Пристань

Глава первая.

Берег. Край моей вселенной, омываемый огромной ревущей рекой, лишь у пристани становящейся тихим протоком. Я каждый день выхожу сюда с удочкой и подолгу смотрю на горизонт, на деревья на той стороне реки и на вершину маяка, стоящего одновременно и у берега реки, и у берега океана. В этом месте река сливается с океаном, и приходящие издали корабли иногда плывут на зов маяка. Тихая бухта с маленькой пристанью для рыболовных лодок меркнет и бледнеет по сравнению с этим маяком и прилежащим к нему портом, но это все, что мне нужно. Это ведь целый мир. Каждый камень, проглядывающий сквозь водную гладь, играет свою важную роль, и каждый ручей, выглядывающий из леса и стекающий в реку, дополняет ее. А мне всего 10 и я верю, что тоже играю важную роль. Сколько раз я мечтал увидеть на горизонте парус одинокого корабля с отважной командой на борту. А во главе у них конечно смелый капитан с большой саблей и грубым голосом. Он и его команда прошли сквозь бури и невзгоды океана, видели разные удивительные страны и людей. Они привезли с собой много чудных небылиц и историй, а также драгоценности и невиданные ранее здесь штуковины. Капитан возьмет в руки свою подзорную трубу и всмотревшись в берег, воскликнет, увидев меня "Тысяча чертей, это же наш отважный юнга, и он нам нужен". А затем они подплыли бы к моей маленькой пристани, и капитан протянул бы мне руку, приветствуя на своем корабле. Мама стояла бы на берегу и махала мне вслед рукой, гордясь моим поступком. И спустя много лет я бы вернулся в эти края уже со своим кораблем и во главе своей команды. Она увидела бы меня и выбежала навстречу.

Эх, если бы так и было. Я встал с пристани и начал собирать вещи. Удочку я сложил вдвое, всего лишь ослабив болт и сложив ее пополам. В рюкзак пихнул баночку с червями, свой завтрак, завернутый в газету, пожелтевшую от времени и складной перочинный ножик. Солнце уже клонило к закату и золотые лучи, отражаясь от крыши маяка, светили мне в лицо, придавая ему солнечную одухотворенность. Я сидел, нежась в этих лучах, и совсем забыв, что некоторое время назад собирался уходить. Людя тщетно ищут свое счастье, ведь нежиться в предзакатных лучах и радоваться каждому новому дню-чем не счастье?

Я открыл глаза, когда ночь уже вступила в свои права и раскидала по темному бархату неба маленькие огоньки, а во главе поставила мрачную, но оттого не менее прекрасную Хозяйку-Луну. Сейчас была видна лишь ее небольшая часть, месяц, очень тонкий и очень очень яркий. Позади послышались шаги, а я продолжал завороженно смотреть в небо. Наверное, мама волнуется, что я не пришел с рыбалки, и вышла встретить меня. Я похватил припасы, собранные много часов назад, обернулся и улыбнулся маме. Она взяла меня за руку, и мы пошли домой, а Маяк, вечно одинокий маяк мигнул мне на прощание своим фонарем, а затем повернулся к морю. Мой день закончился, а его — только начинался.

Я люблю свою подушку. Нет, правда. Набитая перьями, раскрашенная мною в разные цвета, она хранит в себе целую историю. Не так давно я положил туда очередной молочный зуб, и невольно подумал, что Зубной Фее наверно донельзя противна ее работа. Ну каое можно получать удовольстие от платы денег за чьи-то теперь уже ненужные зубы. Или на эту работу ссылают провинившихся эльфов? Мир огромен, и столько загадок ждет меня уже завтра, когда я снова выйду из дома в школу с огромным рюкзаком за спиной. Пройду мимо цветочного прилавка Софьи, который пахнет сотнями диковинных лепестков, и одурманенный дыханием цветов, почувствую себя среди целого поля с цветами высотой в человеческий рост. Их огромные лепестки будут свисать практически до земли, а если взобраться наверх, в кувшинку, то можно встретить и друга Шмеля. Огромный, мохнатый и похожий на Осу, он лишь жужжит в ответ на вопросы, и хлопнув перед моим носом крылышками, умчится к другому цветку, показывая как же я ему надоел. Словно с горки, я скачусь вниз, на землю и пойду дальше, в школу. Софья улыбнется мне, и махнет вслед рукой. Она добрая. Я думаю, нет злых людей, есть обиженные, которым тепла не хватает. Мне жаль таких людей, и если есть чем помочь, я помогаю. По пути в школу я успеваю заскочить и в лавку сладостей Пьера. Говорят, он сменил много работ, и даже на корабле плавал, а затем решил продавать детям сладости. Его трубочки из патоки славятся по всему городку, а сам он уже давно стал легендой для местных мальчишек. Даже внешность Пьера показывает всем его доброту. Он худой, высокий человек в костюме, по праздникам наряжающийся сказочными персонажами и раскрашивающий себе лицо в яркие краски. В такие дни он садится за руль фургончика с мороженым и насвистывая веседую песню, разъезжает по всему нашему городу, частенько останавливаясь у школ и детских садов. Я купил у Пьера конфету, и получив в ответ улыбку, улыбнулся и ему. Весело шагая по тротуару, и разворачивая конфету, я увидел клоуна. Он сидел на бордюре, приложив руки к голове, и еле слышно всхлипывал. Я тронул его за плечо и в ответ на удивленный и печальный взгляд протянул ему конфету. Он поблагодарил меня и улыбнулся. Затем достал из кармана воздушный шар, и надув его, с улыбкой протянул мне. Я взял его и пошел дальше. Клоун махнул мне на прощание рукой и пошел веселить народ. Он тоже добрый, но порою людям нужна поддержка, так уж мы устроены.

Я спал на удивление крепко. Летая во сне на драконе, я улыбался. Открывая во снах новые вселенные и миры, полные неведанных животных и чудных людей, я дополнял свой повседневный мир новыми цветами. Утром солнечный луч осторожно проник в прозрачные окна и оказался на моем лице, тут же ставшем жутко довольным и не таким сонным. Теперь мне предстоит путь в школу, а рюкзак давно уже собран и стоит у порога. Я вышел, закрыв за собой дверь, зная что впереди мне откроются еще сотни и тысячи дверей.

***

Тротуар слепил глаза, отражая яркий солнечный свет. Мои кроссовки не издавали ни звука при ходьбе, но я нарочно громко топаю, спугивая сидящих тут и там голубей. На плече болтается рюкзак, набитый учебниками, тетрадками с изрисованными полями и кучей ручек с карандашами, торчащих то тут, то там. Я прошел мимо Продавщицы мороженого, стоящей у лотка, и мимо любимого книжного магазина. Зайдя в проулок, сразу за углом "Книжного мира Бэтс'', дабы срезать путь к школе, я увидел надпись на стене, адресованную мне. Мое имя было написано в самом начале текста, состоящего из нескольких строчек, и заканчивалось стрелкой, указывающей вниз. Подойдя к стене, я наклонился и взял картонную коробку. Внутри лежала монета. Обычная, казалось бы монета, но с одной стороны был нарисован человечек с крыльями, а с другой такой же человечек, но с рогами и вилами. Я сунул монету в карман, и пошел в школу, продолжая путь.

Надписи после ухода мальчика стерлись, и наблюдатель в надвинутой на глаза бейсболке удовлетворенно ухмыльнулся. Он спрыгнул со своего места, и спрятав хвост со стрелкой на окончании под плащом, пошел вслед за мальчиком.

"Средняя городская школа номер 27" гласила надпись над входом. Школьники сновали туда-сюда, создавая впечатление бессмысленной суматохи, но это лишь до звонка на урок. Стоит лишь прозвучать сигналу, и коридоры на время урока опустевают, встречая случайных школьников эхом и запахом школы. Я всегда ненавидел это место. Не подумайте чего плохого, учиться я люблю, и мне это нравится, но… Меня не любят в классе, и зачастую приходится оставаться совсем одному, когда вокруг так много людей. Второй этаж, коридор, который я буду помнить до конца своих дней, и вот я у двери в класс. Я опоздал минуты на три, но учительница все равно будет ругать и размахивать руками. Она не любит опаздывающих. А надпись на стене, адресованная мне, поводом для опоздания отнюдь не является. Я постучал, и не дожидаясь ответа вошел. Все молчали, уставившись на меня. Я не сразу сообразил, что стал причиной молчания и спросил, можно ли войти. Класс молчал, а учительница лишь кивнула. Я давно уже научился улетать в мечты, попутно записывая тему урока, и выныривая из грез лишь для ответа у доски. Уроки вовсе не сложны, куда сложнее здесь сдерживать свой характер и раздражительность. Я вообще тихий и спокойный, но стоит кому-нибудь громко зевнуть или сказать мне гадость, как я превращаюсь в ощетинившегося нервами ежа. И при всем при этом я стараюсь людям помогать. Да, это все немного странно, но уж такой я. Сидя за партой, я вертел монету в руках, тщетно пытаясь угадать чья она и почему досталась мне. А может я оказался не в том месте не в то время? Или может некто специально мне ее подкинул? Я рисовал диковинные замки и королевства, отважных воинов и сражения, неведомых зверей. Я просто водил ручкой по тетрадному листу и уплывал в мечтах. Прозвенел звонок, и тетрадь закрылась, вмиг упав в мою сумку, на свое обыденное место. У меня в общем-то много тетрадей, и в каждой какие-нибудь истории или рисунки запечатлены. Я их никому не показываю, ведь у каждого свой мир, верно? Путь домой занял намного больше времени, чем в школу утром. Я люблю гулять после школы, просто наслаждаться миром. Смотреть, как кот неторопливо бродит по крышам, свысока глядя на наш мир, смотреть, как вчерашние газеты шелестят на ветру, лежа на скамейках и тротуарах. Но особенно я люблю возвращаться от городской суеты к своей пристани. Подолгу сидеть с книжкой в руках, наслаждаясь порывами ветра, долетающими от реки, и слушая пение птиц в кронах деревьев. Сегодня моя пристань показалась мне куда роднее, чем обычно. Казалось, будто только здесь я нахожусь в том месте и в то время. Я свесил ноги к воде, и открыл свою любимую книжку. Частенько перечитываю ее, хотя порою это занятие и надоедает. Перелистнув очередную страницу, я почувствовал в кармане жжение. Ярко-оранжевое пятно света четко выделялось на фоне кармана. Я вывернул карман, и оземь упала найденная мной монета. Очутившись стороной с изображением ангела, монета вспыхнула, на момент ослепив меня. Облако яркого света разлилось в воздухе перед пристанью, над водой, и оттуда, покашливая, выбрался смешной человечек с крыльями и книгой вдвое больше себя. Он был одет в белый костюм, но скрывал свое лицо под такой же белой шляпой. Существо кинуло книгу оземь, и примостилось сверху, вытянув ноги. Затем человечек смешно кашлянул в кулак и произнес:

— Смех и грех! Великий ПикТвик таки примостился, дабы отдохнуть. Сто лет об этом мечтал, чудо то какое… О, а ты кто такой?

— Меня зовут Сэм, а вас?

— О бог ты мой, я — сэр ПикТвик, и очевидно именно к тебе попал мой доллар. Чего ты хочешь?

Я в задумчивости почесал нос. Человечек вел себя странно, и думал, наверно, что мне нужно что-то. Но я понятия не имел как он здесь оказался и зачем. Он исподлобья глядел на меня, ожидая ответа. Этот взгляд настораживал и заставлял волноваться.

— Мне ничего от вас не нужно, я счастлив! — посмотрев таки в глаза человечку, вымолвил я.

— Хвала небесам! Держи конфетку, я пошел! — странный человечек поднялся на ноги и в театральном жесте протянул мне сверток из зеленой ткани. Затем он наклонился и подняв монетку с изображениями ангела и демона, кинул ее мне.

— Буду нужен, просто скажи мое имя и подкинь монетку. До скорого, приятель!

