2

— И это — замок нашего герцога? — с удивлением спросил Мерино. Сделал это он довольно тихо, поскольку они уже подъехали достаточно близко к стенам, что бы кто-нибудь мог услышать его слова. Не хватало еще начать знакомство с местным владетелем с низкой оценки его имущества.

— Это — Тайлти. — ответил столь же негромким голосом Бельк. Тоном, словно это все объясняло. Хотя, если вдуматься, это и правда все объясняло.

До замка дознаватели добирались верхом по узкой и извилистой дороге. Она петлял по лесу, постоянно меняя направление, будто бы задалась целью запутать путников. Пейзаж, их окружающий, можно было бы назвать пасторальным: пронизанная солнечными лучами листва деревьев, порхающие и щебечущие птицы, любопытные белки, скачущие с ветку на ветку. Если бы не одна крохотная деталь — встречающиеся с некой периодичностью развешанные на деревьях тела. На груди каждого из таких древесных украшений висела табличка с вырезанным на ней словом на сегере: "Мятежник". Покачиваясь на ветвях особенно крупных деревьев, они сопровождали путников до самого замка местного владетеля.

— Судя по их количеству, — Мерино Лик мотнул головой в сторону одного из висельников, — Складывается ощущение, что в мятеже пребывает весь лен.

Его спутник, скафилец по имени Бельк, согласно кивнул и слегка усмехнулся.

— И хозяин замка, видимо, человек гостеприимный. — продолжил Мерино.

Родовое гнездо фон Вольфсбургов (нет, Мерино не мог даже в мыслях назвать ЭТО замком) представляло собой комплекс строений, собранных из разномастного, явно не первый раз пускаемого в дело материала. Крепостная стена, местами из ошкуренного строевого леса, местами из камня, скрепленного раствором; стоящая в кольце этих стен пятиметровая башня, крытая почерневшей соломой; несколько неказистых домиков, только один из которых, в более цивилизованных местах, мог бы сойти за жилище обеспеченного селянина. Конюшня. Свинарник. Птичник. Псарня. На фоне этого провинциального великолепия, делая его еще более унылым и тусклым, совершенно нелепо выглядели двое караульных на воротах: в современных, начищенных до блеска кирасах, с пиками в руках и с мушкетами, прислоненными к стене.

— Что они тут могут охранять? — все так же негромко произнес Мерино. — Их снаряжение — единственное богатство этого места.

Северянин в ответ кивнул с невозмутимым видом. И опять ничего не сказал. К молчаливости своего напарника Мерино уже привык за четыре дня дороги, его разговорчивости хватало на них обоих. Но на сей раз молчание Белька объяснялось не его неразговорчивостью. Навстречу дознавателям шел хозяин лена.

Очень высокий, сухощавый, порывистый в движениях, бесстрашно вступая хорошими сапогами в лужи на своем пути, герцог Тайлти, Гетц фон Вольфсбург, остановился перед напарниками резко, словно наткнулся на препятствие. Взгляд его серых глаз цепко охватил каждую деталь лиц и гардероба пришельцев, пронзительно впился в их глаза с неким вопросом, после чего, вероятно найдя ответ, чуть смягчился. Подбородок с узкой и длинной "козлиной" бородкой дернулся вверх, а правая рука, отчего-то в латной перчатке, взлетела вверх, приветствуя дознавателей.

— Прислал-таки! — голосом веселым и хриплым каркнул он. — А я уж думал — забыл!

Вероятнее всего, говорил герцог про шефа Тайной стражи барона Сантьяго да Гора, письмо которого настигло дознавателей за день до выезда из столицы Арендаля, где они проводили расследование смерти важного вельможи при подозрительных обстоятельствах. И в котором сообщалось в словах, полностью исключающих двоякое толкование, что их ждет не возвращение в столицу и отдых, а путешествие в край диких баронов — Тайлти.

— Дознаватель второго ранга Мерино Лик. — представился Мерино. Поклонился. Поклон этот был его тайной гордостью, личной разработкой и результатом многочисленных упражнений перед зеркалом. Он сочетал в себе достоинство исполняющего его, подчеркивал его независимый статус и при этом был в достаточной степени уважителен, чтобы оставить довольным любого ревнителя традиций из самого медвежьего угла. — Мой напарник — дознаватель второго ранка Бельк.

