Глава 3. Принц

Бланка провела время до обеда в блаженном ничегонеделаньи; чуть позже она ещё немного поела, на этот раз более основательно, съев с пяток перепелов и закусив фруктами. Потом понежилась в постели и даже вздремнула ещё полчаса, а где-то в полдень, окончательно проснувшись, и не зная, чем себя занять, принялась листать фолиант с множеством миниатюр, лежавший на комоде. Это занятие, однако, ей скоро наскучило, поскольку книга оказалась медицинского характера.

От неизбежной скуки её спас приход Томаса Одли — в новёхоньких сапогах, модных шоссах и тёмно-синего цвета камзоле, шитом серебром.

— Неплохо, да? — Он покрутился то ли перед Бланкой, то ли перед большим зеркалом в белой с позолотой раме, стоявшим у стены, после чего плюхнулся на кресло рядом с кроватью.

— Я пытался вызнать, что здесь, да как. Так вот: похоже, у нас действительно надежда только на этого твоего виконта Ламли. Что до короля, то он правда очень редко принимает посетителей, только если это не какой-нибудь барон. Но Роберта III, кстати, всё равно сейчас нет в замке: и он, и королева Лорелей должны прибыть не то завтра, не то послезавтра — они в гостях у какого-то северного графа, Тэлфрина, что ли.

— А одежда откуда?

— Это лорд Кэдваллэдер. Он приставил ко мне человека и тот провёл меня в Гардероб. Сказали, что платить ни за что не надо, и это вроде как для всех гостей замка Лонливен заведён такой порядок.

— Виконт Ламли должен прийти ко мне с минуты на минуту, — помолчав, сказала Бланка, — хотя… эта минута уже с утра длится.

— Вот как. Тогда, наверное, меня не должно здесь быть.

Томас поднялся и, взяв с девушки торжественное обещание немедленно дать ему знать, когда что-то прояснится, направился к выходу, чуть не столкнувшись нос к носу с Глэнис. Та присела в реверансе и сообщила Бланке, что лорд Кэдваллэдер просит позволения навестить её. Войдя следом, Гриффин торжественно поклонился, поцеловав девушке кончики пальцев. Последняя посмотрела на него в ожидании.

— Простите меня за эту церемонность, — улыбнулся он, — но я нынче по официальному делу.

— Меня примут? — Бланка чуть не подпрыгнула.

— Да. То есть… нет. Немножко наоборот. Вас просят о приёме.

— Кто?

— Его высочество Галахад Даннидир, виконт Арвэль, принц Корнваллиса.

— Сир, я не понимаю…

Гриффин рассмеялся.

— О, да не волнуйтесь так. Они с сиром Горацио большие друзья, придут вместе, и виконт Ламли представит вас принцу. Это просто предварительная встреча. Вы расскажете суть вашей просьбы, и принц решит, стоит ли давать этому делу официальное продолжение.

— Но я… в таком виде… Мне сказали, что это вроде домашнего наряда.

— Глупости. Вы — в своих покоях и правила здесь должны устанавливать вы. И платье ваше, между прочим, стоит, как табун лошадей, а выглядите вы прекрасно, горничные постарались на славу. Так что волноваться не о чем. Я же сказал — это неофициальный дружеский визит.

Бланка развела руками.

— Что ж… вам лучше знать.

— Именно. — Лорд Морт кивнул и поднялся с кресла. — Через полчаса, миледи. И, кстати: будьте в себе уверены, — улыбнулся он, — я всю жизнь провёл при дворе и должен сказать, что даже здесь редко можно увидеть такое воплощение женской красоты.

— Ох… — растерянно произнесла Бланка.

Едва за ним закрылась дверь, девушка стремглав подскочила к зеркалу и принялась придирчиво себя разглядывать. Она разволновалась донельзя, а на щеках выступил пунцовый румянец. Проклятье. Она должна выглядеть уверенной в себе знатной леди, а не какой-нибудь деревенской простушкой. Слава богам, на подносе в фарфоровой чашке ещё оставалось несколько полурастаявших кусочков льда, которые полагалось класть в вино. Бланка схватила пригоршню и торопливо приложила к полыхавшим щекам. Так. Всё прочее было, кажется, в полном порядке. Подчернённые ресницы и брови делали её взгляд как никогда выразительным; платье сидело великолепно: глубокий вырез спереди оставлял полуоткрытой верхнюю часть груди — не больше, чем нужно, а туго затянутый пояс подчёркивал восхитительную талию. В любом случае — контраст с вчерашней замарашкой, приехавшей из деревенской глуши, был настолько разительным, что Бланка не узнала бы саму себя. Сейчас на неё из зеркала смотрела молодая аристократического вида весьма привлекательная девушка с решительно сжатым ртом. Всё… будь, что будет.

