Глава 1 (продолжение)

— Спрашивай.

— Мудрейшая, — право задавать этой женщине вопросы словно выбило землю из под ног у Марка. — Я хотел бы знать, что происходит в городе.

— Что ты слышал? — тихо спросила она, глядя в ручей.

— Об Аэндоре всегда было мало новостей. Все эти годы. Люди языка, а с ними встречался чаще всего, приветливы, но держат дистанцию. И очень осторожно подбирают слова. Беседа с ними — всегда поединок. Нет, было видно: они скрывают. Но что и почему… Более общительные люди пути или битвы мало знают и редко бывают в городе. Купцы передают их друг другу, это расхожая практика гильдии. Так что многие из них последний раз видели нашу общую родину еще раньше, чем я. С этими уже мне приходилось делиться новостями.

Марк украдкой рассматривал свою собеседницу, безнадежно стараясь прочесть что-то в ее лице.

— Впрочем, однажды случилась любопытная встреча. В Асмунде, этой зимой, ко мне подошел купец из людей реки и поведал о своей беде. Некогда он купил в Аэндоре кольцо, имевшее любопытное свойство менять цвет в зависимости от того, врет человек или говорит правду. Рубин в золотой оправе становился почти черным в присутствии лжеца, и светлел до прозрачности рядом с искренним собеседником. Долгие годы свою поразительную удачливость купец связывал с этим приобретением. Как он говорил, знать, кому доверять — самое важное для торговца. Но с некоторых пор камень перестал работать, и цвет его теперь зависит только от освещения. Он пришел ко мне, потому что я из Аэндора. Сулил большие деньги за помощь. Я предположил, что кольцо у него попросту украли и заменили похожим, но купец клялся, что никому никогда не говорил о его свойствах, и к тому же не снимал с пальца. Я попросил разрешения осмотреть кольцо и действительно увидел там клеймо гильдии ювелиров. Это было странно. Я сказал, что ничем не могу помочь и предложил обратиться в гильдию. Он ушел разочарованным. Сказал, что это началось с осени.

Тесса кивнула, показывая, что принимает его рассказ.

— Что-то еще?

— Аэндор сильно сократил поставки. Это многих удивляет. Люди языка чувствуют себя крайне неуверенно. Настолько, что даже не взвинтили цены на ожидаемую высоту. Словно они сильно сомневаются в своем товаре. В городах Содружества недоумевают, то ли мы жмемся, то ли у города проблемы. И если второе, то почему мы не просим о помощи?

— Что ты видел сегодня в городе?

— Пустой порт. Мальчика на воротах, сказавшего, что его товарищи усмиряют беспорядки. Пустые улицы. Баррикады. Настороженных горожан. Мертвые растения и разбитую статую хранителя перекрестков.

— И что ты понял из всего этого?

— Подмастерья воюют с мастерами. Только не ясно, почему. Ведь изменившиеся аспекты — общая беда. И вместе легче справиться или хотя бы постараться выстоять.

— Право, мне хотелось бы, чтобы они тоже так думали, — печально заметила Тесса. — Ты многое понял за весьма короткий срок. Остальное… гордость мастеров не позволяет им отдавать вещи, которые они считают несовершенными, недоделками. Люди языка требуют товар, тем более, что на него есть спрос, и когда там еще покупатели разберутся, что продукты с нюансами, если поймут это вообще. Мастера уперлись, что это противоречит их ценностям. Городу нечего продавать, а ты знаешь, что большая часть еды — привозная. Люди языка угрожают голодом. Мастера им не верят, и правильно делают. Наших запасов хватит на этот год как минимум, а по хорошему, так и еще на три. Но нет продаж — значит, нет денег. Плату подмастерьям сильно урезали. Те, ясное дело, возмущены. Конфликт зрел давно. Посвящение в мастера выдавали крайне неохотно и тянули до последнего. Расстояние между учителем и учеником росло и дотянуло до пропасти. Было ясно, что долго так длиться не может и подмастерья рано или поздно взорвутся. Мы должны были упредить это. Как-то исправить. Но… — Тесса грустно улыбнулась. — Круг Видящих решил не вмешиваться. Наверное, зря. Так или иначе, сейчас торговцы, мастера и подмастерья косо смотрят друг на друга и готовы при малейшей возможности вцепиться в глотки и вырвать какую-то выгоду для себя, не важно как унизив при этом остальных. Да, наше слово сдерживает их… Но уже не всегда. И я слышу, как ломается эта тонкая стена под весом подступающей лавины.

— И каково же решение Круга? — осторожно спросил Марк.

— Его нет. Нас тоже раздирают противоречия. Мы перестали видеть… и начали думать. Потом спорить. То, что Вейн ушел, и сделал это один, — Тесса покачала головой, — тоже говорит о нас много нелестного. Впрочем, многие надеются, что все измениться к лучшему, когда нас снова станет двенадцать. Поэтому твое испытание мы проведем завтра.

— Так быстро?

— Здесь нечего тянуть. Ты либо пройдешь его, либо нет. Дни отсрочки ничего не дадут. Так что готовься. Как бы то ни было, мир измениться для тебя, мальчик. И больше никогда не будет таким, как прежде.

Марк зябко поежился.

— Мудрейшая, к чему мне готовиться?

— Не пытайся хитрить, — улыбнулась Тесса. — Я ничего тебе не скажу до срока. А там сам увидишь.

Марк пристыженно опустил глаза.

— Есть что-то еще, что мне стоит знать сейчас? — неуверенно спросил он.

— Суть происходящего ты понял, — пожала плечами Тесса. — А детали… думаю, у нас еще будет время их обсудить. И я предпочла бы делать это после испытания. Чем бы оно ни закончилось.

— Я понимаю.

— Не волнуйся, — потрепала Мудрейшая Марка по руке. — Я уверена, все будет хорошо.

Он только растерянно улыбнулся.

— На закате, — продолжила Тесса, — тебе стоит прийти в малую пещеру храма Матери. Будешь бодрствовать там до рассвета.