И он исчез. Просто испарился, как будто его тут и не было. И лишь двухсторонняя монетка ценностью в доллар, лежавшая на моей ладони, напоминала об этом странном диалоге. Я сунул монетку в карман, и вернулся к своему занятию. Открыл свою книжку и углубился в чтение, вновь открывая для себя неведомые миры и вселенные. А монета изредка сияла, напоминая о себе, и лишь маленький человечек с огромной книжкой и в белой шляпе молча наблюдал за моей жизнью.

Глава Вторая.

Я проснулся сегодня раньше обычного. Холодный ветер распахнул окно, впустив внутрь прохладу и раскидав тетради с моего стола. Занавеска болталась на ветру, а люстра качалась так сильно, словно рухнет об пол в следующее же мгновение. Я приподнялся на локтях и осмотрелся. В учиненном ветром бардаке явно было что-то не так. И верно, спустя пару секунд я понял, что меня насторожило. Среди бумаг и тетрадей моего стола копошилось маленькое существо. Оно совершенно не обращало на меня внимания, и отбрасывало в сторону просмотренные листы и коробочки, в которых я обычно хранил карандаши или приспособил под копилки. Я нащупал двустороннюю монетку под подушкой и сжал ее в кулаке. Существо обернулось на едва за метный шорох, но я успел упасть на подушку и закрыть глаза, следя за ним сквозь ресницы. Зубастый оскал и хилые ручонки, вкупе с остроконечным красным хвостом принадлежали обычноу чертенку, вот только что он забыл на моем столе? Чертенок спрыгнул на пол и, шурша коготками по полу, направился к моей кровати. Забравшись по свисающему до пола одеялу на кровать, он уселся рядом со мной и достал из-за спины сворованный с моего стола кубик Рубика. Чертенок попробовал его на зуб и сморщился, затем попытался выковырять цветную ячейку, затем в задумчивости почесал рожки на голове, и швырнул головоломку в сторону моего стола.Игрушка на поллпути исчезла в воздухе, и вновь появилась уже на своем месте. Чертенок перевел взгляд на меня, и ухмыльнулся. Я же, абсолютно по забыв о чертенке, лежал, разинув рот и смотрел во все глаза на кубик Рубика, находившийся теперь на своем месте. Бесенок кашлянул в кулак, и поймав лапкой острый кончик хвоста, начал точить об него коготки. Он поймал мой взгляд и показал такой же острый, как и хвост, язык. Я замер от удивления, но улыбка сама напрашивалась на лицо. Мне захотелось порадовать Чертенка, поэтому я достал из под подушки конфету, запасенную мной со вчерашнего вечера. Протянул ее существу и отдернул руку от неожиданности, когда хвост существа выдернул конфету из руки. Бес проглотил угощение вместе с оберткой, и оторвавшись от этого занятия, посмотрел на меня и сказал:

— Благодарю за угощение, милейший!

Прошу, ответь на мой вопрос,

Куда на этот раз занес,

Меня мой друг старейший?

Я не знал, что на это ответить, ведь стихов от Чертенка ну никак не ожидал. Все же, собравшись с мыслями я ответил на его вопрос:

— Это Рассветный Город, что стоит на месте соединения двух рек, Его и Ее, вливающихся в бездонный Океан Желаний! — Я повторил заученную с детства фразу, и спросил в ответ:

— Как тебя зовут и откуда ты?

Мне хотелось побольше узнать об этом странном создании, умеющем разговаривать, к тому же стихами. Чертенок кивнул, и поманил меня рукой. Он подвел меня к окну, и ловко забрался на подоконник. Окно было открыто настежь, ведь на дворе лето. Чертенок подошел к окну и прикоснулся рукой, словно на месте проема было стекло и окно было закрыто. Пейзаж за окном изменился. Словно мыльный пузырь, окно начало расширяться, и Чертенок схватил меня за руку, сказав напоследок:

— Не бойся, мой друг!

Я тебя не обижу,

Если беда вдруг,

То я тебя вижу!

На моей ладони появился значок, изображавший одну из сторон монетки, ту самую, где был нарисован силуэт Черта с рогами и хвостом. Затем он резко дернул меня вперед, и мы вывалились из окна.Это явно была не клумба под моим окном. Под ногами расстилалось море, бьющееся о берег. Морской песок под ногами словно таял, но я завороженно разглядывал солнце, встающее над горизонтом. Над морем летали чайки, в превеликом множестве кружащие над волнами. Солнце окрасило мир в теплые тона, а от волн в небо ударили солнечные зайчики, бликуя и отражая светило. Мы стояли на берегу, а рядом со мной еще совсем недавно маленький и рогатый Чертенок менялся, скидывая облик и изменяя свою внутреннюю сущность. Спустя считанные мгновения прямо передо мной стоял, опираясь на серебряный посох, высокий седой человек в джинсах и кроссовках, в футболке с символикой какого-то супергероя и в бейсболке. Смена образа пошла Чертенку на пользу, хотя ухмылка и выдавала в нем нечто демоническое. Он протянул руку, и на ней оказалась монета, точно такая же, какую я храню у себя в кармане, двухсторонняя. Вот только Ангел и Демон на ней начали расплываться, теряя четкие очертания и границы. Все в этом мире теряло свой прежний облик, и даже солнце, пару минут назад обжигавшее кожу, уже сменило день на ночь и стало луной. Еще один взгляд, и бескрайнее море исчезло, сменившись бесконечной пустыней. Еще один удар сердца и мы с Чертенком уже стоим на центральной улице оживленного города, под проливным дождем. Вокруг проносятся машины, обдавая двух путников брызгами, и сигналя на светофорах, расставленных то тут, то там. Случайные прохожие накрывали головы газетами, и шлепая мокрыми ботинками по лужам, пробегали мимо. На остановке неподалеку сидел одинокий путник с книжкой, и неторопливо листал страницы, еле заметно шевеля губами, читая про себя строчку за строчкой. Чертенок слабо коснулся моего плеча рукой, и указал взглядом на чтеца. Я кивнул и пошел к остановке, слушая шелест бьющихся о мостовую капель дождя. Человек на остановке не шелохнулся, даже когда я к нему подошел вплотную. Я посмотрел на Чертенка, и тот еле заметно махнул мне рукой на прощание и ушел, свернув за угол ближайшего дома. Я не успел ничего сказать ему, хотя и казалось что его фигура удаляется безумно долго по мокрой мостовой. А затем я увидел отражение. зеркале. В отражении был парень вдвое старше меня реального, но с таими же непослушными вихрами на голове. Видимо, здесь меняется абсолютно все, и даже время играет злые шутки. Дождь продолжал заливать улицы, а здания, казалось пронзали небо, теряясь в грозовых тучах. Человек с книжкой внезапно захлопнул ее, и посмотрел на меня:

— Ну и что вы о себе возомнили, молодой человек?

Голос человека оказался на удивление звонок и громок. Он уставился на меня в ожидании ответа, в нетерпеливости нахмурив брови. Название книжки, которую этот человек держал в руках показалось мне смутно знакомым. Я словно читал эту книгу давным-давно, но уже успел позабыть и название, и содержание.

— Если вам сказать нечего, то не стойте над душой! Мне до вторника дочитать нужно.

Затем он отвернулся от моей персоны, и вновь открыл книжку с первой страницы. Я окончательно перестал понимать, что здесь происходит. А сзади меня похлопал по плечу еще один прохожий. Я обернулся, но на мой невысказанный вопрос он протянул мне брошюру с яркими картинками на обложке, и таким же цветастым названием. Я открыл брошюру, и едва не ослеп от захлестнувшего меня сияния. Брошюра захлопнулась, упав на пол, и сияние исчезло. Перестал лить дождь, исчезли высотные дома, мостовые и светофоры. Не было вокруг ни пустыни, ни ветра. А чайки все также резвились над волнами, и безкрайнее море обдавало нас с Чертенком, стоявшим рядом, прохладными брызгами. Я молчал, пытаясь понять откуда взялись города и светофоры, почему я оказался там и что было в брошюре. Чертенок первым нарушил молчание:

— Совсем как настоящие, — похвалил он меня, ухмыльнувшись своей дьявольской улыбкой.

— Кто настоящие? Что это было? — Я и в толк взять не мог, что вообще произошло, мое недоумение в эту секунду достигло своего апофеоза.

— Мы были в твоих проблемах. Ты боишься большого города, и неизвестности! Ну, и ненавидишь светофоры, с чего бы это? — Он с искренним непониманием приподнял левую бровь, и продолжил, — Ладно, ладно, не волнуйся так! Это всего лишь твои страхи. А вот это все, — и он показал на море и чаек, — Это все твоя истинная сущность. Охарактеризовать это все одним словом сложно, но мне кажется безмятежность— самое верное слово в данном случае.

Затем Чертенок щелнул двумя пальцами, и я рухнул в клумбу под своим окном. Розы и тюльпаны, которыми Мама усадила весь сад перед домом, и все клумбы, встретили меня не слишком радушно, исцарапав лицо и руки. Я сел, прислонившись к стене дома, и взглянул на зажатую в руках монетку. На стороне, где был изображен силуэт Чертенка, теперь шумело и переливалось море, и обжигал песчаный пляж. Вдалеке, посреди моря, стал виден парус, плывущий к берегу. Я встал из клумбы, отряхнувшись от земли и лепестков, и спрятал монетку в карман. Явно не просто так Чертенок указал мне мои страхи. Насвистывая, я вернулся в свою комнату, и положил монетку на стол, любуясь плывущим парусом и волнами прекрасного моря. В задумчивости прошел час. Я все смотрел и смотрел на монетку, пытаясь понять, где же я был. Решившись я встал, и схватил монету, сжав ее в кулаке. Распахнул окно, и подышав минуту прохладным вечерним ветром, а затем, размахнувшись, метнул монету вдаль. В сиянии луны отблески летящей монеты виделись еще пару мгновений, но затем исчезли. Постояв у окна еще несколько минут, размышляя о правильности своего поступка, но затем закрыл окно и лег спать.

***

Утро выдалось дождливым. Холодная влага висела в воздухе, заставляя ежиться и дрожать даже под одеялом. Неохотно открыв глаза, я обнаружил открытое окно в свою комнату. Занавески и шторы бились на ветру, словно крылья птиц на ветру. Приглядевшись к окну, я заметил блеск, и тут же все понял. Откинувшись на подушку, я посмотрел в потолок и шумно вздохнул. Монету снова мне вернули, и мне по прежнему было неясно, что был за сон с морем и дождливым городом. Но размышления потом, сначала пожалуй закрою окно. Утренний чай показался невкусным и стылым. По телевизору снова показывали политическую ерунду, а остывшие бутерброды оставались нетронутыми. Я все так же размышлял о монетке. Сидел, в задумчивости подперев кулаком щеку, и молчал. В такое состояние с появлением монетки я стал впадать довольно часто, ибо вопросов много, а ответов ни одного. Мои мысли прервал звонок в дверь, с пронзительным криком ворвавшийся в мой дом. На пороге стоял почтальон в надвинутом на голаза капюшоне и с большой, видимо полной сумкой. Когда я открыл дверь, он поднял глаза и спросил:

— Мистер Грэй? Для вас посылка, вот здесь распишитесь, пожалуйста!

— Погодите, папы сейчас нет дома, может он заедет позже на почту сам?

— Мне нужен Сэм Грэй, это ведь ваше имя?

— Да, но я не понимаю, — Почтальон меня перебил:

— Просто распишитесь, я не волен отвечать на вопросы. Спасибо.

Посылка оказалась довольно тяжелой. Именно она и составляла самую обьемную часть сумки почтальона.