Она едва успела отшвырнуть в сторону кусочки льда, когда в дверь постучали. Высокие резные створки распахнулись и в опочивальню вошли Горацио Арчер и, следом за ним, Гриффин. Вдвоём.

Виконт Ламли был одет роскошно, хотя как именно, Бланка от волнения затруднилась бы сказать. Она увидела только одно: его пурпурэн, куртку с длинными, свисающими до пола рукавами, украшала золотая вышивка — леопард и единорог на задних лапах. Такие же, машинально отметила про себя Бланка, как и на колпаке камина. Камина в королевском замке. Королевского герба на камине. Бестолковые мысли вихрем завертелись у неё в голове.

Девушка присела в глубоком реверансе.

— Встаньте, миледи, — произнёс Арчер.

Сделав несколько шагов вперед, лорд Кэдваллэдер оказался между ними.

— Ваше высочество, позвольте представить вам леди Бланку Оргин из Харлеха. Леди Бланка — Галахад Даннидир, виконт Арвэль.

У Бланки слегка подкосились ноги и только, наверное, то, что Гриффин поддерживал её за локоть, не дало ей упасть.

— Это… это… — пробормотала она.

— Это не шутка, миледи, — мягко произнёс Арчер-Галахад. — Я должен просить у вас прощения за эту маленькую мистификацию — моё настоящее имя вы только что слышали. Прошу вас сесть. Гриффин…

Ни слова не говоря, лорд Кэдваллэдер поклонился и, ободряюще глянув на Бланку, вышел из опочивальни, прикрыв за собой дверь.

Девушка, насупившись, сидела в кресле, не решаясь поднять глаза. Галахад не спеша налил в два бокала вина из посеребрённого кувшина, который стоял на инкрустированном слоновой костью столике, и, усевшись напротив неё, протянул один Бланке.

— Выпейте, прошу вас.

Подумав мгновение, Бланка сделала добрый глоток, осушив чуть ли не половину бокала, и нерешительно взглянула в открытое лицо виконта.

— Почему вы не сказали сразу?

Принц весело улыбнулся.

— Право, не знаю. За это я и прошу у вас прощения. Но, согласитесь, что если бы я подошёл к вам со всей помпой и немедленно назвал бы свой титул, у нас мог выйти совсем не тот разговор. Да и, кроме прочего, мне удалось таким образом выяснить о вас достаточно много, чего не получилось бы сделать при официальной беседе.

— И что же именно? Неужели в вашей Герольдии вы не узнали бы про существование Бланки Оргин, а в канцелярии вам не сказали бы про то, что она ждёт приёма?

— Конечно. Это не тайна. Но с чего бы мне интересоваться всем этим? Я и увидел-то вас совершенно случайно. И ни там, ни там мне бы никогда не сказали, что эта юная леди — идеал красоты и самоотверженности. Прекрасная девушка за сотню миль пришла в королевский дворец, чтобы потребовать справедливости для своей подруги, а вовсе не за тем, чтобы что-то урвать от королевских щедрот — и вот этого всего я никогда не узнал бы, не поговорив с вами откровенно. Редко кто говорит то, что думает, оказавшись перед лицом короля или кого-то из его семьи.

— Спасибо. Вы замечательно умеете говорить комплименты. Я и не думала, что простая дружба — это нечто столь необыкновенное при дворе, — Бланка нервно куснула нижнюю губу. — Но теперь… теперь я не знаю, что сказать. Я готовила проникновенную речь, но так уж вышло, что вы уже всё знаете. Я должна рассказать вам обо всём ещё раз?

— Нет. — Галахад поднялся с кресла. — Мне — не надо. Я уже принял решение: вы расскажете всё моему отцу, когда он вернётся. Я думаю, что он не откажет мне в том, чтобы принять вас.

— Когда?

