Маскарад

Это случилось холодной ноябрьской ночью. Я познакомился с девушкой и, как это обычно бывает, мы с ней уединились в комнатушке неподалёку от ночного клуба в Санта-Монике. Конечно, я ожидал, что эта ночь мне запомнится надолго. Но я и не подозревал насколько я окажусь правым. Был дождь, он барабанил по железным подоконникам и ветер, который бился в окна, с неистовой жадностью требующий пустить его внутрь. Снегом ещё и не пахло, но морозец вполне мог начертать причудливые узоры на стёклах домов под утро. Девушка представилась Ванэссой, и южный акцент действительно чувствовался в её речи. Мы танцевали в центре сцены и были на высоте. Сложно не заметить танцора, который старается обыграть тебя в твоей любимой игре. Конечно, именно это стало тем зерном, которое довольно быстро дало всходы. Её темные волосы, изумрудного цвета глаза, изумительная талия. Все в ней было потрясающе. Уж не знаю, чем именно я ей понравился, но это случилось. И заговорив о моде прошлого поколения, мы пришли к единому мнению. Эстетичность и элегантность — главные выделяющие её черты. Она пригласила меня продолжить дискуссию в её номере в отеле неподалёку. Конечно же я согласился, предвкушая окончание этого бала. Немного странным мне казалось, что она живёт здесь, где нет ни учебных заведений, ни возможности подзаработать молодой прекрасной девушке. Но тогда я не предавал этому особого значения. Хотя, много и много раз я прокручивал в голове ту ночь. Эротическую сцену я повторял с особой детальностью. В этом Ванэссе не было равных. Хотя, на улице был довольно сильный и холодный дождь, придя домой и занявшись тем, ради чего мы сюда и пришли, очаровательная чертовка сводила меня с ума, но сама — дрожала и так и не согрелась. Пусть она и утверждала, что чувствует себя вполне комфортно.

Я рассказал ей, что живу на другом конце города и приехал в Санта-Монику только чтобы развлечься и, возможно, устроиться на работу в том клубе, где мы с ней познакомились. Но слушая мой рассказ, Ванесса думала о чем-то своём. Я не понимал, что происходит. Мы использовали три презерватива, безумное количество экстази, но её практически не торкало. Я привык, что девушки хотят поговорить, после секса и пользовался этим, чтобы оставить о себе хорошее впечатление. Однако Ванесса оставалась холодной. В прямом и переносном смысле. В какой-то момент, она остановила меня и сказала, что устала быть одна.

Опять избитые фразы из дешевых сериалов. Я не люблю такое. Но она настаивала, что знает о чем говорит.

— Я больше не могу и не хочу быть одна — говорила она. И в конце концов, я ей поверил. Она бросилась в мои объятия и просила прощения. Тут я уже почуял неладное, но было слишком поздно. У Ванэссы сверкнули глаза и с жадностью, она бросилась на меня. Я готов был проваляться с ней в обнимку до утра, но она вцепилась в меня так сильно, что меня это не на шутку испугало. В конце концов, я почувствовал резкую боль в шее, с правой стороны.

— Что, черт возьми, это было?

Ванесса не просто укусила меня, она впилась в мои артерии острющими зубами, которых я прежде не заметил.

Ничего не понимающе, я попытался отбросить её от себя, но с каждой секундой становился все слабее. Ни черта не мог понять и был зверски напуган. Я обмяк и провалился в небытие. Не представляю сколько я провалялся без сознания, но очнувшись, я слышал вдалеке голос Ванэссы. Она звала меня и умоляла не покидать её больше. Открыв глаза, я увидел, как она склонилась надо мной и её глаза испуганно искали отклик в моих, почти безжизненных и растерянных. Секунду спустя, я понял, что к моим губам приложено её запястье. Я понимаю, что жадно впился в ее руку и глотаю тёплую, солоноватую жидкость, и вряд ли это был крепкий чай. Густая и пульсирующая, её кровь била в моих висках и я хотел ещё. Остановиться было просто невозможно. Через несколько секунд, она со слезами на глазах оторвала руку от моего рта и обессиленная упала рядом. Я вновь отключился.

