" ИННОКЕНТИЙ"

март. 2010 года.

АЛЬБИНА БОЙКО

« ИННОКЕНТИЙ»

С третьего этажа хорошо было видно площадку перед домом, детские качели, песочница, бабка из соседнего подъезда караулила своего мопса, пока тот облагораживал кусты. Пьяный мужик упал, поскользнувшись. Пыжиковая шапка слетела мягко с головы и покатилась по дорожке. Мужик, ползая на коленях, пытался встать, но у него плохо получалось.

Темнело. Падал мягкий и пушистый снежок. Был ноябрь месяц. Чувствовалось приближение нового года.

Жизнь за окном текла ровно, как падал этот снежок. На окне было тепло и уютно. Стеклопакеты надежно защищали мир квартиры от холода и шума улицы. Все больше и больше огней появлялось кругом. Далеко-далеко мерцали эти огоньки, расширяя пространство и заставляя сливаться небо с землей.

Иннокентий сидел на окне, прислонившись лбом к стеклу, которое приятно холодило кожу. Борода прилипла к стеклу, но ему это не мешало, он слушал тишину квартиры. Его жилище на сегодня было пустым. Бывшие хозяева продали все, что имели и уехали к дальним родственникам в Анапу. А кто приедет, кого принесет? Кеша не знал.

Бывшие хозяева даже не подозревали, что он у них есть, до поры до времени, конечно. Еду себе он добывал сам. На столе останется хлеб, конфета или еще что-нибудь, он неприхотлив. Но и в обиду себя не давал, любил и пошутить. Вечером Тамара Малахова, жена хозяина, оставит обувь возле порога, а Кеша, превратившись в серый туманный шарик нырнет в сапог или туфлю и спит себе там. Главное утром оттуда убраться. Хозяйка запихивает ногу в обувь и начинает орать, как полоумная. В сапоге, как в печке — горячо. А обвиняют во всем кота Василия, по скудности ума, хозяйка думает о совсем нехороших вещах, которые Василий может сделать в сапог хозяйки. Василий всегда получал за Иннокентия. Кеша иногда любил принять облик кота и покрутиться под столом, вдруг что-нибудь вкусненькое перепадет. Однажды по этому поводу вышел такой конфуз. Степан, муж Веры, любил заложить за воротник. Делал он это на кухне, под селедочку и огурцы, которые тоннами консервировала жена. Сидя на кухне и не выпуская сигарету из зубов, Степан с соседом Петром пили самогон, который с особой тщательностью гнали два дня. Самогон был крепкий, разговор задушевный, Иннокентий под столом, Василий на улице. Пришла жена. Васька прошмыгнул в дом вместе с ней. Иннокентий, в образе Василия, ел колбасу под столом, Василий на колбасный запах оказался там же, попятился, увидев себя. Семен наступил ему на хвост, Васька заорал. Представьте картину: из-под стола выскакивают два кота-клона и разбегаются в разные стороны. Семен с Петром видимо решили, что у них белая горячка и целую неделю не пили и даже не встречались.

Дети у хозяев были обычными, два мальчишки-сорванца, семи и десяти лет, старший Антон, младший Роман. Неугомонные, белобрысые проказники. Их шалости мешали Кеше спать в любимое обеденное время, в углу комнаты, где находился телевизор, т. е в зале. Усядется, бывало, Иннокентий в углу, возле теплой батареи, вытянет свои короткие ножки, прильнет к стенке. Хорошо, тепло. Если Кеша не спал, то смотрел телевизор. Любимое занятие, можно сказать — хобби, одно из немногих его развлечений. Только расслабится Кеша, а пацаны уже тут со своими прятками. Кто-нибудь из них становится в угол Иннокентия и начинает бубнить счет до десяти, а он, сердечный, так скукожится, чтобы на него не наступили, но все равно выглядывает, чтобы не пропустить самое интересное.

Иногда Иннокентий выходил из себя и начинал злиться на мальчишек. Перед тем, как им заснуть, он начинал шуметь под кроватью заранее подготовленным веником или рычать или примерит на себя тень большой птицы. И кажется Антону и Роману, что за окном, на дереве, сидит кто-то большой и страшный. А фантазия детская может далеко завести. Мальчишки, натянув на головы одеяла, тихонько пищат и всхлипывают, потом, усталость берет свое, и они засыпают.

Свою жизнь Иннокентий помнил почти хорошо. Покинул он этот мир в двадцать пять лет. Часто вспоминал свои фотографии того периода, случаи из жизни, остро ощущал жалость к себе. Ведь ничего он не успел, не пожил…

У него была обычная семья. Папа, мама, бабуля и дедуля, Кошка Маня — полный набор счастливого мальчишки. Учился он неплохо, у него было много друзей, занимался в секции бокса. Каникулы проводил в деревне, возле речки. Любил удить рыбу, ходить с дедом за грибами в лес. И до сих пор ощущал запах бабушкиных пирожков с черемухой. Он вырос, возмужал, прошел армию, вернулся. Родители намекали на внуков, что пора заводить семью, устраивать быт. Он уехал работать на север, зарабатывал хорошие деньги в течение трех лет. Накопил на квартиру. А невесты пока не было. Девок было вагон и маленькая тележка, и сам он красавчик. Глаза — синие, волосы — черные, правильные черты лица, фигура — блеск. Но, не нравились ему эти девки, чего они хотели, ему было известно, но чтобы завести семью, нужно любить, а непросто переспать.

Имя при жизни ему давал отец в честь деда — Иван. И, как в сказке, наконец-то, появилась и Марья. Пошел Иван в гости, друг позвал на день рождения. По дороге Иван купил арбуз, цветы маме именинника и подарок. Поднимаясь по лестнице на седьмой этаж, лифт не стал ждать, он услышал слабые крики где-то наверху и звуки борьбы. Поднявшись на пятый этаж, он остановился возле лифта. Шум и возня раздавались из кабины. Двери лифта открылись. На площадку вывалились два парня. Они вытащили за собой девушку, всю в слезах, растрепанную. Она пыталась вырваться, но силы были не равными. Парни ничего не успели предпринять и Иван не растерялся.

— Вот и пригодятся навыки рукопашного боя! — подумал Иван.

Арбуз, который он так долго и тщательно выбирал, со свистом и пятью килограммами веса, красиво опустился на голову первого насильника, который был ближе к Ивану. Раздался оглушительный треск, и тело упало, обильно посыпанное мякотью и семечками зеленого друга. Второй парень просто впал в ступор и отпустил свою жертву. Девушка, почувствовав свободу, накинулась на него и долго царапала его лицо, пока Иван вежливо не оттащил ее. Брюки у парня были мокрыми, а лицо никак красивым не назовешь.

— Вот и арбузик пригодился! — проговорил Иван, а про себя подумал, что не удалось ему применить ни одного приема.

Он втолкнул парня в лифт и нажал на кнопку.

— Пока, красавчик!

Девушка зарыдала и уткнулась Ивану в грудь. Он почувствовал запах ее волос: Яблоки! Довольно долго они стояли на площадке этажа, он легонько поглаживал ее по плечу, успокаивая. Она все реже всхлипывала и наконец, успокоилась. Тяжело вздохнув, девушка робко подняла голову. И Иван пропал! Зеленые глаза, яркие-яркие, как лето.

— Меня зовут Иван! — представился он.

Девушка удивилась и ответила:

— — А меня зовут Марья!

Удивился и Иван. Их имена подходили друг к другу. ИВАН да МАРЬЯ. Цветок еще есть такой, двуцветный, сверху — желтый, а снизу — фиолетовый. Все это вихрем пролетело у него в голове.

А потом оказалось, что Машенька шла туда же, куда и Иван. Она была двоюродной сестрой его друга. Это была судьба, их судьба. С этого дня они больше не расставались. Ивану на тот момент было двадцать четыре года. Целый год счастья. Они так любили друг друга, что своей любовью заражали всех. Все становились добрее и терпимее с близкими людьми, счастливее становились все, глядя на них.

Иннокентию надоело смотреть в окно. Вспоминая свою прошлую жизнь, он всегда расстраивался, а потом злился. Снять напряжение ему помогало общение с домочадцами. Сегодня он был один и чтобы совсем не заскучать, решил навестить своего друга. В квартире напротив, обитал такой же бедолага, как и Кеша. Домовик Кирюха умел запускать фейерверки, не такие шикарные, как на девятое мая, но они отвлекали внимание и давали возможность улизнуть, когда надо. У Кирюхи скоро заканчивался срок домового, и он переживал, кем он будет дальше? Или уже ни кем не будет, никогда. Они часто обсуждали эту тему. Иннокентий тоже переживал, его путешествие в облике домового только началось. Чтобы иметь какой-то вес в его мире, большую роль играли временные рамки, а он был еще слишком молод, хотя и имел приличную бороду.

Иннокентий, в который раз вспоминал день своей смерти. Было лето. Приближался День Молодежи. Решили собраться большой компанией и поехать на речку, искупаться, пожарить шашлык, отдохнуть. Компания собралась большая, все молодые, примерно одного возраста, некоторые с детьми. Погода выдалась, как на заказ. Светило солнце, ни одного облачка на небе, вода теплая. Все были счастливы: дети сидели возле кромки воды и строили город из песка, взрослые жарили мясо на костре и попивали легкое вино и пиво. Все было прекрасно, ничего не предвещало беды. Мимо проплывала лодка, в которой сидели парень и девушка. О чем они говорили, никто не слышал, они были на середине реки. Разговор молодых людей из спокойной беседы стал переходить в банальный скандал. Парень громко что-то выговаривал девушке, а она сидела и плакала, низко наклонив голову. Внезапно она резко встала, лодка наклонилась, и они оба оказались в воде. Иван сорвался с места, друзья тоже бросились в воду. Иван первый доплыл до лодки. Девушки не было видно. Иван стал нырять, он нырял и нырял, нырял и нырял. Наконец, нашел ее, схватил за волосы и вытащил из воды, она была жива. Парни подплыли и потащили ее к берегу. Иван тихонько поплыл за ними. Вдруг, он почувствовал резкую боль в ноге. На глубине вода была холоднее, у него свело ногу. Он не мог плыть, его стало относить течением. Все были заняты пострадавшей парочкой и никто не обратил внимания на Ивана, кроме Марии. Она стояла на берегу и звала его. Он из последних сил держался на воде, улыбался ей, но ноги сковало холодом. Как нелепо, неправильно! Боже! Мария кричала громче, кто-то поплыл к нему на помощь, но было поздно.