— Не ранее, чем послезавтра. Сейчас он в отъезде.

Бланка встала и сделала глубокий реверанс.

— Благодарю вас, ваше высочество. Думаю, что без вашего вмешательства у меня ничего бы не получилось. — Девушка замялась. — И… могу ли я спросить, почему вы решили помочь мне?

Галахад улыбнулся.

— С вашего позволения, я не буду отвечать. Пусть это будет моим маленьким секретом.

Бланка слегка смутилась.

— Хорошо… но, если позволите, ваше высочество — ещё один вопрос.

— Конечно.

— Вы — наследный принц королевства Корнваллис. Раз уж вы — по неведомым мне мотивам — решили принять участие в моей просьбе, скажите, вы сами можете что-нибудь предпринять?

— Хм… — Молодой человек заложил руки за спину и внимательно посмотрел на неё. Сделав несколько шагов, он остановился перед распахнутым окном и постоял с минуту, размышляя.

— Нет, Бланка, — помолчав, наконец произнёс он, — я сам ничего не могу решить, как бы мне этого не хотелось. Хотя, поверьте, хотел бы.

— Но почему? Вы — принц, вы — наследник престола…

Он покачал головой.

— Нет. Вы не понимаете. Речь идёт об обвинениях против Рича Беркли, графа Клеймора, так?

— Да.

— Он — эорлин королевства. А я, Галахад Даннидир, даже и принц, эорлином не являюсь и сейчас формально и фактически стою на ступеньку ниже любого из них…

— Как же так? — удивилась Бланка. — Эорлины — это же ведь просто знатнейшие лорды, а король выше любого из них?

— Не совсем. Я объясню вам.

На мгновение задумавшись, Галахад начал. В далёкие времена, говорил он, королевство не было едино. Даже самого королевства ещё не существовало, лишь отдельные княжества, созданные воинственными племенами, постоянно враждовавшими друг с другом. И, с течением времени, всех их объединил под своей властью Мередидд Уриен, знаменитый собиратель королевства, ещё известный как Каменный король. Кого-то из древних князей он победил и подчинил, с кем-то — и таких было большинство — Мередидд заключил военные союзы, а с другими породнился, женив своих сыновей и выдав замуж дочерей. Эти лорды были слишком могущественны, и продолжать до бесконечности войну с ними он посчитал неразумным. Он стал первым королем объединённого государства, и стал править с согласия остальных князей. Они и их потомки стали эорлинами королевства, а король — первым среди них.

— Понимаете ли, Бланка, — говорил Галахад, — мой отец — король Корнваллиса, но его главенство фактически заключается всего лишь в том, что он предводительствует на войнах с другими государствами и ещё формально является главным судьёй. Он может разбирать споры между эорлинами, но — и это очень большое «но» — только тогда, когда они на это согласятся. Все они практически равны в правах, и король правит, опираясь на их поддержку и союзы со многими из них. Они приносят ему присягу верности, но это не более чем обещание дружбы, если государь не станет наступать на их права. Меррайоны, Бедвиры, Тэлфрины, Во, Морганы, Элидиры и еще с десяток других — это всё могущественные графы, герцоги и маркграфы, бароны королевства, великие и неприкасаемые, и каждый из них тянет одеяло на себя. А некоторые из них, например, граф Тэлфрин или герцог Меррайон, даже богаче и сильнее короля, и выступи сейчас Роберт III против того же Беркли, обязательно найдётся кто-нибудь, кто примкнёт к Ричу Клеймору и встанет на его защиту — из своих собственных корыстных интересов. Сами подумайте: Рич не последний человек в очереди на корону Корнваллиса, он потомок Роберта I Даннидира, предпоследнего короля, а вокруг всегда имеются люди, которые захотят извлечь пользу от союза с ним.

— Но как же тогда допустили казнь графа Рутвена Беркли?

