Глава очередная. Бараш-дур.

— Не успеть. Корхи — очень медленные, — недовольно произнёс Гурх’хак.

После недолгого отдыха весь отряд двинулся дальше, завернув круто на восток. Людей поставили в середину, но уже после получасовой пробежки по лесной чащобе шаман сделал знак остановиться. Слишком медленно, качая головой, заявил он.

Гурх’хак принялся что-то втолковывать Миртену. Выслушав его, маг повернулся к своим друзьям.

— Мы не успеваем, — вздохнув, сказал он. — Дхарги — как волки. Могут бежать с такой же скоростью, и так же долго. А мы их задерживаем.

— Куда не успеваем? — спросил Гуго.

— Мы сейчас направлялись к хижине Яго. Гурх’хак хотел дойти до неё, забрать весь скарб и до ночи успеть в Бараш-Дур — это что-то вроде их города. Но, говорит, с нашей скоростью это невозможно. Он очень недоволен. У него осталось чуть больше двадцати солдат, а это мало. Прошлой ночью, кстати, их было около сотни. Говорит, что к ночи все моррхи — это по ихнему тени, будут около того места, где они последний раз учуяли Хронош, а потом пойдут по нашему запаху. Бараш-Дур — это укреплённое селение, а сквозь стены тени, слава богам, проходить не умеют. И даже если бы осталась жива вся сотня его воинов, он утверждает, что это капля по сравнению с океаном. В погоню за Хроношом ринутся все моррхи Гриммельнского леса, а их — тысячи.

— Так, может быть, и нет надобности идти в хижину Яго? — задумчиво спросил Эдмунд. — Я так понимаю, сам Гурх’хак и все их шаманы знают про Бремя Власти, и смогут рассказать нам всё, что мы хотим знать? Может, мы сможем обойтись без этого дневника?

— Скорее всего, так, — кивнул Миртен, — но он говорит, что у Яго осталось много чего ценного. Трудно в это поверить, но шаманы давали ему читать свои тайные книги — Яго, похоже, выучил письмо дхаргов, — и к тому же там есть какие-то талисманы и артефакты, в том числе из этого волшебного зелёного стекла. Гурх’хак не хочет оставлять эти вещи без присмотра, особенно после того, как мы сообщили ему о смерти Яго. Он говорит, что гоблины растащат всё за пару ночей.

— Удивительно, как это он тут жил, — развёл руками Гуго. — Гоблины, дхарги, шныги, эти тени проклятые, да ещё чёрт знает, какие твари. И, главное — зачем?

— Эх, юноша, юноша, — раздался укоризненный голос Ирмио, — по всей видимости, ты никогда этого не поймёшь. Стремление постичь истину иногда бывает сильнее страха.

— Отчего ж не понять, — фыркнул тот, — по-моему, мы именно этим сейчас и занимаемся. Залезли в самое пекло. И всё ради того, чтобы что-то узнать про этот мерзостный камень.

Миртен нетерпеливо взмахнул рукой.

— Хватит. Потом про это. Суть вот в чём: нас опять понесут…

— О, боги, — простонал Ирмио.

— Да нет, на спинах. Это всё же полегче. Мы прямиком отправляемся в Бараш-Дур. А в хижину Яго Гурх’хак отрядит пятерых солдат.

* * *

Посланные в хижину вернулись в Бараш-Дур уже после заката. Гурх’хак самолично принёс Эдмунду дневник — толстую тетрадь в потёртом кожаном переплёте. Наполовину пустую — Яго Маэрин, со вздохом заметил Миртен, наверное, надеялся прожить много дольше.

Мельком глянув на первые страницы, густо исписанные чёрными чернилами, маг Огня удалился. Это — твоё знание, сказал он юноше.

— Я прочитаю это позже, — добавил он, — но ты имеешь право узнать всё первым.

Устроившись за высоким деревянным столом, Эдмунд погрузился в чтение.

Стол поражал своими размерами — как и скамья, и всё то, что находилось в доме, в котором Гурх’хак разместил гостей. Всё под стать дхаргам, самый низкорослый из которых был на добрый локоть выше нормального взрослого мужчины. Столешницы располагались почти на уровне груди, а на лавки приходилось запрыгивать — и всё это толстое, крепкое и грубо сработанное.