Сплошь сбитая из деревянных реек и досочек, коробочка без маркировки стояла у меня в комнате, заняв солидную часть стола. Я открыл ее, поддев своим перочинным ножом одну из досочек. Практически без усилий, досочка отвалилась и открыла моему взору внутренности посылки. Книга. Старинная, потертая книга в красном кожаном переплете. Я достал ее из коробки, и открыл обложку. На первой же странице лежал конверт, достаточно тонкий, чтобы предположить, что он пуст, но внутри лежал маленький, аккуратно свернутый клочок бумаги. Желтая от времени бумага лежала в конверте, видимо, уже давно, но было странно, что кто-то вообще шлет посылки десятилетнему парню. Хотя да, за последние дни в моей жизни было много странностей. Письмо было от Чертенка. Он просил приехать по возможности в ближайший век (видимо, у них там такие мелочи, как длительность человеческой жизни, особенно не учитывались), и захватить с собой книгу, этот клочок бумаги и карту, что вложена в конверт, приколотый к последней странице книги. Адрес, куда Чертенок просил приехать, был довольно точен. Городок на берегу моря, в нескольких тысячах километров от моего дома. Но никто не отпустит туда десятилетнего ребенка, поэтому я вложил письмо в конверт, опустил туда и монетку, а затем спрятал содержимое посылки под кровать, в картонную коробку из под обуви, написав на крышке ясно и коротко "До совершеннолетия не вскрывать. Сэм". Убрав коробку подальше, я взял с полки зонт и пошел к пристани, такой мокрой от дождя, и такой родной, что забываешь о всех печалях и вопросах....

Глава третья.

Я спал, чуть подрагивая на кочках и прислонившись щекой к холодному матовому стеклу вагона метро. По подземным тоннелям большого города, вагон уносил меня прочь от Университета, но завтра, как ни крути, придется вернуться туда вновь. В кармане лежала пара долларов, а в уши были вставлены наушники. Негромкая успокаивающая музыка уносила меня вдаль, на волны гитарных мелодий и джазовых партий, понемногу усыпляя и заставляя забыть о всех тревогах и проблемах, что поселились в моей душе. Вагон проносился мимо высоких, упирающихся в небо зданий, мимо старых, и никому уже не нужных заводов, мимо автостоянок и автобусных остановок со стоящими там в одиночестве людьми. Мир проносился мимо нас, и понемногу начинало казаться, будто реален только вагон, несущийся по рельсам мимо всех жизней наших. Легкая музыка совсем не напрягала слух, и хоть я уже почти спал, я твердо, нутром чуял, что через три остановки, а вернее 15 минут пути мне выходить. Поэтому я прислонился к стеклу щекой и продолжал дремать, не думая абсолютно ни о чем, по крайней мере ни о чем важном. Выйдя со станции, и пнув ногой забытую кем-то банку из под энергетика, я двинулся к дому.

Чтобы попасть домой, следовало пройти пару кварталов, поэтому я не стал выключать музыку, лишь сбавил громкость, чтобы слышать окружающий меня мегаполис, и неспешно зашагал домой. Деревья, украшавшие темные улочки, словно засыпая, клонились к земле, кидая редкие листья на тротуары и дороги. Редкие машины, пролетающие здесь на высоких скоростях, вздымали эти листья вверх, и закручивали их в листяные вихри и смерчи. При виде этих вихрей мне частенько вспоминалась сказка о стране Оз и об урагане, уносящем туда героев сказки. Я шагнул в один из таких вихрей, и листок закружился перед моим лицом. Поймал его и сунул в карман куртки, думая о той самой сказке. Ухмыльнувшись собственным мыслям, я добрался таки до дома. Холодный, но вкусный ужин. Купленная сегодня книга открылась на первой странице, и я пропал из этого мира, погрузившись в чтение. В книге говорилось о древних мифических существах и отважных героях, о прекрасных принцессах и волшебных мечах. Я любил такие книги, которые помогали забыть о реальном мире, позволяли переживать вместе с героями их приключения. Ах, как хотел бы и я отправиться с ними в дальние края.

Меня прервал звонок в дверь. Было уже довольно поздно, поэтому я с опаской подходил к двери. Взглянув в глазок, я открыл дверь, предварительно приготовив ручку. Передо мной стоял почтальон, сжимающий письмо в руках, которое он видимо приготовил заранее.

— Мистер Грэй?

— Да, совершенно верно! Где расписаться?

— Вот здесь, спасибо!

Закрыв дверь, я осмотрел письмо. Тонкая шершавая бумага и еле заметный запах чернил. Я вскрыл письмо, и вынул оттуда маленький, сложенный вчетверо клочок бумаги. На одной стороне была нарисована карта, сильно похожая на пиратские карты, которыми флибустьеры любили изображать пути к сокровищам, а на другой всего несколько строк текста.

"Возьми в ладонь двухглавую монету,

И с ней приди ты к краю света,

Подставь лучу свою ладонь,

Да озарит ее огонь.

Тогда получишь все ответы,

Узнаешь вмиг секрет монеты".

Я прочел стих, и перевернул листок, вглядываясь в карту. Нарисованная от руки, она начиналась от точки, где все началось. Жирная красная точка с подписью"Пристань" явно дала понять, куда мне следует держать путь. Я сложил листок и положил его в карман куртки, по соседству с листком, подхваченным на улице, и начал собирать вещи. Мне было не жаль уезжать отсюда, я так и не смог сродниться с этим местом, так как с местом, где прошло мое детство. Я захлопнул сумку с вещами, и вышел из дома. Практически бегом добравшись до метро, и заплатив за проезд, я снова открыл бумагу со стихом, и прочел его вновь, проговаривая строчку за строчкой про себя, чуть заметно шевеля губами при чтении. Я знал, что когда-нибудь пара немыслимых и совершенно волшебных вещей, произошедших в детстве, снова напомнят о себе, но не ожидал, что так скоро. Надеюсь коробка из под обуви со смешным ярлычком от маленького Сэма до сих пор лежит под кроватью нетронутая, иначе возникнут некоторые сложности с монетой и стихом.

Я вышел из вагона метро на перрон, и поднялся к зданию вокзала. А спустя три часа, дождавшись поезда домой, я покинул большой негостеприимный город, и устремился домой, прислонившись к стеклу и слушая музыку в наушниках.

Дорога домой заняла довольно много времени, но ступая по известной мне с детства дорожке, словно бы выложенной из желтого кирпича, я чувствовал внутреннюю умиротворенность, какая бывает, когда в памяти всплывают хорошие воспоминания, или когда находишь то, что давно искал. Я шел здесь, как будто бы вчера, и вновь вернулся. Вот я уже вижу тропинку, по которой срезал путь в школу, а вот и сама моя школа. Вот передо мной переулок, где я нашел ту монетку, а вот и мой любимый книжный магазин. Я наконец-то был дома.

***

Коробка из под обуви все так же пылилась под моей кроватью, на которую я и прыгнул, едва войдя в комнату. Уютно устроившись в своем гнездышке, я потянулся, услышав хруст в позвоночнике, до чего ж приятно. Я полежал так пару минут, закрыв глаза и мысленно возвращаясь в далекие годы детства. А затем я вспомнил, что прежде чем начинать поиски и приключения с монетой, нужно зайти на Пристань. Выйдя за порог дома, я ступил на тропу к побережью. Холодная речка билась о берег, пенясь и кидаясь на камни, гладкие от многолетней борьбы со стихией. Пристань ничуть не изменилась, разве что слегка обросла мохом и потемнели доски от времени. Я подошел к ней, и сел, свесив ноги к воде так, чтобы прохладные брызги касались ног. Погладив рукой шершавые доски, словно здороваясь со старым другом, я смотрел на маяк. Маяк все так же возвышался над лесом, правда теперь он казался мне не таким огромным, как раньше. Я просидел так весь, в убаюкиващем спокойствии забыв про все невзгоды и заботы, и вспоминая о том чудном беззаботном времени, когда все вокруг лучилось светом и доставляло радость.

Предзакатные лучи солнца в последний раз сверкнули, осветив фигуру, сидящую на пристани, и облокотившуюся о доски. Затем, словно прощаясь до завтра, в ответ зажегся маяк, осветив водную гладь и сигналя случайным путникам моря.

Я поднялся с влажных досок, и кивнув самому себе, неспешно побрел домой, оставив среди досок лишь свой любимый перочинный нож, как залог того, что еще сюда вернусь. В сумерках даже дорога домой приоюрела чуть волшебный оттенок, и я словно очутился в сказке, представляя, как из-за того дерева на меня смотрит дух леса, бородатый старый гном с тростью и корзинкой для сбора лесных ягод, а вон с тех веток сейчас выскочит оборотень с капающей кровью на клыках. Усмехнулся своим мыслям, и включил фонарик, что лежал в кармане, ведь идти в такое время суток по неосвещенной тропинке было непросто. Легко можно было споткнуться о корень, торчащий из земли, или удариться головой об сук дерева, нависающего над тропой. Я решил не рисковать лишний раз, потому и брел, переступая корни и пригибаясь под ветками. Вскоре показался мой дом, мой пустой дом. Родители переехали в мегаполис еще лет семь назад, оставив дом пустовать, но я знал, что всегда могу сюда вернуться. Конечно, я навещал их время от времени, но сейчас не стал предупреждать, что поеду в дальний путь, дабы лишний раз не волновать. Уютный свет окрасил комнату в теплые тона, снова напомнив о значимости этого места в моей жизни. Я неторопливо вытащил коробку из под кровати, и поставил на стол. Не знаю, но что-то меня останавливало от того, чтобы открыть ее. Может быть, я боялся неизвестности, которая всегда шла рядом с монеткой, или не хотел принимать участие во всем этом. Уже битый час я смотрел на коробку с пожелтевшей надписью от себя самого, и никак не мог решиться открыть коробку. Но я все же поднялся со своего кресла, и открыл коробку резким рывком, словно боясь передумать в самый последний миг. Сияние монеты захлестнуло всего меня, и спустя пару ударов сердца я стоял в своей "сущности", как сказал тогда Чертенок. Вот только пляж изменился. Пальмы нависали над берегом, а посредине пляжа теперь громоздилась моя пристань. Множество лодчонок были привязаны по обеим сторонам от пристани, но у большинства из них были пробиты борта, поэтому из воды едва выглядывала корма каждой из этих лодочек. А на самой пристани сидел человечек с удочкой, с рюкзаком за спиной, словно готовый сорваться с места и убежать прочь от этого места. Я подошел ближе и слегка тронул его за плечо. Резкий толчок отшвырнул меня от пристани, а человек неспешным шагом приблизился.

— Ну привет, Сэм! Давненько не виделись, а? — Человек даже не скрывал ядовитого гнева за улыбкой, протягивая мне руку, — Давай только без глупых вопросов вроде "кто ты такой" и "что тебе нужно"! Я— Твой страх! — Резко выкрикнул он, и продолжал кричать все громче и громче, слегка

пришепетывая, — И я разрушу весь твой мир, а потом буду смотреть, как твоя сущность плачет в уголке, свернувшись в клубочек, и никто не сможет тебе помочь. Я буду твоей тенью, найду тебя в любом уголке Мира и всегда буду рядом. И когда ты наконец — то поймешь, что Страх вечен, никто уже не сможет тебя спасти. Бойся, и я стану еще сильнее, хотя ты и так меня поддерживаешь всю мою жизнь. Бойся, и я уничтожу тебя!

Затем он направил на меня руку, и отовсюду ко мне подползли тысячи гремучих змей, постукивающих хвостами и поманивая раздвоенны языками. Видя ужас в моих глазах, Страх лишь рассмеялся и махнул рукой. Вокруг настала кромешная тьма, словно кто-то очень влиятельный выключил огромную лампочку, освещавшую до этого целый мир. Я продолжал лежать на песке, все еще приходя в себя от явления этого странного человека, который назвался моим Страхом. Вокруг начали появляться предметы и пейзажи, сменяясь с пустыни на город, с города на леса и джунгли, а из джунглей я вновь очутился на своем пляже. Бурная и переменчивая у меня сущность. Тот же пляж, та же пристань. Вот только теперь не было никаких лодок и пальм. Просто одинокая пристань, и кружащие над морем чайки. Закапал дождь, крупными каплями атакуя песок, и орошая мой мир живительной влагой. Я поднялся с песка, и взглянул на небо, слегка запрокинув голову. Капли лились по щекам и лбу, а намокшие волосы прилипли к голове. Влага стекала за шиворот, и спустя пару минут я уже стоял на пляжу перед морем, абсолютно вымокший. Я безумно радовался дождю, как старому другу, даже позабыв про Страх, явившийся совсем недавно ко мне во всей своей красе. Теперь же казалось, что с момента нвшей встречи прошло много-много времени, и Страх не казался более угрозой, скорее напоминанием о том, что все мы смертны. Я сел на пристань, свесив ноги к воде, и стал ждать. Не знаю чего или кого, но что мне еще остается, раз я не властен над этим миром?

