День Седьмой

Я стоял, облокотившись на балюстраду смотровой площадки тонкой белой башни, взметнувшейся к небу на огромную высоту. Внизу серебрилась вода Изначального Озера, в которую с юга впадала Река Изменения Сущего. Я оставил здесь все, как было с того самого дня, как впервые осознал себя в этом мире — моем Мире. Все так же зеленел кронами сосновый бор у основания каменистого мыса, где я первый раз пристал к берегу. Даже моя лодка продолжала лежать на том же месте, где я ее оставил в свой Первый день. Здесь ничего не изменилось, поскольку в основе каждого мироздания должно быть что-то вечное и неизменное. И я надеялся, что все так и останется, покуда я буду в силах осознавать себя. А это могло продолжаться долго, очень долго, пока мне не надоест. Во всяком случае, я на это рассчитывал. Башню я добавил просто для того, чтобы как-то обозначить место своего постоянного пребывания, в качестве точки центра мира или символа его оси. Тем не менее, для того, чтобы избежать различных случайностей и ненужных визитов я оградил реку и озеро вместе с растущим по их берегам сосновым бором цепью высоких заснеженных гор с такими крутыми склонами, что ни одно живое существо не могло их преодолеть. Что делать, даже Создатели Миров нуждались в определенной приватности и месте для медитаций. Это место находилось в самой середине единственного огромного материка, берег которого омывали воды Всеобщего Океана. Размер моего горного кольца был невелик — всего какая-то сотня лиг в поперечнике, но мне этого вполне хватало, гигантоманией я не страдал. На всеобщем языке местных разумных существ это место получило название Даэркалон, которое заключало в себе смысл понятий «сердце мира» и «недоступная твердыня» и в принципе оно своим предназначением оправдывало его. Хотя Снежные горы были высоки, гораздо выше всех других существующих гор, Белая Башня намного превосходила их высотой и с ее смотровой площадки я мог охватить взглядом все стороны света Аруэтаны — так звучало название моего мира на всеобщем языке.

Я посмотрел вниз, солнце взошло совсем недавно и подножие Башни еще тонуло в густой синей тени снежных вершин. Несмотря на огромную высоту, я не чувствовал страха. Здесь, в пределах созданной мною вселенной, страх был не нужен. Я был основной причиной, началом и концом всего сущего — этот мир существовал благодаря мне, моими силами и питался моей энергией, поэтому ничего не могло мне здесь угрожать. Поэтому я отделил от себя такие чувства, как страх, злоба, боль, отвращение, уныние и прочие негативные эмоции и убрал их за ненадобностью подальше. Конечно, избавиться полностью от этого всего я не мог, поскольку память моих предыдущих реинкарнаций хранила знания о том, что могло вызывать такие чувства, но здесь эти знания мне казались бесполезными и даже вредными. Поэтому я заключил все ненужное в специальную оболочку и спрятал ее на самой изнанке мира, там, где никто, кроме меня не смог бы ее обнаружить. Мне показалось, что так будет спокойнее…

Я поднял голову и еще раз окинул взором свой мир. Аруэтана была хороша! На юго-восточном побережье материка курился грандиозный вулкан Оро-Те-Ио, главный сакрал Огненных Дев — расы прекрасных и темпераментных воительниц оровахаров. Дальше на юге, в устье большой реки Херендильф, краю мангровых болот и тропических джунглей низких песчаных островов архипелага Гуоманг располагалось царство деятельных и трудолюбивых тахомов — разумной земноводной расы. На западе широко раскинулся огромный лесной массив Дар-Анокин — вотчина Лесного Народа — расы охотников-анималов даконов. Даже с такого расстояния, без использования магического зрения, различалась гигантская крона Силлатокина — Мирового Дерева, возвышающегося над зеленым лесным морем и питающего жизненной энергией всех обитателей этого лесного царства. А на севере и северо-востоке тянулись бесконечные горные цепи и могучие хребты необъятной горной страны Саншунгла — обиталища расы гонтов, искусных мастеров и горнодобытчиков. В центре материка, получившего название Хенафол, от подножия Снежных гор и зеленых холмов отрогов Саншунгла на севере до вулканических плато Ороватуи на юго-востоке и границы Великого леса Дар-Анокин на западе протянулись бескрайние травяные степи Форнелоса, переходящие к югу в прерии и саванны. Это была общая территория, где периодически пересекались дороги всех четырех рас.