Марк кивнул. Он знал это место, как и все, кто проходил какое-либо из испытаний Храма. Хотя многие приходили туда чаще — по своей воле или по приказу Наставника. Считалось, что это лучшее место для размышлений, направленных на осознание себя. Когда хотели понять что-то в мире, поднимались на открытую всем ветрам площадку храма Отца.

Но, так или иначе, восхода солнца ему в этой пещере не увидеть.

— За мной придут? — уточнил он.

— Разумеется, — ответила Мудрейшая. — А сейчас иди. Думаю, здесь есть многие, с кем ты хотел бы увидеться. Дня не хватит, чтобы поговорить со всеми. Впрочем, тебе не о чем волноваться, мальчик. Так или иначе, все будет правильно. В соответствии с течением аспекта.

Марк встал, прикоснулся губами к тонким пергаментным пальцам и поспешил оставить Тессу в тишине ее уединения.

«Слишком много новостей для одного утра,» — с этими мыслями Марк бросил взгляд в сторону малого сада, тряхнул головой и решительно отправился искать Симона.

Это оказалось легко. Массивная фигура стража маячила в светлом проеме портала.

— Нам нужно поговорить, — жестко сказал Марк, приблизившись.

Симон принял это как само собой разумеющееся. Махнул рукой товарищу, с которым будто давно договорился, а может быть, так и было. Подхватил с земли мешок Марка и серьезно спросил:

— Куда идем?

— В уединенное место, где можно спокойно беседовать сколь угодно долго, не опасаясь, что нас потревожат.

Фраза получилась долгой и вызвала невольную улыбку. Симон приучил его когда-то к максимальной точности формулировок. «Получаешь что просишь, а не о чем думаешь,» — любил повторять страж. И некогда доводил мальчишку-Марка до слез буквальным исполнением, переворачивавшим смысл просьбы с ног на голову. О, этот навык потом не раз выручал, и в душе он был благодарен Симону. Но когда страж был рядом, — ничего не мог с собой поделать, — он подбирал слова особо тщательно, ожидая подвоха. Что удивительно, это ничуть не мешало Марку глубоко полагаться на этого человека.

— Есть такое место, — кивнул Симон, с улыбкой вспоминавший схожие эпизоды их общего прошлого. — Прошу за мной.

Пока они шли, Марк почти не смотрел по сторонам, погруженный в свои мысли. Но, в общем, не сильно удивился, когда Симон остановился возле его старой комнаты. Повозился чуток с замком, открывая, и с трудом распахнул дверь, которой эти пять лет словно совсем не пользовались.

Впрочем, внутри оказалось неожиданно чисто. Все те же белые стены без украшений. Гладкий глиняный пол. Узкая кровать у стены, стол и стул у окна, притаившийся в углу шкаф и рядом с ним — умывальник. Все, что здесь находилось, Марк сделал когда-то своими руками, изучая работу с деревом и глиной, изготовление тканей и ковров, посуды и эмалей, которыми ее расписывали… Каждая вещь дышала прошлым — и памятью о человеке, которого он больше не встретит.

— Почему ты не сказал мне? — спросил Марк, усаживаясь на стул, и жестом хозяина предлагая Симону располагаться на кровати.

Страж прикрыл двери, выложил из дорожного мешка на стол бутыль вина, свежий хлеб и кусок сыра, которые Марк туда не клал, забросил остальные вещи в шкаф. Порылся в тумбе под умывальником, нашел там чашки, тарелки, нож и принялся нарезать принесенную еду.

— Пить будешь? — спросил, не оборачиваясь.

— Нет.

«И так голова кругом.»

— Ну и зря, — хмыкнул Симон, впрочем, тут же поубавив энтузиазм затейника. — А я выпью.

Он наполнил две чаши, но ни к одной из них не прикоснулся.

— Ты не ответил на мой вопрос, — заметил Марк.

— А ты как думал? — пожал плечами Симон. — Что я рискну испортить Тессе беседу, к которой она так долго готовилась? Ищи дурных. Кстати, до чего вы с ней договорились?

— Она хочет ввести меня в Круг, — задумчиво отозвался Марк, понимая, что кому-то стоит начать откровенничать, а то они так и будут ходить вокруг да около до вечера. — Завтра.

— Ничего себе! Поздравляю! — пораженно выдохнул Симон.

— Пока не с чем.

— Да уж, не хорошо заранее… — протянул страж извиняющимся тоном.

— Я не об этом, — прервал его Марк. — Сегодня утром я нашел в городе много вещей, с которыми предпочел бы не встречаться. Которых предпочел бы, чтобы не было...

— О, если составлять такой список, боюсь, тут тебе любой горожанин фору даст!

— Даже ты? — глянул Марк исподлобья.

Симон опустил глаза и полез за пазуху. Вынул оттуда помятый конверт из желтоватой бумаги и молча протянул собеседнику. Марк принял его как величайшее сокровище, на миг прижав ко лбу и сердцу, как того заслуживало последнее слово Наставника.

— Выпьем, — протянул ему чашу вина Симон, серьезный, как скала. — За того, кто отныне навеки с нами.

Они подняли кубки в небо и осушили до дна.

— Почему он ушел? — тоскливо спросил Марк.

Страж пожал плечами.

— Не молчи. Я же знаю, что ты был ему не только помощником, но и другом.

— Почему — был? Я есть, — хмыкнул Симон. — Но ты сам почитай. Тут никто лучше него не скажет.

— Обождешь?

— До вечера ты — моя главная забота.

— Тогда хорошо, — Марк медленно распечатал конверт.

«Здравствуй, Марк. Мы редко писали друг другу, и сейчас я жалею об этом. Хоть и помню причины такого решения. Я хотел, чтобы ты научился жить сам, не оглядываясь на меня. Расстояние и тишину выбрал я в помощники. Но временами мне было слишком тихо. И весточки от тебя становились праздником. Как для Мудрейшего, что не ошибся много лет назад, увидев твой путь, так и для человека, которому ты стал близок и важен.