— Всего двое? — явно пропустив мимо ушей имена и должности гостей спросил фон Вольфсбург. — Я слышал вы большими копьями^[1] передвигаетесь.

— Нас срочно отправили по вашей просьбе из Арендаля, господин герцог. Остальная часть нашей группы еще заканчивает работу там.

— Вот оно что! — голос фон Вольфсбурга скрежетнул сдержанным смешком. Недовольным, если Мерино правильно разобрал интонацию. — Ну что ж. Надеюсь вы мне сможете помочь. Иначе придеться все же головы рубить!

И довольно расхохотался, когда дознаватели напряглись от этой фразы.

— Да не вам! — пояснил он отсмеявшись над немудрящей своей шуткой. — Баронам моим мятежным! Император просил, что бы я разобрался без кровопролития. Но у меня что-то не выходит. Обнаглели, псы драные! Хотя, к Сантьяге я обращался не по их поводу. Пойдемте в дом, дознаватели второго ранга. Там все расскажу.

Тот самый дом, которому Мерино отвел гордое звание "приличного" оказался и жилищем герцога и, одновременно, его штабом и казармой. Перед входом в него стоял еще один прекрасно экипированный воин. Это вообще казалось отличительной чертой Тайлти — богатство в оружие и прочих предметах воинской касты и небрежение, даже бедность, во всех остальных моментах.

За дверью оказалась большая комната, пожалуй во весь дом, посреди которой стоял огромный стол, заваленный картами, свитками с донесениями и заставленный винными бутылками разной степени початости и кружками. Вдоль стен стояли нары в два яруса, на некоторых из которых спали неопрятные бородатые мужики, даже во сне похожие на разбойников.

— Походные условия. — пояснил герцог подхватывая со стола одну из бутылок и делая из нее глоток. — Веду войну с соседями, которые никак не хотят признавать меня своим господином. Веале далеко, так что я перенес ставку в свой родовой замок.

Бросив быстрый взгляд на лица дознавателей, Вольфсбург, верно поняв их выражение, хохотнул:

— Я герцог — всего третий месяц. Указом императора Патрика получил в кормление Тайлти со всеми городами, лесами и реками. А по происхождению я — барон. Барон Гетц фон Вольфсбург. Из этих вот мест. Меня еще называли "Кровавым Бароном", слыхали?

Мерино и Бельк в унисон отрицательно покачали головами.

— Мы не из этих мест, господин герцог.

— Да? Жаль! Не пришлось бы объяснять очевидных вещей. А рассказать надо, раз нам вместе работать. Чтобы не было в голове вопросов. — фон Вольфсбург уселся на одну из полок первого яруса, взмахом правой руки указал на лавки подле стола. Бутыль он держал в левой руке.

— Итак, про таких как я говорят — барон-разбойник. — начал говорить герцог. Надо заметить, без тени смущения, напротив, с некоторой даже рисовкой. — Мое имущество, сами видите, немногим отличается от имущества более менее зажиточного селянина. И вся разница между ним и мной в том, что я обучен владению оружием, а он нет. Ну и в титуле, конечно, который мне батенька оставил в наследство. К слову о старике, жил он тоже разбоем, чего и мне заповедовал. В нашем медвежьем углу эта профессия практически у восьми из десяти у чрезмерно расплодившихся рыцарей. Ну и война еще.

Еще один глоток из бутылки.

— На войне мне и повезло. Как говориться — оказался в нужное время в нужном месте. И хорошо себя показал. При вторжении кочевников в северный Карфенак в прошлом году я оказался в числе немногих, кто мог хоть как то задержать армию противника. Беспокоил со своей "Волчьей сотней" их войска, грабил обозы, у меня ведь в этом огромный опыт, ха-ха! Довел бедняг просто до белого каления и на мое уничтожение двинули несколько кавалерийских отрядов. А святоши сумели грамотно использовать подаренное мною время, да еще и Патрик, тогда еще не император, а маршал Империи, подошел. Сгруппировали войска и вдарили по язычникам так, что катились они до самой границы, потирая отбитые задницы! И, что редко бывает, заслуги мои не забылись. Патрик, храни его Единый, взойдя на трон, наградил меня по императорски! Вот этим вот!