Аруэтана была плоским миром. На самых дальних окраинах Всеобщего Океана, которые невозможно различить ни с одного побережья Хенафола и до которых пришлось бы плыть не одну неделю, простиралась широкая полоса жемчужного тумана, кольцом охватывающая периметр мира. В этом тумане скрывалась Грань, достичь и пересечь которую не смог бы никто из обитателей Аруэтаны. Если бы даже какой-то путешественник добрался сюда по воде или по воздуху, он бы неминуемо заблудился в клубах жемчужного тумана, потерял ориентацию и магия тумана направила его движение в обратную сторону. Если же этот путешественник решил покинуть мир, взлетев вертикально вверх, то по мере набора высоты и приближения к Сфере Светил, его движение постепенно замедлялось бы и, достигнув определенной точки, находящейся очень высоко над поверхностью мира, но все равно гораздо ниже Сферы Светил, он оставался бы на месте, несмотря на любые усилия, предпринимаемые им для дальнейшего продвижения. Никто из порождений этого мира не может переступить его Грань.

Естественно, что у мира была его обратная сторона — Изнанка. Это было пространство пустоты, серой каменистой пустыни и серых скал. Здесь не было никаких красок. Ничего, кроме редких тусклых звезд никогда не освещало этот пустой мир — Солнце и две луны, Земная и Водная никогда не пересекали Грань и не появлялись здесь даже на мгновение. Опустившись за Грань на западе, они начинали скользить вдоль нее по направлению к востоку, чтобы на рассвете — Солнце, или после заката — луны, снова начать свой путь по Сфере Светил, взойдя из жемчужного тумана на восточной границе Всеобщего Океана. А на Изнанке всегда была темнота. Темнота, тишина и отсутствие какого-либо движения. Это был пустой мир, мир одиночества. Изредка я появлялся здесь, чтобы отдохнуть от буйства красок и кипучей энергии Светлого мира, но никогда не задерживался здесь надолго. Я любил Светлый мир.

Мир и гармония наполняли воздух Аруэтаны. Все четыре расы прекрасно уживались друг с другом, у каждого было свое место в этом мире, каждый занимался своим делом и у каждого было свое предназначение. Они сосуществовали абсолютно бесконфликтно, взаимовыгодно торговали друг с другом и при необходимости коллективно использовали свои полезные навыки. Природа, растительный и животный мир Аруэтаны были весьма красочны и разнообразны. Я потратил для этого довольно много времени, но если с точки зрения аруэтанских обитателей весь процесс миротворения занял несколько веков, то по моим ощущениям я уложился в семь дней. Седьмой день был днем завершения всех трудов и созерцанием всего сотворенного. Для меня Седьмой день должен был длиться очень долго, тысячелетия по меркам ауэтанских обитателей, поскольку я совершил все, что задумал. И до тех пор, пока у меня не возникнут новые идеи по дальнейшему мироустройству, этот день будет длиться и длиться. Иногда я принимал аватару огромного снежно-белого орла, срывался со смотровой площадки Башни и подолгу парил в зените, наблюдая с высоты за событиями и течением жизни мира Аруэтаны. Я ни во что не вмешивался — мир был хорошо отлажен и сбалансирован, все круговороты энергий и веществ происходили без потерь и такой порядок мог поддерживаться очень долго, пока не закончится Седьмой день.

Кроме того, сегодня я ждал гостя. Я помнил, как он обещал вернуться на Седьмой день. Что ж, этот день наступил, и я знал, что скоро его увижу…

Он появился неслышно и незаметно, просто повернув голову, я обнаружил его стоящим рядом со мной. Опершись на балюстраду смотровой площадки, он с интересом разглядывал созданный мною мир. Длинный серебристый плащ окутывал его высокую худощавую фигуру, тронутые сединой волосы, внимательные глаза… Лицо, неуловимо меняющееся и все же очень знакомое… Встречающий снова был здесь.

— Красиво… — УСЛЫШАЛ я его слова.

— Спасибо! Рад тебя снова видеть! — Также мысленно ответил я ему.

— Я тоже рад… Вижу я пришел вовремя — у тебя уже все готово! Сегодня же Седьмой день?

— Седьмой… — согласился я — И у меня действительно все готово…

— Прекрасный мир! — похвалил меня Встречающий — Как ты назвал его?