Скорее всего я тебя не дождусь. Мне жаль препоручать тебя другому наставнику, и я этого не сделаю. Я оставляю тебя самым надежным и суровым учителям: тебе самому и твоему аспекту. И твердо знаю, что если равно внимательно прислушиваться к ним обоим, дорога твоя может быть странной и путанной на первый взгляд, но приведет куда следует. Помни об этом.

Теперь о важном. Я чувствую, что мне пора уходить. Аспект зовет меня и я не смею ослушаться.

Моим коллегам это решение кажется опрометчивым. Сейчас непростое время, и они считают, что я должен остаться ради тех, кому могу помочь здесь, в Аэндоре. Но это неправильно.

Марк, мы привыкли быть хозяевами аспектов. Мы привыкли повелевать ими, но не прислушиваться. Мы забыли, кто мы есть на самом деле. И расплата за это будет тяжелой.

Самый простой и правильный способ исправить ситуацию: снова начать слушать и служить тому божественному, что тихо говорит внутри каждого из нас. Поэтому я не смею отвергнуть зов, что наполняет сейчас все мое естество.

Прости за все, чего я не сделал Марк. Прости, потому что это останется тебе. Как и мое место в Круге Мудрейших.

Ни на кого другого я не могу так положиться. Ничью душу я не вижу столь ясно.

Не иди за мной. Твое время и место — здесь.

Я бросаю тебя в кипящем омуте. И осознание этого не делает мне чести. Единственное, чем могу тебе помочь — это дать людей, которые встанут рядом. Их двое, Марк. Это Симон, который отдаст тебе мое письмо, — он был моими руками и глазами многие годы, и может стать для тебя тем же. И Бреннан, мальчик, которого я взял в ученики три года назад. Надеюсь, вы научитесь понимать и любить друг друга, равно как и действовать сообща.

Мне хочется думать, что я буду рядом, достаточно близко, чтобы услышать твои мысли и ответить на них, чтобы хранить тебя, — но я ни в чем не могу быть уверен.

Поэтому я прощаюсь. Береги себя, Марк. Береги тех, кто тебе дорог и то, что ты любишь. Помни, чему тебя обучали. Что бы ты сейчас не думал, этого достаточно. Я благословляю тебя и я верю в тебя.

Доброго пути!»

Марк несколько раз прочел этот листок, прежде чем отложил его в сторону и взялся за следующие. Подробнейшие рекомендации и разъяснения предстали перед ним. Имена. Характеристики. Анализ деятельности и поведения. Нужды и цели. Таланты и слабости. Союзы официальные и тайные. Десятки, сотни имен. Кого-то из них Марк знал. О ком-то слышал. Мудрейшие и члены Совета, главы гильдий и влиятельные личности. Толстая стопка листов, исписанных мелким почерком. Информация, которой люди обычно не стремятся делиться при первой встрече, старательно собранная и систематизированная. Наставник передал ему, что мог. Но это скорее тревожило, чем успокаивало.

Марк собрал листки в стопку, планируя тщательно изучить их позже, и спрятал назад в конверт, только сейчас отметив, что тот измят и засален, словно Симон все месяцы, что прошли с ухода Наставника, носил его за пазухой.

— Кажется, тебя оставили мне в наследство, — неловко заметил молодой человек.

— Я не против, — пожал плечами страж.

— То есть ты знал?

— Ну, ты ведь не думаешь, что Вейн принял бы подобное решение не спросив, правда?

— Так это официальное назначение?

— Не думаю. По крайней мере, я о нем не распространялся. И судя по отсутствию слухов, Мудрейший тоже.

Марк потер лоб и попросил:

— Расскажи мне о Бреннане.

— Необычный мальчик, — усмехнулся Симон, взял со стола хлеб, положил на него сыр и протянул Марку: — Жуй давай. Вино на голодный желудок мало кому помогает думать.

— Ты прав, — согласился тот. — Присоединяйся.

Какое-то время они сосредоточено жевали.

— Так что в нем особенного? — спросил Марк, справившись со вторым бутербродом.

— Он из дома Заклинателей каменьев. Выходные проводит с семьей. Внук главы гильдии, хоть и от младшего сына.

Марк, не удержавшись, цапнул еще один бутерброд и теперь только кивал, соглашаясь с аргументами стража. Все это и правда было странно. В храмовые школы и на обучение к Мудрейшим попадали в основном сироты, дети бедняков либо людей опоры. Все знали, что служение, которого требовал Храм, забирает человека целиком и родители обычно не желали расставаться с детьми, если у них был выбор. Разве только семья сама так погружена в служение, что считает его естественным и необходимым.

Здесь было сразу два исключения: ребенок из более чем благополучной семьи — и то, что связи с этой самой семьей остались не разорванными.

— И как это приняли? — задумчиво спросил Марк.

— Вейн умел настоять на своем, ты же знаешь, — хмыкнул страж. — Да, и еще одно. Бреннан начал обучение в десять.

— Поздно. Не заладилось дело с аспектом семьи?

— Вряд ли. Иначе он не очутился бы у Вейна.

Марк мысленно перебрал листки с характеристиками, вложенные Наставником в конверт, но имя Бреннана, насколько он мог вспомнить, в них не фигурировало.

— Это политическая услуга? — вслух предположил Марк и сам себе возразил: — Не похоже на Наставника.

— Думаю, вам просто стоит увидеться, — с улыбкой заметил Симон.

— Что ты знаешь? — требовательно спросил Марк.

— Что Вейн давно присматривался к этому мальчишке. И три года уговаривал его семью, пока они наконец решились.

— Дар столь сильно проявлен? Ладно, увижу при встрече.

— Мне позвать его?

— Нет. Да. Не сейчас. Прости, — Марк наполнил свою чашу, и заодно налил Симону. — Слишком много всего навалилось сразу. Так много, что тянет просто напиться и забыться.

— Но ты этого не сделаешь.

— Нет, — в голосе Марка скользнули нотки сожаления. И полную чашу он поставил назад на стол. — Что творится среди людей опоры, Симон?

— Мы служим. Как всегда. Людей не хватает. Но наше дело никогда не было легким. Так что — не привыкать.