Дом находился почти в центре Бараш-Дура, на большой площади, на противоположной стороне которой стояло жилище самого шамана.

Город дхаргов на вершине довольно высокой горы окружали два ряда стен с трёхэтажными смотровыми вышками через каждые полсотни шагов; всё пространство перед ними на расстоянии четверти мили вырубили и очистили от леса.

Миновав высоченный частокол из толстых заострённых брёвен, в Бараш-Дур все четверо вошли в окружении солдат, которые немедленно образовали вокруг них что-то вроде каре.

Все строения здесь походили друг на друга и напоминали гигантские бревенчатые шалаши, двускатные крыши которых почти достигали земли. Стропила из деревянных балок толщиной в человеческую ногу тянулись вверх и, скрещиваясь, оканчивались резными мордами чудовищ — и среди них не нашлось бы двух одинаковых.

— Гилзуф Кармах! Урк’шахх надвин! — потрясая своими секирами, завывали дхарги, и через несколько мгновений их сопровождала уже целая толпа, кричащая, хрипящая и пританцовывающая от возбуждения. Взрослые дхарги-мужчины в расшитых набедренных повязках, женщины в каких-то рубищах до колен, и даже дети — и все с целыми связками бус и ожерелий. Вытаращив глаза, Гуго только диву давался, разглядывая беснующуюся толпу: в основном с волчьими мордами и свиными рылами, а нередко со змееподобными головами, покрытые даже не шерстью, а поблёскивавшей чешуёй.

— О, боги, — вдруг ошарашенно пробормотал он, — а это что?!

В огромные телеги, стоявшие перед некоторыми домами, были запряжены, или просто привязаны к толстым столбам странного вида животные, вызвавшие оторопь у всех четверых. Ящеры десяти футов высотой, с длинными могучими хвостами, стоя на мощных задних лапах — передние напоминали скорее никчемные отростки, — неторопливо обгладывали листья с веток деревьев.

— Глорхи, — прошептал Миртен с изумлением, — никогда не видел их вживую, и уж точно не предполагал, что их можно приручить…

В Бараш-Дуре имелась всего одна главная улица, но широкая, от которой вправо и влево отходили проулки помельче, с такими же домами и множеством других строений: хлевов, из которых доносилось поросячье хрюканье, сараев, складов и мастерских. Отовсюду слышались лай собак, перестук кузнечных молотов, почти тонувшие в какофонии вполне привычных человеческому слуху звуков густонаселённого города. Привычных — если не считать пугающего вида его обитателей.

Каждый дом был двухэтажным, с дверными поёмами без створок: все входы просто занавешивались шкурами. Подведя своих гостей к их временному пристанищу, Гурх’хак зашёл первым, и тут же сделал знак остановиться. Склонившись в три погибели, он обхватил голову руками и что-то забормотал. Внутри прямо напротив входа стояла вытесанная из камня жутковатая фигура сидящего на корточках дхарга с глазами из зелёных камней. Перед статуей в каменном же блюде тускло горела маленькая плошка с маслом.

— Мелошш’млах, — пробормотал шаман, искоса глянув на людей. — Отец отцов. Есть в каждом… э-э, рух. Рух, — повторил он, обведя вокруг рукой и с ожиданием посмотрев на Миртена.

— В каждом доме, — сказал тот. — Статуя предка есть в каждом доме.

— Так. — Шаман удовлетворённо кивнул. — Приветствовать.

Не рискнув повторять жест Гурх’хака, все четверо просто поклонились в сторону изваяния.

— Спать здесь. — Дхарг указал на несколько соломенных тюфяков. — И там. — Он ткнул своим кривым ногтем наверх, куда вела простая приставная лестница.

— Еда сейчас принести.

