6

— И постоянное патрулирование вокруг стен! За пределами выстрела из арбалета. Что бы этот демонов выродок от нас не смылся!

Приближалась ночь. Фон Волфсбург заканчивал давать указание своим людям. В его разбитом едва-едва шатре, освещаемые тусклым светом фонарей, стояли люди герцога: командиры группы стрелков, разведчиков, рыцарской кавалерии. И Бельк с Мерино, на которых герцогские вояки посматривали с легким недоумением. Но вопросов не задавали, видя, как их господин периодически обращается к ним за советом. Или те сами подают замечания. Как вот сейчас.

— И сделайте так, чтобы у защитников возникло ощущение, что штурм вы будете вести со стороны ворот. — подал голос Мерино. На этот раз вызвав смешки воинов. — Что такое?

— Так а больше-то его штурмовать неоткуда! — пояснил Манфред фон Йодль, сохраняя на лице серьезное выражение. — Только в лоб.

Мерино поморщился, коря себя за невнимательность. Надо же было такое ляпнуть! Ведь видел же расположение замка, мог бы и сам понять!

Замок фон Угеля возвышался над местностью. Располагался он на холме, который с одной стороны обрывался отвесно в небольшую речушку. Действительно несколько более солидный чем у владетеля всей этой провинции — герцога Тайлти. Каменные стены высотой в разных местах от трех до пяти метров, неглубокий ров, который делал эти стены еще выше, несколько разновеликих башень, сама твердыня, выстроенная в старомодном угловатом стиле прошлого века. С одной стороны к его стенам мешал подобраться, как уже говорилось, обрыв над рекой, с двух других довольно крутые склоны холма. Так что атакующим оставался только один путь — прямо к воротам, по узкой и тоже довольно круто уходящей вверх дороге. Что без пушек было практически полным самоубийством.

— И пару человек за реку. — вмешался Бельк. И пояснил в ответ на недоуменные взгляды: — Если тут есть подземный ход, то его разумнее вывести за реку.

Вояки глянули на северянина с уважением и согласно покивали, что заставило Мерино внутренне скривиться.

— Я поставлю там пару всадников в легкой броне, — сообщил фон Йодль.

— Ну и отлично! — подвел итог фон Вольфсбург. — Тогда возвращайтесь к делам. Завтра к обеду должны притащить пушку, тогда и начнем.

Когда герцогские воины вышли из шатра, Гетц устало помассировал виски и произнес в пространство:

— Что я, к демонам, делаю?

— Мы же все обсудили?

— Да помню я! Но план это до сих пор кажется бредом! У меня четыре десятка рыцарей в броне, от которых на стенах нет никакого смысла, десяток мушкетеров и древняя пушка, которая неизвестно — сможет ли выстрелить хоть раз? И я собираюсь атаковать… Хорошо! Изображать атаку замка, для взятия которого нужно сотни три пехотинцев?

— Пусть кажется чем хочет! Главное, что бы сработал!

— А если не сработает? Лезть на стены?

— Ну почему же? Замок в осаде, бежать колдуну некуда. Пошлете за подкреплением.

— А зачем ему вообще здесь сидеть? Помните, как я рассказывал? Он ведь мне и страже моей глаза отводил! По моей резиденции ходил как у себя дома! Демоны всех Преисподних! Что ему помешает здесь проделать тоже самое? Просто пройти мимо моих разъездов и исчезнуть!

Нельзя было сказать, что мысль эта не приходила в головы дознавателям. Вернее сказать, она их не покидала. В их плане, и без того ненадежном и сметанном белыми нитками, эта способность неизвестного колдуна, была самой большой проблемой. Ее учитывали, но мирились, поскольку ничего противопоставить не могли. И надеялись, что герцог все-таки преувеличивал возможности седобородого колдуна. Выдавая его ловкость и умение уходитьот слежки за сверхестественные способности. Ну а что еще было делать?

— Мы обсуждали и это, Гетц! — с нажимом проговорил Мерино. — Есть план лучше?

— Нет! — яростно выдохнул герцог и сразу как-то сникнув, повторил: — Нет.

— Если не знаешь что делать...

—… делай что-нибудь. Прекрасная эпитафия для могильного камня!

— Отбросьте уныние, ваша милость! Уж это чувство в могилу свело не меньше людей, чем мечи и кинжалы.

— Как и неоправданный оптимизм. И ложные надежды...

Дознаватели переглянулись. Мерино с мукой в глазах — "ну вот что с ним делать?", Бельк, закатив их под веки — "да сколько же можно!" Упаднический настрой фон Вольфсбурга им не нравился, но что с этим делать, они не представляли. Не хлестать же представителя высшей аристократии Империи по щекам, приговаривая: "Возьмите себя в руки, ваша милость!" Еще по обрубает эти самые руки...

