Глава III: Actually — Naltaina alatar isilmëo — Блики лунного света

«Характер человека может быть получен из металла путем нагревания и охлаждения».

© гхола Хейт, ментат.

Музыка к главе: dannelyan.do.am/Ramainen_duath_ch3.rar

***

Средних размеров гостиная была погружена в полумрак и выглядела явно нежилой. Затхлый, сырой воздух только способствовал этому впечатлению. Возможно, сказывалось также то, что единственное окно было заложено кирпичом, а ветхие обои на стенах покрыты тончайшим, но неистребимым слоем пыли. Комната выглядела намного меньше, чем была на самом деле. Стены, почти полностью заставленные старыми, едва выдерживающими вес фолиантов, переплетенных в черную или коричневую кожу, шкафами с книгами, казалось, постоянно надвигались на немногочисленных посетителей этого жилища. Вся обстановка вызывала какие-то неприятные ассоциации — словно вы неожиданно оказались в крошечной палате для умалишённых. Это ощущение лишь усиливалось оплетенной паутиной люстрой под потолком, чьим сомнительным украшением служили небрежно укрепленные в гнёздах оплывшие свечи. Даже когда люстру зажигали, отбрасываемый ею круг тусклого света едва освещал потертый диван, старое кресло с ободранной кое-где обивкой и шаткий стол, сейчас совершенно пустой. Хорошо знакомый с этой непростой обстановкой человек, побродив по пыльному полу, нашёл бы за одним из книжных шкафов узкую скрипучую лестницу, ведущую на чердак и, возможно, ход на кухню. Остальное терялось в пыльном мраке.

Собственно говоря, комната выглядела нежилой, как и весь дом, поскольку таковой и была. В прежние времена — больше девяти лет назад — её владелец жил тут месяцами и даже годами, не говоря уже о том, что преимущественно в этой комнате прошло его детство. Впрочем, нельзя сказать, что в те времена это жилище, больше похожее на последнее прибежище смертельно больного, смотрелось лучше.

Сейчас же — официально — владелец комнаты продолжал проживать здесь. Созданию такого впечатления у всех, кто пожелал бы этим интересоваться, успешно служило отсутствие хоть какой-то возможности с улицы увидеть происходящее в доме, равно как и почти полное отсутствие визитеров. На случай, если всё же кому-то нежданному очень хотелось увидеть хозяина, входная дверь была защищена хорошо продуманным и тщательно замаскированным сигнальным заклятием, вдобавок державшим её закрытой столько, сколько потребуется. Несколько взмахов палочкой, чтобы очистить воздух от пыли и зажечь люстру, книга в руках — образ не выходящего из дома мрачного затворника, живущего в «маггловской клоаке» на жалкие гроши, завершен.

На самом деле, даже не будь у него другого жилья, «мрачный затворник» большую часть времени проводил бы в других местах — и вовсе не потому, что ему было плохо или чересчур уж неуютно в своём старом доме. Просто в последние годы, помимо основных, на него было возложено столько дополнительных обязанностей — в диапазоне от приятных до откровенно отвратительных — что стало почти невозможным бывать в любом месте, которое он мог бы назвать — «мой дом».

Два дня назад, выполнив самые срочные поручения и оставив заброшенные комнаты покрываться пылью, их владелец аппарировал к своему новому дому в нескольких милях от Лхена, на северо-западном побережье острова Мэнº. Так уж удачно сложилось, что как раз сегодня он, хозяин двухэтажного особняка, построенного в парах сотен метров от полосы прибоя, мог позволить себе отдохнуть. Это не означает, впрочем, что он ничего не делал. Напротив, в нетерпении исследователя, стараясь использовать последние свободные дни, заканчивал расчеты по одному из давно разрабатываемых проектов и ранним вечером 26 августа 1989 года, на ходу додумывая мелкие детали, наконец приступил к экспериментам.

Если бы кто-то мог заглянуть в расположенную в подвале лабораторию, его взгляду предстало бы средних размеров помещение с огромным каменным столом, заставленным ретортами и пробирками в подставках, гладкими и рельефными досками для приготовления ингредиентов. В центре стола и ближе к дальнему от двери краю были укреплены на треножниках два котла разных размеров. Также по столешнице в, казалось бы, хаотическом порядке были разложены многочисленные металлические, стеклянные и деревянные инструменты. У ближнего к входу конца стола, в углу, располагалось единственное кресло, в котором сейчас сидел сам зельевар — темноволосый мужчина, на вид лет тридцати, одетый в чёрную, тяжёлую даже на вид мантию, сейчас сосредоточенно наблюдавший за парами, поднимавшимися из котлов. По замыслу, составам в котлах, прежде чем они обретут окончательную форму, требовалось ещё больше семи часов, и у зельевара было время подумать.

Откинувшись на спинку кресла и постаравшись расслабить мышцы, он прикрыл ладонью уставшие глаза. По привычке начав думать о многочисленных делах, ожидавших его в ближайшее время, недовольно скривил губы и, сделав над собой усилие, попытался подумать о чем-нибудь другом. Перебрав несколько тем и ни одной не удовлетворившись, вдруг вспомнил разговор, услышанный почти неделю назад в магазине «Slug & Jiggers Apothecary» в Косом переулке.