— А как относятся к изменениям? Ко всему, что происходит вокруг?

— На то есть Круг Мудрейших, чтобы решать такие вопросы. Наше дело — помочь им воплотить эти решения в жизнь.

— Так все просто, что даже завидно, — вздохнул Марк и выпрямил спину. — Симон, приведи, пожалуйста, Бреннана. И захвати по дороге еще еды, если можно.

— Сделаю, — усмехнулся страж, вставая. — Не грусти тут без нас.

— Ни в коем случае, — бодро ответил Марк.

Когда страж вышел, он убрал снедь в сторону и разложил на столе записи Наставника Вейна. Думал, что постарается вникнуть в стопку характеристик, но вместо этого снова и снова перечитывал тот единственный листок, в котором Наставник обращался к нему лично.

Марк издали услышал шаги и успел собрать бумаги, даже спрятать конверт за пазуху, когда в дверь постучали. Это было столь не похоже на Симона, что Марк пошел открывать. За порогом стоял почтенный старец из людей опоры.

— Мудрейшая Тесса, с согласия Круга Видящих истину, сообщает, что сегодня на закате в малом зале будет торжественно объявлено о начале Испытания. Вам надлежит явится на час раньше условленного срока в распоряжение Мудрейшей Тессы, мой господин.

— Благодарю за весть, — поклонился Марк.

Старец кивнул в ответ и степенно удалился.

Марк же, закрыв дверь, прижался лбом к косяку и тоскливо подумал: «Слишком много событий для одного дня». Уход Наставника. Место в Круге Видящих. Испытание, которое надо пройти, чтобы его получить. И эта церемония сегодня вечером… Куда они так спешат? Чего опасаются? Какие чудовищные часы тикают, отмеряя время?

«Аспекты продолжают меняться?» Предположение казалось странным, но ничем другим Марк не мог объяснить происходящее. «Мудрейшие опасаются утратить то, что имеют сейчас?»

Тесса просила прийти заранее. Хорошо. Это даст возможность расспросить ее. Правда, что она скажет...

— Сюда? — послышалось из-за двери.

— Да.

На сей раз это были Симон и Бреннан.

— Проходите, прошу вас, — заставил себя улыбнуться Марк и бросил взгляд в окно. До назначенного ему времени оставалось не так уж долго.

В руке у стража была укрытая белым платком корзинка, пахнущая свежей сдобой и молоком. Спутник его неловко топтался на пороге. Белокурый мальчик с правильными чертами, крупный как для своего возраста. Круглолицый, с большими руками и легким пушком на щеках, он с любопытством осматривался вокруг, и Марку, пожалуй, понравился этот взгляд.

— Здравствуй, Бреннан, — протянул он ему руку, здороваясь.

— Мое почтение, — склонился в легком поклоне младшего старшему юноша.

Держался он с достоинством человека, хорошо знающего себе цену. Пожалуй, его можно было бы счесть высокомерным, если бы не безукоризненная вежливость.

— Я рад познакомится с последним учеником Наставника Вейна.

Марк говорил то, что должно, и старался разглядеть, что же в этом подростке привлекло Мудрейшего. Три года добиваться согласия семьи на то, чтобы взять ребенка в ученики. И кому? Одному из величайших людей города! Полноватый Бреннан был похож на медвежонка. И Марк не мог разглядеть ответ.

Упоминание о Вейне никак не отразилось на лице юноши. Впрочем, это могло говорить как о выдержке, не характерной для возраста, так и о том, что произошедшие события не оставили заметного следа в его душе. Это черствость или особенность возраста? Хотя вряд ли Наставник значил для этого ухоженного мальчика из счастливой семьи столько, как для испуганного сироты Марка, у которого долгие годы вообще никого больше не было.

— Наставник просил передать вам это, — широкая ладонь Бреннана потянулась к петлице сюртука, с которого он ловко снял один из парных значков и протянул его Марку.

— Благодарю.

Марк долго разглядывал подарок. Серебро, покрытое эмалью. Тонкие голубые, синие и фиолетовые линии, переплетаясь, создавали причудливый орнамент с чем-то вроде стилизованного глаза посредине. Красивая вещица. Вот только Наставник никогда не дарил украшения, более того, относился к ним пренебрежительно.

— Мой точно такой же, — добавил Бреннан. — Наставник говорил, что нам не стоит забывать о том, что мы оба — его ученики. И эти знаки помогут поддерживать общность при любых обстоятельствах.

— Значит, просто знаки? Символы? — переспросил Марк, пристально глядя на собеседника.

— Я не знаю, — растерянно развел руками Бреннан. — Если в них спрятано что-то еще, то я этого не заметил.

— Благодарю, — повторил Марк, и прикрепил значок к рубашке, чуть выше сердца. Прикосновение металла волной покалывания разошлось по коже. Мастер явно вложил в них что-то особенное. Вот только когда и как оно проявит себя, учитывая непростую ситуацию, сложившуюся в Аэндоре? Изменившиеся аспекты и вправду выбивали землю из-под ног. Ни на что нельзя положиться. Ничто привычное не останется тем, чем было. «Значок с секретом. Будет ли он безопасным?» Впрочем, Марк уже решил, что добровольно с ним не расстанется.

— У нас, к сожалению, не так уж много времени, — сказал гостям. — На закате объявят о моем испытании.

— Вы проходите его в таком возрасте? — удивленно и сочувственно спросил Бреннан.

Марк только недоуменно пожал плечами.

— Это другое испытание, — пояснил мальчику Симон. — Марка приглашают в Круг Видящих. Наставник Вейн завещал ему свое место.

— Вот как, — протянул юноша и взгляд его стал жестким. А в поджатых губах Марку почудилась — неужели зависть? — Ну да, мне еще надо вырасти, — добавил мальчик словно бы сам себе.

Марку категорически не нравилось увиденное. Жажда власти могла быть нормальной для детей главы гильдии, и получение ее — желанным призом для младшей ветви. Но видеть такое в ученике Мудрейшего? Зачем он пришел в Храм? По зову души или за статусом?