***

Ожидание длилось недолго, мне быстро все это наскучило. Встав, и пройдя по пристани на берег, я помедлил, выбирая сторону, но двинулся вправо. Ноги утопали в песке, поэтому шел не так уж и быстро, хотя и старался двигаться быстрее. Чайки уже не кричали над морем, а постепенно затихли, и пляж сменился на каменные обломки, валяющиеся то здесь, то там. Пейзаж был, прямо скажу, удручающий и пессимистичный. Приглядевшись к обломкам, я обнаружил в них останки огромных статуй, очевидно возвышавшихся над лесом на манер моего маяка когда-то давно. Пока я бродил среди обломков, мне пришла в голову мысль, что этот мир не может быть моим. Иначе я мог бы управлять им, верно?

Эта мысль была столь проста и скорее всего верна, что меня охватила злость за собственное простодушие. Схватив камень с земли, я с силой швырнул его в один из обломков, и закричал в небо от собственного бессилия.

— Развлекаешься, гляжу по по полной! — Удовлетворенно кивнул мне ПикТвик, примостившийся на голове бывшей когда-то статуи, — Я тебя искал на пристани, а ты вон куда забрел! Молоде-е-ец!

— Кто ты на самом деле? Что тебе нужно? Где я? — Вопросов было просто море, и я стремился получить ответы раньше, чем человечек снова исчезнет. Он лишь нял шляпу и махнул ею, как бы намекая обождать.

— Ладно, поиск этих ответов самостоятельно может тебя совсем доконать. Я — проводник! И много тебе это дало? — ПикТвик хитро прищурился, разглядывая мое лицо, побелевшее от злости на него.

— Сейчас я возьму с земли еще один камень, и метну в тебя, если не объяснишь все, — Злость вырывалась наружу, и реакция человечка на мою угрозу удивила меня довольно сильно.

Он щелкнул пальцами, и мир вокруг начал рушиться. Обломки рассыпались в прах, земля под ногами покрылась трещинами. Мгновение, вспышка, и я уже сижу на своей кровати. Это было неожиданно, и ПикТвик снова исчез, оставив на прощание лишь камень, который я метнул в статую. На столе стояла коробка из под обуви. Я знал что лежит внутри, и знал что это значит. ПикТвик решил не отвечать на мои вопросы, и дает мне самому их найти. Я так и не понял его роль во всей этой истории, но осознал, что просто так он не приходит.

В моей душе царило сомнение вместе со смятением. Взяв монетку в ладонь, я ощутил ее тепло и ритм. Внутри монетки словно билось чье то сердце, и ритмичные толчки еле заметно отдавались в руку. Я осмотрел монетку, и не обнаружив более ничего для меня необычного, положил во внутренний карман куртки, ближе к сердцу. Открыв книгу, пролежавшую несколько лет в коробке, ощутил ее древность. Она пахла историей, кровавыми войнами, музеями, подвигами. Но вместе с тем это значило, что ею ни в коем случае пренебрегать не стоит, а следует прочесть и узнать все тайны. Но прежде чем отправляться в путь и начать изучать книгу, надо подготовиться. Я вновь вышел на тропинку к пристани, надо было забрать оттуда кое-что. В голове почему-то вертелась мысль о Чертенке, и возникал вопрос: стоит ли этим всем заниматься? Ответ я придумал самому себе довольно быстро. Конечно, стоит этим заняться и найти ответы, иначе точно подохну от любопытства. С такими мыслями я в который раз вернулся к пристани, но сейчас не задержусь. Я вытащил свой перочинный нож, спрятанный среди мокрых досок, и прикрепил к ремню. Кто знает, что меня ждет впереди? Может и пригодится. Возвращаясь к дому за сумкой, в которой лежали припасы, книга и сбережения на крайний случай, я услышал около дома странный шум. Тихонько шумел мотор машины, не заглушенной непрошенными гостями, которые стояли рядом с автомобилем. Их было двое, вернее я слышал, как переговариются между собой лишь два человека. Есть ли кто-нибудь еще поблизости, или сидит в машине, мне было неизвестно. Я притаился за кустом близ дома и подслушивал, да да, бесстыдно подслушивал разговор незнакомцев.

— Книга была украдена лет 10 назад, абсолютно бесследно, а тут наводка от анонимного доброжелателя! Огромная удача, не так ли, Билли? — Голос первого был сухим и хриплым, и я понял, что этот человек уже в преклонном возрасте. Второй отвечал ему:

— Но это ведь обычный парень, к чему его арестовывать?

— Билли, Билли, Билли! У нас есть ордер на арест и конфискацию имущества, потому мы вольны делать все, что угодно с этим домом и его владельцем! А теперь иди, и принеси отмычки! Если книги там нет, то никого трогать и не будем! Успокойся, парень!

Я слышал хруст гравия, из которого были насыпаны дорожки к дому. Этот хруст обозначал шаги второго человека, который отправился за отмычками. Я побежал к черному ходу, неслышно ступая по земле. Подойдя к двери хода, прислушался. Ни звука, очевидно старик ждет второго человека, ищущего отмычки. Я вставил ключ в замок и чуть слышно провернул в скважине. Петли не скрипнули при проникновении в собственный дом, и я выдохнул с облегчением. Теперь осталось забрать сумку и скрыться. Путь отхода я уже продумал, для этой цели мне послужит лесок и моя пристань. Оттуда, вдоль пляжа выберусь к Маяку, а затем в город. Там будет проще затеряться. Но это все потом, а сейчас цель — сумка с книгой и припасами. У входной двери послышались шаги. Надо спешить. Я прислонился к шкафу, и выглянул из-за укрытия. Путь свободен. Чуть слышно ступая и изрядно нервничая, взобрался по лестнице на второй этаж, и прошел в свою комнату. Стараясь шуметь как можно тише, я собрал сумку и проверил содержимое. Почему вдруг книга стала так важна, хотя и провалялась здесь много лет? Повесив сумку на плечо, я вышел в коридор, но тут же зашел обратно. С лестницы послышались голоса старика и Билли, подымающихся сюда. Лихорадочно придумывая, как сбежать, я вспомнил о чердаке. Подняться на чердак можно из соседней комнаты, где раньше жили родители. Боже, как давно это было. В родительскую комнату я могу попасть через окно, и перебраться по карнизу к своему спасению. Я был абсолютно точно уверен, что эти люди не позволят мне просто так уйти, да и если заметят, церемониться наврядли станут.

Я поднял ставни окна и выскользнул на карниз, чуть не уронив сумку вниз. Прижался к стенке дома, и выглянул в комнату родителей. Там спиной к окну стоял старик, которого я узнал по зачесанным назад седым волосам, и копался в шкафу. Шкаф был хранилищем старого хлама, который родители складывали туда годами, поэтому старика в плане наживы наверняка ждало лишь разочарование. Мне не оставалось ничего другого, кроме как ждать удобного момента. Этот момент настал уже довольно скоро. Старик, устав рыться в хламе, в пожелтевших от времени газетах, старых книгах, ботинках, зонтиках, шляпах, достал сигарету и подошен к окну. Я отполз подальше, и молился, чтобы он не выглянул наружу, или на дай бог, не выполз на карниз. Он стоял и курил, выпуская в небо сизые клубы дыма, и чуть слышно постукивал пальцами по подоконнику. Безмятежно плыли по небу облака, тишина царила в моем доме. И лишь постукивания пальцами по подоконнику нарушали тишину.

Прислушиваясь к звукам из комнаты, я замер, превратившись в статую, в неживое изваяние, и стараясь дышать как можно глубже и реже. Старика отвлек от курения Билли, который позвал его из другой комнаты. Чертыхнувшись, старик выкинул сигарету на карниз, и вышел в коридор. Сигарета дымилась на карнизе, создавая непередаваемый вонючий запах. И как люди в принципе это курят? Я потушил сигарету, втоптав ее в карниз, и скользнул в комнату. Не сильно тратя время, скользнул на чердак. Здесь было как всегда душно и пыльно настолько, что трудно было дышать. Я огляделся, ведь я не был здесь очень много времени, и успел подзабыть что здесь и как. Прямо за старым шкафом бледнела полоска света-дверь с чердака на крышу сколько я себя помню закрывалась не до конца. Я двинулся туда, по пути прихватив с полочки старые отцовские перчатки с обрезанными пальцами, в которых тот любил водить свой мотоцикл. Он и нас с мамой частенько катал от одного конца улицы до другого. Эти детские воспоминания нахлынули так неожиданно, что я поймал себя на мысли, что стою в ступоре вот уже три минуты, а меня в это время по всему дому ищут. "Дурак", мысленно обозвал себя я, и чуть спеша направился к выходу на крышу.

Глава четвертая.

Крыша встретила меня ковром из лежалых прошлогодних и не только листьев. Кое-где валялись ветки с деревьев, косточки абрикосовые, а в уголке, у выхода на крышу стояли старые, задубевшие от времени сапоги. Близ крыши росло дерево абрикоса, но я решил не спускаться с помощью дерева, так как старые и порядком высохшие ветки могли наделать достаточно шума, чтобы прибежали те, кто мог наделать настоящего шума. Осторожно, чтобы не скрипело покрытие крыши, я подошел к краю и увидел внизу машину неизвестных грабителей. С чердака вдруг послышался грохот и крики. Наверно на шкаф натолкнулись, усмехнулся я. А затем, схватившись за водосток, тут же неумолимо затрещавший под моим весом, свесился с крыши так, чтобы ноги оказались на уровне потолка первого этажа. Проделав эту достаточно сложную операцию, с взаимным удивлением уставился на Билли, стоявшего около окна. Везет, как утопленнику, честное слово. Он шустро окрикнул старика и вытащил из-за пазухи пистолет, черным зрачком теперь смотрящий мне в лицо. Я отпустил руки и грохнулся аккурат в клумбу с розами и тюльпанами. Проклятые шипы! Едва оправившись от падения, я вскочил, подхватил сумку и устремился к машине. Проколю шины и убегу, следуя плану, так в тот момент я подумал. Но едва увидел пистолет в руках парня, то план сразу же отмел. Не чувствуя усталости, рванул что было сил к лесу, спотыкаясь об корни и сбивчиво дыша. Под сенью деревьев я почувствовал себя много лучше, но преследователи были близко, я нутром чуял что они уже бегут к выходной двери, и устремляются за мной по пятам. Накинув слетевшую при падении сумку на плечо, я продолжил бегство из собственного дома. В этом лесу я еще ребенком частенько гулял, подбирая осенние листья и взбираясь на деревья. Здесь всегда царила действительно волшебная атмосфера, которая вызывала чувство комфорта, и какого-то прям домашнего уюта. Но сейчас за каждым деревом мне виделся враг, мне казалось что мои шаги отдаются звонким эхом на многие километры вокруг, а дыхание слышно даже в соседнем городе. Я перескакивал через корни и пригибался под ветвями, все дальше удаляясь в неизвестном направлении. Гулко стучала кровь в висках, заглушая звуки леса, и заставляя все чаще оглядываться и искать взглядом преследователей. Но не было никого, лишь молчаливый лес шевелил ветвями в ответ на мои взгляды. Долго я так бежать не мог, и пришлось остановиться, прижавшись спиной к дереву. Устроившись у подножия дерева, я достал из сумки книгу. Хватит с меня тайн, пора узнать ради чего меня хотели ограбить и убить.

Обложка книги была твердой, словно картон в ней давным-давно высох, при этом приобретя невиданную крепость. От книги пахло осенью. Да, именно осенью. Целый букет ароматов, от лежалых листьев до поздних яблок, ударил мне в голову, опьяняя и кружа. Я открыл книгу, и на первой странице прочел название

" Выдуманные миры и вселенные. Краткое изложение за авторством каждого создающего новые миры." Вторая страница была объединена с третьей, и являла собой вкладыш — карту. В центре карты стояла жирная точка, и стояла краткая надпись из трех букв. Приглядевшись, я разобрал в надписи свое имя. Странно, это что же получается, про меня уже и книга написана?