Раскланявшись в дверях со знакомым поставщиком ингредиентов для зелий и пройдя вглубь магазина, он удивился, услышав хорошо знакомые голоса, доносившиеся через приоткрытую дверь, ведущую на склад — первого заместителя Главы Магистрата Гильдии алхимиков и владельца магазина. Заместитель редко покидал здание Гильдии, а владелец занимался в основном поставками и много путешествовал по всему миру. Оба говорили быстрым, приглушенным шёпотом, причём первый явно нервничал:

— Я требую, слышите, Герарт, требую немедленно рассказать, где вы это взяли? Иначе последствия могут быть…

— Понимаю ваше беспокойство, но я ещё не сошёл с ума, чтобы выдавать своего поставщика. Как и полагается по обычаю, я передал Гильдии — заметьте, безвозмездно — по одному экземпляру каждого из полученных предметов для изучения. А мне они стоили очень недёшево! Одиннадцать галлеонов за виал! Семьдесят пять — за весы! Вы когда-нибудь слышали о подобном? А мантия — та самая, которой вы же так восхищались всего пару дней назад — двести двенадцать галлеонов! А всё остальное!..

— За мантию вам заплатили! — возмутился заместитель.

— Да, заплатили! Потому что дарить такие деньги даже для меня невозможно! Но эти вещи стоят таких затрат, даже вы не отрицаете этого! Скоро тридцать лет, как я работаю в этом магазине, но такие чудесные предметы никогда не попадали в мои руки.

— В мои тоже, но…

— Нет, послушайте! Вы изучили виалы и пробирки — заметили, какие они изнутри? Как и чашечки весов, абсолютно нейтральны ко всем известным современной науке алхимическим ингредиентам и составам. Назовите хоть один металл или камень, который может сравниться с этим! Мало того, изнутри они не подвержены трению — а это значит, что не теряется даже капля жидкости! Это… это попросту невозможно! Но я видел их, держал в руках, и даже продал несколько штук. И вы требуете выдать вам моего поставщика?!

— Вы просто хотите стать монополистом!

— Да бросьте, я же говорил, что тот купец работает не только со мной. Но — он особо просил сохранить его личность в тайне. Так что разговор окончен! Я вас провожу…

Размышляя о невольно подслушанном, Северус Снейп всё больше и больше удивлялся. За последние годы не раз появлялись мнимые «чудеса» в зельеварении — их создатели прибегали порой к очень сложным мошенничествам, пытаясь заработать или прославиться — но владельца «Slug & Jiggers Apothecary» он знал много лет, и тот никогда не связывался с подобными шарлатанами. Однако есть непреложные законы, которые не обойти и не нарушить. Достаточно вспомнить базовые свойства зелий — постоянство стабильности в исходном и конечном состоянии, вязкость и консистенция, разность плотности и активности… Не могут существовать абсолютно нейтральные материалы! Не бывает полного отсутствия трения! Наконец, не может существовать…

Оборвав мысль, зельевар встал и зашагал по лаборатории, пытаясь успокоиться. «Надо же, — произнёс кто-то внутри язвительно, — как тебя захватила мысль, что там, где ты профессионал, осталось то, чего не можешь постигнуть и понять! Что же, останешься тут и позволишь другим успеть раньше?».

Совладав с собой, Северус вновь сел в кресло и, утихомирив на время жгучее любопытство, принялся рассуждать. Вслух — здесь можно, никто не услышит. С самого начала — торопиться сейчас некуда, а так проще всего разобраться.

— Итак, существует более двадцати основных видов ингредиентов для зелий и магических составов. Для упрощения работы алхимик Филлит в 1713 году разработал таблицу соотношений компонентов. Выглядит она для непосвященного очень странно — Филлит понял, что прямоугольная модель будет слишком громоздка и неудобна, и потому таблица больше всего напоминает паутину. Четыре концентрических круга, пять лучей-паутинок — с тех пор никто не придумал ничего более совершенного, лишь со временем количество кругов выросло до восьми, а лучей — до одиннадцати. Умелому зельевару достаточно бросить один взгляд на таблицу, чтобы понять, какие компоненты ему нужны и для чего. Опытный зельевар проверяет свои расчёты лишь по трём внутренним кругам — на предмет несовместимости компонентов. Мастер Зелий держит всю таблицу в голове, нередко дополняя и изменяя её.

Нередко авторы литературы по зельеварению соблазняются возможностью — как они думают — упростить классификацию, отталкиваясь от типов алхимических составов, но на практике это приводит к опасной путанице.

Типы ингредиентов можно условно разделить на пять групп — растительного происхождения, животного, минералы, металлы и прекурсоры. Первые четыре группы, как считают, содержат только исходные компоненты, прекурсоры же могут быть как исходными, так и промежуточными. Общих правил совместимости компонентов не существует — всё зависит от условий создания конкретного алхимического состава…

Северус помолчал немного, и продолжил:

— Но основная проблема зельеварения — загрязнение. Невозможно сварить идеальный состав — в него неизбежно попадут посторонние элементы. Температура, освещенность, влажность, состав воздуха, наконец, даже — чистые ли у зельевара руки и чем он их мыл — тоже имеют значение. А чаще всего готовить зелья, мази и прочее приходится в условиях, приближенных к полевым. «И, в качестве финального аккорда, — подумал Северус, — тот непреложный факт, что измерительные приборы, сосуды для приготовления и инструменты тоже нужно из чего-то создавать. А нейтральных материалов не существует…круг замкнулся. Или — такие уже существуют?»