Так закончилась его жизнь в миру. Что происходило дальше, он не помнил. Была яркая вспышка и его затянуло в какую-то жуткую воронку. Мелькали звезды, летели кометы с длинными хвостами, все кружилось и вращалось, как при сильном и тяжелом наркозе. А потом он очнулся в этом доме, в таком обличии. В нем была заложена информация, о том, что он домовой, что зовут его Иннокентием, ему пришлось это принять, ничего не поделаешь. Седые волосы, длинные и густые, борода до колен, приятное лицо дедушки, лет примерно под девяносто. Вот ростом Иннокентий не вышел, пятьдесят сантиметров — стыд и срам! В целом он выглядел приятно, если сравнивать с его соседом. Кирюха был лыс и походил на маленького, сморщенного гоблина.

И вот завтра, да почти уже сегодня, приедут новые жильцы. Кто они, как будут к нему относиться? Он хотел любить их. Почему? — спросите вы, уважаемые читатели. Потому что, это смысл жизни любого домовика: какой будет хозяин, такой будет и домовик. Ему придется подстраиваться или бунтовать. Плохим Иннокентий быть не мог и не хотел. Вот почему он переживал. Ему приходили на ум разные вопросы: будет ли он опять спать в сапогах, возьмут ли его в гости? Иннокентий зажмурился от удовольствия. Ему завидовали многие, кто знал эту историю. Никому так не везло, как ему. Сам того не ожидая, он совершил путешествие за сто километров от дома!

Бывшие хозяева как-то собрались в деревню, к матери хозяйки. Иннокентий спал в шерстяном носке хозяина. Мальчишки были еще маленькими и Ромка, бегая по комнате туда-сюда, кинул носок с Иннокентием в большую сумку с вещами. Иннокентий даже не проснулся. Носок был большой и теплый, связанный из овечьей шерсти, связанный на совесть. Он проспал всю дорогу до деревни. Такого с ним никогда не случалось, он всегда чутко спал.

Проснувшись, он вылез из носка, с наслаждением потянулся и… испугался. Незнакомое помещение, огромная печка, печеной картошкой пахнет, парным молоком и травами, за окном слышны голоса.

— Слава богу! — с облегчением подумал Иннокентий. — Свои!

Он увидел Ромку, сидевшего на заборе. На улице накрывали столы. Лето было в самом разгаре, все были рады встрече. Кеша позже понял, как оказался в деревне, и в благодарность за это, он все ночи в деревне отгонял комаров от мальчишек, когда они спали.

Оглядевшись, он медленно поплыл к столу, где лежали две красивые булочки, посыпанные сахаром.

— Наверняка они еще и вкусные? — его рука уже накрыла одну из булочек.

Как вдруг, Иннокентий оказался на полу, а на нем, как на коне верхом, сидела уродливая бабка, с огромной бородавкой на носу, в белом платке. Своими маленькими ручками она вцепилась ему в бороду и тихонько визжала, как поросенок, которому отдавили хвост. У нее были большие на выкате глаза, мутно — голубые. Она, к тому же была усатой. Прыгая на Иннокентии, бабка вся покраснела, казалось, она сейчас взорвется от злости.

— Это, моя тер-р-ритория! — услышал он ее визгливый голос.

Она наклонила голову и стукнула его по лицу своей длинной и толстой косой. Если бы Кеша чувствовал боль, то умер бы от шока.

— Ты понял? — проорала бабка.

Раз! И бабка— самурай исчезла, оставив струйку дыма после себя. Булочек на столе не было. Кеша, голодный и испуганный, залез на печку. Среди кастрюль и банок лежала старая кроличья шапка. В ней он и уснул. Он не слышал, как хозяева и гости пришли в дом, как женщины дружно мыли посуду, как бегали дети, как все пили чай за столом. К двенадцати часам ночи все улеглись спать, но, скоро все подскочили от ужасного грохота. Висевшие на стене часы с кукушкой, пошли. По рассказам бабушки Матрены, эти старинные часы не ходили более тридцати лет. Они висели просто для красоты. А здесь было на что посмотреть: ручная работа, резные веточки и шишечки, такие же резные аккуратные цифры и сама мадам Кукушка — райская птица.

И вот теперь все сидели и слушали, как внутри часов кто-то насильно заставляет крутиться механизм, который со временем заржавел, а его пытаются разбудить. Открылось окошко, и из него появилась кукушка, она ровно двенадцать раз пропела ку-ку. Бабушка Матрена крестилась, дети хихикали, взрослые недоуменно переглядывались. Все опять улеглись и заснули. Но не тут-то было! В течение этой «прекрасной» и «тихой» ночи, часы будили всех каждый час, кукушка исправно кричала ку-ку, мужики произносили некрасивые слова, женщины ворчали, дети ничего не понимали. В итоге, в шестом часу утра, часы аккуратно сняли со стены и отнесли в сарай, причем бабушка Матрена грозила часам кулаком и обещала с ними разобраться. Все с облегчением заняли свои места и приготовились заснуть… Послышался храп деда, а потом запел петух. Но он не мог никому помешать, все крепко спали.

Вот такая была ночка. Утром все ходили вялые. Решили заняться кое-какими делами, а в обеденное время вздремнуть. Иннокентий перекусил хлебом, который положили на лист сушиться. Скотина была накормлена, в избе порядок. Сидя за столом, бабка Матрена разговаривала со своей дочерью.

— Вы его специально, что ли с собой взяли? А? — начала бабушка.

— Кого взяли? — удивилась Тамара.

— Кого— кого? — передразнила ее мать. — Домового вашего! Вот кого! Он поди спал в чем-нибудь, а вы его в сумку и закинули.

Тамара молчала, не зная, что сказать. Выражение ее лица ясно говорило, что был бы рядом телефон, она уже звонила в психбольницу.

— Томка, Томка! — продолжала свой допрос бабушка. — Давно ли ты из дому-то уехала, а уже не помнишь ничего. Городская сделалась, важная! Ну-ка, скажи мне, кто тебе волосы путал, когда маленькая была, а ноги тебе кто грел под одеялом, я что ли? — бабушка немного помолчала и продолжила.

— Это наша Ефросинья рассердилась на нас, думает, что мы ей замену приготовили. Надо это дело уладить, а то опять ночь спать не будем, — бабушка поднялась и потрясла дочь за плечо. — Ну что, дошло до тебя? Пошли!

И они обе: мать и дочь, пошли в сарай, где стояли злополучные часы. Иннокентий, сев на бабушкину кошку Симку, пошептав ей что-то на ухо, выехал вслед за ними.

Часы стояли на старом комоде. Бабушка сразу приступила к делу, она видимо все продумала заранее. Она встала напротив часов, уперев руки в бока и расставив широко ноги, откашлялась в кулак, и как закричит:

— Ефросиньюшка, лапа моя! Как же ты могла подумать-то такое? А? Детки в кое-то веки приехали погостить, а ты такое вытворяешь!

Симка сидела возле входа в сарай, и Иннокентию хорошо было видно все, что происходило внутри.

— Ну, привезли они с собой своего обормота, не доглядели. А ты сразу развыступалась!

Иннокентий обиделся, услышав обидное слово, но потом понял, что бабушка Матрена употребила его для связки слов.

— Ты уж давай, не выступай больше! — начала завершать свой монолог бабушка. — Он приехал и уехал, а нам дружно жить надо. Вот так! Ты меня слышишь? — спросила бабушка, понизив голос. Она стояла и в ожидании ответа, теребила пуговицу на кофте. Тамара тоже насторожилась, открыв рот. Симка навострила уши и Иннокентий вытянул шею, подавшись вперед. Секунд десять в сарае стояла звенящая тишина. Потом вдруг окошечко в часах открылось, и красавица кукушка пропела один раз: « Ку-Ку! »

— Ну, слава богу! — перекрестилась бабушка. — Можно дальше жить! — она повернулась к дочери. Тамара издала нервный смешок и кинулась вон из сарая. Симка, испугавшись, отскочила от двери, и Кеша, не удержавшись, свалился с нее прямо на землю.

Когда он очутился на печке, то нашел в шапке две булочки, посыпанные сахаром. Ах, какие они были вкусные, эти булочки! Наевшись, Кеша уснул в шапке до вечера.

Вечером, тихо проскочив синим облачком под ногами женщин, Иннокентий очутился на крыльце дома. Забрался на березовую чурку для колки дров, и стал ждать. Он ждал Ефросинью, чувствовал, что она появится, чтобы извиниться и поговорить. Ефросинья не заставила себя долго ждать. Она появилась на высоком заборе, прямо напротив Иннокентия, ее коса свешивалась до самой земли. Закинув ногу на ногу, она грызла семечки, ловко сплевывая шелуху в сторону.

— Что, не ндравлюся? — пошла в наступление она, даже не извинившись.

— Это мое наказание. Я, ух красивой была, все парни хотели меня в жены взять. А я, как в сору рылась, важничала, нос задирала.

Иннокентий прямо окунулся в мир Ефросиньи. Звали ее в миру Аленой. И она не преувеличивала, говоря о своей красоте. Девка — кровь с молоком, коса до пола, толстая, тяжелая, цвета спелых колосьев. Большие, ярко-синие глаза, соболиные брови, черные, пушистые ресницы и алые губы. Красивая была Алена. И она об этом знала, потому и была чванливой, порой грубой.

— Хочу цветов! — приказывала Алена своим кавалерам. И вот, ее уже не видно среди этой красоты. Тут и колокольчики, и жарки, и кукушкины сапожки, саранки и маки, и разные травы, кто-то даже березку в запале отпилил.

Хорошо жилось Алене. Ни о чем не задумываясь, шла она по жизни, пока сама не влюбилась. Приехал к ним в деревню кузнец Никола, с семьей приехал, с женой Аксиньей и сыном Андреем. Никола был высоким, статным и сильным, светлоглазым и светловолосым. Аксинья, под стать ему, крепкая и ладная казачка, чернобровая и черноглазая. Никола был искусным кузнецом. Без работы не сидел и сына своего Андрея приучал. Андрей был похож на мать, но силой пошел в отца. Работал вместе с отцом на равных, матери помогал по хозяйству и вечером на костер успевал забежать. Там-то его и увидела Алена. Он оказался единственным молодым человеком, который не обращал внимания на Алену. Ко всем относился ровно, что к девушкам, что к парням. И Алену, привыкшую купаться во внимании сильного пола, это задевало. Она очень злилась. Сама того не замечая, старалась заговорить с Андреем, оказаться рядом, поддеть его. А он никак не реагировал, только улыбался. Алена забеспокоилась, что же такое случилось? Вглядываясь в свое отражение в зеркале, искала изъяны, которых не было, и быть не могло. Она стала плохо спать, плохо есть, притихла как-то, чем встревожила своих родителей. Отец с матерью терялись в догадках, глядя на дочь. Да, влюбилась Алена, только сама еще не поняла этого.