Фон Вольфсбург обвел вокруг рукой в перчатке и хмыкнул.

— Знал бы на что я соглашаюсь, бежал бы от герцогского титула как монашка от демона! Нет, я конечно знал, что в герцогстве бардак, сам, знаете ли, немало способствовал тому, но не предполагал, что настолько. Начал по примеру нашего императора натягивать удила особо строптивым местным аристократам, получил парочку мятежей и полностью перерезанные торговые пути. Затеял с ними переговоры — едва сумел бежать с места встречи. Попробовал собрать их в совет, по примеру имперского магистерия^[2] — получил полноценную войну и разделение провинции на три лагеря. Дворяне из первого, как ни странно, бароны, подобно мне недавнему, поддерживают меня во всем, поскольку тоже хотят порядка на своей земле. Второй лагерь — это люди, которые были в фаворе у прежнего герцога и для которых барон-разбойник в герцогской короне — как кость в горле. Ну а третий лагерь… Эти трусливые псы просто сидят и ждут кто кого перерубит, чтобы присоединиться к победителю. За деньги, однако, могут дать своих людей. Как мне, так и моим врагам!

Герцог замолчал, посмотрел на опустевшую бутылку с укоризной, поднялся и пошел к столу за другой.

— Вот так тут обстоят дела, господа дознаватели второго ранга.

— Простите, господин герцог, — подал голос Мерино. — Для чего именно? Просто из вашего рассказа понятно, что у вас имеются некоторые… кхм… трудности, понятно почему эти трудности возникли, но совершенно не ясно, чем в их разрешении могут помочь два дознавателя не самого высокого ранга? Нам, видите ли, было направлено короткое письмо голубиной почтой. Всего-то там и сказано, что нас снимают с текущего задания и отправляют к вам. А вы все уже и объясните.

Герцог покивал, словно и не ждал другого ответа от Мерино, решительно поставил бутыль на стол и направился к двери, бросив через плечо:

— Следуйте за мной.

На улице фон Вольфсбург направился к отдельно стоящему строению, который по виду больше всего походил на погреб. Такие есть во дворе у каждого зажиточного селянина: сруб, по самую крышу углубленный в землю, а сама крыша покрыта дерном. У входа обнаружился еще один караульный, который при виде своего начальства не вытянулся во фрунт (чего Мерино, признаться ожидал), а лишь кивнул герцогу и отступил в сторону. Тот без предисловий согнулся и нырнул внутрь. Дознаватели переглянувшись, последовали за ним.

Это погреб и оказался. Или даже ледник. Поскольку после летнего тепла стылый холод, коснувшийся их рук и лиц, составил весьма резкий контраст. Широкий коридор с комнатками-отнорками заполненными провизией, плавно уходил вниз, тускло освещаемый лишь фонарем, который нес герцог — видимо взял его сразу на входе. Шагов через десять последовал поворот, за которым обнаружилась крепкая дверь без замка и засова. Ее назначение, видимо заключалось в удерживании холода. Фон Вольфсбург открыл ее и осветил небольшую комнатку с покрытой льдистыми кристалликами стенами и голым земляным полом. На котором лежали три раздетых догола окоченевших мертвеца.

— Собственно… — герцог шагнул внутрь, дождался пока войдут Мерино с Бельком, и закрыл дверь. — Эти парни пытались убить меня чуть меньше триды назад. Их было пятеро, но двоим удалось уйти от моих людей. Эти твари убили пятерых моих солдатов во сне, а еще с четверых — в драке! И дрались они, я вам скажу господа дознаватели, словно одержимые!

— Напали ночью? — уточнил Мерино.

— Ну конечно ночью, Лик! — оказывается фон Вольфсбург отлично запомнил их имена. — Когда еще, драть, пятеро могут напасть на лагерь, в котором несколько десятков вооруженных риттеров^[3]!

Голос герцога клокотал от сдерживаемой ярости. Для него, видимо, было невыносимо признавать, что пятеро неизвестных уложили в землю девять его людей, а он взыскал за это смертью только с троих.