От размышлений зельевара оторвал весёлый смех, раздавшийся от входа. Подняв голову, он увидел стоящую в дверях молодую женщину в тёмно-коричневой мантии с кантом цвета обожжённого золота и пуговицами из пиропаºº.

— Знаешь, Северус, — произнесла она, закрывая за собой двери, — я начинаю подозревать, что тебе не хватает учеников, чтобы ты не говорил по этому поводу. Очень интересная лекция по основам зельеварения!

— Что ж, я немного увлёкся, — чуть подняв уголки губ, что означало улыбку, ответил Северус. — Мне это простительно, да и аудитория подходящая — уверен, ты уже давно забыла даже основы.

— Пусть так. Но даже это не помешало мне заметить, что ты, как всегда, нашёл возможность похвалить сам себя! — насмешливо отпарировала Лили, — когда ты в последний раз держал в руках рисованную таблицу Филлита, о уважаемый Мастер Зелий?

— Года два назад, — принимая игру, ответил он, — когда один исключительно дотошный студент четвертого курса успешно сварил Зелье памяти...

— …и ты, решив поощрить его талант, передал ему — анонимно, разумеется — официальную версию таблицы. — подхватила Лили. — Конечно же, только для того, чтобы он отстал от тебя со своими бесконечными расспросами?

— Конечно, — вновь улыбнулся Северус. — Да и, судя по тому, насколько тише стало у меня на уроках, он воспользовался ею по назначению.

— Насколько тише и… насколько меньше баллов стал терять Рэйвенкло, не так ли? Должно быть, профессор Флитвик был тебе очень благодарен...

В дружеской перепалке и последовавших за ней более серьёзных разговорах несколько часов, оставшихся до прихода ночи, прошли почти незаметно и, условившись встретиться утром в понедельник в доме Поттеров, друзья разошлись.

***

Ретроспектива:

Гавань Госпортаººº, две недели назад, 11 августа 1989 года, ночь, 02 часа 17 минут:

Герарт Беннинг, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу, стоял в тени портового крана, ожидая условленного сигнала. Мало того, что ему не нравилось бывать в маггловских районах, так ещё характер сделки, которую он пытался сейчас провернуть был, мягко говоря, незаконным. Конечно, за два с лишним десятилетия, что Герарт владел совместно со старым знакомым магазином «Slug & Jiggers Apothecary», выкупив его у прежних владельцев, ему регулярно приходилось идти на сделки, связанные с контрабандой и нарушениями пропускного режима на границах нескольких государств — да и как иначе достать, например, такие редкие ингредиенты, как шкура бумсланга или корень Нинруота? Не говоря уже о «морозном песке»! Герарт усмехнулся: Министерство Магии борется с контрабандой, но при этом — если у продавца есть поручительство Гильдии алхимиков — закрывает глаза на то, что уже ввезено в страну и продаётся легальным путём. Но сегодняшняя сделка не так проста, как предыдущие — ему ясно дали понять, что если кто-то посторонний, пусть даже его компаньон, узнает о месте и времени проведения сделки, Герарту не сносить головы. В самом прямом смысле. И в доказательство попросили припомнить случившийся месяц тому назад «несчастный случай» с одним из богатейших тагеровºººº Купеческой гильдии Союза арабского Магриба. Герарт припомнил, что читал об этом: случайно возникший пожар уничтожил крыло небольшого отеля, где остановился торговец. В статье о трагическом случае приводили рассказ шокированных спасателей, обнаруживших обгоревшее тело — голова погибшего была отделена и найдена в другом конце комнаты.

От невесёлых мыслей мистера Беннинга отвлек сигнал — в нескольких десятках метров от него со стороны моря вспыхнул четыре раза и погас зелёный фонарь. Герарт, оглянувшись по сторонам, вышел из тени и, спустившись по каменным ступеням, подошёл к самой кромке воды. Вглядываясь в темноту, некоторое время он видел лишь туман над морем, вдруг словно соткавшийся в корабль — узкий и, по-видимому, очень длинный, быстро приближающийся к берегу. Носовой его части был придан вид оскалившегося морского змея. Испугавшись, что корабль сейчас врежется в берег, Герарт отступил на шаг назад и прижался к стене, но судно непостижимым образом погасило скорость в каких-то трёх ярдах от бетонного мола. Только когда с борта на берег перекинули узкий трап, мистер Беннинг понял, что казалось ему странным — с самого появления корабля он не слышал с его стороны ни единого звука. Бесшумно трепетали на ветру паруса, выкрашенные в чёрный цвет, беззвучно ходили по палубе люди, одетые в одинаковые плащи, даже вода не журчала, когда судно продвигалось вперёд. Конечно, мистеру Беннингу были знакомы заглушающие чары, но — наложить их на такую большую, да вдобавок движущуюся цель — невозможно, просто невозможно!