— Мы придем вас поддержать! — неожиданно закончил Бреннан. — Ведь это здорово, что ученика Мудрейшего Вейна примут в Круг!

— Ну, примут или нет — покажет испытание, — отметил Марк. — Но я буду рад вас видеть. Хоть и должен буду уйти заранее.

— Это понятно. Подготовка и все такое...

Детскость странно сочеталась в Бреннане со взрослой властностью. И чем больше Марк наблюдал за ним, тем больше вопросов у него возникало.

«Этот мальчик совсем не похож на меня.»

Вывод был ожидаем, но не утешителен.

«Ладно. Надеюсь, у меня будет время изучить его как следует.»

Симон тем временем водрузил на стол корзинку и снял покрывало. Она почти до верху была заполнена разнообразными пирожками. Лакомством, вкуснее которого в детстве для Марка ничего не было. Это было неожиданно и трогательно. Марк тепло поблагодарил стража, на что услышал ожидаемое:

— Давайте поедим лучше. Они вкусные, пока теплые. Да и вечер тебе предстоит не легкий.

По тому, с каким энтузиазмом Бреннан потянулся к произведениям храмовых пекарей, Марк заподозрил его в знакомой слабости. «Ну, хоть что-то общее,» — мысленно вздохнул он и с улыбкой спросил:

— Как далеко продвинулось твое обучение?

Смущенный мальчишка чуть не подавился пирожком, но начал обстоятельно рассказывать. Благодаря присутствию Симона, равно как доброму расположению Марка и вкусной еде, он расслабился и начал воодушевленно расписывать свои достижения.

«По крайней мере, он и в самом деле увлечен, — удовлетворенно отметил Марк. — И, похоже, у него потихоньку получается».

Год назад Бреннан прошел свое первое испытание, и гордился этим неимоверно. Марк вспоминал, сколько их было в его учебе, но не спешил расстраивать юнца.

— Погодите, — спросил вдруг Бреннан. — Раз Наставник Вейн ушел и вас принимают в Круг, то дальше вы будете моим учителем?

— Я не знаю, — честно ответил Марк. — Наставник говорил тебе что-то об этом?

— Нет. Но было бы здорово, — широко улыбнулся Бреннан. — С вами интересней, чем с этими стариками.

— О, у них можно многому научится, на самом деле.

— Ну… — лениво протянул Бреннан и Марк так и не понял, сколько было в сказанном им лести, а сколько — искренности.

Время исчезало вслед за пирожками из корзинки.

В какой-то миг Марк подумал, что такие вот посиделки рядом с покровительственно ухмыляющимся Симоном и непредсказуемым Бреннаном неплохая альтернатива хмельному забытью. Он слушал сплетни и новости Дома в Холме и рассказывал об Асмунде, городе-на-воде, где провел осень и зиму. О его улицах-заливах, о соседях, что ходят друг к другу в гости на лодках, о тонких деревянных мостках, что идут вдоль берега — две досочки, укрепленные ивовыми прутьями. О том, как часто эти прутья прорастают высокими ивами, которые потом рубят под корень, из стволов делают новые помосты, а ветки втыкают в берег, где они прорастают заново. О крохотных огородах, разбросанных по реке. По весне их скрывает полностью вода разлившейся реки, а после жители выращивают злаки и коренья, овощи и ягоды, но чаще всего — рис и виноград, и каждый год река дарит им удивительные урожаи. О людях, что любят рыбу и солнце, открытые сердца и песни, похожие на журчание воды, и об их домах-кораблях, на которых целые семьи плавают вверх и вниз по реке.

Бреннан слушал, затаив дыхание и бубнил под нос что-то вроде «ничего-ничего, вот вырасту и тоже везде побываю», чем немало позабавил Симона. Жители Аэндора непоседливостью не отличались. Обстоятельства заставляли путешествовать торговцев, но никто не считал это чем-то, достойным восхищения. Еще бы! Когда тебя по пол года дома не бывает! Здесь любили уют почти так же, как красоту, а возможность совмещать одно и другое ценилась высоко. Но Бреннан восторженно мечтал о дальних землях, и было в этом что-то светлое и трогательное.

Их теплый вечер прервал стук в двери. Марк, быстро бросивший взгляд в окно, удивился: назначенное время еще не наступило. Но пошел открывать.

Немолодая, но вполне еще крепкая женщина окинула его критическим взглядом и с порога заявила:

— Это никуда не годиться!

При этом она покачала головой столь осуждающе, будто Марк был щенком, нагадившим на ее любимый коврик.

— Простите? — недоуменно переспросил молодой человек.

— Одежда никуда не годится, слишком пыльная и грязная. Волосы ужасны. И вообще, вам бы здорово пригодилась ванна! Ох, надо было мне прийти пораньше! Мальчишки никогда не думают о важном! Вы бы еще явились в таком виде на церемонию, не правда ли?

Она возмущенно вздохнула, а Марк еле сдержал улыбку.

— А вы брысь отсюда! — перевела она взгляд на Симона и Бреннана. — Набежали уже, бездельники!

— Уважаемая, — мягко сказал Марк, — простите, не знаю вашего имени...

— Эдита! — фыркнула она. — Вишь, запамятовал!

— Простите, уважаемая Эдита, — с извиняющейся улыбкой продолжил Марк. — Одежду я планировал одеть другую, и обязательно вам ее покажу, но дайте мне время попрощаться с гостями. А потом я буду в вашем распоряжении.

— Пять минут, — строго глянула Эдита. — Не больше. Время поджимает.

— Благодарю, — поклонился Марк столь церемонно, что женщина смягчилась.

— Приходи вниз, в купальни, — сказала она на прощанье и тяжело потопала прочь.

Марк аккуратно закрыл за ней дверь.

— Думаю, нам пора, — заметил очевидное Симон, не двигаясь с места.

— Спасибо за все, — крепко сжал его руку Марк. Знал, что страж не любит громких слов, но вряд ли сможет не заметить искреннюю благодарность. Затем обернулся к Бреннану: — Рад был знакомству.

— Взаимно, — расцвел юноша.

— Думаю, нам стоит держатся вместе, — добавил Марк.