Впрочем делать ничего не пришлось. Герцог еще раз обреченно вздохнул, пробормотал себе под нос что-то вроде "ох как же я ненавижу всю эту магию!", затем резко поднялся с раскладного стула и натянул на лицо бодрую улыбку.

— Ладно! За дело!

Каким именно делом он собрался заняться, так и осталось неизвестным. Полог шатра разошелся, пропуская брата герцога — Ханса. Герцог взял его в поход смотреть за лошадьми, объяснив дознавателям это еще и тем, что в окружении большей части его дружины, дурачок будет в большей безопасности. Мерино с Бельком и не думали возражать, правда, старались держаться от словоохотливого конюха подальше. Делать это было довольно сложно, потому как непосредственность Ханса, вкупе с его родственными отношениями с владетелем Тайлти, позволяли ему бродить где угодно. Вот как сейчас.

— Гетц, — начал Ханс с озабоченным видом. — А ячменя ты брал для коняшек?

Мерино едва не прыснул, с трудом, но сохранил серьезное выражение лица. На миг он представив себе, как при сборах в поход, закованный в свою полную броню и с опущенным забралом, Гетц фон Волфсбург, тащит к телеге мешок с ячменем, что бы порадовать младшего братца.

— Ханс! — рявкнул герцог раздраженно, но тут же привычно сбавил тон и начал говорить медленно и спокойно. — Ханс, я уже объяснял тебе, кто занимается снабжением.

— Курт Мельник?

— Верно! Давай, иди к обозу и найди его.

— А! — обрадовался Троттель. — Я просто забыл! Хорошо! Прости меня, пожалуйста.

И дурачок сделал пару шагов на встречу к Гетцу, явно намереваясь его обнять. Тот, угадав его намерение, выставил перед собой левую руку, останавливая этот привычный для дурачка порыв.

За спиной герцога, в двух шагах за левым его плечом, в воздухе стали проявляться фигуры двух мужчин: одетого в простую одежду средних лет мужчину с короткой седой бородой, и смуглого дикаря в кольчуге и широких штанах, держащего в каждой руке по короткому кинжалу. Оба мужчины стояли спокойно, даже расслабленно, явно не планируя нападать. Даже кажется беседовали друг с другом: губы их шевелились, но слов не было слышно.

— А это кто? — удивленно проговорил Ханс глядя за спину брата на возникших из воздуха незнакомцев. Те с удивлением посмотрели на конюха, с неменьшим удивлением перевели глаза на остальных людей в шатре. И в глазах этих: бледно-зеленых седобородого и черных дикаря, стало появляться понимание, что их видят. Причем, видят все. Тогда как видеть не должны!

На удар сердца в шатре повисло молчание, во время которого находящиеся смотрели друг на друга в ошеломлении.

— Как это? — изумленно вымолвил мужчина и на этот раз его голос услышали все. Руки его поползли вверх.

— Колдун! — рявкнул герцог.

Мерино потянулся к тесаку на поясе.

Бельк рванул с места и врезался подобно пушечному ядру в седобородого, подминая его под себя.

Дикарь взмахнул рукой и один из его ножей, жалобно звякнув, отскочил от брони фон Вольфсбурга.

Заверещал на одной протяжной ноте дурачок Ханс, по бабьи приложив руки к лицу.

Мерино извлек тесак и кинулся на смуглокожего убийцу.

Опережая его, Гетц скользнул к нему длинным шагом и, с быстротой, которую сложно заподозрить в человеке в тяжелой броне, ударил его правой рукой в голову.

Бельк сильно стукнул лежащего колдуна в челюсть.

Дикарь мешком повалился на земляной пол.

Бельк перевернул потерявшего сознание пленного на живот и завел ему руки за спину.

— Заткнись, немедленно! — заорал герцог и вопль Ханса резко оборвался, словно дурачка окунули в бочку с водой.

Разлетелся полог шатра и внутрь вбежали двое караульных с мечами наголо.

— Ненавижу магию! — зло каркнул Гетц и пнул мертвое тело дикаря, которому его выполненный в виде железной руки протез, проломил висок. — Что это сейчас было?!

Караульные стояли в недоумении, чуть опустив мечи. Они, верно, приняли вопрос своего господина не за риторический, и теперь пытались сообразить как на него отвечать.

— Вероятно, ваша милость, колдун отвел глаза и проник в ваш шатер, — ответил Мерино, у которого ощутимо подрагивали руки и от этого никак не получалось убрать в ножны свой тесак. Когда в очередной раз эта попытка провалилась, он, мысленно сплюнул и просто опустил руку с оружием.

При слове "колдун" караульные сделали маленький шажок назад и сотворили охраняющие от зла знаки.

— Это я понял! — рыкнул фон Вольфсбург, понемногу успокаиваясь. — Ждали, пока я останусь один, после чего прирезали бы, как хряка! Демоны, мать их! Вышли наружу! Никого не пускать и не трепаться!