По трапу, осторожно ступая, спустился низкорослый человек в таком же, как у всех, сером плаще. Неторопливо перебирая кривыми ногами, он направился к мистеру Беннингу. Следом за ним по узкой доске быстро сбежал высокий мужчина и, подойдя ближе, встал слева от низкорослого. Герарт поздоровался хриплым от волнения голосом. Слегка наклонив голову в знак приветствия, высокий произнёс со странным акцентом, как-то очень мягко выговаривая слова:

— У нас мало времени, потому сразу приступим к делу, т’аннаººººº Беннинг. Меня зовут Нармоºººººº. Уважаемый т’анна Эмет, — жест рукой в сторону низкорослого, — не говорит по-английски, хотя и понимает этот язык, потому для экономии времени говорить с вами буду я, а т’анна Эмет поправит меня, если что-то будет не так.

— Э-э… ничего не имею против этого, господин Нармо, — выговорил Герарт. Самообладание постепенно возвращалось к нему. — Уверен, что мы с вами достигнем взаимопонимания и обоюдной выгоды.

— Благодарю вас за эти слова. А теперь — к делу. Я полагаю, вы уже ознакомились с предлагаемыми нами товарами, как и с образцами, которые с нашего разрешения показал вам коллега из Голландии? — дождавшись утвердительного кивка, Нармо продолжил, — Тогда, быть может, у вас есть какие-нибудь вопросы?

— У меня их тысяча и один! — рассмеялся Герарт, — но мой коллега из Голландии предупредил, что нельзя спрашивать вас, откуда появились и как изготовлены эти удивительные вещи, как и о том, откуда вы прибыли…

Нармо и господин Эмет терпеливо ждали продолжения.

— …а так как я человек деловой, то хотел бы уточнить лишь пару вещей. Первое: наверное, я не так понял, но — товар вы доставляете сами?

— Да, это так.

— И что, он окажется в указанном мною месте в указанное время? Где бы это ни было?

— И это так.

— М-м… хорошо, — ошарашено произнес Герарт, — тогда второе: оплату вам производить, как я понял, путём выдачи...

— …простого векселя на предъявителя с бланковым индоссаментом. Без указания срока, место платежа — Дрезденский филиал Гринготтс-банка. Предваряя ваш вопрос — нет, чеком или наличными не проще. Хочу предупредить — сумма будет снята с вашего счёта в Гринготтс-банке в течение часа после получения вами товара, так что проследите, чтобы на счету были средства. С гоблинами мы договорились. Как оформлять заказ, вы уже знаете?

— Да, написать на бумаге список с указанием общей стоимости и положить в какой-то контейнер… и вы получите его.

— Прекрасно, т’анна Беннинг. После получения заказа ваш товар прибудет в срок от трёх до восьми дней. Теперь главный вопрос: вы согласны с нами торговать?

Через несколько минут Герарт, вновь стоя в тени крана, смотрел, как корабль — всё также беззвучно — непостижимым образом разворачивается на месте, и, отойдя на десяток метров от мола, исчезает в сгустившемся тумане. В руке мистер Беннинг сжимал небольшой ящичек со сдвигающейся крышкой, данный ему господином Нармо для передачи заказов. Почему-то у него было чувство, что только что была заключена самая выгодная сделка в его жизни.

Когда совладелец «Slug & Jiggers…» аппарировал из гавани, в густой тени метрах в шести-семи от места встречи мистера Беннинга с приплывшими на корабле людьми что-то шевельнулось. Через мгновение часть тени будто сдвинулась влево и вверх, открывая притаившегося человека в синем плаще. Лицо было скрыто капюшоном, а в руке он держал полупрозрачный кристалл в форме двенадцатигранника, сейчас заполненный неярким тёмно-красным свечением. Когда, поворачивая кристалл, человек осматривал его — в свечении вспыхивали и быстро гасли серебристые и синие огоньки, а если приглядеться внимательнее, то можно было заметить фигуры людей неясных очертаний. Удовлетворённый осмотром, человек спрятал кристалл в складках плаща и аппарировал.

Менее чем через четыре минуты foina Сеттор изучал превосходно сделанную — в красках и с чётким звуком — запись встречи в гавани Госпорта. Из краткого доклада своего второго помощника Энтони Стеффарда, который и следил за встречей, Фарлан понял только, что пассажиры корабля явно торопились. Само же судно хоть и вызвало удивление Энтони, но он не понял даже, насколько всё происходящее было чуждо его миру. Да и неудивительно — ему не с чем было сравнивать. Фарлану же всё, случившееся в гавани, было одновременно ясно и совершенно непонятно, вызывая неясную тревогу. Для начала, само судно — оно явно умбарской постройки. Вдобавок резным изображением морского дракона украшают свои корабли только пираты, плавающие в нижней части залива Бельфалас и дальше к югу, да и вооружена команда корабля была арбалетами и абордажными саблями. Низкорослый человек по внешности явно харадский купец, и обращение к нему его спутника подтверждает это — но что он делает на пиратском корабле, да ещё в качестве пассажира, а не пленника? Кстати, о спутнике купца — черты лица выдают в нём кхандца, а Фарлан хорошо помнил, что, когда он покидал ost nim-taurwain («высочайший белый город» (S.), прим.авт.), война Кханда с Ближним Харадом была в самом разгаре и заключать мир никто не торопился. Несуразность на несуразности. Однако, все эти странности можно было бы принять, как данность — тем более, что с того дня, как Фарлан покинул родной дом, прошло больше тридцати лет — но было несколько деталей, разрушавших всё. «Все на корабле — и команда, и пассажиры — были одеты в одинаковые, на первый взгляд, серые плащи. Нельзя винить Энтони, что он не понял, в чём разница, но у сошедших на берег пассажиров, как и у капитана, оставшегося на борту — они были совсем другими. И откуда, как у людей Востока и Юга могли оказаться лориенские маскировочные плащи пограничной стражи?! Их не раздают направо и налево, получить такой в подарок — высокая честь. А иначе получить нельзя. — Фарлан слабо помотал внезапно разболевшейся головой, словно пытаясь вытряхнуть из мыслей весь этот бред. — Но даже это меркнет по сравнению с основной задачей — как возможно переправить сюда корабль? Это ведь не один человек и даже не исследовательский отряд, это целое судно водоизмещением порядка семидесяти тонн, с грузом, пассажирами и экипажем! На один только бросок сюда пришлось бы копить энергию больше трёх лет. А возврат? Судя по донесениям, корабль совершает по два рейса в месяц…То ли я схожу с ума — но запись не врёт, то ли дома сейчас творится что-то невероятное… и мне нужно узнать, что!»

