Беглец.

Свет софит, последние мазки грима и бодрый голос телеведущей, объявляющей его выход:

— А сейчас сюда поднимется человек, открыто говорящий правду, невзирая на цензуру. Доктор филологических наук, академик и просто красавец. Поприветствуйте, Роман Егорович Зимбельман.

Бурные аплодисменты и слепящий свет в глаза встретил его, кого так красочно описали журналисты. И что самое смешное, они практически не приврали. Роман с улыбкой на лице прошёл на своё место. Все телекамеры повернулись в сторону этого, в общем-то, ещё молодого мужчины, разве тридцать это возраст? Телеведущая, как её имя, впрочем это и не важно, не преувеличила сказав "красавец". Брюнет, высокий стройный, не смотря на ученое звание в спорт зале его можно было увидеть столь же часто, как и в библиотеке. В общем Роман выглядел настоящим героем из книжек.

С завидным упорством Роман постигал науки, с остервенением добивался правды в любом виде. Как в науке, так и в жизни. И вот результат — ученая степень и репутация правдоборца со всеми вытекающими отсюда последствиями. И разумеется его вес в научном мире и слова насчет реформы власти не могли не привести сюда, к этому дню, к этой встрече.

— И его оппонент, доверенное лицо президента, Петр Валерьевич. Итак, мы начинаем дебаты.

Представленный Петр Валерьевич прошёлся к своему месту. Ни чем не выделяющийся по виду политик. Полный, в костюмчике, такого можно увидеть на любом канале, где политики выступают с одинаковой уверенностью, что именно под ними люди будут жить легче. Только этот был другой, гораздо опаснее и не стоило недооценивать этого человека. Заиграла заставка, зрители зааплодировали. Телеведущая продолжила:

— Мой первый вопрос к вам Роман Егорович. Вы утверждаете, что новый закон "О внедрение высоких технологий в сельское хозяйство", есть глупость, почему? Ведь это такая нужная отрасль.

— Все просто, это есть переливание из пустого в порожнее. Бесполезно внедрять последние разработки в отрасль, где ими не смогут воспользоваться в полной мере. Придется ставить к ним высокообразованных инженеров, что мы не можем себе позволить.

— Почему?

— Их очень мало на предприятиях, где в самом деле имеется смысл использовать новые технологии.

"Ну, что же ты молчишь мой оппонент, ведь это же твоя программа, ты больше всех за неё радел, — думал Роман, глядя на спокойно сидящего противника. — Я же специально выбрал эту тему для диспута, чтобы вышел именно ты, единственный кого я опасаюсь. Я должен быть уверен, что в решающий миг я смогу одержать над тобой вверх. Хм, проверка боем". Тем временем представитель власти спокойно слушал своего оппонента и пил минералку. А ведущая продолжала обращаться к Роману:

— И всё-таки, сейчас в век всемирной компьютеризации вы утверждаете, что у нас это неприменимо. В соседних странах высокие технологии применяются повсеместно, даже, пардон в унитазах.

— Да, но вы забываете про масштабы. У нас иная область больше иной другой страны. Соответственно и ресурсов на преобразования требуется больше, а закон жизни в том, что ресурсов больше именно в той маленькой стране.

— Да, в этом моего оппонента понять можно, — подал свой голос Пётр Валерьевич. — В самом деле, ресурсов на полномасштабные преобразования у нас не имеются в нужном количестве. Я говорю и про материальные и про людские ресурсы. Но поднимать страну нужно, несмотря ни на какие трудности, как поднимали и не раз нашу страну деды и отцы. Я понимаю Романа Егоровича, молодость и неверие в силы своего народа. Я понимаю.

" Ха, не зря я тебя опасался. Специально молчал, выбирал момент, обвинил меня в не патриотизме, учитывая, что за мной в основном стоят патриотические партии. Хочешь лишить меня политической поддержки?" — Роман потёр руки, вот оно, началось.

— Нет, я просто реалист, — ответил Роман. — Вряд ли средства пошедшие на реформу дойдут до адресата. А что и дойдёт, то того хватит на один компьютер в сельсовет. Про это я и говорил.

— Ну, давайте ещё заведём разговор о коррупции власти.