— Аруэтана

— Аруэтана… — повторил он, будто пробуя слово на вкус — Звучит романтично!

— Я всегда был романтиком — пожал я плечами — Даже… до того, как стать Создателем.

Встречающий одобрительно кивнул и продолжил осматривать открывающуюся перспективу.

— Весьма впечатляет — оценил Встречающий, закончив осмотр — Ты мне его покажешь?

— С удовольствием! — обрадовался я — Надеюсь, ты сможешь оценить его по достоинству.

— Тогда не будем терять времени… В путь?

— В путь! — воскликнул я и, одним прыжком перемахнув балюстраду, заскользил по воздуху на огромных белых крыльях. Встречающий последовал за мной в виде огромного угольно-черного ворона.

Мы побывали везде: стояли среди гейзеров и фумарол вулканических впадин окрестностей величественного вулкана Оро-Те-Ио, окруженных жаркими и влажными тропическими джунглями. Бродили по песку белоснежных пляжей архипелага Гуоманг с веселыми пальмами и ласковым, неспешным океанским прибоем. Пробирались в зеленом сумраке Вечного Леса Дар-Анокин с колоннадами стволов вековых деревьев, пахнущего прелой листвой и грибами, наполненным птичьим посвистом и шорохами чьих-то шагов. Любовались панорамой заснеженных хребтов горной страны Саншунгла со скалистыми пиками, пронзающих небо и говорливыми ручьями с прозрачной обжигающе-холодной водой, прихотливо петляющих в глубоких ущельях. В глазах Встречающего отражались оранжевые сполохи священного Огненного озера оровахаров и переливистое розово-голубое свечение гигантской жемчужины Куджун — главной святыни тахомов. Он долго стоял у подножия исполинского Мирового Дерева даконов Силлатокин, пытаясь разглядеть его верхушку, прячущуюся в облаках. А зеркальная поверхность Великого Зеркала гонтов Тах-Нурм отразила его не в виде уставшего путника в сером пропыленном плаще, а как сияющее божество в белых одеждах. Я привел его даже в мертвый безликий мир Изнанки, мрачное небо которого мы пересекли в виде двух призрачных силуэтов, однако в том месте, где хранилось вместилище Зла — черный гексагональный кристалл, он внезапно сделал широкий спиралевидный круг, а затем снова присоединился ко мне, не произнеся ни слова. На обратном пути, пролетая над бескрайними ковыльными степями Форнелоса, я все-таки не выдержал и спросил о том, что его так заинтересовало в серых безжизненных скалах Изнанки, но он лишь кратко ответил: «Ты сам знаешь», после чего оставшийся путь мы проделали молча.

Когда мы снова расселись в легкие плетеные кресла на смотровой галерее Белой Башни, на Аруэтану опускался вечер. Солнце клонилось к западу, уже зацепившись краем за макушки деревьев Вечного Леса, синеющего на горизонте, а на востоке из-за горных цепей Саншунгла на небесную сферу выкатывалась желтая ухмыляющаяся рожица Земной Луны. Воздух светился золотом предзакатных сумерек, и легкий ветерок доносил запах цветущих трав с предгорных степей.

— Что скажешь? — решился я начать разговор. Встречающий, погруженный в свои мысли, какое-то время продолжал молча смотреть на покрасневшие в лучах заката пики Снежных гор, затем улыбнулся и посмотрел на меня.

— Прости, задумался… Видимо я уже слегка подзабыл каким прекрасным бывает новосотворенный мир на заре своей юности…

— Разве в твоем мире было не так? — удивился я.

— Да нет, ощущение красоты было схожим… Просто с тех пор так много всего произошло… Хотя конечно, мой мир отличается от твоего, поскольку создавал его я, но нужно сказать, что все молодые миры, а я успел повидать их немало, при всех своих различиях похожи именно таким ощущением красоты, свежести и гармонии. — Встречающий откинулся на спинку кресла, соединил кончики пальцев рук перед собой и продолжал:

— Ты создал классический плоский мир, не самый сложный — бывают многослойные миры, многоуровневые, даже пирамидальные, но все они в своей основе имеют пространственную плоскость, так или иначе ограниченную в пространстве и имеющую главную светлую и обратную темную стороны. Все такие миры могут существовать только за счет магической энергии их творцов, которая поддерживает эти миры в стабильном состоянии, трансформируется, проходя в мир через особые овеществленные каналы — сакралы и может использоваться разумными обитателями этого мира для собственных надобностей. Насколько я понял, в твоем мире такими сакралами являются священный вулкан оровахаров, жемчужина тахомов, Мировое Дерево даконов и система магических зеркал гонтов.

