Об одном образцово-показательном мятеже

Об одном образцово-показательном мятеже

Городок был маленький, неказистый: фахверковые, двухэтажные домики под острыми крышами, втиснутые чьей-то прихотью между горами и быстрой холодной речкой.

«Хохкройтендорф. Вот дал господь имечко», — усмехнулся, глянув на криво приколоченную к дереву доску с надписью, высокий, хмурый человек, закутанный из-за холода во все, что можно. Усмехнулся посиневшими от мороза губами еще раз и вернулся в строй. Длинная человеческая змея медленно шла из-за гор в долину, поближе к свету и теплу. Шла краса и гордость армии австрийского императора, прошедшая всю эту пока-еще-не-тридцатилетнюю войну рота капитана Лесли — или невеселая компания как они сами себя иногда называли. Сто пятьдесят человек в строю и почти столько же гуртом у обозных телег. Чей то мудреный приказ отправил их маршировать зимой на другой край страны. Зачем — авторы приказов, похоже, и сами не знали. Командир роты, высокий, молодой, упрямый шотландец с весело сверкавшими глазами, оглядел темнеющий впереди городок и улыбнулся про себя. Хотя-бы несколько следующих дней можно провести в тепле и под крышей. Его люди, спасаясь от холодного ветра, накрутили на себя все, что могли и шли сквозь снег стаей каких-то пугал.

"Прапорщик, предупредите горожан, что мы свои, — сказал он, обернувшись к собравщимся за его спиной офицерам, — пусть готовят квартиры."

Порыв ледяного ветра налетел, ударил, выбил остатки тепла из одежды. Капитан Яков Лесли поежился, надвинул изрядно потертую шляпу глубже на высокий лоб и, с непонятной грустью, посмотрел на желтый, трепещущий свет далеких окон. Рота зашла в городок, разместилась, изрядно напугав горожан, и отоспалась в тепле пару дней. А на третий взбунтовалась.

На утреннее построение солдаты явились вдруг неожиданно трезвыми, а кое-кто, ко всеобщему удивлению, даже побрился. Ротный Мастер-Сержант, невысокий, почти квадратный и очень хитрый мужик шагнул вперед и, ласково улыбаясь одними губами, заявил капитану, что так жить нельзя, караул устал, а жалование в очередной раз не получено…

Капитан сделал вид что удивился. Потом сказал пару как-бы-суровых фраз. Актер из него был плохой, мастер-сержант не видел необходимости прикидываться, так что с формальностями покончили быстро — зачитали список требований, выбрали предводителя — мастер-сержанта, конечно, дураков спорить не нашлось, и отправились радовать жителей городка новостями — рота зашла на день, а оставалась надолго.

Оставшийся в одиночестве капитан подхватил под мышку ротное знамя и пошел к себе на квартиру — спать. Мастер-сержант очень хотел чтобы мятеж прошел по правилам и как положено, не хуже чем у испанцев — признанных мастеров этого дела. Сержант был мужик хитрющий, опытный, но малограмотный, так что его речь и список требований капитан вчера сам и писал. Почти всю ночь. Жалование не платили никому — и ему тоже.

Городское начальство, узнав новости, вначале испугалось, потом подумало и отправилось составлять список разрушенного злобными мятежниками имущества, чтобы в свой черед выбить из казны хоть что-то. Составление оного затянулось до ночи. Сержант тоже не вчера родился и вежливо предупредил господ советников, что без денег и жратвы рота и впрямь что-нибудь разрушит. Дипломатов не было ни на одной стороне, так что переговоры прошли быстро.

По городу зашагали солдатские патрули, пугая жителей блеском стали, выправкой и необычайно трезвым видом. Преступность неорганизованная на всякий случай попряталась подальше.