— Ага! — жизнерадостно подтвердил тот.

Марк извлек тем временем из шкафа дорожный мешок, мысленно отмечая, что состояние вещей, в нем хранившихся, вряд ли устроит Эдиту, но это уже не его беда.

В коридор они вышли все вместе. Только Марк двинулся в одну сторону, а Симон и Бреннан — в другую.

— До встречи на церемонии! — обернулся мальчишка, помахав рукой.

Марк поднял ладонь в ответ и поспешил в купальни.

«Кажется, первая встреча удалась,» — думал он по пути. Вот только решить для себя что-то конкретное на счет Бреннана пока все так же не взялся бы.

Когда он спустился в купальни, появилось ощущение, что попал в водоворот. Выкрики Эдиты, шум бегущей воды, люди, суетящиеся вокруг. Его крутили, вертели, примеряли что-то и обсуждали так, словно Марк был деревянным манекеном. Сбежать от всего этого в теплую баню было хорошо, но долго нежится ему не дали: снова крутили, стригли, терли, мерили...

— Зачем это все? — устало спросил он Эдиту.

— Надо! — резко отозвалась женщина.

Марк не спорил. Принял эту суету и наблюдал за ней будто издали.

Спешка, вот что было странно. Все, что он раньше делал или наблюдал в Храме, происходило медленно и чинно, словно в глубоком погружении в себя и в деяние. В таком состоянии даже мытье полов или починка одежды превращались в молитву, не то что купание либо иная подготовка к Испытанию. Впрочем, настоящая подготовка начнется после, и там уж, Марк не сомневался, все будет правильно.

Но этот многоголосый хаос смущал и тревожил. Молодой человек не видел для него причин. Но позволил себе быть щепкой, которую подхватил поток и тянет за собой.

Когда его выбросило на берег, под ноги Мудрейшей Тессе, он был в белых одеждах испытуемого, куда чудом умудрился сунуть конверт с записями Наставника, и старался не трогать лишний раз непривычно короткие волосы. Мудрейшая оценила старания Эдиты благосклонно и забрала Марка с собой.

— Надеюсь, ты помнишь, как проходят подобные мероприятия? — спросила она на ходу.

— Не во всех деталях.

— Тогда отмечай важное. Твое дело — стоять и улыбаться, слушая меня и старших. Говорить будешь, когда позволят. Если что-то спросят — поблагодари за вопрос, ответь и спроси, довольно ли этого. Говори внятно и четко, чтобы тебя легко могли услышать по всему залу. Не торопись и не комкай слова. Честно говоря, не думаю, чтобы сегодня тебе довелось часто открывать рот — Мудрейшие приберегут вопросы до Испытания, но мало ли что… Все про все займет полтора-два часа, и большую часть времени ты будешь стоять истуканом и улыбаться. Потерпи. И не подавай виду, будто что-то не по тебе.

— Да, Мудрейшая.

— Я понимаю, что это звучит слишком поверхностно, но и таких рекомендаций на сегодня хватит. По окончанию церемонии тебя отведут в пещеру и запрут. Само Испытание будет завтра, от восхода до заката. В первой, главной его части рядом с тобой будут лишь Видящие истину. Но вторая будет публичной. Если все пойдет хорошо, она начнется часа в четыре.

— Ответы на вопросы, — кивнул Марк. — Я помню.

— Не думай, — бросила на него колючий взгляд Тесса, — что прохождение первой части даст тебе право расслабиться на второй. На самом деле, как раз наоборот. В тебе должны увидеть Мудрейшего, не смотря на возраст и то, что многим ты покажешься загадочным незнакомцем. Каждый вопрос будет испытанием. И от того, как ты пройдешь их, тоже зависит многое.

— Я понимаю.

— Вот и хорошо. На вопросах ты знаешь, чего ждать. Они жаждут удостоверится в твоей мудрости. В том, что ты видишь дальше и лучше них самих. Будут загадки и провокации. Будут обманки. Будут люди, которые придут, чтобы получить от тебя ответ на сокровенное. Будут те, кто попытается поймать тебя в ловушку слов или подтекстов. Здесь я взываю к твоей памяти и могу посоветовать лишь открытость. Умение слушать аспект — важнейшее на этом этапе. Да и не только в нем, — Тесса остановилась, словно споткнувшись. — Тебе будет трудно, мальчик. Ничто не осталось таким, как было прежде. Но если справишься с этим, дальше будет легче.

— Я постараюсь.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Тесса. Указала на лавочку, приютившуюся у стены — Отдохни, пока есть возможность. Потом будет не до этого.

— Мудрейшая, — посмотрел ей в глаза Марк, — что мне искать в ночном бдении?

— Суть вещей, — серьезно ответила она. — Иное не имеет смысла.

Тесса была права, но легче от этого не становилось.

— Это не простая задача, — не сдержался Марк.

— Путь, на который ты ступаешь, более чем непрост, — отрезала она, но тут же смягчилась, взяла его за руку и тихо сказала: — Не бойся. Я уверена: все получится. А сейчас обожди здесь. За тобой придут.

Молодой человек только кивнул и примостился на лавке. Белый камень, из которого она была сделана, холодил спину. Впереди была церемония, бессонная ночь и Испытание. Марк подумал, что хорошо было бы заснуть ненадолго. Вот только времени, очевидно, будет не достаточно. Да и напряжение было слишком сильным. Впрочем, это как раз поправимо, этому его учили.

Выпрямив спину, он дышал медленно и неслышно, вбирая в себя мир вокруг и отдаваясь ему всецело. «Разделенность — величайшая из иллюзий,» — говорил некогда Наставник, обучая правильному дыханию, основе основ. «На вдохе ты вбираешь в себя мир, на выдохе — отдаешь ему себя. И кто может сказать, где заканчивается одно и начинается другое?» Марк дышал, и это успокаивало. Расслабляло сведенное напряжением сознание, пытавшееся разгадать все загадки этого дня разом. Мерно и медленно стучало сердце, разнося кровь по жилам. Он был вдохом и выдохом, движением без конца и начала. И чем глубже было его расслабление, тем больше стиралась граница меж внешним и внутренним. И уже не понять, он вдыхает мир — или мир вдыхает его самого. Он погружался в таинство обмена, неизменного и незаметного, как сама жизнь. И было в этом что-то более священное, чем все проповеди в Храмах. Потому что — не чужие слова, а свой собственный опыт сопричастности миру наполнял его.