— Верно — согласился я — Эти сакралы являются сепараторами моей единой магической энергии и разделяют ее на составляющие. Вулкан транслирует в мир, упрощенно говоря, магию огня, жемчужина — магию воды, Мировое Дерево — биологическую магию жизни, а система зеркал гонтов сочетает в себе потоки магии неживой материи — магию земли и эфирной магии воздуха.

— Таким образом — подхватил мою мысль Встречающий — эти сакралы являются источником жизненных сил своих существ-хранителей, которые накапливают их энергию в себе, используют ее для обеспечения своей жизнедеятельности, а по завершении своего активного существования возвращают накопленную энергию источнику, в той или иной форме воссоединяясь с сакралом. Поэтому истинной смерти, как необратимой потери энергии в твоем мире нет, есть только замкнутые энергетические циклы, которые и являются основой стабильности мира.

— Да, так и есть — опять согласился я — Истинная Смерть как-то не вписывалась в мою общую систему мироздания.

— И это нормально — Встречающий согласно кивнул — Плоские миры могут существовать только таким способом. Но скажи, как ты думаешь, что произойдет дальше? Как долго твой мир сможет существовать подобным образом?

— Не знаю… — пожал плечами я — В принципе, как мне кажется, такая система может существовать вечно…

— Увы! — вздохнул Встречающий — Ничего вечного к сожалению не бывает… Печальная тень набежала на его лицо и он снова погрузился в молчание.

Через какое-то время я все-таки решился задать вопрос.

— Ты хочешь сказать, что мы… что Создатели тоже смертны?

Встречающий поднял на меня глаза, усмехнулся, еще раз вздохнул и ответил.

— Дело не в нас… В идеале мы могли бы существовать вечно. Просто рано или поздно, но всегда… Всегда! — повторил он с особенной силой — происходит какая-то мелкая, непредвиденная случайность, которая в конечном итоге приводит к тому, что отлаженный механизм ломается, один или сразу несколько сакралов выходят из строя, начинают работать неправильно, в результате чего магическая энергия начинает безвозвратно покидать мир. Ты начнешь терять силу и это, в конце концов, должно привести тебя к гибели. Тебя и твой мир…

— И что, ничего нельзя сделать? Нельзя каким-то образом починить испорченный сакрал, в конце концов заменить его, чтобы устранить утечку энергии?

— Нет, нельзя… Дело в том, что создавая свой мир, создавая его сакралы, ты потратил практически всю свою энергию — она воплотилась в созданном мире. Сакралы — это не рядовая вещь, не гора или озеро, на свое восстановление, а тем более — воссоздание они потребуют очень большое количество энергии. А у тебя ее нет, и взять неоткуда — все здесь, в твоем мире… Хуже того, через сломанный сакрал постоянно будет происходить утечка энергии и с течением времени твои возможности будут только уменьшаться. Конечно, ты подпитываешься энергией от мира за счет деятельности разумных рас, которые умеют преобразовывать магическую энергию и создавать с ее помощью новые материальные объекты, что увеличивает и развивает твой мир, а значит — твой энергетический потенциал. Но это происходит очень медленно. А утечка энергии через сломанный сакрал будет происходить быстро, катастрофически быстро… Можно в принципе на базе испорченного сакрала создать некие симулякры, которые отчасти восстановят его функции, либо отчасти компенсируют потери за счет своих особых свойств. Но только отчасти, кроме того на это тоже придется потратить значительное количество столь дефицитной энергии. В конечном итоге симулякры смогут лишь замедлить гибельные процессы, отсрочить финал, но предотвратить его они не в силах…

Встречающий говорил это спокойно, даже бесстрастно, но то, что он говорил было страшным. И при этом я снова понимал, что он прав. Я чувствовал, что у меня действительно не хватило бы сил заново построить эту замечательную модель мироздания. Более того, я чувствовал, что у меня не хватит сил даже на то, чтобы что-то серьезно в ней изменить. И, самое главное, у меня не было никакого желания делать это. Мне очень нравилось то, что у меня получилось и я ничего не хотел менять.