С этими словами он вышел, оставив друзей осваиваться в незнакомом пространстве. Осмотр не занял много времени: обстановка была крайне скудна. Вдоль стен на первом этаже стояло несколько полок с глиняной посудой, а в дальнем конце комнаты находился открытый кирпичный очаг. Огромный стол занимал всю середину помещения, а с потолочных балок свешивались пучки каких-то трав. На втором этаже — опять стол, только меньших размеров, и один, но широкий тюфяк на дощатом полу. И — статуэтки. Множество резных фигурок: деревянных, глиняных и каменных, разного размера, но в глазницах каждой из них непременно тускло поблёскивали по два мутноватых зеленоватых камня. Гуго даже наполовину вытянул из ножен свой меч, пытаясь сравнить его лезвие с материалом, из которого были сделаны глаза статуй.

— Похоже, — пробормотал он, — очень похоже. Тут у них, наверное, залежи этих камней. Целые горы сокровищ… С этими стекляшками никакие тени не страшны.

Миртен только пожал плечами. От твоего-то меча они гибнут, сказал он, а орочьи топоры теней всего лишь ранят. Скорее всего, только те камни по-настоящему драгоценны, что вделаны в посохи шаманов.

— Ранят — тоже дело, — рассудительно заметил Гуго. — А наши-то железки против этих тварей — даже бесполезнее, чем хворостина против медведя.

* * *

Откинув полог из медвежьей шкуры, Миртен вошёл в комнату на втором этаже. Эдмунд посмотрел на него ничего не выражающим взглядом.

Сгорбившись, он сидел за высоким столом, грубо сколоченным из досок в три пальца толщиной. На столе лежала раскрытая книга, в которой маг признал дневник Яго. Толстая свеча жёлтого воска уже догорала, отбрасывая маленький кружок света на мятую страницу манускрипта, зажатую между пальцев юноши.

Миртен решительно подошёл к окну и распахнул ставни, впустив яркий сноп утреннего света; пылинки заплясали по комнате. Эд только слегка поморщился. Под его глазами обозначились тёмные круги, рот был крепко сжат, а свалявшиеся длинные волосы висели по обе стороны лица, почти доставая столешницы. Миртен уселся на скамью напротив него.

— Сир Эдмунд! — негромко позвал он.

Молодой человек продолжал смотреть прямо перед собой пустыми глазами.

— Эд, очнись…

Тот едва заметно передёрнул плечами.

— Я слышу вас, мастер, — с трудом разлепив спёкшиеся губы, сказал он. — Я… я прочитал книгу.

— Вижу. Я полночи беседовал с Гурх’хаком и ещё одним шаманом, которого зовут Тратулук. Он очень стар и почти ничего не смог добавить. Что-то я понял, что-то — нет. Ты сможешь рассказать мне? Что ты узнал из дневника?

— Да… расскажу. — Эдмунд отрешённо помотал головой. — Только сначала освежусь.

— Чёрт… ноги затекли, — пробормотал он. Юноша встал со скамьи и, слегка пошатываясь, подошёл к большому деревянному ушату с водой в углу комнаты. Вдохнул — и засунул туда голову целиком. Держал он её там так долго, что Миртен даже забеспокоился.

Наконец, с шумом выпустив из груди воздух, Эдмунд выпрямился и, стащив с себя рубаху, принялся ею же вытираться.

— Ишь ты, — раздался голос Гуго, — ванну принимаем?

Он вошёл, слегка наклонившись — дверь была не особенно высока. Следом за ним показалась фигура Ирмио. Последний только коротко кивнул в качестве приветствия.

— Что с тобой? Ты что — всю ночь не спал? — спросил Гуго, вглядываясь в лицо своего друга.

— Вроде того, — хрипловато ответил Эдмунд. — Садитесь. Мне нужен совет.

В комнате повисло молчание. Три пары глаз с ожиданием смотрели на юношу. Тот уселся и слегка дрожащими пальцами оттолкнул от себя дневник в сторону Миртена.

— Вот, — устало произнёс он. — Здесь всё написано.

— Что именно? — Ирмио вопросительно приподнял одну бровь.

Когда Яго Маэрин в одну ночь потерял самых близких своих друзей, начал Эдмунд, в нём что-то перевернулось. Он благополучно донёс Бремя Власти до замка Крид, а потом — вернулся обратно, движимый только одной мыслью: узнать что-то об этом камне.