Это могло длится минуты. А могло часы. Марк не взялся бы отмерять время и не видел в этом особого смысла.

— Мой господин, — прозвучал рядом почтительный голос.

— Пора? — открыл глаза Марк.

Юноша, пришедший за ним, лишь испуганно кивнул и молча указал рукою на коридор.

Через несколько минут они были в просторном светлом зале, разделенном на две части. В первой, меньшей, выделенной куполом потолка, стояли двенадцать стульев, одиннадцать из которых были заняты. Она была предназначена для Круга Мудрейших. Вторая, более просторная часть помещения, заполнялась любопытствующими, которые вольны были располагаться, как им вздумается. Марк, в глубине души надеявшийся, что зрителей сегодня не будет, с удивлением заметил, что она заполнена более чем на две трети. А ведь речь шла даже не об Испытании, где это было бы ожидаемо — о праве допуска к нему! Провожатый остался стоять у арки, через которую они вошли. Сам Марк прошел в центр круга из двенадцати стульев. Тут, на перекрестке взглядов и мыслей, ему предстояло провести вечер. И место это не было уютным.

— Сегодня, — сказала Тесса, и голос ее, усиленный акустикой купола, далеко разошелся по залу, — мы собрались здесь, дабы говорить о том, позволено ли будет Марку из дома Торма, Ступившему на путь Истины под руководством Наставника Вейна, пройти Испытание на право занять место в Круге Двенадцати. Вот он стоит перед вами. Что скажете, Мудрейшие?

— Он слишком молод, — медленно сказал белоголовый старик Ахсель, разменявший двенадцатый десяток лет. — Молодость склонна к поспешным и часто ошибочным решениям. Но этот недостаток быстро проходит. Возможно, нам стоит вернутся к вопросу лет через двадцать.

— Слово Мудрейшего Вейна за него. Мне этого довольно, — помедлив, заметил Алефир, крупный черноволосый мужчина, отвечавший, насколько Марк помнил, за оборону города.

— Мне тоже, — смиренно склонила голову тонкая, как тростинка, светловолосая Тина. — Если мы будем сомневаться даже друг в друге, на что тогда можно будет опереться?

— Этот мальчишка всегда был драчлив и несдержан, — поджал губы Даг. — Не думаю, что это лучшие качества для Мудрейшего.

— Мы не видели его пять лет, — ответила Тесса. — Все могло измениться.

— Меняется форма, но не стержень, — покачал головой Даг.

— Кто может знать, каких качеств потребуют нынешнее времена? — неожиданно вступился Алефир. — Возможно, это будет отнюдь не худшим.

— Он был прилежным учеником, желающим постигнуть суть явлений, — заговорила в свою очередь седая Берта. — Думаю, я понимаю решение Вейна. И поддерживаю его.

— Он черезмерно доверяет разуму, — возразил Фир. — А это многих заводило в ловушку.

— И все же он способен понимать и сопоставлять, видеть причины по следствиям и следствия по причинам. Так или иначе, все решит Испытание. Думаю, мы можем попробовать, — слова Иды были текучими, как вода.

— Я тоже не вижу беды в попытке, — согласилась с ней Сиф. — Мало видеть его снаружи, нужно понять, что внутри. И ничто не проявит этого лучше, чем Испытание.

Мудрейшие перебрасывались фразами через голову Марка, а тот не мог отделаться от ощущения, что на самом деле все уже решено. По крайней мере, на этом этапе. Но они устраивают это зрелище. Для чего оно нужно? Еще раз взвесить все за и против? Напугать его самого? Или успокоить тех, что собрались сейчас в зале и жадно ловили каждое слово? Марк терялся в догадках.

Он чувствовал себя обнаженным. Так, словно белые одежды ничего не скрывали, а кожа под ними была прозрачной. Но сейчас это казалось правильным и единственно возможным. Как и эти голоса, звучащие не только снаружи, но и внутри.

— Поступки Вейна часто противоречили воле Круга. И я не знаю, что ждать от камня, брошенного им напоследок. Спасение и погибель равно возможны здесь. Но, пожалуй, я не прочь рассмотреть его поближе. — Это Хеймир, бывший учитель, старый друг и вечный соперник Наставника. — Пусть начнется Испытание и расставит все по местам.

— Я против. Все это кажется мне слишком поспешным и неразумным, — покачал головой Маэр. — Думаю, лучше всего будет отложить эту беседу до лучших времен.

— Боюсь, это может оказаться слишком долго, — хмыкнул Алефир. — Что скажешь ты, Тесса?

— Я представляю здесь Вейна, чью волю вы знаете. И я всецело поддерживаю его решение. Нет никакой угрозы в том, чтобы провести Испытание. А там аспект, равно как и воля Отца и Матери, проявят себя.

Марку на секунду показалось, что это все. Семеро против четверых. Но Мудрейшие еще долго говорили и спорили. А он стоял в центре, на перекрестке их изучающих взглядов, и ждал, пока все закончится.

За весь вечер его так ни разу ни о чем и не спросили.

После Алефир и Тина во главе не малой толпы любопытствующих провели Марка в пещеру размышлений. Впрочем, когда тяжелая каменная дверь открылась, наблюдатели остались снаружи, и лишь они трое вошли внутрь.

Некогда в холме текла подземная река, но вода давно ушла вглубь, оставив мягкие изгибы пещер. Позже их частично расширили и объединили, превратив в удивительный по красоте комплекс святилища Матери. Эта пещера была небольшим ответвлением подземной реки, что видно было по округлым линиям стен и пола, да и по свисающим с потолка то тут, то там каменным конусам, сформировавшимся, когда вода уже уходила. В дальнем углу пещеры находилось небольшое подземное озерцо. На камнях рядом с ним горели свечи, оранжевыми вспышками отражаясь в желто-синей воде.