— Нет, приятель! Ты ошибаешься! — Мой старый друг и виновник всех моих бед сидел на суку дерева, свесив коротенькие козлиные ножки вниз.

— Ах ты, гад! — Я был не на шутку разозлен, ведь из-за него я ввязался в эти неприятности, да и по идее смысл всех злоключений терялся. Зачем тогда мне ехать в место, указанное на другой карте с клочка бумаги, и спасать Чертенка, если вот он, собственной персоной, сидит, беспечно ухмыляясь?

— Тише, друг, сейчас все объясню! Хорошо? Эй, убери камень, я ж по хорошему прошу! Так то лучше.

— Рассказывай, да поскорее!

— Не кипятись! Ты же не думаешь, что сверхъестественное создание будет сидеть в какой-то дыре и ждать, пока вы соизволите припереться? В общем — то, дело вот в чем: Ты случайно выбран Хранителями Времен из нескольких миллиардов таких же, как ты людей. Ладно, ладно, из нескольких миллионов людей, которые могут создавать миры. Почему так много? Потому что на это способны люди с фантазией, а вас, сам понимаешь, немало! Но большинство из вас уже погрязли в серости будней, у всех свои заботы, и творчество стало уже особо и не нужно! То, что раньше было бальзамом на душу, теперь стало ненужным грузом, отнимающим время и силы. Поэтому они нашли перелом, и решили спасти Выдуманные миры! Честно говоря, если бы не их наказание, меня бы тут не было. В общем, та двуглавая монетка — это маяк, который позволяет мне найти тебя в любой точке пространства. Но дальше ты должен действовать сам! В твоих руках, да, да, это книга, величайшее оружие для борьбы с серостью. Я знаю, ты видишь мир иначе, чем остальные. Когда тебе скучно, ты окрашиваешь все вокруг в яркие тона лишь силой своего воображения! Поэтому действуй, старик, а мне пора! До встречи...

Я моргнул, и на месте Чертенка оказалась пустота, такая пугающая и обнадеживающая. Что ж, теперь есть вполне интересная цель, и не менее интересный способ ее достижения. Я закрыл книгу, и спрятал в сумку. Меня все так же преследуют, и теперь я знал, что им от меня нужно. Поэтому я побежал прочь, чтобы иметь возможность и время разобраться во всем, и применить свое воображение для благих целей. Я убегал вдаль, а над лесом клонилось к закату солнце, в предзакатных лучах которого ярким огоньком пылал мой дом, зведными мотыльками посылающий пепел в небеса.

Ночевать в лесу мне было не впервой, поэтому я забрался на дерево, и уселся, обхватив сумку, на ветке. Ночной лес звучал очень волшебно, убаюкивая стрекотанием сверчков и мигая огнями светляков, снующих то здесь, то там. Луна яркими лучами проникала сквозь лесную крону, создавая ощущение нереальности и сказочности этого места. Я представил, как на вон ту ветку взберется маленький лесной охотник, сжимающий в руках крошечный кинжал, и проберется на соседнюю ветку, следя за вепрем, пробирающимся среди осенних листьев в ночи. Ухмыльнувшись собственным мыслям, я прислонился головой к стволу дерева, и потихоньку задремал, сжимая сумку с заветной книгой в руках.

***

— Билли! Билли, черт тебя дери, иди сюда! — Задание по обычному изъятию книги обернулось поисками в лесу одного идиота с заветной книжкой в руках. Этот никчемыш сбежал от младшего сержанта местной полиции, скрывшись в лесной чаще. Конечно, искать его в лесу ночью дураков не нашлось, но за это время Кардиналы прислали на помощь десяток Серых, ныне разбирающих сумки и расбивающих лагерь. Дом беглеца пришлось спалить, иначе он мог вернуться, при этом сержанта пришлось еще и убеждать. Все это порядком достало капитана Гвардии, который крайне не любил пачкать руки. Действовать через других, активно сплетая сети вокруг врагов, и продавать их друг другу в итоге оставаясь в выигрыше, это да, но пачкать руки просто ненавидел. Приказ он воспринял спокойно, хотя в душе и бушевала буря, способная одним махом разнести все и вся. Дождавшись, когда нерадивый сержант продерет глаза и подбежит, Капитан уже начал потихоньку закипать.

— Билли! Возьми двух парней и иди лесу, там сто пудов должны быть следы этого гада. Найдете след и пойдете за ним! Мне сообщишь по рации, ясно?

Дождавшись кивка, Капитан отправил помощника выполнять задание, а сам вернулся в палатку, и достал термос с кофе. Кофе — единственный помощник в этом мире, помогающий в основном не свихнуться. Он сидел с кружкой горячей амброзии, и задумчиво смотрел на карту. Карта округа была вся изрисована красным маркером еще вчера, когда он планировал операцию по перехвату беглеца. Затем Капитан встал, сложил и спрятал карту в карман куртки, и вышел наружу, созывая оставшихся бойцов. Кратко рассказав план, он неторопливо и даже с некоторой ленцой закурил, выдыхая с шумным звуком. Затем взлянул на часы, и кивнув самому себе, дал команду к началу операции. Проверил количество патронов в обойме, с щелчком вернул на место, и убрал пистолет в кобуру. Первым войдя в лес, Капитан осмотрелся, и наметив примерное направление рысью устремился к цели.

***

Утро выдалось приятно теплым. В кронах пели птицы, шумел листвой беспечный лес, и мне даже на миг показалось, что вчерашние события всего лишь плод моего воображения. Но эта иллюзия спокойствия длилась недолго. Пришлось спуститься вниз, и с новыми силами бежать вперед, все дальше удаляясь от своего дома. Я знал, что не путаю направление, ведь устроился на ночлег спиной к местам, откуда пришел. Бутылка воды, предварительно уложенная в сумку еще когда я ни о чем не подозревал, пригодилась как нельзя кстати. Жадно выпив остатки живительной влаги, я брел и брел сквозь лесную чащу, то ускоряясь, то замедляя шаг чтобы отдохнуть. Не знаю сколько времени я шел, но спустя некоторое время выбрался к берегу моря. На приличном расстоянии от этого места стоял и маяк. Я не мог его видеть за изгибом берега, но знал что он стоит где то там, высокий и величественый, и возвышается над кронами самых высоких деревьев. В голову пришла мысль, что если меня все еще ищут, то пройдя по щиколотку в воде по берегу пару сотен метров, это может сбить преследователей со следа, и с толку. Закинув ботинки в сумку, а сумку на плечо, я ступил в прохладную, освежающую воду. Приятно гудели ступни, утопая во влажном песке, оставляя влажные следы, которые тут же затягивались, исчезая в небытие. Над волнами парили морские охотницы — чайки, то и дело ныряющие к воде за добычей. Близился полдень, и нещадное солнце кидало лучи на морские волны, радуя как морских жителей, так и чаек, радостно кричавших и снующих туда — сюда. Я шел по берегу довольно долго, но через некоторое время, убедившись что преследователей не видно, я снова вошел в лес. Передвигаться по чаще, перепрыгивая через корни, и подныривая под ветки, было куда проще, чем брести с вязнующими в околобрежном песке ногами. Остановившись на очередной привал, я вновь открыл книгу, питаясь знаниями и умениями. Книга была написана вполне ясным и понятным для меня языком, но вот что странно — открывая очередную страницу я видел лишь белый, пустой лист бумаги, за пару мгновений наполняющийся буквами, строчками и запятыми с точками. Как будто книга сама знала, что я хочу прочесть и узнать. Она с радостью открывала мне свои тайны, рассказывая о том, как появилась серость в нашем мире, и как многие поколение единицы из тысяч и миллионов дарят окраску этому миру. Древний Рим, Греция, Феодальная Италия, Норвегия, Промышленная революция в Англии, и множество историчесих изменений не проходили без следа таких кудесников. Они появлялись словно из ниоткуда, и тут же обращали весь цивилизованный мир против себя, оставаясь незаметными для исторических хроник, но все же дающих людям надежду. Я настолько увлекся чтением книги, что не заметил как пролетело несколько часов. Даже не вспомнил, что последние запасы воды кончились еще полдня назад. Пора было выбираться, и найти кого-то кто сможет помочь с выполнением пока еще не совсем ясной задачки. Я убрал книгу в сумку, и перешнуровал ботинки. Ориентировался в лесу я достаточно неплохо, но все равно здесь было не очень то и привычно. Я пошел строго от берега, полагая что город находится в стороне от берега. Также где то в этих местах был железнодорожный вокзал, откуда при должной доле везения можно было уехать хоть в другой край света.

***

Вскоре среди кустов показался просвет, но я туда совсем не торопился. Небо над головой заметно потемнело за эти пару часов, что я отошел от берега. кажется, собирался дождь, ведь до ночи еще довольно таки далеко. Отодвинув рукой очередную ветку, я узрел железнодорожное полотно и примостившийся чуть поодаль вокзал, серой громадой возвышавшийся над мелкими пристройками. Я осторожно вышел из лесной чащи, и приблизился к путям. Мелкий щебень хрустел под ногами, впиваясь в тонкие подошвы, и очень раздражал. Я перешагнул через рельсы, ежеминутно оглядываясь и смотря по сторонам, дабы не угодить под состав. Вскоре я стоял перед серым, и абсолютно не вписывающимся в пейзаж зданием вокзала. Купив на оставшиейся сбережения билет и немного еды с водой, я сел на скамейку у вокзала, ожидая своего поезда. Мой поезд должен был унести меня отсюда как можно дальше, и хотя бы на время обезопасить. К тому же мне нужно время, чтобы дочитать книгу и понять, что от меня нужно всякой нечисти. Ожидание длилось недолго, спустя полчаса прибыл экспресс, большой ярко-красный поезд, открывший свои двери прямо передо мной. Проводник вышел из вагона, и достал записную книжечку. Он поднял на меня взгляд, и я увидел зеленые, как изумруды глаза. Проводник неспешно подошел ко мне, и остановившись чуть поодаль, как бы невзначай спросил:

— Сэмуель? Это ведь ты тот парень с монетой?

Задав вопрос, и вогнав меня в ступор, он уставился на меня, ожидая ответа и то и дело щуря правый глаз. Худое лицо с небольшой бородкой, прямой нос и хитрые глаза отнюдь не прибавляли доверия к этому странному проводнику, откуда-то знавшему мое имя.

— Да, это я! — Я сам не заметил как произнес это, утвердительно кивнув.

Проводник в ответ услужливо указал на поезд и открытые двери вагона. Я с некоторой опаской, но все же и с пробуждающимся в глубинах души авантюризмом шагнув в вагон. Створки захлопнулись, и на вокзал, серую громаду, обрушилась сплошная стена проливного дождя. В вагоне не было купе, здесь были лишь скамеечки расставленные то здесь, то там. У окна я приметил девушку, прислонившуюся головой к стеклу окна и мирно дремлющую. Поезд неспешно набирал ход, и сквозь стену дождя я увидел в окне тот самый лесок, где еще недавно прятался, сбежав из дома. Мне показалось, что среди деревьев мелькнула седая голова старика. В голове тут же всплыли мысли о книге, пистолете, черным провалом поглощающем сознание, и маминых клумбах. Я сел на скамеечку и достал монетку. Обычная монета, отличающаяся от общепринятых лишь гравировкой на обеих сторонах. А может весь секрет монетки кроется в книге. Я же так и не дочитал ее!

— Тебя тоже нашли?

Вопрос в очередной раз проставил меня в тупик, и я взглянул на ту, что задала мне этот странный вопрос. Девушка моих лет показала мне такую же точно монетку, лежавшую на ее раскрытой ладони.

— Меня зовут Сэм! А кто ты? И откуда монетка?

Девушка нахмурилась и присела рядом, не забыв при этом неуловимым движением спрятать монетку в карман.