— Он очень скупо пишет об этом. Грамоте тогда он ещё не был обучен и, судя по всему, первые записи о своей жизни за Валом он сделал уже много позже этого времени. Ясно только одно: он потерял там сознание от голода, а когда очнулся — оказался в этом самом месте, в Бараш-Дуре. Дхарги нашли и выходили его. Он прожил здесь несколько лет, учился и помогал своим спасителям по хозяйству. Тут же он узнал кое-что о Бремени Власти, или Хроноше, как называют его Дети деревьев. Потом несколько раз уходил в королевство. Искал древние книги, беседовал с магами — с теми, которые соглашались поделиться с незнакомцем древними знаниями, — в обмен на знания о Вале. Но основное он узнал именно здесь. Потому что в Корнваллисе, — Эдмунд обвёл взглядом своих слушателей, — все сведения о Чёрном Камне намеренно были уничтожены. Потому что… великий Мередидд Уриен победил своих врагов, использовав Бремя Власти. Он убивал людей при помощи теней. Вот так-то. Вам об этом рассказывали шаманы, мастер Миртен?

Маг покачал головой.

— Не совсем. Они знают, что такое Хронош, но о событиях по ту сторону Вала имеют довольно смутные представления.

— Хронош — это ключ, — немного помолчав, начал Миртен. — Ключ, открывающий дверь в другой мир. С древних времен дхарги охраняли эту дверь и этот ключ, но однажды пришёл Уриен, тогда ещё носивший титул герцога Эервен, и украл их. По словам старого Трутулука, его народ всегда жил на юге этой страны. Задолго до того, как здесь впервые появились люди. Сначала корхи пришли сюда как гости, и их впустили. Произошло это после долгих споров среди шаманов, но, в конце концов, они решили, что земля очень большая, и места хватит на всех. Тем более что Дети Чёрного Дерева жили в лесах, а людское племя больше интересовали пустоши и холмы. Народ Эервена и Дети Дерева жили в мире, как соседи, но с тех пор, как Мередидд узнал про Бремя Власти, он потерял покой. И однажды, придя как друг, он украл его, убив при этом пятерых старцев-шаманов, которые приветствовали его, как дорогого гостя. Украл, и воспользовался им, чтобы объединить королевство под своей властью. Самым позорным и беззаконным способом. Не так, как подобает рыцарю, но, скорее, бесчестному разбойнику.

— Не понимаю… — сказал Гуго. — Что такого даёт это Бремя? Кроме того, что оно защищает от теней?

— Увы, не только защищает. Тот, кто вытащил ключ, выпустил теней. И впустил их в этот мир. И это сделал Мередидд. И он же стал Герхалум Морхх’ш — их хозяином. И повёл теней на войну со своими врагами. С тех пор дхарги искали Хронош, чтобы вернуть всё на круги своя.

— О, боги… — промолвил Гуго. — И Мередидд…

— Да, — устало сказал Эдмунд. — Он залил своё будущее королевство кровью. Завалил его обглоданными трупами. И, испугавшись неминуемой смерти, князья Корнваллиса пришли к нему на поклон. А потом… потом все упоминания об этом были уничтожены. Негоже людям знать о том, что нынешние короли правят благодаря тёмным силам, а власть свою Уриен получил, уничтожив своих врагов при помощи дьявольских тварей. А потом ещё и тех, кто хоть что-то мог рассказать о Бремени Власти. Сожгли все книги, в которых говорилось о Чёрном Камне, а следом — авторов и переписчиков этих книг. А дхаргов, конечно, объявили врагами людей, главными виновниками случившегося смертоубийства. Исчадиями ада, монстрами и людоедами.

— Вот оно что… — протянул Гуго. — Ишь ты… великий Мередидд Уриен. Каменный Король. А нам-то с детских лет рассказывали сказки о том, что это прозвище он получил благодаря своей непреклонной справедливости… Но постойте… — он вдруг с оторопью взглянул на своего друга. — А кто же сейчас этот Герхалум? Кто Хозяин? Ты?!