Бельк, не говоря ни слова, присел над одним из мертвецов и стал его внимательно осматривать. Мерино тоже разглядывал тела, отмечая не слишком атлетическое их сложение, невысокий рост и непривычного цвета кожу: глубокого бронзового оттенка, какой бывает у загорелых на своих полях селян. Даже еще темнее.

— Не местные. — проговорил Бельк снизу. — Димаутриане?

— Я таких не видел раньше. — ответил герцог. — Один из моих риттеров раньше воевал в Диамуте, говорит, что похожи. Только в отличии от тех дикарей, одетых в юбки из листьев, с которыми ему довелось сражаться, эти были снаряжены получше. Хорошие кольчуги, клинки, пистоли.

— И что эти язычники делают здесь? — подал голос Мерино.

— Это хороший вопрос, господин дознаватель! — усмехнулся фон Вольфсбург. В неверном свете маслянного фонаря это выглядело довольно устрашающе. — А второй хороший вопрос: что за клейма у них на левых плечах?

Бельк повернул одно из тел, демонстрируя для Мерино выжженый на плече мертвеца знак размером с ладонь: ромб, с заключенным внутри глазом. Клеймо это поставили много лет назад — ожоги уже давно зарубцевались, превратившись рисунок из тонких белых лилий. Мерино такого знака видеть раньше не доводилось, да и не в традициях Империи таким образом метить людей. Он некоторое время разглядывал клеймо в дрожащем свете фонаря, затем повернул голову к герцогу.

— Если я все правильно понял, то этих людей послали, что бы убить вас?

— Верно! — вновь ухмыльнулся фон Вольфсбург. — Двигались они именно к моему дому.

— И вы считаете, что их послал кто-то из ваших мятежных баронов?

Ответа на этот вопрос не последовало. Дознаватель пристальнее всмотрелся в лицо герцога, пытаясь в дурном освещении понять, почему тот молчит, однако движущиеся тени обрекали эту попытку на неудачу. Когда же молчание со стороны владетеля этих мест затянулось настолько, что стало подозрительным, Мерино кашлянул.

— Ваша милость? Вы же вроде желали помощи от Тайной стражи?

— Да какие бароны… — неохотно ответил тогда фон Вольфсбург. — Те действуют иначе: собирают людей побольше и нападают. Это не в их духе.

— Но я вижу вы догадываетесь о том, в чьем?

— Не догадываюсь. Знаю. — произнося эти слова герцог поник головой, утратив вдруг вид бесшабашного веселого рубаки. — Это нападение… Точнее сказать, нападение — лишь следствие… В общем — из-за этого дела я и просил у Сантьяги помощи! А вовсе не из-за сражений с баронами, как вы могли подумать. И я очень прошу, господа дознаватели, чтобы то, что я вас сейчас скажу, осталось между нами! Мои люди об этом не осведомлены.

— Вы же понимаете, что мы не можем вам этого гарантировать, господин герцог? — мягко спросил Мерино. — Лишь пообещать, что ваша тайна будет доступна весьма узкому кругу лиц.

— Да. Я это и имел ввиду.

— Тогда будьте с нами откровенны. От этого сильно зависит — сможем ли мы вам помочь.

Фон Вольфсбург вздохнул совершенно обреченно, прислонился к стене. С минуту он молчал, затем, как человек принявший решение прыгнуть со скалы в море, резким движением дернул левой рукой правую. И протянул ее дознавателям.

— Все из-за нее! — произнес он глухо.

В левой руке герцог держал протез, выполненный в виде латной перчатки с вытянутыми прямо пальцами. Правой руки, чуть ниже локтевого сустава, у него не было. Сработан протез был весьма искусно, если не приглядываться — то и не заметишь, что это лишь имитация руки. Мерино выругал себя последними словами за такую ненаблюдательность и невнимание к деталям: видел же, что герцог щеголяет перчаткой при отсутствии остального доспеха, но не придал значения. Вслух же спросил небрежно:

— Из-за протеза, ваша милость?

Фон Вольфсбург зло сверкнул на него глазами.

— Нет, Лик! Из-за того, что у меня, рыцаря, нет правой руки!

— Я, простите, все равно не понимаю...

— Тогда просто не перебивайте меня, Единого ради! Не так уж просто, знаете ли, признаваться в почти осуществленной измене!