— Я Сара, и мне сказали что на все вопросы мне ответишь ты!

— Я бы с радостью, но сам ни черта не понимаю!

— Понятно, рада знакомству была, до скорого! — Явно разочарованная девушка вернулась на свое место, и устало вздохнув, снова начала разглядывать пейзажи за окном, хотя больше делала вид, что смотрит в окно, ведь разглядеть за стеной дождя что либо не представлялось возможным. Меня все это разозлило, а в особенности разочарование этой девушки. Я подошел к ней и тронул за плечо. Она обернулась, но увидев меня, нахмурилась:

— Что тебе нужно?

— Вот это тебе нужно, да? — Я протянул книгу, ожидая ответа. Вполне возможно, что с ней приключилась та же беда, что и со мной, но ответов не дали вообще. Она схватила книгу, и начала листать, ища какую-то определенную. Лихорадочно перелистывая страницы, Сара вскоре нашла нужную, и повернув ко мне, ткнула пальцем в нужное место. Я до этой страницы еще не дочитал, но было видно что Саре эта книга знакома, и отнюдь не понаслышке. На странице, указанной мне, я увидел изображение монетки, лежащей на ладони и пылающей ярким пламенем. Сара перелистнула страницу, и я увидел строй людей в сером и маленького мальчика перед ними с монеткой в ручке. Держа монетку, он и сам весь запылал, окрашивая страницу в яркие цвета рядом с собой. Сара захлопнула книгу и спросила:

— Так значит, у тебя была книга все это время?

— Да, лежала дома лет 8 или 10, а что?

— Я эту книгу искала годами, позабыв про сон и покой. Мне показал ее человечек в белой шляпе, и дал прочесть, когда я была еще подростком! А затем книга исчезла, не оставив ни следа. Вместо нее на столе около моей кровати лежала эта монетка. И больше ничего, ни слова, ни новости. Я совсем забыла про эту монетку, когда пару дней назад появилось существо с рогами и хвостом. Он дал мне это, — В руке Сары появился железнодорожный билет с указанием места посадки и времени, — А затем я села в этот поезд. Вот теперь и ты здесь!

— У меня в чем-то похожая история, правда за мной еще люди с оружием гнались, поэтому пришлось бежать от них через лес, и в итоге да, я здесь. А куда идет этот поезд?

— Проводник молчит, указателей на пути нету, да и какая собственно разница? Выйдешь из поезда, и всю жизнь будешь жалеть, что лишился такого шанса на приключения испытать. Подумай сам, чего лишаешься?

Я кивнул и сел рядом, в задумчивости подперев кулаком щеку. Затем поднял взгляд на улыбающуюся девушку, и словно приняв решение, придвинулся к ней ближе:

— Тогда не стоит терять время! Надо дочитать книгу и узнать тайну монет, пока мы еще в пути! Кто знает, что нас ждет на конечной станции?

Глава пятая.

Колеса гулко стучали по рельсам, подскакивая на стыках. Дождь за окном давно кончился, но определить места, которые мы проезжали не представлялось возможным, да и было по сути делом ненужным. Мы читали книгу, начав с самой первой страницы, чтобы ничего не упустить. Маленькая керосиновая лампа освещала страницы, а мы сидели, укутавшись в одеяла и жадно пожирали взглядами слова, цифры, строчки, рисунки, схемы, листая страницу за страницей. Пришлось сдвинуть пару скамеек, чтобы устроиться поудобнее, и слегка задернуть шторы. В предночных сумерках редкие фонари, мимо которых мы проезжали, слепили и мешали читать. Проводник принес нам еды, и сверкая на сыплющиеся него многочисленные вопросы взглядами, удалился. Никакого желания выяснять куда ушел проводник, кто управляет составом и почему нет других пассажиров не было. На глаза попалось изображение Чертенка — гравюра восемнадцатого века, изображающая седого старца в камзоле, но с хвостом и рогами. Я ткнул пальцем в гравюру, спрашивая Сару:

— Ты видела его? Он помогал тебе?

— Нет, в первый раз его вижу! А что, он существует?

— Да разве ты не поняла еще, что происходит что-то удивительное и в то же время очень странное? Мы всю нашу жизнь ничем особенным из толпы не выделялись, но примерно в одно и тоже время к нам попадают монетки, переворачивающие все с ног на голову. Смотри, здесь написано

"Бредущий слепо наудачу,

Для него жизнь свободу значит!

В руках двуглавая печать,

Заставит серость замолчать!

Окрасит мир цветами солнца,

Свободы, веры и любви,

Открой для цвета ты оконце!

И полной грудью враз дыши!"

Сара перечитала еще раз стих про себя, шевеля губами. Затем достала монетку из кармана и вытянула ладонь к книге. Монетка чуть задрожала, ровно настолько чтобы я услышал сквозь скрежет колесных пар об рельсы сердцебиение Сары, и еле ощущаемую ритмичную пульсацию монетки. Казалось, будто она светится изнутри, источая мягкий приятный свет, совершенно не слепящий глаза, но при этом заглушающий свет керосиновой лампы. Я достал свою монетку и положил ладонь на ладошку Сары, посмотря ей в глаза. Сердце гулко застучало, и монетки вспыхнули, осветив пламенем весь вагон и уничтожая тьму и серость тени. Из окон пылали огни, совершенно нас не трогая. Мы все так же сидели рядом, обнявшись и сжав ладони друг друга среди мириад огней, рожденных и выдуманных, а затем обрастающих формой и цветом с помощью наших мыслей и фантазий.

***

Она спала, устроившись на моем плече. Иссиня-черные волосы кудрями расплескались, скрыв ее безмятежное лицо. Вагон слегка трясло, но нас это ничуть не волновало. Теперь мы знали что нужно делать, и видя ясную цель, можно было не беспокоится о том, что будет. Я закрыл глаза, и снова был там, на своей пристани. Вот только теперь там был не я один. Сара тоже была здесь, и у меня вдруг возникло чувство, что она всегда была рядом со мной. Я слышал как бьется ее сердце, и в этот момент понял, ради чего все таки стоит жить.

Наступил рассвет, и солнечные лучи проникали сквозь закрытые глаза в самую глубь души, задевая тончайшие струны и открывая закрытые ранее двери. Мы сидели на самом краю пристани, окунув ноги в свежую прохладу реки, и видя как на глубине ее резвятся рыбы. Солнце вновь играло с рекой, вновь кидая искорки света на каждый изгиб волн, отражающих в прозрачное небо тысячи лучей, пронзающих небеса. Мы молчали, и слушая тишину, наслаждались каждым этим мигом, каждой песчинкой огромных часов, отсчитывающих секунды и минуты человеческих жизней. Волна за волной разбивались о берег, оставляя после себя лишь речную пену, да прохладные брызги, рассеивающиеся в воздухе. Я любил это место столь сильно, что видел его в каждом своем сне. Но я знал, что где бы я ни был, чем бы не был занят, все равно туда вернусь. Пусть хоть на миг, на крошечную долю секунды, но вернусь.

Открыть глаза оказалось куда сложнее, чем закрыть. За окном царила ночь, о которой лишний раз напоминали фонари, проносящиеся на бешеной скорости мимо. На столике стоял поднос с ужином, а Сара все так же дремала на моем плече, расплескав синеву кудрей. Открытая на предпоследней странице книга напомнила о вчерашнем дне. Тихонько, дабы не разбудить девушку, я перелистнул страницу. Увидев последние строчки, я оторопел, настолько неожиданным оказалось содержимое. Затем прочел еще раз, и кивнув самому себе, достал монетку. Сжимая ее в кулаке, глубоко вдохнул и резко выдохнул, представив как в руке разгорается пламя, порождающее огненных бабочек и птиц. Сжатый кулак вспыхнул, как и вчера вечером, но теперь куда более спокойнее. Я представил как утихает пламя, и оно действительно погасло.

Это было немного странно — знать, что каждый человек, живущий на земле, способен на удивительные вещи, но не пользуется этим, а забывает про саму свою сущность, утопая в серости и монотонности современной жизни. В книге рассказывалось про город, где я раньше жил, про то, как люди там под давлением неких серых кардиналов стали сплошной скучной массой, соблюдающих каждодневные ритуалы вроде начала и окончания рабочего дня, обеда ровно в двенадцать, или сна после просмотра телевизора. До сих пор понять не могу, зачем кто-то смотрит телевизор, если можно взглянуть в окно, и увидеть целый мир, удивляющий и открывающий новые подробности и свершения каждую секунду. Я слегка тронул Сару за плечо, дабы разбудить и показать и ей последнюю страницу. Когда я открыл перед сонной девушкой страницы, они оказались абсолютно, просто вопиюще пусты. Я захлопывал и открывал книгу десятки раз, пока в гневе не метнул ее через вагон в дальнюю стенку. Мое отчаяние было вполне понятно, с помощью этой книги можно было показать людям способ борьбы с серостью. А теперь, когда страницы книги чисты, придется придумать другой способ заставить людей поверить в себя и в свои мечты. Двери вагона открылись, с громким скрежетом отодвинув створки. Мы с Сарой не раздумывая вышли наружу и оказались поглощены целым букетом запахов и ощущений, а также видом удивительной местности. Огромное, сколько хватало взгляда поле, ярко-зеленое от сочной травы, растущей повсюду, и одинокие рельсы, контрастным пятном выделявшиеся на фоне этой безразмерной зелени. Небесное светило освещало все это великолепие, которое так и тянуло упасть оземь, и просто лежать, смотря в голубое небо и не думая совершенно ни о чем. Впрочем, мы так и поступили. Трава была такой мягкой, свежей, пахнущей свободой и чистотой природы, что вставать не хотелось совершенно. Мы просто лежали, закинув руки за голову, и смотрели в небо, рисуя взглядами диковинные здания и места, которых никогда не было.

Существо с остроконечным хвостом издалека видело лишь два пылающих разноцветными огнями факела среди травы, ведь свое собственное сияние мы никогда не замечаем до последнего момента.

***

— Мы нашли их, Билли, нашли! Ты поедешь с группой Чарльза! У него все инструкции, он все расскажет! — Старик возбужденно размахивал руками, тыкая пальцем то в карту, то в грудь несмышленному Билли. — Вот здесь, на Вечнозеленых Лугах двое высадились с поезда, и сейчас бредут к подножиям Бескрайних вершин, целой цепи горных хребтов, окружающих долину. Ваша группа высадится у предвзгорий и будет их ждать, ясно? Ине смей возвращаться с плохими новостями! — Старик за пару мгновений уже вышел из себя, и теперь орал и негодовал, кидая проклятия в сторону мальчишки, притихшего и ожидающего удара в каждую секунду. — И забери эти чертовы монеты, без них ничего не получится! Все, ступай!

Билли ушел, понуро опустив плечи, а старик сел в кресло, зажав сигару меж двух пальцев. Он задумчиво посидел так пару минут, а затем вскочил, как будто что-то вспомнил, и вышел из палатки прочь. Он торопливыми шагами пересек мост через реку, и взобрался на холм, один из сотен насыпанных здесь когда-то. Присмотревшись, старик ухмыльнулся, довольно покачивая головой и смотря как десятки одетых в серые комбинезоны людей шагают к нему через поле, засеянное маками, от чего поле сделалось кроваво-красным. Старик спустился с холма им навстречу, и приветственно махнул рукой. В ответ ему послышался одобрительный гул. Из толпы вперед вышел человек с ярко-зеленой повязкой на плече, и начал говорить, приложив руку к повязке:

— Ульрих, доброе утро! Кардинал прислал сто пятьдесят серых! Есть информация, что неподалеку от целей ошивается и наш старый приятель — Генри!

— Что? — Возмущению старика не было предела, — Как этот рогатый смог вернуться? Он не смог бы провернуть это в одиночку! — чуть подумав, старик блеснул очками и исподлобья посмотрел на командующего серыми, — Мне нужно двадцать человек в мое личное командование, плюс сети! Я поймаю этого гаденыша, который вот уже три десятка лет нарушает равновесие! Выбери мне лучших, выдвигаемся через полчаса! Ты с оставшимися серыми ловишь паренька с монеткой, и вторую цель! Брать живыми, выдвигаетесь спустя два часа, как мы уйдем, все ясно?