— Нет. Хозяин тот, кто вытащил Хронош из двери. Сейчас его нет.

— Так… Стоп. — Ирмио решительно хлопнул ладонью по столу. — Давайте-ка по порядку. Хронош — это ключ. Где дверь?

Миртен пожал плечами.

— Неизвестно. Король Мередидд, тогда ещё герцог Эервен, забрал всё. Насколько я понял из их иносказательных объяснений, дверь — это что-то вроде большого плоского камня, такого же чёрного и блестящего, как и сам Хронош, с квадратным отверстием посередине и узорами, которые являются продолжением узоров на ключе. Дхарги называют этот камень Хронош’гарр.

— Я так понимаю, дверь сейчас где-то в Корнваллисе? Раз Мередидд увёз её с собой?

— Да. И дхарги не знают, где. Но всё время они очень сильно опасались, что кто-нибудь из владельцев Хроноша, тот, кто узнает о его назначении, найдёт Хронош’гарр и воспользуется им.

— Как можно воспользоваться Хроношем?

Эдмунд вздохнул.

— Очень просто. Взять его в руки и вставить в отверстие. Так, чтобы узор совпал с узором на двери. А затем нужно вытащить — так, чтобы отверстие осталось открытым.

— А где же всё это время были тени? — спросил Гуго. — Ведь король Мередидд выпустил их больше трёхсот лет назад? Что потом?

— Не знаю. — Миртен покачал головой. — Сир Эдмунд?..

— Нигде. За дверью. Если после того, как вытащить Хронош, вставить его обратно, тени исчезают. Их вроде как засасывает за дверь. А может, они просто растворяются в воздухе. Яго очень нечётко пишет об этом. Он сумел найти несколько древних свитков, которые удалось спасти из Сидмона, разрушенного монастыря магов. Маэрин наскоро просмотрел их и отправился в Бараш-Дур, но по дороге на него напали какие-то твари, и он спасся от них, только бросившись в реку. Рукописи безвозвратно погибли.

— Так… понимаю, — задумчиво произнёс Ирмио, постукивая костяшками пальцев по столу. — Получается, что Мередидд, победив своих врагов, вставил ключ обратно. Тогда, когда уже не нуждался в услугах теней.

— А много позже, — подхватил Миртен, — кто-то из королей вытащил его, может быть, просто из любопытства, и тени появились вновь. Но эти события никак не связали друг с другом, потому что уже никто не знал о сущности Хроноша. Началась большая война, тени и дхарги вышли из южных земель. А потом… построили Вал. И Хронош стали просто передавать по наследству, как знак королевской власти. Прадед Эдмунда, Эван, герцог Когар, каким-то образом узнал о его предназначении. И отправился за Вал, пытаясь найти дверь. Скорее всего затем, чтобы запереть её.

— Погодите-ка, — удивился Гуго, — но его же, вроде, убили тени? Как это могло случиться, если у него был этот камень?

— Очень просто, — устало сказал Эдмунд. — Бремя Власти надо держать в руках. Не в сундуке, не в тряпке. Просто в руках — тогда образуется связь между ним и его владельцем. А он не знал этого. А тварям для того, чтобы учуять камень, всего лишь надо, чтобы кто-то дотронулся до него. Эван Когар взял его, а потом спрятал в ларец. И погиб. А тени всё это время искали Хронош…

— Зачем?

— Ну, это же понятно, Гуго. Чтобы не дать уничтожить себя. Не допустить, чтобы ключ вставили в дверь. Яго говорил, что сумасшедший герцог Камбер, мой дядя, постоянно носил Хронош при себе, и потому тени не могли его тронуть. Но, как только он умер…

— Да, — кивнул Ирмио. — Мы все видели, что из этого получилось.

В комнате повисло тягостное молчание.

— И последнее, — наконец произнёс Миртен. — Время пришло.