Как-то вечером, собрались на костер парни и девушки, поплясать да попеть. Алена тоже пришла. Стала высматривать Андрея, не нашла его среди присутствующих. Хотела уже спросить подружку Агату, так, между прочим. Но спрашивать не пришлось. Агата сама ей все выложила, даже больше, чем следовало. Новость потрясла Алену. Андрей гуляет с Оксаной, их общей подругой.

— Что он нашел в ней? — думала Алена.

Оксана была маленькой, худенькой, рыжей и в веснушках. Поставь их рядом: Оксану и видать не будет. Незаметно для всех ушла она с поляны, всю ночь проплакала в подушку. Поняла она, что влюбилась, и что без Андрея ей не жить. Посоветоваться ей было не с кем, близких отношений с матерью не было, подружкам только скажи, тут же разболтают. Извелась она в конец. Нехорошие мысли стали одолевать Алену. Андрея она поставила на пьедестал, мысленно обсыпала цветами, а Оксану видела и в петле, и убитую разбойниками, и в реке тонувшей. Хотя, в чем была виновата Оксана, да, ни в чем. Нужно было найти виноватого.

Как-то летним, погожим днем, все девушки стирали белье на речке. Полураздетые, веселые, они не только успевали полоскать белье, а еще они весело смеялись, шутили и пели песни. А потом решили искупаться. С шумом, с визгом, девушки, в чем мать родила, бросились в прохладную воду. Долго плескались, смеялись, брызгались. Половина девушек вышла на берег. Оксана отделилась от всех и поплыла к середине реки, Алена за ней наблюдала. Какая-то сила тянула ее туда же, подальше от всех. Алена плыла за Оксаной и представляла, как ее руки опускают голову подруги в воду и держат ее, и держат. Очнулась Алена от крика Оксаны. Та кричала и звала на помощь. Нога девушки запуталась в тине. Алена, поплыла на зов подруги, но потом остановилась.

— Вот он, случай! Пусть меня несет течением, я тоже как будто, тону! — думала Алена, давая воде нести себя, все дальше, и дальше от Оксаны.

Все получилось очень легко, ее отнесло далеко от тонувшей, остальные девушки слишком сильно шумели, чтобы услышать крики о помощи. Спасти Оксану не успели. Алена была счастлива! Одна картина сменяла другую. Вот на поляне появляется Андрей, он видит только ее, он подходит к ней. Берет ее за руку и уводит за собой. Или, вот! Они стоят на берегу реки и любуются закатом. Он обнимает ее за плечи и целует.

Но, на поляну никто не пошел, все были напуганы случившимся, всем было жаль девушку. Алена старательно делала вид, что оплакивает подругу.

Оксану похоронили. Прошло какое-то время, жизнь продолжалась. А Андрей на поляне не появлялся. Пошли слухи, что он стал пить. Его родные ничего не могли поделать. Все закончилось печально для Андрея, его нашли возле дома, в сугробе, замерзшим. Только сейчас Алена поняла, что она натворила. Если бы не она, ничего бы не произошло. Она спасла бы Оксану, и Андрей был бы жив. Она бы любовалась бы им издали, а так, его больше нет. Вся горькая истина вылилась на Алену, она любила Андрея и сама же его погубила.

Вода приняла Алену в свои объятия. Таким образом, она отдавала дань своей подруге. Для всех осталось тайной смерть Алены. Долго все гадали, почему девушка покончила с собой.

***** ****** ****** ****** ******

Иннокентий очнулся. Вот это история! Ему было жаль Ефросинью. И, в то же время он гордился ей. Она покаялась, признала свою вину. И не было у нее любимой половинки, а может, она ее просто не дождалась.

Все оставшиеся дни, пока Иннокентий гостил у бабушки Матрены, Ефросинья пичкала его булками, сметаной и всякой всячиной. Он поправился так, что штаны трещали по швам. Каждый вечер они вместе сидели на заборе, щелкали семечки и провожали на покой солнце, любуясь игрой красок на горизонте. Вокруг них бурлила жизнь. Домашние сновали туда-сюда, занимались своими делами, а Иннокентий с Ефросиньей, в это время, выпали из их жизни. Только ночами они возвращались к своим обязанностям. Они тихонько махали веточками смородины над спящими детьми, отгоняя комаров и кошмарные сны.

Каникулы подходили к концу, приближалось расставание. Жаль было расставаться, но Иннокентий тешил себя надеждой, что может быть, когда-нибудь, они еще встретятся. Для любого домовика такие каникулы уже счастье, Иннокентию очень повезло. И друг у него теперь есть, письма естественно, не попишешь, но воспоминания о прекрасных днях никто не отнимет.

Прощаясь, Ефросинья просила ее не забывать, и молила всех святых, чтобы дети Тамары опять закинули Иннокентия в сумку.

И вот, завтрашний день покажет, кто приедет в пустую квартиру, кто будут его новые хозяева. Иннокентий сел в углу комнаты, возле теплой батареи, вспомнил шерстяной носок бывшего хозяина, мысленно представил, что он в нем, и заснул.

**************************************

Рано утром дверь открыли ключом, и на пороге появилась красивая, трехцветная кошка. Беленькая, с рыжими и серыми пятнами, максимально пушистая и миленькая. Ее первую впустили в дом. Иннокентию это очень понравилось, соблюдение обычаев показывало, что новые жильцы хотят жить в мире и быть счастливыми. За кошкой, толкая друг друга, влетели две девочки. Старшая — высокая и худенькая, волосы длинные и золотые, на носу очки. Вторая, темненькая, курносая и худенькая, рот у нее не закрывался, видно было, что для десяти лет она с лихвой пополнила свой словарный запас, и давно переплюнула пресловутую Эллочку Людоедову. Старшая была сдержаннее, она старалась казаться взрослее, но детство еще не сдало своих позиций. Обе они щебетали, не умолкая, и вертелись на одном месте. Их маме, которой в этом году исполнилось тридцать семь лет, выглядела моложе. Стройная шатенка Алина, с карими глазами. Их было трое, не считая кошки, мужской половины не наблюдалось. Видно было, что Алина устала, и немудрено, ведь любой переезд можно сравнить с двумя пожарами. Нанятые люди стали заносить мебель, ее было немного, только самое необходимое. Хозяйка стала разбирать посуду на кухне, ставить варить пельмени, резать колбасу и хлеб. Это понятно, люди сделали свою работу, и их нужно было отблагодарить. Алина не села с ними, еще столько дел нужно сделать. Девочки были в своей комнате, доставали свои вещи и спорили между собой, кто какие полки займет. Старшая наседала на младшую, младшая не сдавалась. Иннокентий терпеливо сидел в углу, боясь выходить, он только успевал крутить головой, влево — вправо, влево — вправо. Черт, даже шея заболела! Хотел подремать, да, какой тут сон. Только глаза прикрыл, какой-то мужик, подушкой от дивана его прикрыл, да еще сверху больно придавил.

— Вот когда все уснут, наконец, — думал Иннокентий, выглядывая из-за подушки, — тогда и проведу экскурсию!

Только в двенадцатом часу ночи все угомонились. В квартире стояла тишина. Кошка спала на окне, свесив лапы и пушистый хвост. Иннокентий решил начать обход с детской. Приняв очертания серого облачка, он вкатился в спальню девочек. Сестры уже все расставили по местам. Везде, где можно, стояли цветы, много фотографий в рамках. Книги, альбомы, карандаши, спицы, нитки, краски, куклы. Полный набор юных мадемуазель. Яна полностью залезла пол одеяло, торчали только маленькие пяточки. Кеша с трудом удержался от желания их пощекотать. А Алене было жарко, одеяло валялось на полу, а девочка спала, обняв плюшевую собаку. Стараясь не наделать шуму, он аккуратно поднял одеяло и укрыл им Алену. Вслед за Кешей в комнате появилась кошка, как потом узнал Кеша, ее звали Фифой.

— Ну, и имечко! — подумал Кеша.

Фифа спокойно смотрела на Иннокентия.

— А кот Василий чуть в обморок не падал, увидев меня, — вспомнил он. — Недолго тебе жить спокойной жизнью, киса! — думал он, ему хотелось шалить, он засиделся сегодня.

Ему пришлось опять стать облачком. Кошка подошла и понюхала его, наклонила голову на бок, сморщила носик, постояла и пошла к диванчику, на котором спала Яна. Тихонько прыгнула на край дивана и направилась к подушке и легла рядом с головой девочки. Иннокентий повисел в воздухе секунд пятнадцать, потом принял свой прежний облик и пошел в зал, посмотреть на хозяйку.

Тихонько подойдя к софе, на которой спала молодая женщина, он стал разглядывать ее. Алина спала на боку, подогнув ноги и подложив руки под щеку. Взрослая женщина, а спит, как ребенок. Он смотрел на нее и думал, что пройдет немного времени, и он узнает ее историю. Почему она одна? Где она работает? Кто ее друзья, знакомые и близкие. На стене висели часы с кукушкой, они не будут сильно ку-кукать, скорее всего на батарейках. Ему вспомнилась Ефросинья. Он с тоской подумал, что потеряв старых хозяев, он потерял и ее. Остались только воспоминания, очень хорошие и теплые.

— Ну, ладно! Будем жить дальше, что же еще делать?

Завтра воскресенье. Его новая семья завтра будет наводить порядок в квартире. Он пошел в свой любимый угол, где лежала, обтянутая плотной тканью, подушка от софы. Два с лишним часа, младшая из сестер, играла на подушке с куклой, а теперь Кеша будет спать на мягком месте. Спокойной ночи! В доме было тихо и спокойно.

Он проснулся, открыл глаза, обнаружил Фифу у себя на коленях. Кошке было очень удобно, а ему еще и тепло. Девочки проснулись и забрались в постель к матери. Включили телевизор, убавив громкость до минимальной. Алина еще спала. Иннокентий решил совершить прогулочный марш на кухню, вдруг на кухне есть что-нибудь съесть. Серым облачком он пролетел под софой. На кухонном столе, в хлебнице был хлеб и пряники. Поев, Иннокентий вернулся в комнату. В зале было оживленно, девочки собрали постель, Алина была в ванной. Хороший завтрак и за уборку. До вечера Иннокентий вздремнул только раз, и то недолго, потому что весь день работал пылесос. А потом с кухни стали просачиваться такие запахи, что ни о каком сне не могло быть и речи. Нетрудно было догадаться, что придут гости. Он еще стеснялся, и боялся лишний раз передвигаться по квартире, в которой было так оживленно и весело. Чтобы попасть на кухню, он решил прибегнуть к помощи кошки. Она с готовностью подставила свою спину, видать не только Иннокентия волновали кулинарные изыски хозяйки. Они не спеша поехали на запах. Не успели они доехать до входной двери, зазвенел звонок. Девочки наперегонки бросились открывать. Иннокентию с Фифой пришлось быстро отойти в сторону. Старшая, естественно, оказалась проворнее, спросив:

— Кто там?