— Да, сэр, так и сделаем! — Серый повернулся к строю таких же безликих солдат, и начал выбирать бойцов для старика.

Старик же, которого звали Ульрих, спустился с холма, и направился обратно — в палатку. Он шел не торопясь, стараясь скрыть волнение, но его выдавали глаза, красные от ярости. Любой был бы в ярости, узнав, что создание якобы пойманное и отправленное в Края без Возврата много лет назад, вдруг вернулось и окончательно спутало всю игру, принимая в нее все новые и новые фигуры на собственное усмотрение. Эта игра длилась долгие века, с помощью рутины и веры людей в собственную значимость (ложную, кстати, веру) сохранялось равновесие высших сил, вот уже много лет добро и зло сотрудничали, ведя, впрочем подпольные войны и действия. Зачастую обычные люди участвовали в этом, но и добро, и зло до сей поры сходились во мнении, что равновесие лучше извечной и неодолимой борьбы. А потому стоило обычному человеку взять в свои руки роль очередного спасителя человечества от рутины и всего прочего, нарушающего баланс, этого несчастного рано или поздно ловили и уничтожали, дабы другим неповадно было.

Старик зашел в палатку, откинув полог и сразу подошел к своему рюкзаку, собранному еще вчера. Он неторопливо расстегнул молнию замка, и аккуратно извлек небольшой, длиной в преплечье кофр из черного материала. Положив его на стол, старик открыл футляр и извлек из его недр обоюдоострый и сверкающий нож. На рукояти ножа была эмблема, ныне стертая наполовину, изображающая с одной стороны создание с крыльями, а с другой с рогами и остроконечным хвостом. Проведя пальцами по лезвию клинка, старик вдохнул запах стали, закаленной в сотнях боев против созданий не нашего с вами мира. Прикрыв глаза, и ощущая носом этот холодный и кровавый клинок, старик увидел как сражения сменяли друг друга, как люди с зажатыми в кулаках монетками яростно противостоят серым, но в итоге падают оземь. Он видел как монетки уничтожаются пламенем их костров, а затем печей. Увидел как рогатое создание, покоренное серым и смирно им прислуживающее вдруг расшвыривает серых, и хватает монетки в ладонь. Видел, как создание исчезает, проломив стену и выпрыгнув наружу, спасая последние из таинственных монеток. Боже, как давно это было. Старик закрыл футляр, и спрятал его обратно, в рюкзак. Затем встал, посмотрел на часы, и продев руки в лямки, убедился в том, что рюкзак плотно прилегает к спине. Даже попрыгал немного, раскачиваясь на носках взад вперед. Кивнув самому себе, словно убеждаясь лишний раз, что ничего не забыл, вышел к своим подчиненным на солнечный свет.

Глава шестая.

Поезд ушел. Не в том смысле, что мы куда-то опоздали или чего то не сделали, а просто поезд уехал прочь, оставив нам лишь наши рюкзаки, да запас еды на пару дней. Гудок громко прозвенел в последний раз, и поезд унесся вдаль, унося с собой и проводника с зелеными глазами, махающего нам на прощание. Книга стала абсолютно бесполезна, ведь ее страницы были теперь вопиюще пусты. Вопиюще потому, что выть хотелось от осознания того, что перечитать и освежить в памяти строчки и главы этой замечательной книги уже не получится. Книга и вправду была важна, теперь было понятно ради чего и для чего я получил монетку. Монеток осталось ровно семнадцать, и все они раскиданы по свету и вручены случайным людям. Не для того, чтобы они сражались или рассказали людям правду, вовсе нет. Монетки были им отданы для сохранения этих действительно ценных реликвий. Мы с Сарой уже несколько часов шли по рельсам вслед за поездом, умчавшимся вдаль. Мы справедливо решили, что рельсы куда-нибудь да ведут, поэтому и решили идти по ним до ближайшего городка или деревни. В голове кружились три тысячи мыслей, и иногда возникало желание плюнуть на все, сесть на рельсы и ждать следующего поезда. Ведь рано или поздно должен же здесь проехать еще один поезд. Сара молчала, изредка прикладываясь к бутылке с водой, а затем вновь шла, угрюмо уставившись вперед. Я до сих пор мало знал об этой странной девушке, и потому решил, что должен разговорить ее, узнать побольше. По шпалам мы шли недолго, вскоре я начал подумывать о привале, и приметив одиноко растущий дуб посреди поля, решительно направился к нему, переступив через рельсу.

Широко раскинув ветви в стороны, величественный дуб одинокой башней стоял средь поля, образовав вокруг себя огромный круг тенистого пространства, в котором нежились лисицы, изнемогающие от жары. Под дубом была вырыта нора этого семейства, которое видимо давно тут располагалось. Мы скинули рюкзаки, и все также в полном молчании стали разбивать лагерь. То есть достали припасы для обеда, разложили одеяла на земле, и приготовились трапезничать.

— Сара, прости, но я ведь до сих пор не знаю, откуда ты и чем занималась до нашей встречи в поезде! Почему мы молчим? Почему мы не можем поговорить, а просто идем куда-то, делаем что-то? Зачем? В чем смысл? — Начав говорить спокойно, я постепенно распылялся, переходя на крик. Меня и правда начало злить происходящее вокруг. Я требую ответов и намерен их добиться.

— Какие ответы тебе нужны? Думаешь, я знаю больше твоего?

— Ты молчишь, и иногда бросаешь на меня такие, э, странные взгляды, как будто боишься сказать или спросить. Кто тебя запугал? Что случилось такого, что ты почти всегда молчишь?

Сара отвернулась, хотя я успел увидеть ее быстро наполняющиеся влагой глаза. Отступив к дереву, она присела подле него и тихонько заплакала. Дьявол, и почему никогда все нормально я сделать не могу? Сначала связался с монеткой, потом узнал секреты этой монетки, и при всем при этом общаться с девушками так и не научился. Парадокс, не иначе. Соорудив несложный бутерброд, я подошел к всхлипывающей девушке и протянул ей свое творение:

— Вот, поешь, устала наверное. Я не буду больше спрашивать о прошлом, но хочу нормально, по человечески поговорить с тобой! Я из маленького городка около моря, там моя пристань стоит. Знаешь, как там уютно? Как будто целый мир собрался в одном месте, и теперь там можно творить и создавать каждое мгновенье новые миры! Представляешь, там столько мыслей и идей приходит, что какие-то монетки и серые перед моей пристанью просто меркнут. Я тебя приглашаю к себе на пристань, решено! Хочешь на пристань, мою пристань?

Сара утерла слезы, и слегка нерешительно взглянула на меня:

— Ты это серьезно? Насчет пристани?

— Ну да, почему бы и нет? Тебе там точно понравится. На другом берегу, за лесом видится маяк, величественный и огромный, сверкающий фонарем каждую ночь. Есть песчаный пляж, а ясными ночами видно звездные россыпи на небесах, словно крошки, рассыпанные по столу. Там в душе зарождается покой и сразу обретается ясность… Погоди-ка, а куда мы идем собственно? И зачем?

— Честно говоря, я думала ты знаешь куда мы идем.

— Забавно, не правда ли? Проделали такой путь, узнали столько всего, но опять не знаем куда и зачем идем. Тебе это не надоело?

— Браво! Наконец-то, правильные вопросы, Сэм! — На дереве, вцепившись коготками в кору, сидел Чертенок, сжимающий в правой руке обрывок какой-то тряпки, или одеяния. Он заметил мой взгляд, и развернул оказавшуюся полотном тряпку. Давно выцветшие краски сделали изображение практически неузнаваемым, но определенный смысл в рисунке увидеть еще возможно. Колоссальное по размерам создание с двумя крыльями и мечом в руке стояло напротив маленькой фигурки, окруженной ореолом из пламени.

— Это пророчество, Сэм. Пророчество про тебя. Тебе суждено победить Губителя, и показать миру, что серость однообразия — это вовсе не равновесие. Ты должен и сам понять это, прежде чем они найдут тебя..

— Кто найдет? Старик и его помощник? Но ведь...

— Старик — это лишь прикрытие. Он один из ангелов-губителей, посланных сюда, чтобы предотвратить свершение пророчества. Они понимают, конечно, что пророчество должно свершиться, но заметь, если погибнет тот, на ком все держится, куда полетит пророчество? Правильно, в бездну. И у них еще есть шанс, ты пока не готов.

— Куда нам идти, Чертенок? И зачем был этот поезд? И...

— Тебе не кажется, что вопросов уже многовато? Идите к горам, среди ущелий живет мой старый друг — Чарльз. Бывший губитель, ныне мирно живет и собирает грибы. Хорошие, кстати грибы. До скорого, друзья!

Не успели мы спросить ничего более, как он исчез. Взяв курс на хребты, достающие до небес, мы неспешным шагом двинулись к цели. Старый дуб остался позади, а Сара потихоньку начала выговариваться, что само по себе было странно. Не прошли мы и полпути, как меня осенило.

— Ты ждала Чертенка, потому что мне не доверяла! Боже, какой я идиот! — в сердцах я пнул траву, взметнув носком в воздух травинки и комья земли. Сара лишь кивнула, слегка улыбнувшись и достала монетку.

— Знаешь, я думаю, что к Чарльзу тф должен пойти один. На том полотне ты изображен один, меня в пророчестве нет.

— Но это ведь глупые байки. Мы в силах все изменить. Да и куда ты пойдешь?

О, Сэм, этому трюку я надеюсь ты еще научишься! — Сара зажала монетку в кулаке и воспламенилась яркой вспышкой. Я не смог на это смотреть, и на мгновение отвернувшись, тут же пожалел об этом. Девушка исчезла, оставив после себя лишь монетку, вплавленную в почерневшую почву. Я достал холодную, как лед монету, и положил в карман. Кто знает, может так и должно было случиться. Но все это как — то нелепо. Нелепыми показались мне все недавние события, начиная с поезда и знакомства с Сарой, и заканчивая ее бегством. Все это было очень странно и неправильно. Надо узнать, что происходит. Ведь и так уже все запутанно. Подхватив рюкзак, я устремился в путь, теперь уже совершенно один. Пророчество. Глупое пророчество якобы определило мою судьбу, но я знаю, что этот мир устроен иначе. И некоторые пути стоит пройти в одиночку.

Глава седьмая.

"И вновь конец пути

Скрывается в тумане.

Но надо вдаль идти,

Правду ища в обмане".

Горы стали намного ближе за последние дни в пути. Теперь их вершины скрывались в облаках, а подножия закрывали большую часть обозримого пространства. На подступах к хребтам стало холодно, и ветер, завывая между камнями и ущельями, также не придавал радости. Бесконечные каменные пустыни и отвесные скалы выстроились передо мной безобразными и, на первый взгляд, нестройными рядами. Но среди всего этого ужаса я наблюдал удивительную гармонию, как границу между миром живых и мертвых. Последние пучки трав сменились на каменистый настил, а видневшиеся там и тут деревья, так давно и глубоко вросли в камень, что и сами от него мало чем теперь отличаются, поблескивая каменной корой. Не удивлюсь, если где-то среди этого царства камней притаился и город гномов, ему тутт самое место. Мои запасы начали медленно, но верно истощаться, а потому следует поропиться. Среди камней нашелся ручей, журчащий на радость случайным путникам. Если они тут конечно бывают, в чем я не слишком уверен. Я решил двигаться вверх по склону горы вдоль ручья. Других ориентиров, кроме множества окаменевших дубов и вязов, здесь нет. Ноги скользили по мокрым камням, омываемым ручьем, и приходилось хвататься за ветки деревьев. Я полз вверх, и спустя некоторое время такого подъема склон начал становиться отвесным, все больше затрудняя мое продвижение к вершинам гор. В голове вновь крутились сплошные вопросы — зачем и почему все так происходит? Но ответа ни на один из них так и не появилось, и чтобы хоть как то отвлечься от мыслей об остающемся пути, я начал вспоминать места, где вырос. Моя пристань. Сейчас она так далеко, и за всеми этими приключениями, после всех событий, пристань по прежнему была самым спокойным и умиротворяющим местом в этой вселенной. Я продолжил свой путь наверх в поисках ответов на вопросы, которых накопилось уже так много. Но я чувствую, разгадка уже близка, стоит лишь чуть приоткрыть завесу тайны. Пальцы соскользнули с камня, острым выступом торчавшим близ ручья на почти отвесном склоне, и мысленно ожидая худшего, я рухнул вниз. Холодный ветер окутал мое тело прозрачной пеленой, и дикий, полный ужаса крик вырвался из моей глотки. Несколько секунд свободного падения, показавшиеся мне вечностью, вдруг сменились тягучими каплями надежды на спасение. Призрачное пламя ярко-бирюзового цвета окутало мое тело, с криками дрыгающее руками и ногами по пути в бездну. Я ничего не почувствовал, лишь мягкий толчок приземления, и траву под собой. Бешено стучало в висках, а мысли до сих пор были заняты падением, так что открыть глаза я решился не сразу. То, что предстало моему взгляду, несказанно удивило. Отскочив назад, и охнув от удивления, я достал монетку из кармана.