Поймав недоумевающие взгляды своих товарищей, он продолжил:

— Наступает эпоха второй большой войны. Как, вы думаете, тени оказались в замке Крид? Купол почти разрушен. Мы видим его целым, но и Гурх’хак, и Тратулук утверждают другое. Он настолько ослаб и истончился, что время от времени перестаёт действовать. Как луна, которая от полной убывает к тоненькому месяцу. Впервые купол исчез около полувека назад — именно тогда, когда тени поглотили Харлех. Исчез всего лишь на несколько часов, но шаманы переполошились. Потом купол надолго восстановил свою силу, и дхарги успокоились, но сейчас уже бывает время, когда сила волшебного покрывала не действует на протяжении нескольких дней. И, когда тени уразумеют это, они океаном затопят Корнваллис. Сожрут всё живое, как саранча.

— А дхаргам-то что? — спросил Гуго. — Худо ли, бедно, но они с этими тварями управляться научились. Им-то лучше должно быть, если тени убьют всех людей…

— Нет, — покачал головой Миртен. — Дело в том, что количество моррхов увеличивается с каждой съеденной ими жертвой. Люди перед ними беззащитны. А если они уничтожат всё людское племя, то тогда уже и дхаргам с ними не справиться. Грядёт гибель мира, говорит Тратулук. Если ничего не предпринять, то чёрный туман поглотит всё живое, и ветер будет гулять в опустевших замках. И, когда близкая гибель купола стала уже ясно видна, Урк’шахх, Великий шаман всех дхаргов, сам отправился на север. — Миртен коротко глянул на Эдмунда. — Отправился, чтобы найти человека с кровью Эервен.

— Зачем?

— Дхарги верят, что только тот, кто открыл Хронош’гарр, может закрыть его обратно. Точнее, должен сделать это. Если не он, то тот, в чьих жилах течёт его кровь. Я так понимаю, что дверь может закрыть любой, но для дхаргов — это священное предназначение. Они называют это Кармах — долг крови. Урк’шахх намеренно отправился к Хартворду — запах крови Эервен вёл его, но твоя, Эдмунд, с ним встреча произошла совершенно случайно. А может, и нет. Сам Инэ привёл тебя в ту ночь в подземелье замка.

— И теперь, — продолжил Миртен, — шаманы убеждены, что именно тебе предстоит выполнить эту задачу. Они не знают, где дверь, но считают, что тебе нужно найти её и запереть навеки. Урк’шахх видел тебя, он заглянул в твою душу и поверил тебе. Они говорят, что выбор сделан. Гурх’хак уже отправил гонцов во все орочьи города. С вестью о том, что Гилзуф Кармах нашёлся.

Вздохнув, Миртен пошарил в складках своей необъятной сутаны, и выложил на стол свёрток кубической формы, завёрнутый в простую холщовую тряпицу.

— Они просили передать тебе его. Он твой. Тебе решать.

Взгляды друзей хмуро устремились на середину стола. Вдруг Гуго, решительно сжав губы, ударил кулаком по доскам.

— Ну, уж нет. Я скажу, хоть это и не моё дело. Эд никогда этого не скажет, а я смогу. С меня взятки гладки. Слушать тошно: дхарги эти свиномордые, священное предназначение, гилзуф какой-то, мать его-перемать… — Он почти грубо ткнул пальцем в своего друга. — Ответь мне, кто ты сейчас?! Никто. Что у тебя есть, кроме пустого титула, да родимого пятна на спине? Ни-че-го. У тебя есть твоё графство Хартворд? Нет. Тебя оплевали, отпинали, проткнули копьём и выкинули на помойку. Твои права на корону? Накоси, выкуси… А с леди Алиенорой сделали такое, что язык сказать не поворачивается… А кто может сказать, что сейчас с его невестой? Где леди Бланка?! И теперь Джош должен во имя всеобщего спасения тащить этот чёртов камень невесть куда, чтобы всем этим уродам жилось ещё лучше?! Вы понимаете, о чём я?!

Гуго почти гневно оглядел своих товарищей.

— Так может, стоит того?.. Хотя бы на недельку открыть эту дьявольскую дверь? Чтобы всем этим убийцам и насильникам жизнь мёдом не казалась?!

Ирмио легко положил ладонь на плечо Гуго.

— Ты прав, мой мальчик, — тихо произнёс он, — но это — не наш выбор. Сир Эдмунд… тебе решать.