И получив ответ, она открыла дверь. Иннокентий, сидя на Фифе, с интересом смотрел на пришедших. Начались приветствия, поцелуйчики и прижимания к щечке.

— Подружки, кто же еще! — констатировал этот факт Иннокентий.

Ему нравилось слушать женский треп. Спрячешься в вентиляционном окошке и сидишь, любуешься, уши греешь. А здесь было на что посмотреть и послушать. Три подруги Алины: Ольга, Татьяна и Леночка. Если сравнивать дружбу между женщинами, то на ум приходит много разных сравнений. Они дополняли друг друга, потому что были разные. Пока подружки накрывали на стол, чтобы отметить новоселье, Иннокентий, пройдя через пару толстых стен, позвал к себе в гости соседа, Кирюху. Чтобы их проникновение в вентиляционную шахту осталось не замеченным, Кирюха решил устроить салют на улице. Салют видели только те, кто находился в кухне. Молодые женщины подскочили к окну, замерев, а два друга, серым дымком, втянулись в решетку вентиляции. Здесь было сыро, пыльно и грязно, но это их мало волновало. Потеряв жизнь, они не упускали возможности в ней поучавствовать, прикоснуться к ней, лишенные многих эмоций, они наслаждались такими моментами, живая энергия, душевная беседа согревала их.

Кухня была стандартной, то есть маленькой. Стол поставили на середине, красиво расставили тарелки, салфетки, рюмки и закуски. Достали из холодильника большую бутылку водки, сели и выпили. Первый тост, естественно, был за переезд. Посыпались поздравления и пожелания, желали здоровья, денег и жениха. Прав был Иннокентий, не было у Алины любимого мужчины. По мере убывания горячительной жидкости в бутылке, стали затрагивать не только мировую экономику, финансы и цены на бензин. Подруги делились новостями, прошедшими за неделю, начали с Ольги.

Светло-русая, зеленоглазая, белокожая, отдаленно похожая на актрису, Ларису Удовиченко. У Ольги была большая и красивая грудь, тонкая талия и шикарные бедра. Женщина — гитара! Ольга жила с мамой и восьмилетней дочкой, Полиной, работала в банке. Вчера один из клиентов подарил ей орхидею в горшке. Все стали разглядывать в телефоне фотографию этого сиреневого чуда. Парень подарил ей цветок, а Ольге показалось, что она сухо его поблагодарила, и он обиделся, и теперь она винила себя, что неправильно себя повела.

Настал черед Леночки, блондинки с татарскими корнями. Она была миниатюрной, озорной и болтливой, слушать она умела, только в крайних случаях. Она не могла сидеть дома, всегда горела желанием помочь всем, без исключения, но у нее это плохо получалось. Главная тема — мужчины. Куча мужчин, свиданий, столько же надежд, только на что, Леночка не знала сама.

У Татьяны, третьей подруги, был муж и дочь, Дарья. Татьяна была светленькой, но в душе была рыжей, поэтому ее голову венчали волосы, покрашенные в этот цвет, он менялся так же, как времена года, только в одной гамме. У нее были яркие, как июльское небо глаза, заразительный смех и твердый характер. Она всегда считала себя правой, переубедить ее было невозможно, поэтому нередко между подругами возникали споры, без этого никуда.

И вот, сидели подружки, разговаривали. Алина сидела и смотрела на них, она их очень любила, как хорошо, что они у нее есть! Иннокентий с Кирюхой были довольны, как никогда, столько информации они давно не получали, а сколько пикантных подробностей они узнали, они краснели раз десять, сидели с открытыми ртами раза три, а хохотали и того больше.

Младшие девочки тоже получили долю внимания, они приготовили для гостей маленький концерт, спели пару любимых песен, показали балет под дружные аплодисменты. Подружки разошлись поздно. Девочки уже спали. Алина помыла посуду, протерла столы и раковину, выпила чашку горячего чая и пошла к себе. И маленьким мужичкам тоже нужно было расходиться. Они аккуратно выплыли из укрытия, только кусочки грязи напоминали об их присутствии на кухне. Но, даже самый маститый сыщик никогда не догадался бы, как земля появилась на печке. У домовиков не было ничего, их ладошки и пальцы были гладкими и нежными, как у ребенка, никаких отпечатков и следов они не могли оставить, как бы не старались. Кирюха ушел в замочную скважину, помахав Иннокентию рукой, а Кеша серым шариком прилип к хвосту Фифы. Так она и донесла его до подушки в углу, как будто знала, где его место. Кеша уважительно поглядел на кошку и ласково погладил ее по голове, а потом решил, что не будет ее обижать.

— Пригодимся еще друг другу, — подумал он, поудобнее устраиваясь в углу.

Алина ничего не заметила, она лежала под одеялом и по телевизору смотрела какое-то кино. Кино, видимо, было очень переживателыным, пару раз она всплакнула. Иннокентий посидел немного и не заметил, как уснул.

Выходные прошли, начались трудовые будни. День всегда начинался очень шумно, всем нужно было в ванную, потом завтрак, толкание возле двери и вперед, в школу и на работу. В квартире наступала временная и благодатная тишина. Часа в два приходила Яна, потом Алена, и часов в шесть Алина, она работала в строительной фирме. Готовили ужин, делали уроки, умывались и ложились спать. Все было тихо и спокойно, жизнь текла, как полноводная река, ровно.

Кеша стал замечать за собой странные вещи. С появлением новых жильцов, он стал видеть ауру своих хозяек и всех, кто находился рядом. Раньше такого не было и Иннокентий с Кирюхой решили, что у домовиков вместо времени, появляются новые навыки и новые силы. И правда, у всех домовиков были самые разные способности, и они не повторялись. Иннокентий больше не смотрел телевизор, у него было занятие получше. Он любовался своими хозяйками, он купался в красках, которые окутывали девочек и их мать. От Алины исходили волны любви к своим детям. Красные с оранжевым, розовым, они тянулись красивыми легкими лентами, сначала к одной, потом к другой. Они бережно окутывали их, гладили, согревали. К подругам — синие и нежно зеленые, симпатия и доверие. К кошке и то тянулась ленточка, розовая. Соседка, бабка в парике, приходившая якобы за солью, брызгалась какой-то болотной тиной, недоверчивость и брезгливость. А у Кирюхи появился белый нимб, прямо над лысиной, как у бога. Да, он не сделал ничего плохого в той жизни. Жил себе, да жил. Ушел из жизни в тридцать шесть лет. У него была семья, жена и двое детей, мальчик и девочка. Счастливый! Любил экстрим. Ездил всей семьей на лыжах кататься, в походы, занимался дайвингом, сплавлялся на байдарках. Всегда говорил, что он заговоренный. Он сплавлялся со своими знакомыми по очень крутой, горной реке. Выпал из лодки, которая наткнулась на большой валун в воде, стукнулся виском о другой камень. Вот и все! Появился уже в этом доме Кирюхой. Жил дальше. Они встречались очень часто. Иногда на нейтральной территории, между их квартирами жила противная бабка, звали ее Степанида Васильевна. Столько, сколько жила эта бабка на свете, давно уже не живут. В ее квартире всегда был порядок, но не было уюта и тепла, бабка была недовольна всем на свете, все были плохими, виноватыми во всех ее бедах и невзгодах, она также завидовала всем и злилась, злилась. Иногда, от нечего делать, они наведывались к ней, чтобы пошалить. У бабки не было домовика, а если и был, то, наверно бы умер с голоду. Так что выгнать их никто не мог. Бабка была очень экономной, она часами могла сидеть в темной комнате и пялиться в окно, или глядеть в глазок. На улицу выходила редко, из-за дефицита солнца, ее кожа была бледной, глаза мутными, лысая голова потела под старым париком, который свалялся и стоял на голове, похожий на щетку для чистки обуви. Она любила себя побаловать. Сядет, бывало, за стол, зажжет свечу и сидит, ест печенье с кремом, дорогое печенье. Чтобы отвлечь ее от стола Кирюха устраивал салют за окном. Бабка прилипала к окну, а друзья стаскивали по печенью и тушили свечку. Бабка поворачивается, темно. И так раз пять, пока тарелка не опустеет. Или заставляют идти все часы, какие есть в доме. Такой тара-рам стоит! А бабка носится по квартире с веником, орет и размахивает им. Отведя душу, маленькие мужички расходятся по домам.

Однажды Алина пришла домой не одна. За ней зашел, приятный на вид, мужчина, он нес сумки с продуктами. Девочки стояли в прихожей, с интересом разглядывая незнакомца.

— Это, Антон! — представила Алина дочкам мужчину. — Он благородно помог донести мне сумки. Спасибо большое, — поблагодарила она.

А он стоял и не уходил.

— Может быть, чаю? — предложила Алина.

Антон сразу же согласился. Иннокентий сидел на Фифе верхом и смотрел на эту сцену. Он настороженно наблюдал за незнакомцем, и не зря. Он чувствовал, что парень врет. Стали, ради гостя, накрывать стол в зале. Варенье черничное, масло, чай с молоком, булочки. Девочки стали забрасывать Антона вопросами:

— Где он живет? Есть ли у него жена? Дети?

Отвечал мужчина скупо, даже нехотя. Детей нет, не женат, работает на заводе, а кем не сказал и вообще старался сменить тему.

— Странно! — подумал Кеша. — Почему он мне не нравится?

Иннокентий решил вызвать Кирюху, тот безошибочно выявлял лгунов. Он побежал, через четыре стены, мимо злой бабки и вывалился в ванной комнате, где обитал Кирюха. Тот понял все без слов. Они, взявшись за руки, побежали обратно, через бабку, через стены. Домашние Иннокентия заканчивали пить чай. Кирюха подошел к Антону и очень долго его разглядывал. Подойдя к Иннокентию, он положил руку ему на плечо и сказал:

— Я, таких обманщиков еще не видел, он не Антон. Смотри за ним в оба.