Ганс Флайберг, высокий, вечно хмурый мушкетер роты Лесли прошелся под ручку со своей женой Магдой по городским лавкам. Горожанки шипели вполголоса, плевались и пинали своих мужей, оторопело провожавших взглядом ее стройную, даже под мешковатой зимней одеждой, фигуру, и длинные светлые волосы, выбивающиеся из-под мужской шапки. Ганс, лучший стрелок роты, смотрел на продавцов с характерным для его профессии прищуром, чем очень помогал жене торговаться. От его взгляда лавочники бледнели, тряслись и делали скидки.

Потом Магда зашла в харчевню пообедать. В результате, в городе исчезла преступность организованная. Зато пошли слухи о бешеной солдатской бабе, устроившей банде кривого хмыря досрочный переезд на кладбище. Что сталось с главарем — рассказывали отдельно, шепотом и на ушко, заставляя горожанок краснеть, а мужчин — кого мечтать, а кого и нервно оглядываться.

Магда ругалась матерно, краснела, говорила сержанту что все было не так и почему люди верят в эти россказни.

"Ну, Магда, верить — дело добровольное. Особенно во всякую фигню. Хотят, значит хотят." — добродушно успокаивал ее сержант, посмеиваясь в колючие усы.

Мушкетер Ганс тайно от Магды сунул ему бутылку местного пойла — теперь пущенный хитрющим сержантом слух защищал жену не хуже его мушкета.

Городские советники с поклоном передали сержанту мешок денег и нижайшую просьбу бунтовать подольше.

Капитан Лесли, оставшейся, по правилам игры, верным присяге, сидел у себя в обнимку со знаменем, пил и пел шотландские песни. Холодный ветер срывал с гор снег и бросал его на крутые двускатные, крашенные под черепицу, дранковые крыши. Шла зима — холодная, снежная, промозглая зима тысяча шестьсот… капитану было решительно, все равно какого года.

На третий день капитану надоело пить в одиночестве. Он медленно прочитал про себя свое генеалогическое древо от себя, любимого назад до самого Брюса, короля Шотландии — иногда это помогало от похмелья, умылся и вышел во двор. Там он напялил на одиноко стоявшее во дворе пугало свою перевязь — то есть, формально передал ему верховное командование лояльными кайзеру силами в городе, поручил ему не щадя жизни охранять империю и ротное знамя и, слегка пошатываясь пошел на улицу. Пугало стоически приступило к выполнению новых обязанностей.

Под штаб компания заняла двухэтажный дом на рыночной площади. Мастер-сержант с перешедшим на сторону зла капитаном разбирали переписку — генеральный штаб откуда то издалека призывал лояльных королевских подданных (то есть, теперь пугало) оставаться лояльными, обещая золотые горы когда-нибудь в будущем, а мятежников вежливо именовал благородными и достославными защитниками отчества и просил принять во внимание и подождать. Немного, пока рак на горе не свистнет.

Сержант, которого мятеж разом поднял из "эй, каналья" в "благородные и достославные" удовлетворенно хмыкнул и пробормотал "вот что хороший бунт делает".

Ветер выл в печных трубах как бы поддакивая.

Вдруг, дверь хлопнула и на пороге появилось нечто. Приглядевшись, солдаты разглядели малиновый плащ, белую шляпу и так далее — короче вошедший невысокий, кругленький господин ухитрился одеться во все цвета радуги.

— Кто здесь командир? — спросило нечто — мне срочно нужен имперский командующий

"Зайдите на задний двор, спросите пугало. Вы с ним хорошо поладите" — подумал капитан, но мастер-сержант ощутимо толкнул его в бок — в ротную эпопею сторонних посвящать не стоило.

— Имперский командующий — это генерал в Вене, — коротко ответил Капитан, — а гарнизоном здесь командую я.

Цветастый господин, глянув на потрепанный капитанский колет и видавшие виды сапоги, выразил недоверие. Яков предъявил свой документ — единственный документ, который дворянину не зазорно предъявить. Хороший документ, правильный — пять пядей длинны, двойная заточка, толедская сталь, витая валлонская гарда вся в зарубках от частого употребления. Полномочия капитана немедленно признали убедительным и очень вежливо попросили "их светлость" не горячится.