Миртен поднял обе руки, призывая, к вниманию.

— Друзья мои! Эдмунд и Гуго… Гурх’хак сказал мне… у Бремени Власти есть особенность. Оно иссушает душу. Иссушает и убивает, превращает её в тень.

— Что это значит? — проворчал Гуго.

— Король Мередидд прожил всего лишь полгода после того, как открыл Хронош’гарр и выпустил зло наружу. И у него хватило сил и мужества, чтобы запереть дверь, хотя это ему уже не помогло. Бремя Власти убило его. Он прожил бы дольше, если бы остался Хозяином Теней. Он жил бы вечно. Но… это был бы уже не он. Не человек.

— Никто не говорит про полгода, — с сомнением проговорил Гуго. — Пару дней… неделю. Я с удовольствием бы посмотрел на рожу Рича Беркли, когда он увидел бы целое войско теней…

Эдмунд поднял голову.

— Нет, Гуго, — глухим голосом сказал он, — дело не в графе Клейморе. Дело во мне. Я думал об этом всю ночь. Об Алиеноре, о Бланке. И о себе. Я не могу позволить себе прийти за моими сестрой и невестой во главе армии чёрных чудовищ, пожирающих людей. Это не для меня. И не для них.

— Н-да… — проворчал Гуго, помолчав. Он тяжко вздохнул и, внезапно успокоившись, забрался на лавку. — Почему-то я так и думал, что ты скажешь именно это. Ну ладно, где наша не пропадала. Придётся нам выдумывать другой способ, как вызволить твою сестричку. Да ещё мимоходом вернуть тебе твоё графство.

Эдмунд взглянул на своего друга и фыркнул. Миртен с Ирмио переглянулись, удовлетворённо кивнув друг другу.

— Где наша не пропадала… — повторил маг Огня.

* * *

Уже на следующее утро, едва забрезжил рассвет — слава богам, ночь прошла спокойно, — все четверо вышли из Бараш-Дура в сопровождении нескольких десятков дхаргов. Каждый из путников — с ожерельем из зелёных камней на шее и внушительным заплечным мешком.

Их путь лежал на восток. Гурх’хак объяснил, что эта дорога будет намного быстрее и безопаснее, чем если бы они отправились на север туда, откуда пришли. В пяти милях от города дхаргов текла неширокая и быстрая река, истоки которой находились далеко на юге, а русло делало в этом месте крутой поворот в сторону восходящего солнца. Карта Эдмунда очень пригодилась, хотя Миртену потребовалась немалая толика терпения, чтобы понять, куда и зачем они поплывут. Эта река, название которой человеческий язык просто отказывался выговаривать, судя по карте, после многочисленных изгибов просто терялась в скалах.

— Тёмная вода, тёмная вода, — раз за разом бубнил Гурх’хак, и совместными усилиями друзья наконец поняли, что её течение уходило в одну из пещер, на протяжении доброй лиги пробивая себе дорогу под землёй, и в конечном итоге впадало в Апенраде на дне оврага Гриммельн — всего в одном дне пути от замка Драмланриг. На всё — не более трёх суток. Большая лодка, сообщил шаман: Дети Дерева будут грести день и ночь и отпустят людей только после того, как убедятся, что те благополучно добрались до земель корхов.

И Гуго, и Ирмио искренне возрадовались, узнав об этом способе добраться до цели. Первый — по причине того, что с названием «Гриммельн» его связывали почти тёплые воспоминания, не говоря уже о том, что эта дорога была ему знакома, а второй — только потому, что с ужасом ожидал очередной скачки по лесу на спине какого-нибудь вонючего дхарга.

— Мои кости этого просто не выдержат, — уныло повторял Ирмио, качая головой.

Лодки, которых оказалось целых две, имели весьма внушительные размеры. Остроносые, довольно узкие и длинные — не менее двадцати пяти футов, — с резными драконьими головами на носу и корме, они вместили не только четверых друзей, но и по дюжине солдат, каждый из которых немедленно вооружился длинным веслом.

— Йех’ху! — дружно взвыли они и лодки помчались вниз по течению, рассекая водную гладь.