Кирюха сделал все, что мог. Он ушел к себе. А Иннокентий стал прохаживаться перед лжеАнтоном, он нервно теребил бороду и смотрел на него не отрываясь. Он ждал, когда его мысли и чувства приобретут цвет. И вот, к Алине потянулись серые волны, она была ему не интересна, его интересовало что-то другое. Но что? Девочки? Они крутились тут, и именно к ним тянулись черные с красным, ленты, они кружили вокруг них, как-будто ощупывали, трогали.

— Теперь понятно, извращенец! — заорал Иннокентий, но, увы, его никто не слышал, как и не видел.

Кеше стало плохо, когда он увидел мысли этого чудовища, его затошнило от омерзения, а потом от страха. Было такое ощущение, что в жизни этого мерзавца, уже было подобное. Это значит, он будет ухаживать за Алиной, а на самом деле будет подбираться к девочкам. Иннокентий орал, что было мочи, путался под ногами, но увы!

— Ну, я тебе покажу! — орал Иннокентий, он тряс кулаками. — Что бы такое придумать? — думал он. — Наши шалости с Кирюхой здесь не пройдут, нужно что-то более действенное, чтоб наверняка.

Он решился, подбежав к мужику, который изображал из себя внимательного и терпеливого собеседника и плюнул уму прямо в лицо. Антон или «как его там» почувствовал дуновение ветерка по лицу, потом лицо начало покалывать и на глазах у изумленных детей, Алина была на кухне, он стал покрываться безобразными прыщами и наростами. Уши у него распухли и стали похожи на два больших вареника, нос увеличился в три раза и из него потекло. Губы стали опухать, негр, да и только. Он захрипел и стал изрыгать прямо в тарелку зеленую слизь. Девочки закричали, Иннокентий сам испугался, не переборщил ли он. С кухни прибежала Алина. Увидев, что творится в комнате, она ахнула, прикрыв руками рот, потом побежала к телефону. Фифа по — своему отреагировала на все происходящее, шерсть у нее стала дыбом, она пошипела пару секунд и удрала на окно, спрятавшись за шторкой. «Красавчик» захлебывался, Иннокентий подавил в себе чувство вины, и теперь прыгал от радости, что у него все так ловко получилось.

Все списали на жуткую аллергию, только ни один из врачей не мог сказать, какой продукт ее вызвал. Врачи «скорой», которая приехала в течение десяти минут, вкатили ему дозу лекарства, которое могло убить слона. Улучшений не было, и его забрали в больницу. Алина винила себя, а Иннокентий удивлялся, как это у него получилось, потом к нему прибегали домовики из соседнего дома, просили сделать тоже самое со своими хозяевами, но он им отказал, придумав на ходу, что делает это только с чужаками. Иннокентий успокоился, но напрасно. Через неделю этот фикус опять появился в доме, как будто ничего не произошло. И опять эти липкие ленты, грязно-черного цвета, облипали девочек. Он все это видел и ощущал, но сказать не мог. Не зная, что делать, он ринулся вон из дома, проскакивая сквозь стены, он очутился в однокомнатной квартире Кирюхи. Кстати, мы пропустили описание его хозяйки. Кирюха был приставлен к одинокой бабушке, Елизавете Григорьевне. Бабушка — божий одуванчик, добрая, полная противоположность Степаниды Васильевны, соседки. Кирюха ее обожал. Всегда помогал ей по дому, иногда поливал цветы или подметал пол, если хозяйка, вдруг, приболеет. Дом Елизаветы Григорьевны был надежно защищен, Кирюха готов был жизнь отдать за старушку. Такое же желание возникало и у Иннокентия, ему хотелось помогать и защищать своих девочек. Он пробрался в ванную комнату, где обитал его друг. Под ванной комнатой стоял тазик для стирки, а в нем чистый половичок, там, свернувшись калачиком, сопел Кирюха. От шума он проснулся и резко сел в своем тазике, стукнувшись головой о ванну. Объяснять Иннокентию ничего не пришлось, столько страдания и боли было в его глазах, что Кирюха только покачал головой. Он подвинулся и Кеша сел рядом с ним. В ванной комнате было тепло и уютно, они стали думать, как быть.

В это время в квартире Алины пили чай. Антон извинялся, чуть ли не стоя на коленях за недавний случай и обещал, что такого не повторится никогда. Причину приступа, врачи так и не выяснили, сказали, что нужно сдать много анализов.

Иннокентию ничего не приходило в голову, Кирюха напряженно думал. В итоге, они решили подкараулить Антона в подъезде и хорошенько напугать, чтобы он раз и навсегда забыл дорогу в этот дом. Спустя только три часа Антон вышел и стал спускаться на второй этаж. Он был доволен, о чем говорило легкое посвистывание. Как только он спустился на второй этаж, погас свет, а был уже поздний вечер, так что было очень темно. Вдруг, послышался такой рев, как — будто «ГЕСТАПО» выдирало здоровый зуб Змею Горынычу. В панике Антон споткнулся обо что-то мягкое, стал падать вниз, прокатился все десять ступенек, кое-как, встав на колени, он почувствовал, как кто — то невидимый, кинул его на стену. В глазах потемнело. Его плавно подтолкнули дальше, и он полетел, собирая своими костями все ступени. Рев не прекращался, Антону остался еще один поворот, который он с легкостью преодолел. Впереди была дверь на свободу, он собрал последние силы и рванул вперед, почувствовав при этом хороший пендель под зад. Представляете себе картину, тихо спокойно на улице, а тут, раз! Открывается дверь подъезда и оттуда, под громкий рев и шум, вылетает мужчина и растягивается на земле во весь рост. Так все и было. Поднявшись, Антон с ужасом оглянулся. Перед ним был все тот же подъезд, в котором горел свет. В реальности, конечно, после такого шума, все бы проявили любопытство или вызвали милицию, но никто ничего не слышал и не видел. Проведя языком по губам, Антон почувствовал привкус крови, передние два зуба отсутствовали, они остались в злополучном подъезде. Он грязно выругался и пошел прочь, ему повезло, было темно и прохожих было мало, кто-нибудь точно посмеялся над парнем, у которого на шикарном пальто, сзади, отпечатался след башмака, причем, маленького.

Антон больше не заходил, Алине по телефону он туманно объяснял по телефону, что не может прийти, что у него много работы и скоро он совсем уезжает в другой город. Иннокентий вздохнул, с облегчением, Алина тоже не переживала, она всегда думала позитивно, на нет и суда нет. Девочки вообще его отсутствие никак не комментировали. Опять наступили тихие времена. Ночами, если Иннокентию не спалось, он частенько приходил в спальню к девочкам и садился в углу, где у Яны был дом. Она ставила большую книгу на угол и у нее получалась двухкомнатная квартира для кукол. Кровать для куклы Барби, подушка, матрац, сшитый собственноручно, одеяло тоже. Столик — баночка из-под крема, на нем салфетка, на салфетке маленькая ваза с искусственными цветами. Все такое маленькое и милое! Он садился и рассматривал эти маленькие игрушечки и представлял, что он ИВАН. У них с Марьей дочка, он играет с ней, а вот он читает ей книжку перед сном, она ему улыбается и целует в щеку и желает « спокойной ночи».

— Я ВСЕГДА ЗНАЛА, ЧТО ТЫ ЕСТЬ! — детский голос ворвался в сознание Иннокентия, он чуть не наложил в штаны от испуга.

Яна, не отрываясь, смотрела на него и улыбалась. Она шепотом продолжала:

— Я самая счастливая на свете! Ты же не злой, да? Ты меня не убьешь?

Иннокентий быстро помотал головой.

— Я знала! — просто ответила девочка. — А как тебя зовут? — спросила она.

— Вот тебе раз! — подумал Иннокентий, пробуя сказать, он открывал и закрывал рот, но ничего не выходило.

— Говорить не можешь? Да? — сочувственно произнесла Яна. — А ты напиши! — возле стены стояла маленькая школьная доска, рядом лежал мел.

Иннокентий взял его в руку и написал «ИННОКЕНТИЙ». Девочка по слогам, вслух произнесла его имя, а потом спросила:

— А короче?

Иннокентий ниже написал: «КЕША».

— КЕША, — попробовала на вкус его имя Яна.

А потом она сказала:

— Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ, — и уснула.

Иннокентий только теперь выдохнул, взъерошил волосы у себя на голове и собрался идти спать.

Он, наивный, думал, что девочка примет их встречу за сон. Он глубоко ошибался.

Его разбудил крик Яны.

— Кеша, покажись! Я знаю, ты есть! — она ходила по всей квартире и заглядывала во все углы.

До его места она не дошла и Иннокентий всполошился. Фифы в комнате не было, и он принял ее облик. Так он и сидел на подушке, пока Яна не согнала его. Никого не найдя, она пошла на кухню, громко крича:

— Кеша, выходи!

В кухню зашли Алина с Аленой. У матери был испуганный вид, а Алена громко смеялась, не понимая тревоги Алины.

— Вот так влип! — думал Кеша, превращаясь в серый клубок дыма и забираясь под диван, и вовремя, кошка уже заходила в зал.

Все закончилось тем, что Яна разревелась. Она его видела! Она знала, как его зовут, она в подробностях описывала, как он выглядит, а они ей не верят и еще смеются. Алина дала ей таблетку валерианы и уговорила немного поспать. Был выходной день, скоро наступит Новый Год. Осталось ждать две недели.

Ночью Иннокентий не пошел в спальню девочек, он думал, что Яна не спит и ждет его и оказался прав, Яна тихонечко вошла в зал и стала звать Кешу. Алина всегда спала чутко, она проснулась и, обняв дочь, повела ее в спальню. Яна и раньше ходила во сне, так что она не удивилась. На следующий день Яна застукала Кешу в своей шапке. Удобная такая шапочка, она редко ее одевала, а тут она ей понадобилась. Сестры собрались на горку покататься, а для этого нужно было тепло и удобно одеться. Шапка лежала в шкафу, на верхней полке. Здесь было тепло и тихо. Иннокентий видел десятый сон, как вдруг, свет ударил ему в глаза. Не успев, как следует проснуться, и понять что к чему, он уже летел вниз вместе с шапкой. Яна схватила шапку и не удержала ее. Шапка полетела ей в руки, и Кеша вместе с ней. Сначала в руки Яне упала шапка, а потом и Кеша. От испуга он схватился за шею девочки. Яна вскликнула, сначала от страха, а потом от удивления и радости. Пока на лице Яны происходила смена эмоций, Иннокентий успел исчезнуть. Яне нельзя было отказать в благоразумии, она напялила на голову шапку и не стала ничего рассказывать. Ей ведь опять не поверят!

Девочки ушли на улицу и Кеша, наконец-то, перевел дух. Он очень перепугался!