— Тогда может быть можно предотвратить эту случайность, которая приведет к таким необратимым изменениям, предугадать ее, заранее создать необходимые компенсаторы? — со слабой надеждой спросил я.

— Случайность предотвратить нельзя… — устало ответил Встречающий — ведь ты даже не в силах представить чем это может быть, а это может быть чем угодно! Мелкие незначительные случайности происходят ежесекундно и мы этого не замечаем. Из случайности соткана ткань жизни. Подавляющее количества этих случайностей компенсируются другими случайностями и этим поддерживается стабильность существующего порядка. Продуманность и логичность мироустройства тоже этому способствует. Но невозможно предусмотреть все. Иногда компенсаторы не срабатывают. Невозможность существования идеального — это один из основных принципов всего сущего и залог всех происходящих изменений, залог развития любых систем, иначе бы сущностный мир давно застыл бы в идеальной неподвижности и неизменности. Без цепочек случайностей не было бы времени, не было бы жизни… Именно поэтому иногда мельчайшая, незаметная случайность становится подобной камешку, брошенному с вершины горы и послужившему причиной грандиозных горных обвалов. Великие потрясения всегда начинаются из ничего и предотвратить и предугадать, когда это произойдет невозможно…

— И что теперь? Сидеть, сложа руки и ждать, когда все, что было тобою создано, все, чему ты отдал всего себя, свои мысли, надежды и силы, все что ты любишь и чем дорожишь, все это неизбежно провалится в тартарары?!

От волнения я вскочил и стал большими шагами ходить по смотровой площадке. Встречающий продолжал сидеть и внимательно следил за мной.

— Есть один способ избежать окончательной гибели мира… — после недолгой паузы сказал он — Хотя я почти уверен, что он тебе не понравится. Но этот способ — единственный…

С этими словами он порылся в складках своего серебристого плаща и извлек оттуда некий предмет. После того, как он поставил его на небольшой чайный столик, стоявший между нашими креслами, я смог разглядеть его получше. Это был стеклянный сосуд каплевидной формы доверху наполненный небольшими, округлыми наподобие мелкой фасоли, слабо светящимися зернами. К этому моменту совсем стемнело, поэтому было хорошо видно, как эти зерна мелко подрагивали, мерцая и переливаясь всеми оттенками цветов. Они производили впечатление живых.

— Что это? — спросил я, озадаченно разглядывая странный сосуд.

— Люди — коротко ответил Встречающий, затем, немного помолчав, добавил — Точнее, семена людских душ.

— Люди? — переспросил я — Но я совершенно не планировал существования в моем мире людей! Я сам был человеком и поэтому прекрасно представляю, во что могут превратить люди даже самый прекрасный и изобильный мир! И поэтому я не знаю, как это сможет спасти мой мир, мне кажется, люди лишь окончательно разрушат его… Люди злы, завистливы, жестоки, их жадность не знает границ. Все свои чисто человеческие качества я отделил от себя и спрятал там, на Изнанке. Именно это я называю Злом. И ты предлагаешь мне добровольно привести это Зло в Аруэтану?

Я замолчал и с отвращением посмотрел на мерцающий разноцветными сполохами сосуд. Во время моей эмоциональной тирады Встречающий лишь согласно кивал и не делал попыток меня прервать. После того, как я замолчал он усмехнулся и сделал приглашающий жест в сторону оставленного мной кресла.

— Успокойся и, пожалуйста, сядь, мне неудобно разговаривать с тобой, когда ты мечешься из угла в угол… Я вполне понимаю твое нелестное мнение о людях, прежде всего потому, что я, как и ты, тоже когда-то был одним из них… Но может быть ты позволишь мне изложить мотивы такого предложения? В конце концов, я ни на чем не настаиваю, и выбор судьбы своего мира сможешь определить только ты.

Я развел руками и вернулся в кресло. Действительно, эмоции ничего не меняли. Необходимо было выслушать Встречающего хотя бы для того, чтобы не ругать себя в последствии за упущенные возможности.

После того, как я снова занял свое место напротив него, Встречающий продолжил свою речь.