— Это просто вопрос союзов одних князей против других, Бланка. Те люди, которые поддержали Роберта III Даннидира, его отца Оуэна, герцога Эмли и голосовали за его казнь — все они на тот момент оказались в большинстве. Но ситуация меняется каждый день. Тот человек, которому была выгодна смерть графа Хартворда, сейчас уже может преследовать совершенно другие цели. Если вы думаете, что его гибель стала следствием того, что король-мой отец испытывал к нему какую-то глубокую ненависть, то вы глубоко заблуждаетесь. Сир Рутвен просто слишком близко стоял к престолу, и одно его слово могло бы спровоцировать раскол королевства и гражданскую войну. А этого нельзя допустить. Два рыцаря в полном вооружении никогда не смогут сесть на одну лошадь одновременно — вы понимаете, что я имею в виду? В королевстве может быть только один законный наследник трона, и в этом споре Хартворд проиграл. Появилась возможность быстро устранить графа Рутвена, воспользовавшись присутствием его врагов, и король эту возможность не упустил. Всё это очень сложно, наверное, в какой-то степени аморально, это очень запутанная игра Великих Домов, среди которых, поверьте, очень сложно поддерживать равновесие. А от этого порой зависит положение самого государя. Если бы тот же Тэлфрин объединился с Меррайоном и оба они выступили на стороне графа Беркли, то сейчас рядом с плахой валялась бы голова Роберта Даннидира.

Принц вздохнул и, сделав глоток вина, закончил:

— И, опять же, если вы полагаете, что желание наказать того или другого эорлина зависит исключительно от симпатии или антипатии монарха, то вы глубоко ошибаетесь. У этого клубка очень много ниточек. Так что, я думаю, милая девушка, что вы сами до конца не понимаете, с какой просьбой обращаетесь к королю, и какие последствия могут проистечь из намерения Роберта III, если оно возникнет, привлечь к ответу графа Клеймора, — со вздохом завершил молодой человек, но тут же лукаво, как показалось Бланке, глянув на неё, добавил: — радуйтесь уже, что ваши жалобы произвели впечатление на самого принца Корнваллиса…

Бланка уныло кивнула, пытаясь осмыслить сказанное Галахадом.

— Я понимаю… Дело не в судьбе отдельного человека, дело в большой политике. И всё же… это очень жестоко. Эта самая дрянная игра Домов, по вашему выражению, в которой люди убивают не из-за вражды и ненависти, а просто потому, что это выгодно, убивают, даже не зная друг друга, эта «игра» лишила жизни благородного человека и оставила без отца мою подругу. И не только это. Вы даже не представляете, сколько несчастий повлекла за собой его смерть…

— Увы. — Галахад развёл руками.

— Не стоит. Я всё поняла. Так вы думаете, что его величество откажется преследовать графа Клеймора?

— Я этого не говорил. Я не знаю. Не исключено, что ваши обвинения против Рича падут на благодатную почву. Никто точно не может знать, какое сейчас у Великих Домов к нему отношение. Может быть то, что он сейчас фактически объединил в своих руках все земли и могущество клана Беркли, сыграет вам на руку? Эорлины не любят чрезмерного усиления кого-то одного в ущерб себе. А граф Клеймор, несмотря на всю его внешнюю благовоспитанность, сам по себе очень неприятный и тёмный человек, и у него много врагов, хотя в данном случае это роли не сыграет. Но в любом случае отчаиваться пока рано.

— Хорошо. Я постараюсь. — Бланка всё равно несколько расстроилась, но, как ей показалось, вида не подала. — Спасибо вам, сир. По крайней мере, вы откровенно рассказали мне всё про эти подводные камни.

— Вот и славно, — принц отвесил ей еле заметный поклон, — хотя, должен признаться, в этом содержится небольшая толика эгоистичности. Когда я выслушал вас при первой нашей встрече, у меня появилось неосознанное желание оправдаться перед вами за гибель графа Хартворда. Лично я более чем уверен, что он был не только знатным, но и благородным дворянином. А мне не хотелось в ваших глазах выглядеть участником злобной своры, затравившей вашего покровителя.

— Для вас это имеет значение?

— Да. И я предоставлю вам самой догадываться, почему. Со своей стороны, у меня будет к вам небольшая просьба.

— Какая?

— Возможно, вы не откажетесь отужинать со мной? Будет ещё Гриффин и пара моих друзей. Гриффина Морта, кстати, рекомендую: хотя он и дворянин-то во втором поколении, но более благородного человека сыскать трудно. А завтра — вам всё равно нечего пока делать — я прошу вас составить мне компанию на охоте, точнее, это будет просто небольшая загородная поездка. Заодно и представлю всей моей компании. Это люди молодые и знатные, и для вас это знакомство в любом случае не окажется лишним. Вам, кстати, будет несложно завести друзей. Как я уже говорил, титул леди Харлех имеет значение, хотя и небольшое, но в качестве рекомендации трудно найти лучший. Ваш род ненамного менее древний, чем род Даннидиров, знаете ли, и здесь вы в выигрышном положении.