Решившись, foina поднялся с кресла, подошёл к стене и, пробежав пальцами по шероховатой поверхности, нащупал едва заметный выступ. Приложив к нему ладонь, он прошептал: «a latya foléi!» («открой тайны!» прим.авт.). Под ладонью едва слышно щёлкнул скрытый механизм и часть стены провалилась внутрь, открыв глубокое тёмное отверстие. Покопавшись в тайнике, Фарлан вынул оттуда жемчужно переливающийся шарик небольшого размера и, поколебавшись, стоит ли тратить одну из последних связующих сфер, решительно сжал её в руке и вернулся к столу. Положив шарик перед собой, сосредоточился, не отрывая от него взгляда, и вскоре услышал голос, чётко и мягко произнесший:

— Thamas en-athrabeth haen. Le pedithog…

— …ah parmassonen Nólemarille. Sen meldir. — нетерпеливо проговорил Фарлан.

— Darthoººººººº. — произнёс со смешком голос.

ººººººº « — Зал дальней связи. Ты будешь говорить…» (S.)

« — …с книжником Nólemarille. Это друг». (S.)

« — Жди». (S.)

(прим.авт.).

Ожидая, пока в столице найдут его друга и бросят к ней тончайшую связующую нить, Фарлан вновь и вновь перебирал в памяти странности, происходящие в последнее время, всё сильнее чувствуя, что между этими событиями есть связь. И, когда Дараºººººººº вышла на связь, подробно расспросил её обо всём происходящем на родине и в соседних странах, после чего его уверенность во взаимосвязи необычных событий стала абсолютной. Единственное, чего не знала Дара, да и не знал никто — кто организовывал те многочисленные изменения, происходящие в Малом Королевстве и сопряжённых с ним мирах. По этому поводу ходили самые разные слухи — в диапазоне от смешных до откровенно угрожающих. Как сказала Дара, даже король обеспокоен происходящим и поручил своим советникам найти хоть какие-нибудь следы организатора. Ищут уже больше трёх лет, но всё напрасно — следы уходят на восток, куда-то к Морю Рун, а затем и ещё дальше…

В который уже раз выслушав от Дары просьбу вернуться домой, Фарлан привычно ответил отказом, пообещав подумать об этом и, попросив передать родным и друзьям, что с ним всё в порядке, со вздохом сожаления оборвал связь, чувствуя себя очень уставшим. Конечно, создание и поддержание канала обеспечивает принимающая сторона, но направление удерживать приходится тому, кто выходит на связь, а это всегда сильно выматывает. Чтобы не уснуть, foina вышел в смежную с кабинетом комнатку, где, кроме низкого круглого столика, пары книжных шкафов и нескольких подушек для сидения, другой мебели не было. Отдёрнув ширму, огораживающую дальний от входа угол, он увидел ещё один столик с шахматной доской и всем необходимым для приготовления кофе. Позвав своего первого помощника, Фарлан провёл остаток ночи за обсуждением текущих дел и несколькими партиями в шахматы, скрасив ожидание утра крепким, густым кофе и полюбившимся ему коньяком «Ласточка».

***

Ранним утром 27 августа 1989 года, когда солнце ещё не взошло, и влажный сумрак окутывал туманами высокие хвойные деревья на севере Шотландии, в маленьком охотничьем домике на склоне холма, затерянного среди древних лесов, появились два домовых эльфа. Быстро и аккуратно работая, они очистили от пыли и следов запустения обе комнаты, длинный коридор и прихожую, помыли и отполировали оловянную и серебряную посуду, а также расчистили снег перед входной дверью и разожгли исполинский очаг в большой комнате, расставив нешироким радиусом ближе к огню массивные кресла с широкими спинками. К тому времени, когда солнечные лучи осветили верхушки деревьев, всё было сделано. Один из эльфов остался готовить всё необходимое для приёма гостей — так же, как много лет назад, когда домик последний раз использовался по назначению, а второй вернулся к хозяину доложить о выполнении приказа.