— Ты весьма точно отметил многие качества, присущие людям. Все это так и люди далеки от совершенства. Но ты забыл указать еще одно человеческое качество — способность сомневаться. А ведь это качество людей — ключевое. Чтобы ты лучше понял, начну издалека. Те разумные расы, которыми ты заселил свой мир, являются его частью. Поэтому они воспринимают этот мир органично, именно таким, каким ты его создал, таким, каким он на самом деле является. Поэтому они могут непосредственно воспринимать и использовать твою магическую энергию, за счет которой этот мир существует. Им не надо доказывать реальность твоего существования, они просто ЗНАЮТ это. Для них это — непреложная истина. И даже когда они заканчивают свое активное существование, они не умирают, а просто соединяются со своим сакралом, возвращая накопленную энергию. Но люди так не могут. Они — пришельцы и потому не воспринимают этот мир непосредственно. Они не чувствуют магию и не умеют ею пользоваться так, как это делают местные расы. Они могут воспринимать ее только ментально, либо поверив в нее, либо придумав ей объяснение. Люди заменяют верой только то, чего они не в силах объяснить. Поэтому для взаимодействия с необъяснимым они применяют религию. Религия — это человеческий способ восприятия магии. Поначалу они будут верить в то, что мир устроен именно так, как это опишут им местные расы. Верить, но не чувствовать… И в то же время сомнение заставит их искать рациональное объяснение всему, что они видят. И они эти объяснения начнут находить. Так возникнет наука. Сначала она будет очень примитивной и сможет объяснять только самые простые вещи. Все остальное будет основано на вере, на религии. Но по мере развития человеческого общества и накопления им опыта это соотношение будет меняться. Все больше вещей и явлений будет получать свое рациональное объяснение. И вот тут мы подходим к самому главному. Все, что получает рациональное объяснение с точки зрения людей, теряет связь с магической энергией и начинает существовать автономно, согласно данному объяснению. Люди, сами о том не подозревая, могут ментально изменять сущность окружающего мира… А еще люди умеют любить. Любить жертвенно, бескорыстно, абсолютно иррационально. И эта любовь сама по себе является особой магией, обладающей огромной созидающей силой.

— И как же это мне поможет? — недоверчиво спросил я. На этот раз уже Встречающий поднялся со своего места и принялся расхаживать по смотровой площадке.

— Это тебе поможет следующим образом — продолжил он свои объяснения — По мере освоения людьми твоего мира он все меньше будет нуждаться в магической энергии для своего существования. Люди найдут ей рациональные альтернативы. Тем самым они смогут компенсировать утечку магической энергии, вызванную сломанным сакралом. Мир перестанет разрушаться.

— Хороша помощь — у меня просто отберут мой мир, фактически украдут, а я должен с этим смириться? — не выдержал я.

— Другой альтернативы нет… — мрачно сказал Встречающий — Если ты хочешь увидеть, как распадается ткань мира, как в ней появляются разрывы, заполненные мертвой, абсолютно пустой чернотой, как эти разрывы с каждым днем расползаются все шире и шире и поглощают все, что ты так любил и лелеял… Короче — если ты создал этот мир не для того, чтобы он рос и развивался, пусть даже и не так, как ты хотел, а для того, чтобы властвовать над ним и утверждать собственные амбиции, тогда конечно, люди тебе не нужны…

Встречающий резко повернулся и мне на мгновение показалось, что он хочет забрать сосуд с людскими зернами, мягко мерцающий в темноте.

— Подожди… — я поднялся ему на встречу — Допустим, я соглашусь доверить свой мир людям. Что станет с ним? Что станет с разумными расами, являющимися частью этого мира и неспособных существовать без магии? Что ждет в конечном итоге меня?...

Встречающий как-то внутренне обмяк и устало опустился в кресло.

— Прости, я был излишне резок. Просто я уже нагляделся на умирающие миры и никому этого не пожелаю…

Он вздохнул и скрестил руки на груди, и затем продолжил.

— После того, как твой мир станет миром людей, он сильно изменится. Люди принесут в него все то, что ты знаешь по своей человеческой истории — зло, агрессию, насилие, жадность… Но все это будет происходить постепенно. Местные расы, чувствуя истощение магических источников постепенно будут заканчивать свое активное существование, присоединяясь к этим источникам, что на какое-то время продлит их функционирование. Их цивилизации умрут, забудутся, а сами они перейдут в разряд сказочных существ, духов, персонажей легенд и эпосов. Но, пусть и в таком мифологизированном виде, память о них навсегда останется в сознании людей, а значит они по-прежнему будут частью этого мира. Люди будут расселяться все дальше и дальше, осваивать самые отдаленные уголки. Настанет момент, когда люди достигнут Грани мира, но не в силах осознать ее суть, они придумают ей свое объяснение и я заранее могу сказать — какое, поскольку эта история повторяется с неизбежной постоянностью…

— И какое же? — не смог я скрыть своего любопытства.

