Сила дракона

Чем обычно занимаются настоящие рыцари? Борются с драконами, спасают принцесс, совершают подвиги, посвящая их дамам сердца. Но дон Игнасио Гомес ни одного подвига не совершил сроду, ни одну принцессу из лап дракона не вызволил, да и дракона если бы когда и увидел вблизи, то пришпорил бы своего коня и нёсся бы во весь опор, молясь всем святым, чтобы тот его не нагнал. Однако на пирах он всегда так красочно описывал свои сражения с чудовищами, что дамы восхищённо ахали: какой смелый, отважный рыцарь! А до женщин дон Игнасио всегда был охоч. Тех, кто познатнее, обольщал красивыми словами, изысканными комплиментами и подарками, клятвами в вечной любви. Простолюдинок же брал грубой силой без всяких церемоний. Но шли годы, дон Игнасио старел, и мужская сила всё больше его оставляла. Всё труднее ему становилось завлекать прекрасных девушек на ложе любви, когда же это удавалось, усталость очень быстро брала своё. Собственное бессилие унижало и злило рыцаря, и своё раздражение он вымещал на прислуге или просто на низших по сословию. Даже его собственные сыновья — Фернандо и Антонио, молодые статные красавцы — вызывали в его душе зависть и гнев. Если бы они могли поделиться молодостью с родным отцом!

Однажды услышал дон Игнасио, что в дальних землях живёт дракон, огромный, страшные. Этот дракон ворует красивых девушек, а когда наиграется с ними вволю, поедает их и летит воровать других. «Вот бы стать мне этим драконом!» — думал рыцарь. Но может ли человек превратиться в дракона? «Превратиться не может, — осенило вдруг дона Игнасио. — Но, говорят, если убить дракона, то его сила перейдёт к победителю».

Естественно, сражаться с чудовищем в открытом поединке не входило в его планы. И стареющий рыцарь решил действовать тайно. Захватил с собой сонного зелья и, сказал домочадцам, что отправляется в путешествие, поехал на своём коне прямо к пещере дракона.

Однако самому проникать в пещеру с чудовищем ему было страшно. Пока он раздумывал, что делать, какой-то нищий мальчик в лохмотьях прервал его мысли:

— Сеньор, подайте на хлеб несчастному сироте!

«Пошёл прочь, жалкий оборванец!» — хотел было ответить рыцарь, однако в следующий момент ему пришла в голову мысль. Вместо этого он вытащил из кошеля золотую монету и протянул мальчишке:

— Держи задаток! Сослужишь службу — получишь вдвое.

Не видевший сроду такого богатства мальчишка просиял лицом:

— Спасибо, сеньор! За такое щедрое вознаграждение я сделаю всё, что прикажете!

— Тогда ступай в пещеру к дракону и подсыпь ему в питьё этот порошок. Как только чудовище заснёт, выходи из пещеры. Я буду ждать у входа. Впрочем, если ты боишься, — добавил он поспешно, заметив испуг в глазах мальчика, — можешь за это дело не браться — верни мне монету и ступай с Богом!

Нищий задумался. Хоть и страшно ему было, но лишиться такого богатства ему было жаль.

— Хорошо, сеньор, я согласен!

Ждать пришлось недолго. Вскоре довольный мальчишка вышел из пещеры:

— Дракон уснул, сеньор!

— Очень хорошо, — ответил рыцарь. — Вот тебе ещё десяток золотых.

Как будто случайно он уронил монеты наземь. Лишь только мальчишка нагнулся, чтобы их подобрать, как острый меч рыцаря рассёк ему шею надвое.

— Ты, конечно, славный малый, проворный, — проговорил он, глядя на безжизненное тело. — Но кто знает, вдруг проболтаешься, что не в открытом бою я дракона победил? А мёртвый ты точно будешь молчать!

Затем решительно направился в драконью пещеру. Храп дракона эхом разносился по пещере и был таким громким, что дон Игнасио едва сдерживался, чтобы не унести ноги. Склонившись над мощной тушей дракона, он обнажил меч, готовясь отрубить ему голову, но чудовище вдруг открыло один глаз. Не успел рыцарь и шагу ступить, как был прижат к земле огромными чешуйчатыми лапами.

— Смилуйся, пощади! — стал он умолять чудовище, заливаясь слезами.

— Вижу, ты хоть и рыцарь, да не герой вовсе! — засмеялся дракон. — Вместо того, чтобы сразиться со мной в открытом бою, решил одолеть сонного, а теперь в ногах валяешься!

— Да не хотел я с тобой сражаться! Напротив, я восхищаюсь тобой безмерно!