Мерино лишь удивленно вскинул брови, изумленный таким поворотом разговора, но вслух ничего не сказал. Рассудив, что раз уж человек решил выговориться, то не стоит ему мешать. А уточняющие вопросы можно задать и потом.

Герцог же, совершив еще один тяжелый вздох, начал рассказывать.

— Руку я потерял в одной из стычек четыре года назад. Это, знаете ли, тяжелая утрата для человека моей профессии. Со временем приучился пользоваться оружием в левой руке, но… Сами понимает — не то! Я ведь был очень хорош! С любым оружием! И превратиться внезапно в половину себя было… Невыносимо! Я стал, до того дошло, смотреть на своих бойцов с завистью, срываясь на них по всякой ерунде. Потом вроде притерпелся, смирился. А недавно, аккурат после вхождения в права по Тайлти, ко мне пришел человек.

Нервным движением герцог приладил протез к обрубку руки, привычно затянул ремни и спрятал их под рукавом.

— Обычный человек. С виду — вроде купца, не из самых успешных, но и не бедных. Средних лет, борода седая, а волосы темно-русые. Ну знаете, бывает такое… Каким-то образом он оказался прямо у дверей моих покоев в Веале, обойдя и внешнюю стражу замка и внутренние караулы. Меня это до того впечатлило, что я решил его выслушать. Говорил он немного, выразил восхищение моими ратными подвигами, посетовал на то, что подобных мне воинов в Империи весьма немного и посочувствовал отсутствию у меня правой руки.

Фон Вольфсбург зло ощерился, вспоминая тот разговор.

— Я, после тех слов, едва его за дверь не выбросил. С разбитой в кровь мордой! Но он довольно быстро выложил на стол сверкающую золотом правую руку. И предложил ее попробывать. Мол, лучшие мастера работали специально для того, что бы у столь великого воина было две руки! Выглядел этот протез и впрямь презанятно и я, ни на что особенно не рассчитывая, но поддавшись любопытству, проследовал его инструкциям и прикрепил руку к культе. И чуть не обоссался от страха, когда протез зашевелился! Из перчатки вытянулись какие-то металлические нити, охватили мой обрубок и притянули протез так плотно, что… Я не знаю как это описать, господа дознаватели, но я почувствовал свою руку! Правую руку! Я сжал пальцы в кулак и пальцы этой золотой штуковины послушно выполнили команду. Я сгибал пальцы, пробуя забытые эти ощущения, я смеялся и плакал, как младенец! Единый, я схватил меч правой рукой и крутил им в воздухе не чувствую ничего, кроме счастья. Что бы это понимать, Лик, нужно лишится руки, а потом вновь обрести ее. Через четыре года.

Мерино лишь коротко кивнул, вновь не произнося ни слова и ожидая продолжения этой, несколько сказочной, истории. И герцог не заставил себя упрашивать.

— Короче говоря, когда я наигрался рукой, то сразу, разумеется, спросил о цене. Теперь-то я был не бароном-разбойником, а целым герцогом! И при всей скудости тайлтийского бюджета, наверняка мог позволить себе многое. Но человек меня огорошил, сказал что это подарок. И ни о какой оплате не может идти речи! Что это было бы оскорблением мастерства людей, изготовивших ее и желавших только лишь угодить столь прославленному человеку.

Фон Вольсбург замолчал на пару мгновений, растянул губы в неживой волчьей улыбке.

— Я, знаете ли, на лесть падок как и все в этом мире! И конечно же мне было очень приятно от того факта, что слава о моих, с позволения сказать, подвигах, разлетелась по всей Империи. Но все-таки на вещи я привык смотреть трезво, люди с иными взглядами в моей профессии долго не живут. Ну и потом: если шлюха говорит, что даст тебе бесплатно, это значит лишь то, что ей нужно что-то большее, чем деньги. А это всегда выходит неоправданно дорого...

— Так и вышло? — спросил Мерино, когда рассказчик вновь умолк.