Через полчаса, когда трофейная комната уже прогрелась и в котелке, подвешенном у огня, нагревалось приправленное пряностями вино, у входной двери раздался негромкий хлопок аппарации и первый гость, сняв в коридоре длинное пальто, отороченное мехом, сразу же прошёл в комнату с очагом. Это был старик с массивными, будто высеченными из гранита чертами лица. Движения его были не по возрасту резкими и порывистыми, часто хмурились густые брови, отчего глубоко посаженные глаза приобретали мрачное выражение. Очертания широкого носа свидетельствовали, что он не раз был сломан. Увидев, что никого ещё нет, старик раздражённо отбросил в угол комнаты тяжёлую трость слоновой кости, богато украшенную чернёным серебром, и расположился в кресле, выбрав то, что поближе к огню. Домовой эльф, незаметно стоящий в самом тёмном углу комнаты, через секунду вернул трость владельцу, приложив её к подлокотнику кресла. В тот же момент у дверей раздался ещё один хлопок. Прибывший вторым гость — на вид ровесник первого — повторил тот же маршрут и, ни слова не говоря, также уселся в кресло — но как можно дальше от очага. Впрочем, скоро терпение пришедшего вторым истощилось и он энергично развернулся в кресле всем телом, явно намереваясь сказать что-то резкое, как вдруг от дверей послышались два хлопка аппарации, почти слившиеся в один. Сидящие почти одновременно поднялись на ноги и, не сговариваясь, направили палочки в сторону входа. Из коридора послышался стук сапог об пол, будто кто-то обивал с них снег, а затем тяжелые шаги, оглушительно звучащие в тишине — и в трофейную вошёл, нимало не смутившись направленных в лицо палочек, тот, кто и созвал это собрание. За его спиной в глубине коридора виднелась фигура ещё одного человека. Переступив порог, первый внимательно осмотрел комнату и произнёс гулким голосом:

— Эйвери, Розье, опустите палочки. Я позвал вас не для того, чтобы тратить время на подобные глупости.

— Ты пришёл не один, как условились, Лестрейндж. — не опуская палочки, произнёс Розье. — Кто ещё с тобой?

— Представитель нового поколения глупцов, — с ядовитой усмешкой проговорил Лестрейндж, отступая в сторону. — Впрочем, он не безнадёжен.

Человек, стоящий в коридоре, сделал пару шагов вперёд и, когда отсвет пламени очага упал на его лицо, присутствующие узнали Люциуса Малфоя. Глухо рассмеявшись, Эйвери опустил палочку и, ни на кого не глядя, вернулся на место и сел. Более нервный Розье, поколебавшись, последовал его примеру, впрочем, сначала подождав, пока Лестрейндж займёт стоящее посередине кресло, а Малфой встанет около него.

— И зачем же тебе понадобилось собрать последних оставшихся Рыцарей Вальпургия?ººººººººº — таким же глухим голосом спросил Эйвери. — Неужели лорд Малфой явился тому причиной?

— Ты знаешь, что нет, старый друг. Но лорд Малфой предоставил мне некоторую информацию, которую я, сопоставив и дополнив донесениями своих агентов, решил сообщить вам. Если коротко — наш бывший гроссмейстер расстался с жизнью не до конца…

— Для меня это не новость! — перебил его Розье. — И, если хочешь знать, я уже подготовился! Я…

— Подготовился? И как же? Перевёл вклады в другие банки? Подыскал себе тёплое местечко в Аргентине? — оборвал его Эйвери с нескрываемым сарказмом. — Тебе ли не знать, что это не поможет?

— Так, — твёрдым тоном произнёс Лестрейндж. — Прошу выслушать меня до конца, а уже потом спорить. Возражения?

Он помолчал, пристально глядя на Розье. Возражений не было.

— Итак, первое: наш бывший гроссмейстер не просто остался в живых — факты, которые я сообщу вам позже, говорят о том, что он планирует своё возвращение. Понимаю, как это звучит, потому сразу оговорюсь — у меня есть свои люди в Отделе Тайн, информация пришла от них. Чтобы совсем избавить вас от сомнений — человек, работающий на меня, находится под заклятием «Империус» и имеет постоянный доступ к Арке.

Второе: лорд Малфой сообщил мне, что Дамблдор в последнее время сосредоточился на задаче поиска чего-то невероятно для него ценного. Более точной информации нет.

Третье: по данным лорда Малфоя и моих людей в Министерстве, наши недалёкие отпрыски, коротающие свои дни в известном вам месте, по каким-то причинам в последние шесть лет почти не испытывают на себе эффекты воздействия дементоров…

— Ты хотел сказать — твои недалёкие отпрыски… — едко проговорил Розье.

— Помолчи, Чарлз! — окоротил его Эйвери. — Сейчас не до того. А высказаться по существу все успеем, ситуация не из простых.

Лорд Лестрейндж смотрел в глаза Розье, пока тот не отвёл взгляда, после чего продолжил:

— Причём это касается не только моих детей, но также Беллатрис, Руквуда, Долохова и других. Их допрашивали, но не смогли ничего добиться. Несколькими экспертами аврората была высказана идея, что каким-то образом уменьшился «голод» дементоров, но экспертов подняли на смех. После этого колдомедики выборочно обследовали заключенных и сделали вывод, что их организмы получают какую-то энергетическую подпитку со стороны, что позволяет защищать разум, но ни источника подпитки, ни её природы понять не смогли. Один из медиков высказал мысль, что их подпитывает наш гроссмейстер, после чего был принудительно отправлен в отпуск. Ситуация остаётся неясной.