— Зачем же тогда убить меня пытался?

— Теряю я силу мужскую! Будь милостив, отпусти меня, старого! Ведь у меня мясо жёсткое, есть такое тебе будет не в радость! А я приведу тебе кого помоложе!

— Вот как! — удивился дракон. — Слушай, рыцарь, а ведь я могу поделиться с тобой мужской силой. Благо, у меня её предостаточно. Но для этого мне нужна жертва. Есть у тебя сын?

— Есть, двое. Старшему, Фернандо, восемнадцать лет от роду, младшему, Антонио, четырнадцать.

— Вот что, принеси мне в жертву своего старшего сына. Как только я его съем, твоя сила мужская прибудет.

Долго размышлял дон Игнасио, как ему старшего сына в пасть дракону заманить, и когда вернулся в свой замок, то объявил, что слышал про дракона ужасного, который всех окрестных жителей в страхе держит, поля их сжигает и разоряет, девиц ворует и в плену держит, а после губит.

— Лишь только восстановлю силы после путешествия, как поеду сражусь с этим драконом! И будь я проклят, если не привезу драконью голову и не брошу её к ногам Его Величества!

Но когда до назначенного срока оставалось три дня, дон Игнасио внезапно занемог.

— Какой стыд и позор! — восклицал он с удручённым видом. — Я дал слово самому королю и теперь не могу его сдержать, потому что едва встаю с постели! Какая слава теперь пойдёт про род Гомесов? Боже, боже!

Видя, как страдает отец, Фернандо не мог оставаться безучастным.

— Я Ваш сын, и я сумею защитить честь нашего рода! — произнёс он решительным тоном. — Благословите меня, отец, и я клянусь, что не вернусь, пока не убью чудовище и не привезу его голову!

— О, сын мой, ты истинный рыцарь, достойный носить гордо имя Гомесов! Я сейчас же прикажу своему кузнецу выковать для тебя самые лучшие доспехи.

Однако оставшись с кузнецом наедине, сказал ему:

— Хочу, чтобы ты выковал доспехи, которые рассыпались бы от первого же удара.

Когда же Фернандо, попрощавшись с семьёй, пустился в путь, его неожиданно догнал Антонио, при оружии, в доспехах.

— Я еду с тобой, брат!

— Ты ещё слишком юн, чтобы сражаться с драконом! — возразил Фернандо. — Поворачивай обратно да позаботься об отце.

— Пусть я и молод, но я такой же рыцарь, такой же дворянин, как и ты. И ещё я твой брат, и клянусь, я тебя не оставлю!

Напрасно Фернандо уговаривал брата одуматься, тот и слышать ничего не хотел. В конце концов, пришлось ему смириться:

— Ладно, что с тобой делать, упрямец? Поехали! Только пообещай, что будешь во всём меня слушаться!

— Обещаю! Ведь ты мой старший брат.

Долго ехали братья на конях, пока не оказались в одном небольшом городе. Только собрались они найти какой-нибудь постоялый двор, чтобы остановиться на ночлег, как вдруг услышали доносившийся из переулка грозный окрик:

— Ну-ка, старик, отдай кошель, а то хуже будет!

— Помилуйте, господа! — отвечал жалобный старческий голос.

— Отдай живо, или прямо здесь убью!

Братья живо устремились туда. Шайка разбойников окружила несчастного старика, и один из них, очевидно, главарь, угрожающе размахивал саблей над головой несчастного.

— Немедленно оставьте старого человека! — крикнул им Фернандо.

— Смотрите-ка, храбрец выискался! — усмехнулся главарь. — Ну-ка, братцы, давайте-ка научим этих двоих соколиков, как следует разговаривать с уважаемыми людьми!

Засверкали мечи и сабли. Фернандо и Антонио храбро сражались против десятка головорезов, которые, по всему видно, не боялись никого и ничего. В конце концов, рыцари одержали победы, и разбойники, которые избежали смерти от мечей и конских копыт, разбежались, спасая свои шкуры.

— Спасибо вам, славные рыцари! — поклонился им старик. — Совсем эти разбойники житья нам не дают, грабят, девиц портят, и ещё хорошо, если горло не перережут! Эх, сеньор, как они, однако, Вам доспехи помяли! Какой же безрукий кузнец Вам такие выковал?

Фернандо был несказанно удивлён. Ведь кузнец его отца считался мастером своего дела. Может, к старости растерял свои навыки?

— Похоже, к старости этот кузнец не иначе как из ума выжил! — проворчал старик. — Но не печальтесь, сеньор! У меня сын кузнец, он Вам сделает доспехи на славу!