— К делу, — коротко сказал капитан, пока его до "его святейшества" не повысили.

— В город прибывает принцесса… — дальше следовал бесконечный набор букв в котором шотландское ухо выхватывало только отдельные фон и цур бергская… вас просят построить гарнизон для торжественной встречи.

— К вашим услугам, только строить некого. Мятеж у нас. Эта, как ее, — капитан решил показаться образованным и вставил мудреное латинское слово, — революция.

Цветастый господин побледнел, затрясся, отскочил к окну, и очень внимательно посмотрел сквозь полуоткрытые ставни на площадь.

"Что он надеялся там увидеть, интересно? — подумал капитан, — площадь как площадь, ничего особенного. Люди ходят, шумят, Магда вот с Гансом костер разложили… "

— А что, в ваших краях революции как то иначе выглядят?

Карета их светлости въезжала в город. Капитан смотрел на нее с улицы, ежась от забиравшегося под дырявый плащ холодного ветра. Глаза увидели сначала шестерку белых лошадей с плюмажами, форейтора, потом карету — тоже белую, открытую — "по такой-то погоде" — подумал было он, но потом на глаза попались снежно — белые волосы, выбивавшиеся из под меховой шапки, точеные брови, глаза… Тут капитал забыл не то что думать, но дышать. Льдисто-голубые глаза, казалось, смотрели прямо на него. Ветер подкрался, поднял заряд снега, кинул прямо в лицо — что то попало под веки, капитан на миг сморгнул, зажмурился — а когда он открыл их вновь, белой кареты на улице уже не было.

С другого угла площади кортеж наблюдала Магда и всё отдельное капральство солдатских жен — и не только наблюдало, но и комментировало. По их авторитетному мнению одевалась принцесса вульгарно, на рожу была весьма и весьма так себе, на фигуру еще хуже, белые волосы были объявлены определенно не своими, а мелькнувшая на мгновение ножка — кривой. Все прочие капральства роты были с ними в корне не согласны, но благоразумно держали свое мнение при себе — пехотные шлемы-морионы по зимнему времени сданы в обоз, а без них спорить с быстрыми не только на язык, но и на руку ротными дамами было опасно.

Их светлость заняла небольшой уединенный особнячок на окраине и практически не выходила оттуда. Ажиотаж быстро схлынул, о принцессе почти все забыли. Впрочем, далеко не все.

На следующий день Магда, мушкетер Ганс и мастер-сержант отдыхали от трудов праведных за кружкой в кабаке на площади. Магда куталась в шубку, подаренную ей домохозяйкой за быстрое и качественное отваживание неподходящего жениха от ее невеликовозрастной дочки.

— Вот всего-то привычке красивым назвала, а он в лице изменился и бежать. — рассказывала она со смехом.

— Наверное к пруду, — в тон ей улыбнулся сержант и ловко увернулся от оплеухи.

— Да ну тебя. Дочка правда чуть в драку не полезла. Еле объяснила.

— Объяснила что?

— Что мой Ганс от меня почему то не бегает… и вообще за жизнь поговорили. Я то семь раз замужем, знаю что к чему.

— Ты хозяйкиной дочке, надеюсь, это не сказала? — деловито уточнил мастер-сержант.

— Cказала, а что?

— Ну, поздравляю, теперь весь город гадает, куда ты дела предыдущих шестерых. Так что теперь ты точно черная вдова и ведьма. — сержант добродушно засмеялся,

— То-то хозяйка мне с утра пирожок подсунула, да бедненьким обозвала. — добавил Ганс, посмеиваясь тоже…

— Да ну вас, — Магда не знала, то ли засмущаться, то-ли побить кого-нибудь.

— Да мы то знаем. А они нет. — отрезал Сержант. Некоторое время все молчали.