Когда, я в следующий раз пришёл в себя, она сидела передо-мной на кресле. Мы находились в той же комнате, я лежал на той же кровати, где мы занимались любовью, но сразу заметил — что-то не так. Машинально я взглянул на часы над дверью и увидел, что стрелки показывали половину второго. Это меня удивило, если не сказать, шокировало, потому, что я помню, что из клуба мы вышли никак не раньше трёх часов ночи. Шторы были задёрнуты, если не зашиты. Дневного света я не видел, но чувствовалась вечерняя прохлада. Я был весь в поту, но кровать была в относительном порядке. Вещи небыли разбросаны вокруг, как это было, когда я отключился и до меня стало доходить, что часы не врут, и я мог проваляться тут не один день.

— Все в порядке, Майкл, не бесись. Я тебе многое хочу рассказать.

— Да уж, потрудись. И начни с того места, как ты вцепилась мне в шею, как, гребаный вампир из Блейда.

— Майкл, ты должен кое-что понять. Я поступила ужасно, что не спрашивала твоего согласия, но быть одной я больше не могла!

Договорить ей не дали, т.к. дверь комнаты выбили двое людей, и ни одного из них я даже рассмотреть не смог. Я даже не видел никогда, чтобы, кто-то двигался с такой скоростью. Один пролетел через комнату и воткнул Ванэссе здоровенную деревяшку и в грудь. Я чувствовал, что схожу с ума. Попытался дотянуться до тумбочки, где на тарелке был кухонный нож. Но в тот же момент, ко мне подбежал второй выломавший дверь и продырявил мне грудь такой же хренью, что торчала из груди Ванэссы. Я бы сказал это было что-то вроде ножки от стула.

Точно. Мысли о Блэйде навели меня на самой подходящее название, для этих штук. Кол. Это были деревянные колья. И вновь я теряю контакт с реальностью. Мне ужасно больно, но, я понимаю, что как бы страшно это ни смотрелось, это не смертельно. Понятия не имею откуда у меня такое заключение. В медицине я как Алиса в стране чудес. Мне все нужно объяснять.

Снова открываю глаза и понимаю, что меня тащат на какую-то сцену. Прожектором подсвечены две фигуры. Ванэсса стоит на коленях, а перед ней стоит человек, которого я уже ненавидел.

— Оу, кажется все виновники торжества прибыли и мы наконец, можем начать процесс.

Он повернулся к собравшимся, и я увидел почти заполненный первый ряд, перед сценой. Несколько кучек людей, разбросанных по рядам зрительного зала. Мы были в театре. Я никогда не был тут. И все это показалось мне довольно смешно, пока я не заметил огроменного человека, стоящего рядом с занавесью на сцене.

Молодой человек в отлично сидящем на нем костюме был высокий и светловолосый.

Он поднял руки, как камердинер, объявляющий звезду, которая вот-вот появится на сцене.

Прожектор переключили на него одного и он начал говорить.

Акустика в театре была замечательной, или у него потрясающие голосовые данные, т.к. микрофон ему не нужен был.

— Добрый вечер, дорогие дамы и господа! Я рад видеть здесь такое большое количество собравшихся! В наше время, на зов редко отвечают таким интересом и почтением.

— И так, позвольте вам представить виновников нашего собрания. Мисс Ванэсса Стоун. Чуть более трёх лет в нашей семье и рано лишившись своего Сира, она мучилась одна около двух лет. До обращения полгода была вдовой и вот, три с половиной года спустя, снизошла до преступления. Законы людей мало касаются нашей семьи, но сейчас речь не о них. Мисс Стоун привела домой молодого человека и соблазнила его в тот же вечер. Само по себе, данное действие преступлением не считается. В конце концов, секс был привычен всегда и везде. Но она обратила его, а нарушение маскарада является грубейшим пренебрежением нашими традициями, придерживание которых, помогает нам оставаться в тени и иметь излюбленную нами свободу. Не получив, ни приказа, ни дозволения, она дала семье птенца, которого не сможет обучить достойно представлять нас на мировой арене.

— Я бы смогла сделать все, чтобы он...

Блондин с отвращением обернулся и к девушке приблизился громила из-за края сцены.