— Надо выбирать места поукромнее, — думал он, машинально гладя Фифу, которая устроилась у него на коленях.

Немного успокоившись, он направился на кухню, после такого потрясения у него разыгрался зверский аппетит. На столе лежал недоеденный бутерброд.

— Спасибо Яночке! А молока попьем из миски Фифы, — думал Иннокентий, сидя на корточках у окна, молоко текло по бороде.

После завтрака Кеша решил сходить в гости к Кирюхе. В подъезд выходить было лень, и он пошел через стены. Кирюха не спал. Он сидел в своем уютном тазике под ванной и озабоченно чесал лысую макушку.

— Что, вшей словил? — решил пошутить Кеша.

Кирюха на шутку никак отреагировал, чем очень удивил и насторожил Иннокентия.

— Что случилось-то? — начал нервничать Кеша, Кирюха тяжело вздохнул и сложил ручки на животе, собираясь рассказывать.

— МАНЯ РЕШИЛА СЕБЕ ПОДАРОК К НОВОМУ ГОДУ СДЕЛАТЬ! — выпалил он.

То, что он сказал, испугало Иннокентия.

Здесь придется остановиться и рассказать, кто такая Маня. У каждого народа есть, чем гордиться, и есть, что скрывать. Есть хорошие люди, есть плохие, у домовых тоже есть исключения. Домовые красотой не блещут и стараются не показываться людям на глаза, только если в крайних случаях. Маня была другой. Маленькая, худенькая девочка, четырех, пяти лет. Девочка, с нежно-розовым личиком. Ярко рыжие волосы, кудрявые, длинные. Ангелочек, что и говорить! К этому образу не хватало крылышек, но их, увы, не было и быть не могло. Если она показывалась людям, быть беде, ее черты лица, улыбка, такие милые и красивые, постепенно заострялись, глаза, такие чистые, постепенно темнели и становились черными, как омут. Несколько секунд, и перед тобой стоит старая, сморщенная старуха. А ты, стоишь и смотришь в эти бездонные глаза и не можешь оторваться. После такого сеанса гипноза, люди заболевали, и ни один врач не мог ничем помочь. Все умирали в течение нескольких дней, не известно от чего.

Нет золотой середины ни в мире, в котором мы живем, ее нет нигде. Добро и зло живут рядом. Маня была злом. Естественно, когда-то она была смертной. В той жизни она была мужчиной. Жила в семнадцатом веке, в маленьком городишке, под Новгородом. Звали Маню Петром. Был голод и мор. Как-то нужно было выживать. Петр, не любивший работать, подрабатывая случайными заработками или воровством, собрал вокруг себя таких же, как и он сам, молодых парней, без роду и племени. Шайка молодцов стала наводить ужас на округу, грабила и убивала, обворовывали всех, будь то бедный крестьянин, который везет урожай на ярмарку, через лес, или купец с обозом и охраной. Весело им жилось, пока их не стали ловить. Дружина гоняла их по лесам года три, пока не поймала. В итоге, все нашли свою смерть на виселице, а Петру, как предводителю и зачинщику, отрубили голову. Гореть бы ему в аду и мучиться, но не тут-то было. Видимо, сам сатана, решил внести свою лепту в неписанные законы бытия. Петр стал Маней. Он не раскаялся тогда, забыл об этом и сейчас, в новой жизни. У Мани не было места, как неприкаянная, она бродила из дома в дом, и ради развлечения, строила козни всем. Ее фантазии всегда были извращенными. Домовые с ней не связывались, боялись ее. После ее присутствия, где бы то ни было, в воздухе витал запах полыни.

И сейчас, находясь в ванной комнате у Кирюхи, Иннокентий почувствовал этот запах. Кеша испуганно посмотрел на друга.

— Неужели она здесь была? — Задал он вопрос дрогнувшим голосом.

— Была-была! — подтвердил Кирюха. — Еще как, была! Напустила туману, я ее долго разглядеть не мог, думал, это ты шутишь. Настроение у нее плохое, скучно ей, сказала, чтобы сворачивали манатки и катились в другое место. От дома, говорит нашего, камня на камне не оставит. Ругалась, плевалась, грызла батарею.

Иннокентий увидел не трубе с горячей водой облупившуюся краску.

— Я ей слово боялся сказать, — продолжал Кирюха, — и чтобы мы поняли, что она не шутит, она на мне клеймо оставила. Больно очень!

Он показал Иннокентию свою правую руку, на ней отпечатались маленькие пальчики, рука очень сильно обгорела.

— Что же делать? Уходить что ли? А хозяйка моя, а твои?

Эти вопросы больно отдавались в голове, мешали Иннокентию думать. А он только и думал о своих девочках, которых успел полюбить за такой короткий срок, без которых он не мыслил своей жизни. Вот ведь, как бывает! Он присел рядом с Кирюхой, они сидели и думали. Из любого, даже самого безнадежного дела, всегда найдется выход, он был в этом уверен, и это прибавляло ему сил. Откуда он знал это, наверное, из прошлой жизни. Он сидел и думал:

— Проще всего, конечно, взять и уйти из этого проклятого дома, если Маня так сказала, то так и будет. Она еще пожалела их, предупредила, предложила выбрать. Но не могу я уйти, надо думать, как защитить дом, своих любимых хозяев и себя.

О себе он почти не думал, его уже нет. Через смерть тела и сердца он прошел, жива его душа. Душа жила в этом маленьком, ладном тельце. Он в тайне гордился собой, не потерял он положительных качеств, он остался самим собой и в этой жизни, он остался Иваном. У его девочек не было защитников, он будет защищать их.

Кирюха сидел рядом с Иннокентием и видел его мысли. Эта его особенность ему очень нравилась. Из левого уха Кешы выплывали картинки и складывались в одну большую. Ни один фильм не сравнится с тем, что видел сейчас он. Иннокентий так погрузился в свои планы, что не заметил интереса, который проявлял к нему друг.

— Значит, никуда не уходим? Будем бороться? — Кирюха даже вспотел.

Иннокентий не обратил внимания на то, что видели его мысли, так проще, ничего не нужно объяснять.

— Будем бороться! — подтвердил он, от переизбытка чувств, хлопнув друга по лбу.

До поздней ночи они сидели и продумывали план действий. Первым делом, нужно собрать всех сильных домовиков, выяснить, что они умеют и взять это на вооружение. В соседнем подъезде жила домовиха Лиза. Она носила на голове сооружение из волос, в виде валика, собранного по кругу, черты ее лица были настолько мелкими, что составляли разительный контраст с шикарной прической. Ростом она была чуть повыше Иннокентия, от чего тот робел и стеснялся и делал грудь колесом, пытаясь казаться выше. Лиза увлекалась травами. Ее хозяйка, молодая женщина, страдала от мужа — тирана, пьяницы и дебошира. Алкоголик Андрей, часто меняющий работу, бил ее смертным боем, ревновал даже к фонарному столбу, она всегда ходила в темных очках, платья носила с длинными рукавами, чтобы скрыть синяки, и безропотно терпела. Доставалось и сыну, восьмилетнему Славке. Папаша любил проверять уроки в пьяном виде, сразу ложа ремень на стол. Лиза долго не смогла терпеть такое положение вещей. Ей было жалко мать и сына, с таким папашей недалеко и до смертоубийства. Лиза решила навести порядок, и за одно сделать доброе дело. Она решила не ломать семью, но проучить этого остолопа было нужно. И вот, в один прекрасный, солнечный день Андрей, муж Елены, выпил одну рюмочку водки. Прошло немного времени и ему стало не по себе, тошнота подступила к горлу, он покраснел, потом позеленел. Никогда он так быстро не бегал. Было ощущение, что из него пытается что-то выйти, что-то очень большое. Перед этим, Лиза, внушила своей хозяйке, что ей очень срочно нужно съездить в деревню к матери, помочь убрать сено. Елена со Славкой послушно собрали вещички и ту-ту, в гости. В туалете Андрей просидел три дня. Острая диарея не давала ему покоя. Заботливая Лиза находилась рядом и следила за исцелением, еще масла в огонь подливала. У него начались видения, казалось, что из него лезут всякие ужасные гады, червяки, они лезли отовсюду, из ушей, носа, из-под ногтей, они громко шлепались о кафельный пол и ползли к нему, он даже чувствовал их укусы, и орал не переставая, все три дня. Он звал на помощь, но Лиза, как могла, попыталась создать вакуум, но его было слышно и измученные соседи, наконец, вызвали милицию. Взломали дверь, взломали туалет. Милиция была в шоке: полностью седой, трясущийся молодой мужик, сидел на унитазе со спущенными штанами, запашок был еще тот. Невидимая Лиза довольно хихикала и потирала руки, она кайфовала!

Через неделю приехала домой ничего не подозревающая Елена и Славка. Каково было их удивление, когда дома их встретил трезвый муж и отец. В доме был порядок и ремонт в туалете, был готов обед, на столе стояли цветы в вазе, а Андрей не мог надышаться на жену и сына. Славка был счастлив, Елена тоже. Все стало хорошо. Прошло немного времени: Андрей нашел хорошую работу, не пьет, скоро ожидают прибавление в семействе.

Лиза никому не отказывала в помощи, помогала всем. Вот только про себя ничего не могла рассказать. Появилась в этом доме полтора года назад, знала, что она Лиза, а прошлое не помнит, все стерто.

— Может так нужно? — подумала она и успокоилась.

Способности Лизы увеличивались, чуть ли не с каждым днем, она сама удивлялась. Откуда она знает, для чего нужна та или иная травка? Она не знала и полагалась на свою интуицию и опыт, который был ей дан. Она хорошо владела гипнозом и чувствовала опасность, задолго до ее наступления. Все эти качества очень пригодятся для обороны дома. Домовики любили к ней ходить в гости, они частенько, когда у Лизы никого не было дома из домашних, собирались и играли в карты. Она еще и фокусы показывала! Как Василиса Прекрасная из сказки, Лиза доставала из рукава карты, они ровно, одна за другой, вылетали и ложились по мастям, еще и сами перетусовывались. Она гадала, будущего не могло быть и не будет, а вот о прошлом она говорила чистую правду. К ней-то, не теряя времени, и собрались друзья. Прямо из ванной комнаты, через стену, они прошли в квартиру, которая находилась в соседнем подъезде. Здесь обитала молодая парочка: Руслан и Людмила. Но до сказочных персонажей им было далеко. С именем Руслан, сразу представляешь эдакого статного красавца, физически крепкого, молодого человека, блондина. Наш же герой был просто хлюпиком. Высокий, худой, дунь на него, и он сложится пополам. Редкие волосы, огромные очки на маленьком носу, стекла очков увеличивали и без того маленькие глазки. Людмила же была сдобной булочкой, прямо матрешка. Шикарные, длинные волосы она заплетала в косу, озорные веснушки и курносый нос. Вот такие разные они были, но им было хорошо вместе, они любили друг друга, а это главное. Лиза говорила, что скоро в их чистенькой и милой квартирке появится домовой.