— Гляньте, — Магда смотрела в окно, — а капитан то наш… По площади зигзагами бегал капитан Лесли, занимая у ветеранов гроши и тут же тратя их на наведение глянца на мундир, плащ и сапоги.

— Влюбился. Интересно в кого. Нашим никому не повезло, точно. — Авторитетно заключила Магда и задумалась. Кое-кто из ротных дам по капитану безнадежно сох, а кто-то и откровенно клеился, чего Лесли по молодости и остаткам пуританского воспитания не замечал. Капитан был удачлив, щедр, не дрался даже в пьяном виде. А еще молодость, не совсем страшная рожа, и происхождение от каких-то древних королей в качестве приятного дополнения. Глубоко замужней Магде было, конечно, все равно, но за товарок обидно. И вообще, симпатичного капитана Магда давно считала ротной собственностью. А ротную собственность надо беречь.

— А это очень плохо, — Сардж внезапно посерьезнел, его только что добродушно-расслабленное лицо внезапно сжалось, стало жестким и решительным. Мятеж в роте был хорошо отрепетированной комедией, в котором капитану было отведена очень важная роль. Деньги если и пришлют, то ему. А он в свою очередь примет у мятежников глубокие извинения и выдаст жалование. А если Капитан женится и оставит службу — роту просто вычеркнут из списков. Вместе с долгами. Вариант с пугалом — это на самый крайний случай. В штабах тоже не совсем дураки сидели.

— И вообще. Странно как то с принцессой этой, — добавил Сардж, крепко подумав, — по нынешним временам принцессы с бриллиантами и без армии не ходят. Подозрительно..."

Последних слов можно было бы и не говорить — Магда поправила шубку и решительно рванулась на улицу — разбираться.

Уже на улице подумала, что надо бы захватить сковородку, потом решила не тратить время. Какая-то Фон… Цур… или как ее там — не французская армия, хватит и подручных средств. Впрочем, разборки пришлось отложить — капитана она не поймала, только видела, как за ним захлопнулась дверь небольшого особняка на окраине.

Тут ее догнали остальные — сержант изрядно запыхался, муж шел невозмутимо, с мушкетом на плече. Магда заметила дымок из-под его широкой шляпы — он заплетал фитиль в длинные волосы. Выслушав Магдин доклад, Сержант немедленно послал за людьми и приказал установить за особняком наблюдение.

— Попытается выехать с капитаном — задержать и послать за мной немедленно, — накручивал он подчиненных.

— А если откажется?

— Мы армия или что? У нас мятеж или где? Устройте им фурию, и чтобы не хуже чем гишпаньола (furia hispaniola — испанская ярость прим. Авт.), — сержант в молодости служил у испанцев и с тех пор млел от всего западного.

— Только вежливо. Мы же не венгры какие, — добавил он потом, немного подумав.

Впрочем, прошло два дня, посты у особняка раз за разом докладывали об отсутствии движений. Капитан Лесли на глаза не показывался, выезжать тоже никто не собирался.

А потом на улицах начали находить трупы. Кто-то весьма изобретательный убивал людей по ночам. Все больше мужчин. Молодых и не бедных. Горожане начали очень нехорошо смотреть на солдат вообще и на Магду в частности. Сержант изрек городскому совету пару неопределенно-угрожающих глупостей и послал их со всеми жалобами к коменданту — то есть к пугалу, все еще таскавшему капитанскую перевязь. Сержант служил когда-то под командованием не к ночи будь помянутого маршала Валленштайна и с тех пор любил хорошие шутки. Совет юмор оценил, сник, но, чувствовалось, ненадолго. Удвоили патрули — солдаты шагали по улицам хмурые, мушкеты на плечо, дымки фитилей поднимались от их шляп к небу, намекая. На площадь вытащили странную конструкцию склепанную каким то умельцем из тележного колеса и десятка ружейных стволов. Ротный пушкарь, Гансов тезка сидел верхом на этой бандуре и на вопросы отвечал, что это такой орган, под музыку которого танцевать можно. Устройство компания по случаю стянула в одном из брошенных замков и таскало за собой больше из любопытства — выстрелит или нет.