Последняя фраза герцога относилась к караульным, которые, как заметил Мерино, приказ выполнили с удовольствием. Когда полог за ними опустился, Гетц спросил тоном значительно менее громким.

— А почему мы их увидели?

Ответил Бельк, закончивший вязать колдуна его и своим поясом. Сделал он это с каким-то знанием дела, отдельно связав кисти и локти пленника.

— Бодхар. — сказал он, выпрямляясь. — Кто-то из нас тут — бодхар. Скорее всего — он.

И палец северянина указал на стоящего столбом и до сих пор прижимающего ладони к испуганному лицу Ханса. Мерино мысленно перевел слово со скафильского и согласно кивнул. Случившееся можно было объяснить только так.

— Какой, к хренам, еще бодхар! — герцог бросил взгляд на своего брата, мотнул головой, будто отгоняя какую то мысль и шагнул к нему. Осторожно обнял его за плечи, привлек к нагруднику и заговорил тихо и успокаивающе: — Тихо, тихо, братик! Тихо, малыш! Все хорошо! Плохих людей победили! Никто тебя не обидит. Я здесь.

Успокаивающее сюсюкание в исполнении закованного в железо герцога и здоровенного его брата выглядело настолько дико, что Мерино не сразу нашел слова для пояснения сказанного северянином.

— Мой напарник, наверное, имел ввиду блокатора магии. Магусы их еще называют обструкторами. Помните, у церковников были когда-то давно такие артефакты, которые блокировали магию северян?

— Что-то такое слышал, — ответил фон Волфсбург. — Но так-то каменюки с меня весом. Ханс тут каким боком?

— Очень редко встречаются такие люди. — Бельк, на всякий случай, проверил пульс у убитого дикаря. — У нас на островах их очень берегут. Не в каждое поколение рождаются. И все — такие.

Он вновь указал на Ханса.

— Умом скорбные? — уточнил герцог.

— Ага.

— Вот ведь...

И тайлтийский владетель крепче обнял брата.

Замок фон Угеля сдался наутро, когда герцог лично поговорил, точнее поперекрикивался с защитниками стен. Решение открыть ворота объяснилось просто: хозяина замка и вправду уже не было в живых, а заправлял в замке седобородый колдун. Запугав матерых воинов своим колдовствм, он заставил их служить своим целям. Когда же фон Вольфсбург показал защитникам замка связанного колдуна, находящегося под стражей и парочки воинов рядом с которым гордо крутился Ханс Троттель, они восприняли владетеля Тайлти своим избавителем.

Последнего, пятого, смуглокожего слугу колдуна, обнаружили в подвале замке. Дикарь был мертв уже триду. В плече у него была огромная рана от мушкетной пули, с которой он как-то сумел бежать после нападения на замок Вольфсбург той ночью. Но жить с ней не смог. Получалось, что колдун сперва предпочитал действовать руками своих слуг, а когда они закончились, решил сам убить герцога.

Барон фон Угель и его люди лежали здесь же и столь же давно. Все они были заколоты и уже изрядно пованивали. Фон Вольфсбург приказалпохоронить своего недавнего соперника.

В покоях покойного барона фон Угеля обнаружился и артефакт из-за которого и началась вся эта история. Золотая рука, выполненная с удивительным мастерством, отличалась от настоящей лишь цветом и блеском металла. Фон Вольфсбург, в первый момент, когда дознаватели продемонстрировали ему находку, приказал колдовской протез уничтожить. Но Мерино, которого терзало любопытство, попросил его примерить руку. Продемонстрировать, так сказать, как это происходит. Что бы самому убедиться в том, что рассказывал герцог. Нехотя, тот согласился.

К их удивлению, несмотря на присутствие здесь же Ханса Троттеля, которого Гетц от себя теперь просто не отпускал, золотая рука ожила и с помощью каких-то струн и нитей соединилась с культей. Что породило длительные дебаты. Ведь предполагалось, что в присутствии обструктора магия действовать не могла. А она, глядите-ка, — действует!

Что приводило к двум возможным выводам: либо Ханс не блокирует магию, либо рука к магии не имеет никакого отношения. Ни к чему в результате споров и размышлений они так и не пришли. Да и не могли прийти, ведь для сколько-нибудь убедительного вывода нужны были те, кто в этом понимает. Например служащие Серебрянного приказа или магусы из келлиарской академии.

Безмерно благодарный за помощь в решении его проблемы, тайлтийский герцог все же напомнил дознавателям о необходимости держать язык за зубами. И подарил трех прекрасных жеребцов им в дорогу, которых, к слову сам только сегодня приобрел как трофеи вместе с замком покойного барона фон Угеля.

Ханс Троттель на прощание обнял почти не сопротивляющихся дознавателей и просил заезжать в гости. Исполненный гордости за внезапно обнаруженный в нем дар, он пообещал, что будет охранять брата от всякого колдовства.