В следующей квартире проживала Лиза, вывалившись из стены, друзья оказались в ее владениях. Здесь было хорошо, пахло сдобными булочками, комфортом и счастьем. Лиза по секрету рассказала, что показалась своей хозяйке и поведала Елене, что вмешалась в ее отношения с мужем и нисколько об этом не жалеет. Лиза стала ей за место матери. Елена воспитывалась в детском доме, никого из родных у нее не было и они решили, что это будет вознаграждением за все пережитые страдания. У Лизы, в детской комнате был свой уголок. Большой, мягкий пуфик стоял в углу, на нем-то она и сидела. Было далеко за полночь, Славка спал в своей кровати, заботливо укрытый одеялом, а Лиза сидела и держала на коленях большое блюдо с булочками. Мужички сели по обе стороны от Лизы и с молчаливого согласия хозяйки стали пробовать угощение. Пока они ели, домовиха уже все узнала, говорить было не нужно, их мысли приняли форму облака, Лиза дула на него и облако меняло форму, также менялись и картинки. Лиза всегда пребывала в хорошем настроении, эдакий позитивчик в сарафане, но сейчас она нахмурилась, было над чем подумать. Долгое время она молчала. Мужички от нетерпения не могли усидеть на месте. Вдруг, Лиза стукнула себя ладонью по лбу.

— Придумала! — торжественно провозгласила она.

— Что? — чуть не закричали домовики, вовремя вспомнив, что Славка спит, Кирюха свалился с пуфика, раздался «легкий» грохот.

Славка заворочался, побормотал, а Лиза погрозила Кирюхе кулаком.

— Нужно создать иллюзию, что мы все ушли, — начала она, — когда придет это чудовище, нужно всячески ее отвлекать. Запустишь салют, — приказала она Кирюхе.

От предвкушения задуманного, она потирала свои маленькие старые ручки и от трения ладоней сыпались искры.

— Вот это силища! — бросил комплемент Иннокентий.

Лиза покраснела от смущения и потрепала его по макушке.

За окном, на ветке, сидела большая, черная ворона, она громко закричала. Лиза не задумываясь, пустила через стекло сноп искр. Ворона, подавившись своим карканьем, свалилась с ветки в снег и рассыпалась в пыль. На ее месте сидела Маня, собственной персоной. Домовики испуганно глядели друг на друга, они растерялись от неожиданности. Маня стояла на коленях, подняв голову к окну второго этажа, и визжала. Визг разбивался о стекло, оно зазвенело, но не разбилось. Один миг! И от Мани осталось только черное пятно на снегу. Она исчезла также стремительно, как и появилась. Домовики не стали ни о чем больше совещаться, до того они были напуганы. Друзья пошли по домам, исчезнув в стене, а Лиза залезла под одеяло и притаилась в ногах мальчика. Ей впервые было страшно.

Собрались они на следующий день, днем. Домашние Лизы были на работе, Славка в саду. Решили созвать всех домовиков живших в доме. Если Маня истребит один подъезд, то примется и за другой, аппетит у нее был хороший. Стали вспоминать, кто что умеет. Тимохины фейерверки пригодятся, это однозначно, Иннокентий попробует контролировать действия Мани через стены, Лиза попробует ставить преграды, придумывая галлюцинации. Из стены вышли домовики — близнецы, местная достопримечательность. Маленькие, всего тридцать сантиметров роста, в одинаковых комбинезонах синего цвета, цвет одежды менялся очень часто, как менялись обои в квартире их хозяев. Семейная пара Поповых занималась продажей товаров для дома, и ремонт для них был смыслом жизни. Домовики-близнецы были как две вишенки на одной ветке, не отличишь, у обоих седые волосы, только у Антонины сбоку был бант, белого цвета, большие круглые глаза, носы уточкой и удивленное выражение лица. Их история была покруче Шекспировской.

Их звали Антон и Антонина. История начинается с Яна и Марка. Красивые мальчишки— блондины, похожи, как две капли воды, но характеры были разными. Ян был тихим спокойным, а Марк проказником и задирой. Под влиянием Марка и Ян принимал участие в проказах брата. Любимые родителями, они счастливо прожили до двадцати лет. Высокие, красивые парни легко влюбляли в себя девчонок, также ловко заменяли друг друга в определенных обстоятельствах, разбивали сердца, заставляли страдать. Пришло время наступить им на свои же грабли. Их угораздило влюбиться в одну девушку. Марина была очень красивой девушкой. Прямо сказочная русалочка, вышедшая из волн морских. Ярко— рыжие волосы, синие глаза, идеальная фигура. Познакомились случайно, на набережной города. Парни вели себя сдержанно, не показывали, что она им нравится, они решили дать ей возможность выбрать одного из двух, отвергнутый отойдет в сторону.

Но получилось так, что это наши мальчики попали в ловушку. Оказывается, Марина тоже была близнецом, ее сестру звали Арина. Им наскучило меняться парнями, на данный момент они подыскивали новых жертв. А тут, на тебе! Близнецы— парни, да, еще какие лапочки! Арина зашла за угол здания, стоящего на набережной, и оттуда наблюдала, как будут развиваться события. События развивались с удивительной быстротой. Оба парня были без ума от Марины. По плану она должна была долго и упорно никого из них не выделять. Так они и ходили втроем, менялись только Марина с Ариной. Девушки определились, Арине понравился Ян, Марине — Марк. В один прекрасный день, Арина позвонила Яну и призналась, что он ей очень нравится, что она любит его, и только его, но ей больно расстраивать Марка. Влюбленный Ян сам предложил встречаться тайно от брата. Тот же разговор произошел между Мариной и Марком. Но, такие отношения не могут долго продолжаться, все так запуталось. Братья решили поговорить друг с другом. Ян рассказал ему про тайные встречи с Мариной, Марк рассказал тоже брату. Оба были в бешенстве и растерянности, их провела девчонка. Им натянули нос! А ведь для каждого это подлинные, светлые чувства. Ян позвонил Арине и сдержанно попросил о встрече на набережной. Арина по голосу поняла, что он расстроен и зол. Сестры посовещались и решили, пора сознаваться.

Набережная, приятный теплый ветерок робко прижимает легкое платье к ногам Марины, она специально отвернулась от площади и смотрела на воду, чтобы не видеть появления братьев. Она представила, как они будут обвинять ее в обмане, все высказывать. Парни решительно приближались к тому месту, где их ждала Марина, но они ничего не успели сделать, за спиной послышался голос:

— Мальчики! — братья повернулись и увидели еще одну Марину.

Через секунду молодые люди поняли, что к чему. Не нужно было выяснять отношения. Они просто взялись за руки, и пошли не спеша, вдоль набережной. Они были счастливы! Глядя на них, были счастливы все.

Счастье растянулось на долгих — коротких три года. Четверо молодых близнецов погибли в автокатастрофе, судьба сжалилась над ними, она не разъединила их. На свет появились милашки — домовики, Антон и Антонина. Души влюбленных соединились в одном теле, а так как их было четверо, то стало двое. В одном доминировало женское начало, в другом — мужское. Они были похожи, и всегда держались за руки.

Близнецы умели имитировать воображаемые стены. Идешь себе, никого не трогаешь, а тут, бац, выросла стена, из камня или кирпича. Таким способом решили тормозить Маню, чтобы выиграть время. Алина с девочками пойдет на день рождение к Татьяне, так что Иннокентию не нужно ломать голову, как увести их из дома.

Сестры наряжались, крутясь перед зеркалом. Потом возник спор, кто будет дарить подарок. Каждая приводила сотню доводов, что это должна быть именно она, а получилось, что подарок будет дарить Алина, Алена прочитает открытку с поздравлением, а Яна расскажет свое любимое стихотворение « УЗНИК» Пушкина, Александра Сергеевича. Кеша не мог дождаться, когда же они, наконец-то, уйдут. Он ездил на кошке, между ногами девочек и даже хотел ущипнуть Алину за ногу, она долго не могла найти свой «выходной» красивый шарфик. Они ушли, а Кеша еще долго прислушивался к удаляющимся шагам и звонким голосам девочек. Наконец, хлопнула дверь, ведущая на улицу, и он понял, что все! Все скоро закончится. Как? Он не знал. Он залез на подоконник окна, укололся о какой-то заморский кактус, и притих, уткнувшись лбом в стекло. Целых полчаса он сидел, не двигаясь. Потом услышал три удара по батарее, это был условный сигнал к началу боевых действий. Пора было браться за дело. Ему было тоскливо. Он, как будто уже заглянул в бездонные и черные глаза Мани. Предчувствие беды не покидало его. Не мог он раздвинуть пределы своего сознания, не мог увидеть, какая беда и кого она коснется. Это его мучило больше всего. Он тяжело спрыгнул с подоконника, опять уколовшись о кактус.

Кеша решил выйти в подъезд через замочную скважину. Вылившись дымком на пол, он наткнулся на Лизу и Кирюху. С ними были близнецы.

— Скорее бы все началось и закончилось! — как молитву проговаривал эти слова Иннокентий, шагая взад и вперед по лестничной клетке, вот уже и десять часов.

Все нервничали. Никто из людей не входил и не выходил из подъезда. Маню ждали в двенадцать. Кирюха сидел на окне четвертого этажа и следил за улицей, Лиза пристроилась на почтовых ящиках и лузгала семечки. Кеша продолжал дефилировать туда-сюда, он не замечал, что на него обильно сыпется шелуха от семечек, ему было все равно.

Вдруг, на улице послышался треск и взрывы. Это Кирюха устроил салют, извещая всех о прибытии «виновницы торжества». Все прилипли к окошку и смотрели, как Маня-ворона упала с ветки дерева и превратилась в черную кошку. Кошка выгнула спину и побежала к подъезду, за ней бежала огромная собака, это был Егор, домовик, он не имел человеческую оболочку. Жил в каптерке у сторожей, все его звали Трезором, сколько ему было лет, никто не знал. Он был всеобщим любимцем и был умнее многих людей. Если дети гуляли во дворе, ни одна мамочка не переживала за свое дитя. Трезор садился возле какой-нибудь лавочки и внимательно наблюдал за ребятишками. Если кто-то из детей хотел убежать со двора, он громко лаял, если люк колодца был открыт, он тащил за штанину одного из дворников и не отходил от него, пока тот не примет меры предосторожности. Маня— кошка хотела пройти в дом через стену, но у нее не получилось. Она влепилась в стену близнецов, отскочила и села на пятую точку, от злости стала визжать. В уголке глупо хихикали Антон и Антонина. Раз! И их ни стало, они решили исчезнуть, от греха подальше.