Магда, не любившая ждать, взяла мужа, сковородку и природную наглость и завалилась в подозрительный особняк — спросить капитана якобы по каким-то хозяйственным делам. Задержать Магду, когда ей что то нужно, можно разве что полком и, желательно, парой пушек в придачу — у дворецкого, рыбоглазых алебардистов охраны и давешнего цветастого господина не получилось. Так что капитана она таки увидела и даже услышала от него пару фраз. Лесли смотрел на нее мертвыми глазами и отвечал что-то. Очень не впопад. И лицо у него было странное. Очень странное лицо, Магда аж испугалась.

На улице меж тем светило неяркое зимнее солнце, столбы дыма из печных труб поднимались отвесно, как бы поддерживая собой высокое синее небо. Голые ветки деревьев расчерчивали тонкой паутинкой небесную голубизну. Кое-где на них брильянтами сверкали льдинки.

Отойдя от проклятого дома подальше, Магда с Гансом медленно приходили в себя.

— Колдовство

— Похоже, что да.

Внезапный порыв ветра бросил им в лицо по горсти снега. Магда походя смахнула с его с лица и обернулась — Ганс медленно протирал глаза. На глазах у Магды его лицо менялось — менялось странно. Магда импульсивно схватила его за руку

— Что с тобой?

— Ничего, — его голубые глаза на миг моргнули, лицо вдруг, резко стало прежним, — совсем ничего

В своих покоях принцесса Фон… никто так толком и не расслышал ее имени в гневе бросила зеркало на пол.

— Ты, — обернулась она застывшему капитану Лесли, — прикажи солдатам уйти, они мешают. Ты их командир.

— Нет, — губы поворачивались с трудом, выговорить это короткое слово стоило очень больших усилий, — они не послушаются. В роте мятеж.

— Тогда убей их. Ты воин возьми мою охрану и убей. Я должна уехать отсюда.

— Нет, — второе нет далось куда легче. Будто дал трещину сковавший мозги лед. — они тоже воины. А ваша охрана — нет.

— Ваше… — вмешалась в разговор фигура в цветастом костюме — мой план работает. Скоро горожане не выдержат и перебьют солдат.

— Ускорьте… — резко бросило существо, больше известное как снежная королева…

Зеркало на полу показывало хмурую рожу Ганса

"Ну почему не сработало. На девке понятно почему, но второй".

Лед, сковавший душу капитана с того момента как он с любовной дури сунулся в этот особняк стремительно трескался.

Весь этот день и весь следующий над городом ревела снежная буря. Поземка металась по улицам, ветер раз за разом бросал на окна снежные заряды. Горожане крестились и вздрагивали. Мушкетер Ганс послал службу по матери, запер двери и завалился с женой поближе к ярко горящему камину.

В уединенном особняке на окраине города существо, именуемое людьми снежной королевой, неотрывно, час за часом, смотрело волшебное зеркало. Губы ее, кривясь как от боли, шептали — то-ли заклинания, то-ли матершину на каком-то древнем языке. Потемневшее стекло в старинной витой оправе показывало то Магду, то Ганса то обоих вместе. Капитан Лесли застыл рядом ледяной статуей, С каждым порывом ветра за окном лед в его душе трескался и таял, стоять столбом не улыбнувшись, было все труднее.

Даже сверхъестестьвеное существо, оказывается, может быть дурой.