— Света хватит ровно на половину ночи, — заметила Тина.

— Свечей три, — заметил Марк. — И если я погашу сейчас две из них и буду зажигать по мере сгорания, то не останусь без огня.

— Это твой выбор, — отозвалась Мудрейшая.

— Чего же ждет Круг?

— Увидеть тебя, Марк из дома Тормов, — сказал Алефир, приблизившись. — С этого мгновения тебя будет окружать множество выборов, больших и малых. Помни, что каждый из них — часть Испытания. В них во всех и в каждом в отдельности ты проявишь себя, так или иначе.

Марк склонил голову, принимая правила игры.

— Круг Мудрейших проведет эту ночь в храме Отца, — тихо добавила Тина. Голос ее был нежен и звонок. Она красиво пела на торжествах. — Ибо нам тоже предстоит очистится перед грядущим.

— За тобой придут на рассвете, — сказал Алефир.

— И да откроется тебе Истина, — улыбнулась Тина.

Марк склонился в почтительном поклоне. Мудрейшие, к его удивлению, ответили тем же и молча вышли из пещеры. Каменная дверь закрылась за ними и Марк остался один.

Он растерянно осмотрелся вокруг и обнаружил у двери свернутую валиком небольшую циновку, серебряный кувшин с водой и чашу. Большего, очевидно, ему не полагалось.

Марк расстелил циновку у озерца и задул-таки две свечи из трех. Оставаться в пещере без света он был сейчас не готов. В течении всего этого дня каждую загадку, которую не успевал додумать до конца, он откладывал на это время одиночества в пещере. Но сейчас мысли бежали прочь.

Он просто смотрел на рыжий огонек на кончике фитиля, и на то, сколь безгранично глубоким в таком свете кажется крохотное синее озерцо.

Пальцы пробежались по спрятанному за пазухой конверту, но Марк так и не открыл его.

Он сидел неподвижно и уже почти не чувствовал своего тела. Хотелось чего-то простого и однозначного, на что можно опереться, как на каменный пол этой пещеры. И он врастал в этот холм, в толще которого сделали Храм. Он погружался в ритм дыхания, и казалось, что сама земля колышется вместе с ним. Чуть дрожал огонек на конце свечи, понемногу оплавляя воск. Плясали и множились его отражения в воде. Марк поймал его у самой поверхности камня, не дав погаснуть. Первую свечу сменила вторая. За ней третья.

Мысли бежали от внимания Марка. Холод постепенно проникал в тело, и Марк встал размяться. Не знал, правильно происходящее или ошибочно. О чем он должен бы думать в этот раз… Суть вещей не давалась в руки. И он просто позволил происходящему — быть.

Последняя свеча зашипела и погасла. Пространство заполнила тьма.

Сколько времени прошло? Целая ночь или только половина? Или даже ночь и пол дня? Марк не взялся бы судить.

«Что ж, значит, так или иначе Испытание включает время темноты».

И он сидел дальше на твердой и колючей циновке.

В темноте было тяжелее. Перед глазами вставало морщинистое лицо Наставника Вейна. Он говорил что-то, но Марк не мог разобрать слов. Рита, сияющий силуэт из вишневого сада, шагала к нему и хрипло просила: «Не уходи». «Сейчас мы все стоим, израненные осколками. И ищем, на что могли бы опереться», — печально отмечала Мудрейшая Тесса. «Улицы не безопасны,» — уговаривал Алет. «Я дам тебе тех, кто встанет рядом...» — шептал Наставник. «Где же выход из всего этого?» — вопрошал Марк. Но ответов не было. Только вопросы, вопросы, вопросы...

Марк тонул в шуме голосов и образов, и чтобы как-то справиться с ним начал ходить. Семь шагов до двери. Семь назад, чтобы не вступить часом в озерцо. Снова и снова, сосредоточившись полностью на дыхании и движении. Затем заставил себя нащупать циновку и сел, постаравшись полностью погрузится в ритм дыхания.

Где-то здесь пряталась искомая «суть вещей», но он никак не мог ее нащупать.

«Их нет слишком долго». Это кажется, только и всего. Как измерить время в этой темной пустоте? Разве только считая удары сердца? Но ведь бьется оно не ровно...

Марк ждал. Собственно, больше ничего ему и не оставалось.

«Ты потратил эту ночь впустую!» — истошно кричал внутри испуганный мальчишка.

«Чего ты хочешь?» — устало спрашивал у него Марк.

«Сделай же что нибудь!»

«Что, например?»

«Я… я не знаю...» — тихо отвечал голос и затихал.

Марк же нащупал внутри точку тишины и держался за нее, чувствуя, что шаг вправо, шаг влево — и внутренняя буря просто сметет его.

Казалось, прошла вечность, прежде чем тяжелая каменная дверь пещеры открылась.

— Марк? — прокричал хриплый, испуганный голос.

В проеме дверей появилось бледное лицо Бреннана, чуть освещенное пламенем свечи.

— Я здесь, — шагнул он из темноты в круг света.

— Марк! — мальчик неожиданно бросился вперед и крепко обнял. Марк отвел свечу в сторону, чтобы огонь не подпалил никого из них и с удивлением заметил в глазах Бреннана слезы. — Ты здесь! Ты живой, Марк! Как хорошо!

— Что случилось? — спросил он негромко, теряясь все больше.

— Они исчезли! Все! До единого!

— Кто исчез, Бреннан?

— Мудрейшие! Видящие истину! Мы обыскали весь Дом в Холме — никого, никого нет! Марк, что нам делать? Как быть?

— Исчезли? — переспросил Марк.

Бреннан кивнул.

«Ушли в аспект? — промелькнуло в голове. — Но — все одиннадцать? Невозможно!»

— Давай посмотрим еще раз, — негромко предложил Марк.

Мальчик судорожно кивнул и схватил его за руку.

«Может ли это быть частью Испытания?» — думал Марк, выходя из пещеры. И не был уверен в ответе.