Наконец, четвёртое: программа Министерства «Изоляция» теперь полностью функциональна и у меня пока нет доступа к ключевым фигурам, обеспечивающим её распространение. К счастью, она действует только на территории Англии — политики других стран оказались умнее — но вы понимаете, чем это грозит нам в случае конфликта с любой из других держав, если информация о программе просочится за пределы круга ответственных лиц в Министерстве. Так что предлагаю начать именно с обсуждения мер по противодействию программе.

— Дамблдор знает об «Изоляции»? — спросил Розье.

— Знает, но по непонятным причинам ничего не делает — то ли его устраивает такое развитие событий, то ли выжидает. — вмешался в разговор Малфой.

— В первую очередь меня интересует другое. — медленно проговорил Эйвери. — Я так понял, Рихард, ты предлагаешь нам действовать вместе? Вновь вмешаться в политику, в дела нашего бывшего гроссмейстера, его последователей и врагов?

— Всё верно, Доминик.

— У меня нет принципиальных возражений, — продолжил Эйвери, — и я даже знаю, как решить проблему с доступом к сотрудникам, работающим над «Изоляцией», но ты знаешь меня, и моё условие — каждый из нас должен принести Непреложный Обет: во-первых, что сохранит в тайне личности всех присутствующих; во-вторых, что сохранит в тайне наши задачи и планы, как и порядок их осуществления; в-третьих, что нарушит первые два правила лишь в случае необходимости такого нарушения для успешного достижения наших совместных, озвученных для всех и согласованных целей.

— Я согласен. — неожиданно произнёс Розье, наконец сбросив маску нервной раздражительности. Заметив в глазах лорда Малфоя удивлённое выражение, он улыбнулся уголком рта и добавил: — А вы думали, что с тех пор, как мы виделись последний раз, я совсем сдал? Старый перепуганный параноик — не так ли, Люциус?

— Не советую вам, лорд Малфой, смотреть Чарлзу в глаза — он один из лучших легилиментов, известных мне. К тому же — очень точно расшифровывающий образы, возникающие в сознании. — сказал Эйвери и, сразу же, без перехода: — Осталось узнать твоё мнение, Рихард. Полагаю, что лорд Малфой согласится с тобой, коль скоро он принял твоё покровительство.

— Я согласен на твоё условие и считаю его разумным. Но ты ошибся, Доминик: лорд Малфой, несмотря на его молодость, не нуждается в покровительстве. Он сам пришёл ко мне, рискнув встретиться с опальным своему господину человеком, поделился информацией и предложил несколько идей. В нашем союзе он будет равен другим.

— Благодарю. Что же до условия лорда Эйвери, то я согласен. — ответил Люциус. — Но, с вашего позволения: мне не нравится слово «союз». И, раз уж мы принесём Обет, предлагаю считать это Клятвенным орденом.

Старые лорды, переглянувшись, рассмеялись. Малфой не зря выбрал это название — все присутствующие понимали, что их объединение временно, как и Клятвенные ордена средневековья.

— Пусть будет орден. — подвёл итог Лестрейндж.

Встав и протянув вперёд руки, четверо лордов принесли Непреложный Обет, призывая в свидетели Память и Силу — по древнему обычаю, давно забытому в современном им мире.

Шесть часов спустя, когда солнце стояло в зените, а охотничий домик в Шотландии вновь опустел, в кабинете Альбуса Дамблдора появился домовой эльф и, низко поклонившись, положил на край стола письмо в узком конверте. После того, как эльф удалился, конверт со всеми предосторожностями был вскрыт и оттуда выпал лист пергамента, на котором твёрдым почерком, рукой лорда Малфоя было записано: «Всё прошло успешно». Улыбнувшись, Дамблдор сжёг письмо и вернулся к прерванным появлением эльфа занятиям по подготовке к следующему учебному году.

***

Сколько она себя помнила, вода в озере всегда казалась ей живой. Не боясь простудиться и заболеть, даже в самые сильные грозы выбиралась тайком из дома и бежала к озеру. В ненастье, когда от ползущих, тяжелых туч на землю падала тень, скрывая чёткие очертания предметов, и бешеный ветер вперемешку с дождём заставлял всё ниже наклонять голову, чтобы видеть хотя бы дорогу под ногами, вода то серебрилась, расходясь широкими изломанными полосками невысоких волн, то внезапно чернела, когда особенно страшная туча проходила прямо над головой. Но и в тихую солнечную погоду, как сейчас — она тоже была живой. В воздухе не ощущалось ни малейшёго дуновения, а вода рябила под лучами начавшего опускаться солнца, тысячей маленьких зеркал отражая ярко-белые и золотистые блики на песок, покрывавший берег, на несколько почти высохших кустов метрах в трёх от воды и даже на густую листву деревьев, росших поодаль. Под самым большим деревом на выцветшем и пожелтевшем, когда-то белоснежном полотенце лежала, опираясь на локти и запрокинув голову к небу, видневшемуся сквозь листья, «юная леди» — так называл её папа, всегда при этом хитро улыбаясь. То ли солнце так передвинулось, то ли место было выбрано не случайно, но яркие лучи освещали только её ноги, оставляя всё остальное в тени. Прикрыв глаза, сквозь ресницы она смотрела то на небо, то на вспыхивающую, мерцающую и переливающуюся всеми оттенками золота и серебра поверхность воды. Невысокого роста, лицо покрывала россыпь веснушек, а длинные волосы пламенно-рыжего цвета, в беспорядке раскинувшиеся по плечам, чем-то напоминали львиную гриву. Когда лежащая девочка в очередной раз любовалась солнечными бликами, в листве старого клёна, казалось, прямо над головой, что-то зашуршало, раздался короткий вопль и звук падения. Засмеявшись и не поворачивая головы, она громко произнесла, обращаясь к упавшему:

— Я же говорила, что лазать по деревьям ты не умеешь и не научишься! Высота не для тебя!

