Черный конверт Глава 1

ЧЕРНЫЙ КОНВЕРТ

1 глава

I would rather be an opportunist

and float than go to the bottom

with my principles round my neck.

Stanley Baldwin 

Как оказалось, не всегда параллельные прямые не пересекаются, иногда они просто не расходятся. Мне, как и каждому человеку в отдельности, всегда хотелось исправить свою жизнь. Сделать ее менее заурядной, наполнить приключениями, в общем, сделать все, чтобы она стала похожей на жизнь героев любимых приключенческих фильмов. Здесь война, там любовь, здесь кровь, там секс. В общем, все, как в лучших экшинах. А не дом-работа-дом и все с самого начала. Нет времени ни на родных, ни на друзей и за все это платят ровно столько, сколько нужно, чтобы не подохнуть с голоду. В общем, на воду и черный хлеб хватает.

*****

Я проснулась и босой вышла на балкон. Уже целый месяц жара стоит немыслимая. От высокой температуры скрючилась и пожелтела по-летнему зеленная листва. На столе зазвенел будильник. Он запищал и застрекотал по ровной поверхности. 22 июня, шесть часов. Засунув ноги в тапки, я поплелась на кухню и лениво включила кофеварку. Не заметила, как глаза закрылись сами по себе. Сколько раз я повторяла себе, если нужно рано вставать, значит нужно рано ложиться, но пока получается соблюдать лишь первую часть этой мантры. В себя меня вернул короткий резкий писк и клацанье. Налив кофе в чашку я снова посмотрела на часы. Шесть двадцать тоже не плохо. Окунувшись в холодный душ, я почувствовала мягкость и наслаждение. Холодная вода стекала по щекам, вызывая жгучее желание ловить капельки ртом, что я с огромным удовольствием и проделала. Почувствовав себя законченной дурой и маленьким ребенком одновременно я, довольная собой, включила фен. Как водиться. день не заладился с самого утра, фен фыркнул, крякнул, издал натужный щелчок и, завоняв паленым, отказался работать. Посмотрев на мокрый фонтан на голове и предателя в руках — сдалась. Намотав на голову полотенце, я вышла на кухню. В холодильнике мышь повесилась. Видимо от слов куплю завтра он сам заполняться не хочет. Правильно мне мама говорила — одна я не справлюсь. Я же, как там у нее, безответственная, безалаберная и вообще мне еще учиться и учиться. И ничего, что мне двадцать пять, ее это никогда не смущало. Часы показывали семь часов. Еще пару минут, и я начну опаздывать. Быстро накинув рубашку и застигнув змейку на юбке, я засунула ноги в туфли. Слегка побаливала щиколотка после моих вчерашних гуляний, но жить можно.

Я включила любимую песню, засунула «шнуры» в уши и, прошептав « с Богом» вышла на работу. Спустившись пешком с седьмого этажа, я поняла, что оставила дома зонт. Глупая привычка перестраховки, но пусть он уж лучше будет в сумке, и дождя не будет, нежели он будет лежать дома на полке и пойдет ливень. Лакуна Коил, как единственное спасение и путь к моим мыслям, играла в моей голове. Благо моя работа в полу часe от дома. Это дает мне возможность побыть наедине со своими мыслями. Окунуться в мой внутренний мир, но остаться здесь. Телефон показывал семь тридцать. Так, уже опоздала. И в подтверждение моих слов, в кармане завибрировал телефон. Я вынула наушники.

— Верусь, уже подбегаю, — защебетала я. Ну, как подбегаю, подхожу, или даже подползаю с ярой скоростью улитки. С глаз сползли солнцезащитные очки и, с хрустом, упали на асфальт. Я же говорю, день не мой.

— Сколько можно тебя ждать, я уже до нитки промокла.

— Где же это ты успела, солнце жа…, — я не смогла договорить так, как стояла мокрая до нитки с поднятыми очками в руках.

— Алло, алло, — c той стороны добивалась Вера.

— Я перезвоню.

— Сколько, — и я отключила телефон.