И только тут я обратил внимание, что мне совершенно не больно. Хотя, в меня и вонзили чёртову табуретную ножку, я не обнаружил и следа этой раны на своей груди. Одежда и грудь были в крови, но даже шрама не осталось.

Ванэсса замолчала, как только к ней подступил гигант в пальто, выполняющий, как я понял, роль телохранителя блондина.

А он все продолжал и продолжал разглагольствовать на тему чести, долга и обязанности членов семьи подчиняться написанным правилам, которые обеспечивают выживание этой самой семьи.

Я мало что понял из всего услышанного, но в какой-то момент, блондин обернулся к Ванэссе, и сказал ей только одно.

— Прости меня за это.

Затем, он кивнул гиганту в пальто, тот распахнул плащ, и достал из-за пояса огромный нож. По размеру, больше походящий на меч. Сделал замах и одним движением отсек голову моей знакомой, с которой я провёл волшебную ночь и жуткое её продолжение.

Конечно, мы были мало знакомы, но увиденное повергло меня в дикий шок, я не мог говорить несколько секунд. И наконец, когда голос вернулся ко мне, я стал истошно вопить о том что люди, собравшиеся передо-мной психи. Все до одного! Самые настоящие психи, только что убившие человека, мотивируя это… Я даже не знаю, чем именно.

На мои крики никто не обратил никакого внимания, что возмущало ещё сильнее. Я попытался встать с колен, на которые меня поставили, рядом с почившей Ванэссой, и тут моё сердце и мозг просто готовы были сдаться и остановить все процессы, с которыми связаны. Потому, что отрубленная голова и тело моей любовницы начало тлеть, разгораясь все ярче, пока от него не остались угольки и пепел.

Я настолько обалдел от увиденного, что больше не проронил ни слова. А хорошо одетый высокий блондин уже приблизился ко мне, не переставая обращаться к собравшимся в зале зрителям.

— Молодой птенец, без Сира обречён на жалкое существование. Его инстинкты и совершенно не беспричинный страх, сделают его неуправляемым, диким и злым сородичем. Но, что самое неприятное, не зная наших законов, он подвергнет нашу семью угрозе нарушения маскарада. Это совершенно недопустимо!

Последние слова он произнёс особенно громко, словно ожидал бурных оваций на проповеди в церкви, после откровения священника. Но публика осталась холодна к его призывам. Они молча смотрели на меня и думали, каждый о своём.

Все это очень тревожит меня — продолжал оратор, мне жаль этого юношу, и поэтому, я принял решение...

— Дерьмо собачье! Чушь! — Прогремел новый голос откуда-то из зала.

Я поднял голову и слезы отчаянья перестали катиться из моих глаз. И полумраке перед сценой я увидел мужчину, одетого довольно просто. Однако, за ним начали вставать и другие. Очевидно, он пользовался некоторым авторитетом.

Блондин недовольно нахмурился и обернулся ко мне. Бегло осмотрев меня, он вернулся к залу, перед сценой.

— Если мистер Родригес позволит мне закончить. Я решил позволить птенцу жить и попробовать доказать нам, что он не ошибка, что он станет достойным членом нашей семьи.

Слегка улыбнувшись, молодой человек сделал легкий кивок своему телохранителю и тот поднял меня с колен.

Незнакомец в зале злобно оскалился и развернувшись, направился в выходу, уведя за собой примерно треть зала.

Я был спасён. Определенно спасен.

— На этом все. И позвольте отклониться. Всем вам спасибо за то, что пришли сегодня вечером. До встречи, друзья!

Развернувшись, он направился к выходу за кулисы. Телохранитель направился за ним, ведя меня с собой.

— Надеюсь, ты понимаешь, как тебе повезло?

— Кто вы такие? Чего вам от меня надо?

— Ты теперь член семьи. И я дам тебе возможность себя проявить и доказать всем, что моя благосклонность к тебе не бесполезна. Теперь возвращайся в Санта-Монику. С тобой свяжется человек, по имени Меркурио. Он введёт тебя в курс дела. А сейчас — прощай.

С этими словами он удалился. А его телохранитель следил за мной ещё несколько секунд красными и дикими глазами. Уйдя, он оставил меня одного в театре. Обескураженного и полностью растерянного.