С другой стороны толстого ствола кто-то хмыкнул, судя по звукам, поднимаясь на ноги. Через несколько секунд из-за дерева вышел, по пути стряхивая с волос листья, высокий, нескладный паренёк в коротких бежевых шортах и оранжевой футболке, гармонировавшей с цветом его волос, на которой красовалось огромное изображение летящего пушечного ядра с двумя соединёнными буквами «C» над ним. Усевшись прямо на песок рядом с сестрой, он возразил:

— Когда я вырасту, буду играть в квиддич! Я не боюсь высоты!

— А я не говорю, что ты боишься…

— Тогда что?

— Ты не стараешься, тебе просто лень, — нараспев сказала сестра, рисующая странные узоры, водя большим пальцем ноги по песку.

Брат пожал плечами, будто ему было совершенно всё равно, а потом хитро улыбнулся — совсем как папа, толкнул сестрёнку в бок, повалив на песок, и встал на полотенце с видом победителя. Но долго его триумф не продлился — быстро вскочив на ноги, «юная леди», ничуть не стесняясь, с помощью латинского языка жестов быстрыми движениями пальцев и рук сравнила обидчика с глупцом и трусом, приписала ему кое-какие грязные привычки и закончила Предельным Оскорблением — левая рука ударила по правому бицепсу, отчего правый кулак подпрыгнул вверх. Брат, притворно заревев от ярости, хоть и улыбаясь, побежал к ней. Стремительно развернувшись, сестра кинулась к воде и с разбега нырнула, вынырнув ярдах в шести. Звонко расхохотавшись, показала разозлённому брату язык, чувствуя себя в полной безопасности, прекрасно зная, что тот терпеть не мог, когда сестрёнка пряталась в воде — к девяти годам он так и не научился плавать.

Заведённый до предела, Рон зашагал домой. Остановившись под деревом, он пнул полотенце и, не оборачиваясь, крикнул:

— Мама сказала тебе идти домой! Слышишь?

— Слышу! — ответила сестрёнка и вновь засмеялась.

Махнув рукой, сжатой в кулак, Рон ушёл за деревья и, спустившись с холма, исчез из виду. Джинни, повернувшись в воде, легла на спину, следя за быстро летящими облаками — там, наверху, ветер был. Задумавшись о том, что и правда пора домой, она погрустнела. Когда Джинни выбиралась из воды, небо неожиданно начало темнеть, затягиваясь тучами и, чем ближе она подходила к дому, тем сильнее хмурилось небо — будто и не было сегодня яркого солнца и раскалённого песка на берегу озера. Идя через двор ко входу на кухню, она почувствовала на коже первые капли дождя, а когда понималась по крутой лестнице в свою комнату, не слыша окликов мамы, стихия уже бушевала вовсю. Неожиданно почувствовав сильную усталость, Джинни, не раздеваясь, повалилась на кровать. За окном шумел ветер, раскачивая ветви деревьев в саду, стучали по стеклу капли и где-то далеко-далеко светился бледным сиянием скрытого тучами дневного светила горизонт. Под эту музыку Джинни и уснула, лишь почему-то вспомнив, что год назад, когда ей было семь, приходил доктор из Министерства Магии и что-то делал со всеми детьми в семье… она в тот день убежала к озеру с Роном, а дома из взрослых был только папа, возившийся в гараже с маггловскими железками и, когда их хватились, доктор уже ушёл. Он ещё очень торопился — за три часа близнецы довели его до белого каления… На этой мысли Джинни почувствовала, как кровать слегка покачивается и вращается под ней, и провалилась в тёплую, пахнущую дождём темноту.

º Фото: static.panoramio.com/photos/original/12674604.jpg

ºº Внешний вид пиропа: www.jewellery.org.ua/all/granat0107.jpg

ººº Фото: static.panoramio.com/photos/original/16884809.jpg

ºººº тагер [تاجر] (арабск.) — «торговец, купец». (прим.авт.).

ººººº т’анна (харадск.) — обращение к знатному/уважаемому человеку другого народа. (прим.авт.).

ºººººº «narmo» — «волк». Псевдоним, естественно. (прим.авт.).

ºººººººº Nólemarille — форма имени «Дара» в Q. (прим.авт.).

ººººººººº Рыцари Вальпургия — Knights of Walpurgis — такое название первоначально носили Пожиратели смерти, когда Волдеморт сформировал их (период с 1946 по 1956 год). Источник: www.hplex.info/wizards/death_eaters.html У меня Рыцари Вальпургия — первое поколение, отошедшее от дел Волдеморта, противопоставляющее себя следующим. (прим.авт.).