А в городе на Магду с кулаками бросилась квартирная хозяйка — ее дочка пропала без вести. Солдаты доложили Сержанту о "цветастом" с огромным мешком исчезнувшем на заднем дворе подозрительного дома. Патрули на улице и горожане ничего не видели. Мушкетерам на колокольне отвести глаза было труднее. Сержант рассердился всерьез и приказал готовить штурм до ночи — пока горожан удавалось запугать, но если они озвереют и полезут драться — роте придется драпать и быстро — дисциплина вещь хорошая, но солдат слишком мало. И прости-прощай насиженное место. Ну уж нет. Сержант по молодости брал крепость Бреду с испанцами у голландцев, потом ее же с голландцами у испанцев. Дело свое он знал. У охраны особняка не было не единого шанса.

Когда солнце зашло, сержант скомандовал — вперед.

Лоренцо, прибившийся к роте итальянец, был черняв, худ, обманчиво мелок — чужие иногда принимали его за подростка с фатальными для себя последствиями. Он виртуозно матерился на всех языках и лучше всех в роте умел подкрадываться и работать стилетом. Больше всего в этой жизни он любил женщин и что-нибудь взорвать. Обычно он совмещал обе свои страсти, устраивая очередной своей вечной любови очень красивые разноцветные фейерверки. Магда и Сардж давным-давно поспорили, что убьет его первым — веселая болезнь или некстати упавшая банка с порохом — но чернявый жил, матерился, орал кошачьи серенады под каждым окном, сидел во всех тюрьмах подряд и то и дело красил небо в семь цветов радуги.

Сержанское "вперед" именно к нему и относилось.

Итальянец отсалютовал своим ножом, залихватски выругался — его матершина звучала как песня, сказал: "Передайте Одетте, что этот огонь будет в ее честь" — и исчез.

"Кто такая Одетта, почему не знаю", — успела подумать Магда, прежде чем ворота взорвались.

Ганс первым выстрелом снял часового, схватил второй мушкет — выстрелил еще раз, потом кинулся в бой. Солдаты уже ворвались во двор клинки наголо, среди дерущихся мелькали белые волосы Магды. Ей конечно в первых рядах быть категорически запрещено, но запретить что-либо Магде никому еще не удавалось. Тем более категорически.

Алебардистов смяли быстро — рыбоглазые двигались как то механически, вяло и устоять не могли. Ганс, давно разрядивший мушкет и теперь лихо работавший прикладом, Мастер-Сержант с полупикой наперевес и вынырнувший ниоткуда чернявый Лоренцо пробились в дом. Сразу за ними шла Магда по привычке проверяя все подряд на наличие ценностей. Последние охранники пали. Ганс прикладом распахнул двери залы.

Там стояла Снежная Королева — неподвижно, как столб льдисто-белого света в полутьме, Капитан Лесли за ее спиной — бледный, прямой, руки на рукояти шпаги, лицо — как маска, ничего не выражает, только губы шевелятся и еще дочка Магдиной хозяйки — она лежала темной грудой на полу.

"Если он с ними — нам конец", — успел подумать Ганс, шагая вперед. Он помнил, каков капитан со шпагой.

Снежная королева подняла руки и что то выкрикнула. — поток ледяного ветра ударил по зале. Охнул, хватаясь за сердце мастер сержант. чернявый Лоренцо выронил стилет и покатился по полу. Ганс сморгнул и шагнул вперед еще раз.

— Ну почему же не действует… — прошептала королева.

— Да потому что он женат, — рассмеялся капитан Лесли внезапно, — для твоих чар он слишком женатый человек, суккубка.

Тут до Магды дошло что какая-то адская тварь разинула пасть на ее мужа и она пошла в атаку. Сковородки с ней на этот раз не было да и не понадобилась. Через пару секунд демон сбежал обратно в ад имея подбитыми оба глаза и изрядно откорректированную прическу.

Все закончилось, только зала серой провоняла.

Сержант, Лоренцо и прочие, попавшие под колдовской удар оказались живы. Сардж правда ежился, а итальянец поминутно поминал мадонну.