В голову сразу полезли все возможные симптомы шизофрении. Просто устала. Да, устала. Домой. Я развернулась на 90 градусов и побежала. Руки трусились, но не от холода. А в голове наступила пустота. Я пыталась вспомнить, когда успела попасть под дождь, но мозг не реагировал на мою истерику и продолжал деликатно молчать. Пробежав пару десятков метров, поняла, что бежится уж очень легко в туфлях на пятнадцатисантиметровых шпильках. Я со страхом опустила глаза. Признаюсь, в голову полезли самые, что ни на есть ужасные мысли. Но ответ был прост, как вся моя жизнь — на ногах красовались кеды. Кеды?! Бред, в жизни бы не обула это убожество и уж тем более не под юбку. Но факты говорили сами за себя.

Я с силой захлопнула за собой дверь квартиры. Дом мой — крепость моя. Мне впервые было так страшно. Страшно, что боюсь я того, чего не могу вспомнить. Куда делось минуты две моей жизни. Каково же было мое удивление увидеть на стене календарь, на котором ярко синим, было выведено 27 июля. Я, понимая, что воздуха в легких мне же не хватает, поднесла свой телефон к глазам — 27 июля. Не две минуты — месяц. запустила руки в волосы и села на пол. Это розыгрыш, да, на работе решили подшутить. Ну, я им устрою. Я набрала последний входящий номер.

— Ничего не хочу слушать, меня Антон уже впустил. Ну, вот скажи, как на тебя можно положиться? А?

— Да ладно тебе. Я все знаю.

— Пожалуйста, только нашей грымзе не рассказывай, я с зарплаты доложу, никто и не заметит.

— Ты о чем?

— А ты?

— Я про 27 июля.

— А, что сегодня должно быть?

— 22 июня.

— Подожди, ты о чем?

— Да, так, не о чем. Ты, что снова деньги из сейфа стянула?

— Ты ничего не слышала.

— Смотри, попадешься, не ровен час.

— А ты, где?

— Заболела, под дождь попала, температура подскочила.

— Ты же говорила, что подбегаешь, — недоверчиво прошептала Вера.

— Не добежала, прикрой меня там, пожалуйста.

— Давай.

— Угу.

Трубка упала на пол. Я закрыла глаза. Самое обидное, что и позвонить некому. Что сказать, не помню, что происходило последний месяц? Да я буду лучшим экспонатом в психлечебнице. Ну, есть и положительные стороны, хоть с великими полководцами познакомлюсь. Всегда хотела встретить Наполеона и Цезаря.

Я налила стакан воды и залпом выпила. Обессилив я упала на стул. И начала судорожно обводить взглядом все, что попадало в мое поле зрения. Нет, ничего не изменилось, хотя… Когда я была маленькой, мы с мамой всегда оставляли друг другу записки пришпиливая их магнитами к холодильнику. Всегда хотела, чтобы и в моей семье была такая привычка, но нет семьи — нет записок. Но сейчас на белом холодильнике был прикреплен маленький обрывок бумаги из моего блокнота. Черным по белому было написано моим почерком «следуй за конвертом». Прямо, как у Льюиса Керола: «следуй за белым кроликом». Это было написано моей рукой, но я не помню, как писала это. Я почувствовала панику. Какой к черту черный конверт?! Я схожу сума. Еле стоя на ногах, я прошла в комнату. И, как заядлый ищейка, начала, переворачивая все вверх дном, искать конверт. Вначале мною двигал страх, но он перерос в любопытство. Может этот конверт ответит на все мои вопросы, а их с каждом секундой становилось все больше и больше.

В дверь постучали. Я застыла. Подойдя к входной двери, я повернула замок и открыла ее. В голове стукнуло: «ты же не спросила кто»! На пороге стоял невысокий, полноватый мужичок. Он протянул мне черный конверт. Я смотрела на него, такого, как мне казалось, родного, но боялась протянуть руку и взять. Мужчина протянул и вложил мне его в руку и развернулся уходить. Я хотела остановить его, задать миллионы вопросов. Но ничего не сделала, потому что у меня уже был черный конверт, который магнитом притягивал мое внимание.

Захлопнув дверь, я, трясущимися руками, открыла его. И замерла, уставившись на одну жалкую строчку, которая, не отвечая ни на один мой вопрос, задала еще десяток новых:

деревня Версток, дом 74.

_