Сын старика и впрямь оказался кузнецом толковым. Узнав о том, что два молодых рыцаря помешали разбойникам ограбить их отца, он с радостью принялся за работу. Когда же доспехи были готовы, Фернандо и Антонио, поблагодарив мастера и распрощавшись, пустились в дальнейший путь.

— У меня такое впечатление, — поделился с братом Антонио, — что наш отец сделал всё это нарочно. Когда он сказал, что намерен сразиться с драконом, я решил, что он попусту хвастается. Он всегда был слишком труслив для подвигов. И заболел весьма кстати. Но теперь я думаю, что он наверняка хочет твоей гибели.

— Не смей так говорить про отца! — рассердился Фернандо. — Он захворал не по своей вине и в неподдельном отчаянии оттого, что не может сдержать слова. А кузнец, по-видимому, и вправду из ума выжил.

Больше Антонио с братом не делился, и весь оставшийся путь братья проделали почти молча. Наконец, впереди показалась пещера.

— Вот мы и приехали, — сказал Фернандо. — Теперь я вызову дракона на битву.

— Я с тобой, брат.

— Нет, Антонио. Поединок должен быть честным, один на один.

— Как скажешь.

После этого Фернандо встал прямо перед пещерой дракона.

— Выходи, дракон! — крикнул он как можно громче. — Я желаю с тобой сразиться!

Долго ждать не пришлось. Громоздкая туша вылетела из пещеры и раскрыла зубастую пасть.

— Что ж, раз так, давай сразимся!

Закипела жаркая битва. Антонио, несмотря на юный возраст, неплохо учился фехтованию. По движениям дракона он заметил, что тот, очевидно, предвкушал лёгкую победу и боролся не в полную силу, словно перед ним был не вооружённый рыцарь, а пастух. «А ведь отец о своём путешествии рассказывал весьма скупо, — думал Антонио. — И потом эта история с доспехами. Неужели они с драконом сговорились, чтобы погубить Фернандо?». Однако вскоре дракон, по-видимому, понял, что легко и просто ему с рыцарем не сладить. В мелькании меча рыцаря и зубов и когтей чудовища Антонио больше не смог ничего разобрать. В конце концов, сражённый Фернандо упал наземь. Дракон склонился над ним, разинув зубастую пасть.

— Я вызываю тебя на бой, чудовище! — вскричал Антонио, обнажая свой меч.

— Ну что ж, это даже и хорошо! — довольно облизнулся дракон. — Съем сразу двоих.

«Помоги же мне, Господи!» — взмолился про себя юноша и бросился на дракона.

Дракон был силён, однако в недостатке ловкости Антонио, пожалуй, никто не смог бы упрекнуть. Несколько раз противник готов был вонзить когти в его тело, и только то, что юноша в последний момент успевал увернуться, спасало ему жизнь. Из последних сил он сделал обманное движение. Дракон, не разгадав его замысла, кинулся вперёд. Этого оказалось достаточно, чтобы рвануться в сторону, взмахнуть мечом и отрубить чудовищу голову.

— Обманщик, предатель! — прохрипел умирающий дракон. — Будь ты проклят, Игнасио Гомес!

«Отец! Значит, это правда!»

Фернандо продолжал лежать неподвижно. Антонио снял шлем и, тяжело дыша, кинулся к брату.

— Фернандо, брат, очнись! Всё кончено! Я убил дракона!

Тот открыл глаза и взял его за руку:

— Ты настоящий герой, Антонио! — проговорил он едва слышно. — Ты вернул нашему роду честное имя! Прощай, брат! Позаботься об отце!

После этого он дёрнулся, словно от удара, и затих, уставившись остекленевшими глазами в бездонное небо.

— Фернандо, брат, не умирай, прошу тебя!

Но напрасно Антонио его тряс — рыцарь оставался неподвижен.

Весть о том, что молодой рыцарь победил дракона, быстро разнеслась по всей округе. Фернандо похоронили со всеми почестями, как героя. Антонио, опечаленный смертью брата, как во сне, кивал, когда люди громогласно благодарили ему и кланялись, выражая признательность и восхищение. Но мало-помалу он стал замечать, что не может спокойно смотреть на женщин. Стоило ему лишь увидеть знатную даму или простолюдинку, которая недурна собой, как волна сладострастного возбуждения захлёстывала юношу. Ему хотелось наброситься на неё и, оставив всякие приличия, немедленно ею овладеть. Пылкое воображение юноши рисовало такие сцены, что за одни помыслы становилось мучительно стыдно. С трудом сдерживался он, чтобы тотчас же не воплотить их в жизнь. Даже ночью наваждения не оставляли Антонио. Почти в каждом сновидении он предавался дикому разврату с несколькими женщинами одновременно и не мог насытиться. Просыпаясь, юноша истово молил Богородицу избавить его от дьявольских искушений, которые совершенно неожиданно свалились на его голову.