Дом обыскали, солдаты делили добычу. Откуда то извлекли господина всех цветов радуги — тот отстреливался до последнего, потом отбивался шпагой, но против расколдованного капитана не устоял.

Магда повертела в руках волшебное зеркало, проворчала что-то типа: "и кто только такой храбрый, венецианскую работу подделывать" — да и сунула в сумку. Теперь тусклое стекло ничего интересного не отражало.

Очнувшуюся дочку хозяйки сдали городскому совету — ее показания и доля добычи из колдовского дома заткнули рот советникам и как-то успокоили город.

Все наладилось, сержант дал отбой патрулям, Магда по-прежнему жила у той же хозяйки. Штабные все слали и слали уговоры и обещания.

Магда, Сардж, Капитан Лесли и Ганс сидели в подвальчике, и пили что-то горячее, спасаясь от холода.

— Что это было? — спросил сержант у капитана.

— Дурость, — медленно ответил капитан, поглаживая волосы. В них появилась седая прядь, — магия магией, а мозги надо иметь. Как ты и говорил сержант, в наше время принцессы без армии не ездят. А если ездят, то далеко не уедут. Она просто ехала откуда то куда-то и ей нужна была охрана. Подчинила себе тех бедолаг — алебардистов да не рассчитала, выжгла им мозги. С нами попыталась быть умнее — прибрала командира, то есть меня. Но у нас мятеж, это спутало ей карты. Так я бы отдал приказ, а вы бы пошли за мной, то есть за ней. А вместо этого вы взяли дом в осаду. Она здесь застряла и попыталась натравить горожан на нас. Не вышло, вы, ребята успели раньше.

— Короче наворотила делов, — подвел итог сержант…

— А почему остальных не зачаровала? — любопытной Магде было все интересно.

— Ну рядовых бесполезно, Сержант ей на глаза не показывался. Попробовала Ганса зачаровать, но не смогла, вышла из себя, обиделась, бросила всю силу на него. Вот я и освободился. Чары у нее были какие-то любовные, а Ганс у нас женатый. — хмыкнул капитан Лесли напоследок.

— Все, — начал было сержант, Магда предупреждающе подняла руку, тот быстро поправился, — все гражданские идиоты

— Аминь. — заключил Лесли и вышел на воздух.

А дни шли за днями, мороз сменился оттепелью, в воздухе висел туман и морось…

Горожане все также косились на Магду опасливо. Она привыкла, а потом заметила, что это здорово помогает торговаться на рынке.

Ганс освоился в роли бедненького мужа черной вдовы, с аппетитом пожирал подсунутые ему пирожки, на осторожные вопросы отвечал многозначительно.

А потом как то вдруг солнце прорвало облака, растопила снег — пришла весна.

Штабные наконец разродились деньгами — не все, но достаточно, чтобы компания справила себе новую форму, отъелась и вернулась под знамена их величества.

В один прекрасный день во дворе дома Ганс полировал мушкет, отливал пули — готовился к походу.

— Скажите, а это правда, — он поднял голову, обернулся — к нему обращалась давешняя хозяйкина дочка, — ну про вашу жену говорят. И ее семь мужей…

— На наших генералов, — начал он медленно, — иногда святая вера находит. Особенно после поражений. Тогда приказ по армии спускают — всех со всеми переженить. Во избежание гнева божьего. Лучше бы платили вовремя. Так что нас с Магдой уже в седьмой раз повенчали.

Тут он сдвинул шляпу на затылок и, улыбнувшись, посмотрел на яркое весеннее солнце

А утром они ушли из города — стройной колонной и под барабан. Лоренцо напоследок устроил очередной фейерверк своей милой. Горожане провожали солдат радушно, но приходить еще почему то не просили.

Уже выходя из города, капитан хлопнул себя ладонью по лбу и сказал со смехом шагавшему рядом сержанту.

— Я забыл разжаловать пугало.

— Значит, в городе теперь будет очень бдительный комендант.

-Главное неподкупный.