— То есть?

— Будь вы мужчиной, от вас ожидали бы поступков, подтверждающих доблесть ваших предков, а от женщины требуется всего лишь присутствие.

— Я… это неожиданно, ваше высочество. У меня до сих пор не было случая общения с такой знатной компанией.

— Неожиданно — не значит «нет», я так понимаю? — Галахад рассмеялся. — И что значит — не было случая? Ваша подруга Алиенора Беркли, между прочим — племянница короля и моя кузина. Куда уж знатнее. Итак, договорились. Чудесно. До вечера. Я предварительно оповещу вас. А вы знаете, кстати, что один из ваших предков, лорд Гунтрамн Оргин, едва не стал королём? Это произошло больше двухсот лет назад…

— Неужели?..

— Да. Я расскажу вам. До свидания.

Галахад поклонился и, кивнув на прощанье, вышел.

* * *

От обеда Бланка отказалась. Всё случившееся настолько её взволновало, что даже думать о еде она не могла, так что Агнес и Глэнис пришлось унести обратно два огромных подноса, заставленных разными яствами. Уходя, они беспрерывно кланялись и пересматривались, как-то неопределённо поглядывая на Бланку, так что та не выдержала.

— Стойте. Что не так?

— Ой, миледи… — Бешеное любопытство светилось в глазах обоих. — Простите нас, пожалуйста… Уже весь нижний двор гудит и рассуждает… Его милость никогда не наносил визитов дамам. А вы — из такого знаменитого рода…

— А ну, — рассвирепела Бланка, — пошли вон…

Девушки взвизгнули и мгновенно скрылись за дверью. Спустя всего несколько минут в дверь постучали и вошла Марта Тэгвен.

— Миледи… — Она присела в поклоне; лицо было гневным и раскрасневшимся. — Я прошу вашего прощения за свой недосмотр. С вашего позволения, я пришлю вам других горничных. Как они смéли… завтра же вышвырну из Лонливена, пусть в порту улицы подметают…

Бланка встала и нервно прошлась взад и вперёд.

— Не нужно. Дворня всегда болтает языками. Я могу спросить у вас?.. Я здесь человек новый и всё при дворе для меня непривычно.

— Конечно, леди Харлех.

— Виконт Арвэль… Это всё действительно настолько необычно?

Матушка Тэгвен несколько растерялась.

— В общем, да. В настоящее время в замке Лонливен гостят, как минимум, пять… нет, шесть баронских наследниц, которые… нет, я не то говорю, отцы которых имеют виды на руку принца. Вы понимаете, что я имею в виду?

Бланка кивнула.

— Это виконтесса Изабелла Виоле, графиня Брунгильда Во, дочь маркграфа…

— Неважно. — Бланка махнула рукой.

— Да. Так вот: никогда и ни к кому его высочество не проявлял интереса. Кроме самого вежливого, и уж точно никому не наносил визита. Вы очень милая девушка, и вы из провинции, уж простите за откровенность, так что, наверное, все здешние интриги вам не знакомы, только потому это вам и говорю. А тут — покои герцогини Эмли, заботы лорда Кэдваллэдера — он же молочный брат принца, вы знаете? Я думаю, что не только прислуга шепчется. Не сегодня — завтра это весь двор обсуждать будет…

— Понятно. — Бланка нахмурилась. Помолчав мгновение, она добавила: — Всё это глупости. Ещё два дня — и ноги моей здесь не будет, понимаете? Я здесь с прошением, и меня должен принять король. Сир Галахад так сказал.

— Меня это не касается, госпожа. То, что делает или не делает леди Харлех, и уж тем более его высочество, не обсуждается. Тех двух дурёх я всё же выпорю. Не их куриного ума дело. Видят — госпожа добрая — и сразу на шею садятся.

— Не нужно. Пусть придут. Я, пожалуй, всё же съем что-нибудь.

Матушка Тэгвен поклонилась с улыбкой на лице.

— Благодарю вас, миледи.