— А могло быть иначе? — невесело усмехнувшись ответил тот. — Конечно же так и вышло. Человек ушел, невзирая ни на какие мои протесты, а стража потеряла его, едва он вышел за дверь. Как — непонятно! Хотя, чего непонятного-то! Колдовство! Пару месяцев я жил, пользуясь двумя руками, начиная понемногу верить в то, что столь щедрый дар был сделан мне именно по озвученным причинам. Однако полмесяца назад этот человек вновь навестил меня. Уже здесь, сразу же после стычки с одним из моих соседей. И спросил — не желаю ли я стать стать императором.

— Что? — против воли вырвалось у Мерино.

— Один в один мои слова! — хохотнул фон Вольфсбург. — И, наверное, выражение лица таким же было. Но человек был серьезен. Он сказал, что у меня была возможность убедиться могуществе тех, кто стоит за ним. Что моя рука, сколь бы внушительно не было колдовство, создавшее подобный артефакт (в том что это именно колдовство не было никаких сомнений!), это детские игры в сравнении с их истинными возможностями. И что эти люди давно присматривались ко мне, а теперь уверены — я лучшая кандидатура на роль императора. А нынешний, дескать, толкает Империю в пропасть. Много еще чего этот человек наговорил, и не все его слова я хорошо понял, потому как кровь в ушах стучала. Но понял главное — меня толкают на измену! Нельзя сказать, что я не задумался хоть на миг над предложением этого человека… Задумался, чего уж там! Но быстро опомнился, границы своих талантов я все же понимаю довольно четко! Да и не предлагают трон и венец такому как я, если не планируют сделать из него куклу, которой можно управлять. Поэтому я сорвал волшебный протез и швырнул ему в морду. Ну, попытался, по крайней мере. Он увернулся. Спокойно так! Перехватил колдовскую руку в воздухе, вышел и исчез. Сказав мне на прощание одно лишь слово: "Ошибка!"

— И больше вы его не видели? — Мерино сам не верил тому, что может говорить так спокойно и отстраненно. Только что в несостоявшейся измене ему признался представитель высшей знати Империи, а он ведет дознание так, словно бы перед ним обычный лавочник, кающийся в своих грехах. Заматерел на службе, привык, что в его деле и впрямь сословия не играют роли.

— Нет! — ответил герцог. — Но предполагал, что он направит ко мне людей, чтобы я не смог разболтать его тайну. Все-таки измену предлагал. И, как видите, не ошибся.

— А барон да Гора об этом всем знает?

— Лик! Ну как вы себе это представляете? Что бы я описал всю эту историю и отправил ее голубем в столицу? Нет, конечно же! Я просто написал, что дело серьезное и мне нужна его помощь!

— То есть наш шеф не знает, на какое дознание он нас отправил? — скорее для себя, чем для герцога проговорил Мерино. Глянул на Белька, который все это время просидел на корточках подле мертвецов, и тряхнул головой. — Очень хорошо...

— Так я почему и удивился, всего двоих увидев!

Ледник, в котором происходила исповедь фон Вольфсбурга, погрузился в тишину, лишь потрескивал фитиль фонаря. Мерино пытался подобрать такие слова, которые бы одновременно дали понять герцогу, что на помощь в его деле на двоих дознавателей расчитывать не стоит, и в то же время не оскорбили его. Хотя бы тем фактом, что барон да Гора явно не принял всерьез серьезность дела тайлтийского владетеля. Однако Бельк, не забивавший голову рассуждениями о политесах, не дал Мерино выстроить внятную фразу, и поднявшись на ноги, сообщил герцогу:

— Они вернуться.

Герцог мрачно кивнул.

— Мои солдаты приучены воевать с врагом, который не крадется в ночи. Боюсь, от всей Волчей сотни толку будет немного.

— Как и от нас двоих. — подал голос Мерино. — Что бы охранять вас хоть с какой-то гарантией, здесь нужен весь наш отряд.

— Другими словами — я в заднице! — подвел итог совещанию фон Вольфсбург и зло сплюнув, пошел наверх.

^[1] Герцог оперирует устаревшим рыцарским термином: большое копье — отряд из рыцаря, его дружины, разведчиков, гонцов и другого обслуживающего люда. Численность большого копья доходила до двух десятков человек.

^[2] Магистерий — высший законодательный орган Империи Рэя. Состоит из высшего дворянства, по одному от каждой провинции.

^[3] Рыцарей.