— Мир замкнется, станет круглым, превратится в планету! Тем самым снимется проблема невозможности пересечения Грани мира, ее не нужно будет объяснять. Планетами станут и небесные светила, которые сначала будут вращаться вокруг материнской планеты, но по мере развития науки, часть из них поменяет свое местоположение во вселенной людей. Но все это уже будет в другой реальности, реальности людей, которую ты хорошо знаешь, как бывший житель планеты под названия Земля…

Я лишь молча кивнул. Так оно и было.

— Вселенная магических плоских миров, вселенная Создателей лежит в совсем другой реальности. — продолжал Встречающий — Хотя эти реальности существуют параллельно, тем не менее они тесно связаны и точек и путей перехода из одной реальности в другую существует гораздо больше, чем можем себе представить даже мы, Создатели, не говоря уж о людях… Что касается судьбы Создателя мира, то после того, как мир замкнется и перейдет в реальность людей, ему более не нужно будет заботиться о поддержании существования этого мира. Тем не менее, Создатель без своего мира существовать не сможет. Если мир погибнет, то и его Создатель умрет. Люди, преобразовывая обретенный мир по своему разумению, превращают его в своеобразную ловушку для Творца. Благодаря человеческой науке он будет лишен контроля над своим миром, и, вместе с тем, не сможет покинуть его. Но, хотя людская наука будет постепенно вытеснять Создателя на самые границы мироздания, он все равно будет присутствовать в сознании людей. Наука не сможет уничтожить религию, хотя и заставит ее сильно трансформироваться, обрести различные формы и течения, обрасти небылицами и вымыслами. Люди все равно будут нуждаться в Создателе, как сосредоточии всего самого светлого и доброго, как альтернативе Злу. И до тех пор, пока люди будут верить в Создателя, он будет существовать. И так может продолжаться долго, очень долго, пока существуют люди и обретенный этими людьми мир.

Встречающий замолк, пристально глядя на мерцание сосуда с слабо подрагивающими округлыми зернами. Тогда я, наконец, решился задать давно вертевшийся на языке вопрос:

— А вообще люди — откуда они? Как они попадают в нашу реальность?

— Хороший вопрос! — усмехнулся Встречающий — Я бы тоже хотел знать на него ответ… Но я его не знаю. Пока что ясно только одно — поскольку только люди могут перемещать миры из одной реальности в другую, только они обладают способностью ментально изменять сущность мироздания, только они могут быть вместилищами одновременно Добра и Зла, то, скорее всего, они — создания какой-то высшей надреальной силы. Какой, я не могу даже представить. Так же понятно, что никто из Создателей создавать людей не может. Более того — только из людей получаются сами Создатели.

— Тогда откуда у тебя вот это? — я показал на сосуд, стоящий на столе.

— Зерна людских душ Создатель может получить после того, как его мир замкнется, перейдет в людскую реальность и среди людей этого мира проснется новый Создатель. Как именно это происходит, ты сможешь узнать, когда это случится с твоим миром. — ответил Встречающий. Потом, выдержав небольшую паузу, бесстрастно добавил — По традиции, Создатель, получивший людские зерна, передает их проснувшемуся в его мире новому Создателю, после того, как тот создаст свой мир.

Тут в моей голове словно что-то взорвалось. Я понял, почему мне кажется столь знакомым его лицо. Эти добрые, и в то же время строгие, все понимающие глаза смотрели на меня с множества икон, картин и прочих образов там, на Земле.

— Ты — Создатель мира Земли?

— Да. — просто ответил он.

— Иже еси на небесех… — чуть слышно прошептал я то, что внезапно пришло мне в голову. Но Встречающий услышал мой шепот. На его губах промелькнула улыбка.

— Ладно, ладно… Теперь ты знаешь ответ на этот вопрос — и добавил уже серьезно — Люди на Земле все время ждут пришествия Мессии, который сможет исправить все то, что натворило людское Зло. Но они не догадываются, что Мессия приходит, чтобы создать новый мир. И уже там дать шанс людям начать все заново и самим все исправить.