Чтобы пореже сталкиваться с женщинами, он старался ехать лесами и пустошами, а в городах появляться ближе к ночи, когда девицы и дамы сидят по домам. Так, весь путь борясь с собой и избегая греховных соблазнов, он, наконец, вернулся домой.

Узнав о том, что его младший сын убил дракона, дон Игнасио был в неописуемой ярости. Кроме того, предсмертное проклятие дракона лишило его не только остатка мужской силы, но и здоровья. Озлобленный на весь свет за свою немощь, он почти не вставал с постели.

— Ах, ты, молокосос! — набросился он на сына, лишь только тот переступил порог родного дома. — Какого дьявола ты увязался за братом? Он должен был погибнуть, а я — получить мужскую силу! Я, а не ты, выскочка несчастный! Будь же проклят тот день и час, когда твоя мать породила тебя на свет! Но я это исправлю немедленно! Я убью тебя!

Гневно сверкая глазами, он выхватил меч и, резко поднявшись с постели, бросился на Антонио. Тот, повинуясь инстинкту, отскочил в сторону. Отец, потеряв равновесие, упал, ударившись виском об угол шкафа.

— Отец! — юноша робко приблизился к нему, но тот не отвечал. Его мёртвые глаза бессмысленно уставились в потолок.

После похорон отца Антонио стало не узнать. Прежде живой и весёлый, он вдруг сделался затворником. Бывало, бродил по дому, как призрак, в самом мрачном расположении духа. На все почести, которые ему оказывали как герою — победителю дракона, он часто отвечал молчаливым кивком или сдержанной благодарностью. Когда его приглашали на пир или на охоту, отказывался, ссылаясь на неотложные дела. Слуги, которые от души любили молодого сеньора, сначала списывали его состояние на скорбь от смерти брата и отца. Но потом начали всерьёз беспокоиться за его рассудок.

— Что с Вами происходит, сеньор? — спросил его однажды старый слуга по имени Ансельмо. — Целыми днями Вы ходите сам не свой, а ночами я слышал из Вашей комнаты стон. Что за печаль угнетает Ваше сердце?

— Если я Вам откроюсь, — вздохнул Антонио, — возможно, Вы станете меня презирать. Но я убил дракона и получил его мужскую силу. Но не только — я стал ужасным развратником, совсем как мой отец, помилуй, Господи, его душу! Пока я грешу только в мыслях, но живу в постоянном страхе, что однажды совершу грех на самом деле. Мой отец не пожалел родного сына, только бы драконью силу обрести, а я обрёл оную — и не рад. Развратная жизнь — это не то, о чём я мечтал. Я хотел бы найти любимую и единственную — ту, которой отдал бы и сердце, и душу, — и хранить ей верность до самой смерти! О, что мне делать?

— Вы бы, сеньор, к Горбатому Пабло сходили. Он искусный маг. Это он тогда Хуанито от лихорадки вылечил. Надеюсь, и Вам поможет с драконьей силой справиться.

Внука своего старого слуги Антонио знал с детства. И помнил, как в два года он чуть не умер. Потом каким-то чудом вдруг пошёл на поправку. И вот уже пять лет здоровый мальчишка.

На следующий же день он отправился в пригород. Спешившись, постучал в невзрачный домик, о котором говорил старый слуга. Горбатый старик отворил ему дверь.

— Ну, здравствуй, рыцарь, проходи, рассказывай, с чем пришёл?.. Сила дракона, говоришь? Да, дракон-то, вижу, был очень силён, и сила его перешла к тебе. Только ты ещё слишком юн, чтобы с ней справиться, оттого она и действует на тебя как соблазн. Я не могу избавить тебя от этой силы, но могу преобразовать её в магическую. И тогда ты станешь могущественным магом, сможешь повелевать стихиями, подчинять себе духов, все тайны прошлого и будущего будут для тебя открыты. Но такой силой тебе нужно будет научиться управлять. И если ты согласишься стать моим учеником, я научу тебя этому.

Антонио задумался. Впервые за долгое время в его глазах зажёгся огонёк надежды:

— Я согласен! Если мне досталась такая сила, пусть она пойдёт на что-то доброе и благородное.