***

Старик сидел на заднем сидении автомобиля, изредка хмурясь и покашливая в кулак. В руке он вертел монетку, редкую двухстороннюю мечту нумизмата. Он что-то чуть слышно приговаривал сквозь зубы, но из-за рева мотора разобрать фразы было практически невозможно. Но Билли услышал чуть слышно "спасти" и несказанно этому удивился. За пару месяцев работы на Старика он слышал самые разные фразы — от "дай — ка мне вон ту бутыль" до "убейте этого выродка". Но никакого милосердия или сострадания, а уж тем более что — либо про спасение Билли не видел и не слышал ни разу. Хотя Старик и был не так уж плох. Разве можно винить его за преданность делу. Почему-то преследование несчастного парнишки, случайно завладевшего какой-то книгой, стало для работодателя Билли своеобразным делом чести. Работать на Старика приходилось не только для спасения от голодной смерти многочисленной семьи, но и ради множества полезных навыков и знакомств. От такого предложения он не отказался бы и сейчас, как не отказался и несколько месяцев назад. Старик попросил остановить, и вышел из салона под ливень, льющий как из ведра. Он посмотрел на горы, что высились перед ним, и что-то прошептал в кулак с зажатой там монетой. Монета озарила лицо Старика ярким пламенем, не обжигающим и не причиняющим абсолютно никакого вреда. Отняв взор от полыхающей монеты, Старик посмотрел на Билли уже не своими глазами. "Она здесь" — чуть слышно прошептал он и преклонил колено перед вышедшей из лесу девушкой в походной куртке и с палкой в руке.

— Встань, Лестер! Не пригоже учителю кланяться ученице!

— Да, моя госпожа.

Девушка прошла мимо Билли, обдав того брызгами призрачного пламени, и села в машину, поманив Старика к себе. Они разговаривали довольно долго, что-то обсуждая и иногда сверяясь с картой. Затем эта девушка взяла монету из рук Старика, и кивнув ему на прощание, вышла. Пара мгновений, и ее будто след простыл, лишь ветки деревьев чуть слышно покачивались, махая вслед уходящей вглубь гор девушке.

Девушка бежала через лес, перепрыгивая ветки и валуны, во множестве разбросанные по земле. Капюшон упал с головы девушки, обнажив золотистые кудри, разлетающиеся на ветру. Она пригнулась под очередной веткой, и вдруг услышала крик, полный ужаса и безумного страха. Она метнула монетку в сторону кричавшего, которая мгновенно исчезла во вспышке пламени, переместившись к ждущему помощи. Пролетев сотню метров, монета вспыхнула, охватывая пламенем тело юноши, падающего с отвесной скалы у ручья. Еще одна вспышка, озарившая лес, и тело исчезло. Только тяжелое дыхание Сары, и щебет птиц, мечущихся близ деревьев раздавались в лесу.

***

Я лежал на перекрестке. Небольшой городишко окружал меня, уставившись окнами низеньких домов. Асфальтовая дорога и одинокий светофор — вот и все, что я увидел. Деревья и приусадебные участки тихонько шелестели на ветру, но не было слышно ни людской речи, ни шагов путника. Похоже, что я здесь совсем один. Встав с шершавого асфальта, я решил сойти с перекрестка. Светофор моргнул, и засиял зеленым как раз там, куда я хотел ступить. Откуда ни возьмись возникли машины, мотоциклы и повозки. Не было ни малейшей возможности пройти этим путем, к тому же светофор и не думал переключаться. Я взглянул в другую сторону и увидел проход. Я знал, нет, я был уверен, что там очередная ловушка или тайна, но что-то неуловимо тянуло меня именно туда. Твердым шагом я прошел между снующих машин и прохожих, и очутился в темном, пахнущем сыростью, переулке. Конец переулка был прямо передо мной — абсолютно монолитная кирпичная стена. Идти больше некуда, ясно, как день. Коснувшись рукой стены, и проведя пальцами по прохладным шершавым кирпичам красноватого цвета, я достал монетку из кармана. Зачем? Мне просто до одури все это надоело. Куда то бежать, от неизвестно кого спасаться, и для чего все это? Швырнув монетку к стене, я развернулся и двинулся прочь, оставив, как я надеялся, все это за спиной.

На выходе из переулка все также сновала толпа людей, как вдруг один из прохожих остановился, зайдя в переулок и преграждая мне путь. Он окдикнул меня, и подошел ближе, снимая белую шляпу.

— ПикТвик!? Но… почему? Что происходит?

— Ты выбросил монету, а значит все наконец-то понял. Не монета дает волю и придает объем твоей фантазии, а только твоя собственная вера. Монетки — это лишь приманка для Серых, которым нужны такие же серые и скучные, как они, люди. Я пришел именно сейчас, потому что нужен тебе. Ни в своем доме, ни в лесу, ни на вокзале, ни где-либо еще ты не верил и не надеялся, что все будет хорошо. Ты дал волю отчаянию, ты..

— Погоди-ка. Так ты следил за мной!?

— Я всегда был рядом, мой друг! — ПикТвик улыбнулся и показал монету, лежащую на ладони. — Чертенок — мой брат, и мы уже много сотен лет противостоим Серым. Все это время ты был зол и растерян, а потому Чертенок был рядом. Но на пристани ты был счастлив, а потому и я там был. Но сейчас я должен попросить тебя нам помочь.

— Так мои эмоции и есть ключ ко всему? Все дело в моем равновесии, ведь так?

— Именно, друг мой, именно.

— Так какая помощь вам нужна? Неужто я всем должен помочь? Колись, Пиктвик, какого черта творится?

— Сэм, ты должен заставить людей верить в добро, иначе мы все потеряем.

— Пик, я видел много странного, много совсем непонятного, и теперь мне ясно только одно — мне это все нафиг не нужно! Я ухожу, оставь монету себе. И спасибо за уделенное мне время. Я возвращаюсь на свою пристань, и ничто мне не помешает, но хотя бы мозги пудрить не будет никто.

Пиктвик так и стоял, разинув рот, пока я удалялся вдаль, отталкивая случайных прохожих в праведном гневе. Я знаю, что мне нужно, впервые за все это время, и это явно не общество спятивших Чертенка и его братца. Иллюзия постепенно рассеивалась, открывая взору не горные хребты, зеленые луга или рельсы посреди поля. Я всего лишь вышел к железнодорожной станции, где когда-то давным давно сел на поезд с Сарой. Все это была лишь иллюзия, а был ли Старик и его неопытный прихвостень? Может вся эта история мне почудилась, и не было никакой монетки. Я ощупал карманы, и с содроганием сердца достал монетку из кармана. Всего лишь старый, завалявшийся пенни, оставшийся со сдачи с покупки в каком-нибудь магазине. Я метнул его как можно дальше, и поднялся на перрон.

Глава восьмая.

"Пройди свой путь,

Во что бы то ни стало!

И навсегда забудь

Что счастья миру мало!"

Влажная после вчерашнего дождя спинка скамейки приятно холодила спину. Я абсолютно доволен собой. Просто сижу и наслаждаюсь покоем, пока мимо ходят люди, снуют разносчики газет и изредка проедет, гудя на всю округу поезд. Я счастлив спокойствию, царящему вокруг и ничто мне не помешает, совсем ничто мне не...

— Извини, Сэмуэль, помешал? — Рядом присел Старик, прижимая к груди книгу в толстом переплете. — Знаешь, когда ты выскочил в окно всего лишь от стука в дверь, я подумал, что ты псих. От обычного стука разбить стекло и удрать в лес не каждый сможет, а ты смог. Пока мы искали тебя с мистером Картоном, познакомься кстати, я прочел первую главу этой книжки. И очень интересно, что мы тебя именно здесь нашли. Об этом было написано в книге. "Старик и его верный пес идут по следу беглеца" — первая глава. Больше в этой книге ничего нет, хотя когда я открыл ее, мне на руку выпало это, — он показал мне двухстороннюю монетку, и внутри меня все покрылось льдом.

— Вы… вы врете!, — я вскочил со скамьи и спрыгнув с перрона, рванул что было сил в лес, к пристани, моей пристани. Я в замешательстве бежал, отбрасывая в стороны ветки, и не сбавляя темпа выбежал на пристань. Сбросил с ног ботинки, скинул одежду и прыжком очутился на самом краю пристани. Мне нужна эта прохлада, этот холодный глоток воды, и в попытке проснуться я нырнул, пронзая водную гладь сложенными перед собой руками. Я вновь увидел все, как будто случившееся вчера. Побег из дома, посадка на поезд, путешествие через долину и восхождение на гору. Падение, вспышка и незнакомый город, показавший мне всю нереальность происходящего. Я вынырнул, жадно хватая губами воздух, и думая о произошедших со мной событиях. Вышел на берег и упал в песок, совершенно забыв обо всем на свете. Я снова вернулся к своей пристани, что может быть важнее этого? Затем в голову прила совсем нездоровая мысль — а что если? Что если моя фантазия действительно жива, и все это был не бред? Я зажег в мыслях фонарик, и знакомая дрожь в ладони несказанно удивила. Открыл глаза, и узрел пламя, горевшее в ладони, прозрачным потоком освещающее всю пристань, всю мою пристань. Но тогда зачем весь этот цирк? Зачем все эти декорации и представления? Словно отвечая на мой вопрос, позади раздался знакомый голос, а вернее голоса, Пиктвика и Чертенка, звучавшие синхронно:

— Чтобы ты поверил в себя, а не в свое окружение. Ты, и только ты в первую очередь заставишь поверить самого себя в чудо. Нельзя кого-то заставить верить, можно лишь подтолкнуть на верный путь, вот и все. Все эти декорации, события, все это помогло тебе понять что важно, а что нет. Ты сбежал из дома и уехал вдаль с незнакомыми людьми, которые затем бросили тебя одного, и ты понял, что верить можно только себе самому. Ты бросил монетку и оставил меня там одного, а значит понял наконец, что чудеса возможны и без каких-то там монет, книг, шляп и изумрудов! Чудеса внутри нас самих! Теперь ты знаешь, знаешь что можешь все! Так заставь верить в чудеса Мир! Агония рутины повсюду, и таких как ты тысячи. Но поодиночке вы не справитесь. Смотри!

Они указали в небо, где среди неба, в сумерках, вспыхнул салют. Здесь, там, всюду в небо били мощные залпы фейерверков, и разлетались, оставляя просле себя красочные следы. Я вскинул руки к небу, и запустил свой салют. Ярко-алый дракон взмыл в небеса и взорвался, превратившись в сотни и тысячи бабочек всех цветов и оттенков радуги. Сегодня и каждый последующий день мы будем праздновать и дарить людям то, о чем они стали забывать. Каждый из них уникален, и каждый день уникален. Пусть торжествует особенность и неповторимость каждого мига, который мы восславим салютом, запущенным в небеса!