Я встал, осторожно взял сосуд с зернами людских душ, прошел во внутренние покои Башни и поставил его в глубокую нишу в стене, закрывающейся потайной дверцей.

— Здесь они будут в безопасности — сказал я, закрыв дверцу. Встречающий, следивший за моими действиями, одобрительно кивнул.

Мы снова вышли на смотровую площадку. Небо уже светлело. Над западным горизонтом висел только зеленовато-голубой диск Водной Луны, но и он скоро должен был опуститься за Грань.

— Я так понял, мое предложение принято? — спросил меня Встречающий.

— Да, ты оказался весьма убедителен. — отвечал я.

— Тогда еще один момент — сказал встречающий, глядя на разгорающийся рассвет. — Не буди людей до тех пор, пока то, что ты прячешь среди серых скал Изнанки, не придет в твой мир.

— Почему? — удивился я.

— Так людям будет проще поверить в необходимость Добра.

— И что я должен для этого сделать? Перенести Черный Кристалл в Светлый мир?

— Думаю, что специально ничего для этого делать не надо. Все равно это рано или поздно должно будет случиться, скорее всего, тоже в силу какой-либо случайности. Просто когда это произойдет, не противься этому. Ты все равно не сможешь ничего изменить, а силы потеряешь. Ты не сможешь уничтожить свое собственное Зло, это по силам только людям… Да и то, — добавил он после некоторой паузы — Лично я в этом пока не совсем уверен.

Я понял, на что он намекает, вспомнив всю земную историю.

— Хорошо — сказал я — Я постараюсь не забыть об этом.

— Теперь ты знаешь все. И мне больше нечему тебя учить. Дальше ты должен учиться сам — с заметным облегчением сказал Встречающий.

Я в ответ только кивнул, и мы стали молча смотреть, как постепенно розовеют вершины Снежных гор.

Гигантский белоснежный орел парил на огромной высоте в лазоревом небе Аруэтаны, полностью сливаясь с сиянием стоящего в зените Солнца. Разглядывая проплывающие внизу ландшафты, я в который раз вспоминал слова Встречающего, которые он сказал мне перед тем, как уйти: «…Вряд ли я еще сюда вернусь. Да и вряд ли это что-то изменит. Люди Земли в последнее время редко вспоминают обо мне, поэтому у меня есть возможность путешествовать — по реальности плоских миров, по вселенной людей. Люди считают свою вселенную бесконечной. Не проверял — так ли это, но она действительно огромна. В ней миллиарды звезд и еще больше планет. Но обитаемых планет все-таки очень мало. И везде живут люди, хотя они почему-то уверены, что разумными обитателями их вселенной может быть кто-то еще, хотя так и не могут объяснить даже самим себе — зачем им нужен еще кто-то? Некоторые планеты уже мертвы, мертвы и их Создатели — их убили сами люди, жившие на них и вместе с ними погибшие. К моменту гибели по возможностям они почти сравнялись с богами, однако ни один бог не сравнится с людьми в стремлении все подчинять собственной воле. Это их и губит, потому что создавать миры и хранить их может только тот, кто делает это не ради себя, а ради тех, кто этот мир населяет, что бы они не мнили о себе. Я не знаю, как долго протянет еще Земля и как далеко зайдет человечество в угоду своим амбициям и желаниям. Все зависит от того, насколько им хватит Любви… Но я знаю только одно — это мой мир, я все равно за него в ответе, а потому я останусь с ним до конца, каким бы он ни был!». Я тогда ничего не ответил Встречающему, а просто обнял его, как взрослый сын обнимает старого уставшего отца на закате длинного и тяжелого трудового дня.

Я смотрел на свой юный прекрасный мир, щедро наполненный молодой энергией и восхитительной гармонией изначальных времен, и моей душе рождалось новое теплое чувство, пусть даже и с оттенком легкой грусти. Я вспомнил, что такое любовь, и я понял, что такое истинная любовь, любовь в своем высшем выражении. Это действительно — особая магия. Именно такой любовью я люблю этот мир и пусть ему уготована нелегкая, а порой и трагическая судьба, я знаю, что останусь с ним до конца, каким бы он ни был… Каким бы он ни был…