Маня поорала, потом притихла, она прошла через дверь в подъезд, начала подниматься по лестнице. На первом этаже дома ее ждала Лиза. Она приняла облик своего маленького хозяина, Славика. Маня увидела мальчика и стала потирать руки от удовольствия. На глазах она стала меняться, кошка превращалась в ангела. Шерсть исчезла, сменилась на розовую детскую кожу, уши опустились ниже, выросли волосы, рыжие и кудрявые, они аккуратно ложились вокруг головы колечками. И вот, за спиной у мальчика стояла девочка, она облизала губки и проговорила:

— Мальчик, а где живут Ивановы?

Слава-Лиза повернулась к Мане. Маня засмеялась, но мальчик не смотрел ей в глаза. Маня растерялась, но начала наступление:

— Ты меня боишься? Не бойся! Неужели я тебе не нравлюсь? У меня есть конфеты! — из карманов Мани посыпались конфеты, они сыпались и сыпались, дошли до колена мальчику, но он не поднимал головы.

— Я подарю тебе велосипед! — голос у Мани дрожал от злости.

Обещания так и сыпались из нее, пока до нее не дошло, что здесь что-то не так. Пока она обещала ребенку манну небесную, он никак не реагировал на нее. Маня молниеносно сняла маску. Неприятная старушенция схватила «Славика» за шею и стала трясти его. Он задыхался, но молчал. Маня бросила мальчика, он врезался в стену и рассыпался в пыль. На этом месте стали проявляться очертания лежащей Лизы, она стонала и пыталась встать. Маня вытянула руки, они стали вытягиваться вперед, пальцы шевелились от нетерпения, они уже готовы были схватить домовиху. Но на помощь пришел Кирюха. Он устроил салют прямо в подъезде. Все заволокло дымом, Маня от неожиданности опустила руки, они противно стукнулись об пол и стали укорачиваться. Пока Маня была занята своими руками, Лиза исчезла.

— Слава богу! — вознес молитву Иннокентий и кинулся вверх по лестнице, но повернулся, внизу стояла Маня, она его заметила, но не пошла за ним, она взвыла и пропала, оставив после себя клуб черного дыма.

Иннокентий растерялся. Как же так, теперь они не будут знать, когда она придет, а она придет.

Открылась входная дверь, из гостей вернулись его девочки. Было поздно. Они дружно помылись и легли спать. Иннокентий в эту ночь не спал на своей подушке, он прилег на ковре, под кроватью Яны, послушал дыхание девочек и только потом уснул.

На следующее утро все спали, сколько влезет, потому что была суббота. Кеша проснулся от щекотки в носу, это Фифа пришла к нему ночью под кровать, и ее пушистый хвост щекотал ему нос. Кеша чихнул. Если бы его было слышно, то все бы подскочили. Кеша встал и побежал к другу. Пролетев квартиру противной бабки, он очутился у Кирюхи. Если бы он так не спешил, то заметил бы, что в квартире соседки произошли изменения. Бабка сидела в кресле с открытыми глазами и не моргала, она тупо уставилась в одну точку. Бабку разбил паралич, а виновница пряталась за шкафом и ждала своего часа, маленькая девочка с рыжими кудряшками и страшным лицом.

Из рассказа Кирюхи стало известно, что Лиза приболела. Если бы она посмотрела в глаза Мане, то было бы хуже. Друзья сидели в тазике, тихонько переговариваясь, хозяйка Кирюхи стояла рядом и опрыскивала цветы, стоящие в ванной. Кирюха, недолго думая, заботливо поправил шерстяной носок на ноге хозяйки, старушка ничего не заметила.

— Что делать?

Никто не знал. Домовики не догадывались, что за стеной Маня вынашивает новые планы. Она интуитивно поняла, что это Иннокентий был зачинщиком, и чтобы победить, нужно бить наверняка. Что самое дорогое для Кеши? Его хозяева! Вот кто!

Домочадцы Иннокентия решили постряпать пельмени. Тесто уже готово, осталось приготовить фарш. Яна сидела в своей комнате и рисовала, она была очень сосредоточена, языком, то и дело, облизывала губы от усердия. Боковым зрением девочка увидела движение на окне, она резко повернулась и замерла. На подоконнике, свесив ножки, сидела маленькая рыжая девочка. Солнце запуталось в непокорных кудрях, а лицо — сама любовь и ласка. Яна обомлела. Вот оно, видение, ее фантазии о феях, это ее фея, фея ее грез! Сколько счастья было на лице девочки, сколько восторга! Яна ничего не говорила, боясь спугнуть видение. А видение сидело и беззаботно болтало ножками. Вы догадались, что это была Маня, и ей надоело быть хорошей. Она поймала взгляд девочки, Яна посмотрела ей в глаза. Маня получила, что хотела, ее лицо стало меняться, глаза превратились в маленькие щелочки, черные-черные, появились морщины, рот — черная яма, нос впал. Яна увидела череп, обтянутый сухой желтой кожей и потеряла сознание.

Нашла ее Алина.

— Яна! Яна! — звала мать своего ребенка.

Она положила ее на кровать и легонько похлопала по щекам. Яна открыла глаза.

— Слава богу! Что случилось? — Алина провела рукой по волосам девочки, они были мокрыми.

— Температура!

Все закрутилось, завертелось, таблетки, примочки, врач. Тихо стало в доме. Один Иннокентий догадался, в чем дело. Когда он вернулся домой, в квартире стоял запах полыни. Как он не досмотрел? БЕДА! БЕДА-А-А!

Прошло три дня, врачи разводили руками, а Яна таяла на глазах. Даже погода за окном грустила, небо было пасмурным, но снег не шел. Все домовики собрались ночью, на площадке подъезда, все молчали и не знали что делать. Иннокентий похудел, он не ел и не спал, он сходил с ума. Все разошлись, так ничего не решив. Иннокентий, придя домой, сел на своей подушке, в углу и попытался сосредоточиться. Фифа прилегла рядом и заурчала. Иннокентий машинально запустил пальцы в пушистый мех кошки и стал ее поглаживать. Он гладил кошку и пытался вспомнить день, когда произошло несчастье, вспомнить все по минутам, по секундам.

СТОП! Перед ним всплыла комната старухи соседки. Иннокентий повернул голову в сторону, туда, где находилась квартира бабки. Стены исчезли, их просто не было. Бабка так и сидела с открытыми глазами, не подавала признаков жизни. На диване, позади старухи, свернувшись калачиком, спала МАНЯ.

— МРАЗЬ! — закричал Иннокентий.

Его все равно никто бы не услышал. Алина сидела возле Яны, Алена была рядом с матерью. Иннокентий понесся через стены. Один миг! И он уже возле дивана и сжимает шею маленького чудовища. Он удивился, не было страха, появились силы. Он все сильнее стал сжимать шею Мани. Она не могла своими силами ослабить хватку Иннокентия. И вот, в его руках уже бьется в судорогах рыжая девочка, она задыхается, рыдает, просит ее отпустить. Иннокентия это не смутило, он видел перед собой настоящую Маню. Ведьма стала дико смеяться, потом визжать так, что звенели стекла. Иннокентий не разжимал рук, он не мог, не имел права. Перед глазами был образ Яны, она была бледной и изможденной. Маня захлебывалась своим визгом, Иннокентий смотрел в эти черные пустые глаза и чувствовал, что проваливается в эту черноту, но рук не разжимал.

— НЕ РАЗОЖМУ! НЕ РАЗОЖМУ! — словно заклятие, повторял он эти слова.

Маня начала зеленеть, а руки у Кеши стали краснеть, ему стало жарко. Он увидел, что его руки горят, как горят и волосы ведьмы. Сознание говорило:

— НЕ РАЗЖИМАЙ РУКИ!

Он не разжимал. Голова Мани пылала веселым костром, рот открывался и издавал испуганный визг. Горела Маня и вместе с ней горел Иннокентий. Они горели и горели. Маня перестала пищать и взорвалась грязным, черным дымом, от нее ничего не осталось. Иннокентий рассыпался снопом ярких искорок. Искорки плавно оседали на пол и медленно гасли. Только одна, большая и пушистая, висела в воздухе. Все замерло на несколько секунд, а потом вдруг, закружилось, завертелось. Сияющая пушинка-душа полетела, сметая все преграды на своем пути, она пролетала сквозь стены, не нарушая их целостности, сквозь деревья, воздух и людей. Она взвилась вверх и полетела, набирая скорость. Она разрывала пространство и время. Она летела в прошлое, печальное прошлое, чтобы изменить его.

Иван спас девушку, а сам чувствовал, что силы покидают его, левую ногу свело судорогой. Он испугался, растерялся. Он видел Марию, стоящую на берегу, его относило течением, а она шла по берегу и звала его. Вид у нее был испуганный. Течение было быстрым, силы покидали Ивана, он захлебывался, он не видел Марии, глухое отчаяние колотилось в висках, сердце стучало в грудную клетку, пытаясь вырваться. Он видел небо, голубое пространство с легкими облаками, безмятежно плывущими вперед, туда, куда он смотрел, что-то заблестело и стало падать вниз, приближаться к нему. В воду, рядом с ним упал светящийся шар, он стал тонуть рядом с Иваном. Шар коснулся его тела, и Иван почувствовал прилив сил, он доплыл до берега и обнял Марию.

Солнечным майским днем, Иван с букетом в руках, бежал в роддом. Мария родила ему сына. Он был счастлив, в двадцать шесть лет жизнь только начинается.

Прошло два года. Как-то раз, гуляя с Марией и сыном Кириллом, Иван обратил внимание на девочку-подростка. Долговязая, лет двенадцати, темноволосая, курносая и веселая, в своей беззаботности, она раскачивалась на качели. Где-то он ее видел или она кого-то ему напоминает. Иван не мог вспомнить, где он мог видеть эту девочку. По аллее парка шла приятная женщина, средних лет с золотоволосой девушкой, они несли мороженое.

— ЯНА! — позвала женщина, и девочка с качели побежала к ней.

А Иван подумал: «РОДИТСЯ ДОЧКА, НАЗОВУ ЕЕ ЯНОЙ!»

28.06.2010.