* * *

Едва стало смеркаться, её вновь навестил мастер Орнус, на сей раз без своего смущающегося подмастерья. Агнес и Глэнис он тоже выгнал, объявив, что всё сделает сам. Бланку он вывел на середину комнаты, развернув при этом спиной к зеркалу. Шедевр потеряет половину своей прелести, если кто-то будет видеть процесс его создания, заявил он.

Вытащив из своего огромного полотняного мешка великолепное с виду тёмно-красное платье, он принялся колдовать над Бланкой, что-то бормоча себе под нос.

— Что вы говорите? — прислушавшись, поинтересовалась она.

— О-о… вы читали «Роман о розе» сира Гильома де Лорриса?

— Нет.

— Это как гимн. Можно подумать, что женщине, но нет — это гимн портному, создавшему эту красоту. Я помню этот кусок наизусть. Слушайте. «Она была одета в пурпурное платье, и скажу вам не шутя, что не было равного ему во всём мире как по роскоши, так и по красоте, и ни один наряд не был ей так к лицу. Платье было обложено пурпуром, и на нём были вышиты изображения цветов и птиц. На шее оно завязывалось лентой, шитой золотом и весьма роскошной. Пояс был унизан по краям множеством блестящих дорогих камней. Пряжка также была из драгоценных каменьев, очень нарядная и изящная. Всюду было золотое шитьё, и вся ткань была густо обложена им. На голове у неё был золотой обруч, красивее которого никто не видел: он был из цельного золота и только хороший счётчик смог бы определить, сколько здесь камней. Гранаты, рубины, топазы и крупные сапфиры, но самый дорогой из них, голубой карбункул, красовался спереди надо лбом, сияющим девственной белизной…»

— Всё… — объявил он, прервав свой монолог и удовлетворённо оглядев девушку с ног до головы. — Миледи — вы мой шедевр…

Поправив ей причёску и аккуратно уложив забранные в жемчужную сеточку волосы на спине, мастер Орнус торжественно взял Бланку за руку и развернул её лицом к зеркалу. Девушка ошеломлённо уставилась на собственное отражение. В отличие от пышного описания Орнуса ни карбункулов, ни топазов она не заметила, но само платье… именно так Бланка и представляла себе какую-нибудь королеву.

Присборенная нижняя рубашка, так же, как и мужская, называемая камизой, была пошита из ослепительно белого шёлкового крепа и украшена замысловатыми цветочными узорами по горловине, рукавам и по внутреннему краю частей, выступавших из блио. Само блио из тёмно-красной парчи состояло из гофрированного лифа, широкой ленты вокруг талии и длинной юбки с разрезами по бокам. Платье изумительно подчеркивало фигуру, плотно облегая грудь, живот и бедра. Спереди юбка была несколько укорочена, чуть приоткрывая носки обуви, зато сзади волочилась на несколько локтей. Очень длинные и объёмные рукава, узкие до локтя, здесь расширялись и изящными складками спадали до пола. Завершал наряд широкий, в три пальца, золотой шёлковый пояс, искусно расшитый перламутром и мелкими драгоценными камнями: сзади он шёл по верхней части бёдер, а спереди сильно спускался, застёгнутый драгоценной пряжкой внизу живота; конец пояса почти достигал щиколоток. Узкие ступни плотно облегали остроносые, по последней моде, замшевые туфли на невысоком каблуке.

Закусив нижнюю губу, Бланка смущённо разглядывала себя в зеркале. Блио настолько обтягивало её фигуру, что она чувствовала себя почти что выставленной напоказ; слава богам, мелькнула мысль, что обошлось без вырезов на груди или спине.

— Не правда ли, идеально просто, миледи, — удовлетворённо произнёс Орнус. — С вашей фигурой любой лишний клочок ткани только испортил бы впечатление…

— Спасибо, — просто сказала Бланка. — Мастер, вы — волшебник.

— Я знаю, — портной широко улыбнулся и потёр руки. — Да, кстати: лорд Кэдваллэдер просил меня поставить его в известность о том, когда мы закончим. А к завтрашнему у вас будет костюм для верховой езды.

Весело насвистывая что-то себе под нос, Орнус собрал свои причиндалы и ещё раз с видимым удовольствием оглядев девушку с головы до ног, откланялся.