— А давайте. В самом деле, интересный вопрос, имеющий непосредственное отношение к нашей теме. Не одна реформа не может принести реальных результатов, пока в стране процветает коррупция. Львиная доля средств идёт на "откат" чиновникам, и это не секрет ни для кого. Имеет ли смысл говорить дальше про изменения в стране, пока не будет решён этот вопрос.

— И как же он будет решён? Дайте нам верное решение, и я лично проведу этот закон по всем инстанциям и добьюсь его исполнения. Что молчите? В этом беда всех оппозиционеров, все говорят, что и как плохо, что все стоящие у власти дураки и прохиндеи. А когда дело доходит до дела, то кроме заезженных фраз от них ничего не дождешься. "Поймать и повесить всех" — вот их ответ. А кто тогда страной руководить будет? Вы? Ну, тогда не орите когда и за вами придут, вас вешать, уже новая оппозиция, оппозиция вам. И если все вернётся на круги своя, то зачем дестабилизировать обстановку в стране которая только — только начинает подниматься. Может, лучше будет легализовать взятку? Это практикуется во многих странах и пополнения бюджета получается внушительным. Пусть не совсем чистые чиновники будут платить реальными деньгами за свои проступки.

— А судьи кто? Кто будет судить, какой чистый, а который нет? И не уйдут ли эти деньги взяточникам на ранг выше? — у Романа аж руки вспотели от предвкушения, от упоения схваткой, противник не только отворачивает его замечания, но проталкивает свои идеи! — Ну, чтобы не быть голословным я замечу. С жульничеством в высших чинах можно управиться. Маленький вопрос ко всем сидящим здесь. Когда красть не имеет смысл?

Маленькая пауза. Лёгкий шепоток пробежал по рядам зрителей, но внятного ответа никто так дать и не смог. Ведущая дебатов благополучно молчала, она понимала, какие львы сцепились и если она сейчас вылезет, то и ей может достаться на орехи.

— Нельзя украсть своё, — продолжал тем временем Роман. — Никто не крадёт из своего кармана. И другим не позволяет. Нужно дать чиновникам полную свободу над своими "угодьями". Если там сидят не полные дураки, то они должны будут понять, что вместе они получат гораздо больше, чем действуя по одиночке. Таким образом, средневековой раздробленности возникнуть не должно. А чтобы они не слишком отрывались от народа и не диктовали ему свои цены, народ должен обладать полной властью над самими чиновниками.

"Блин, коряво как-то получилось, но я ведь впервые это говорю, в дальнейшем можно разложить по полочкам, главное они поняли смысл преобразований..."

— Что вы имеете в виду? — подала голос ведущая.

Роман выразительно провёл ребром ладони по горлу:

— Про это мой оппонент уже говорил раньше: "ловить и вешать".

— И как вы себе это представляете провернуть? Ни один из чиновников не пропустит такой закон. Да и кто согласиться с тем, чтобы его каждый встречный поперечный вешал?

— Вы правы, ни один из СЕГОДНЯШНИХ чиновников не согласиться. Ведь из привилегии, правящий класс становится тяжёлой обязанностью, в этом и прелесть моего предложения.

— Из СЕГОДНЯШНИХ?.. — переспросил Петр Валерьевич.

— Да, из СЕГОДНЯШНИХ. Без смены системы и правительства проводить подобные изменения глупо.

— И кто же встанет во главе этой новой системы? Вы? — усмехнулся Петр Валерьевич.

— Я, — спокойно ответил Роман.

Зал взорвался, вычленить из общего гвалта единую мысль было не возможно. Множество вопросов летело с кресел и никто не смог перекричать другого, и это было странным.

— А сейчас реклама, — ведущая улыбнулась в камеру. Нужно дать передых мозгам, пусть всё сказанное уляжется, иначе такой накал страстей может выйти, что...

Пётр Валерьевич спокойно разлёгся в кресле, он уже знал какой вопрос задаст своему визави. Теперь он ждал только когда пройдёт реклама.

"Ну-ну, — думал Роман. — Я уже вижу твой вопрос, это так просто, давай задавай, я подготовился, я жду". От напряжения у него уже вспотели руки, дело шло к своему апогею и всё решалось именно в эти последние фразы, кто победит, чья Правда сильнее, чьи жрецы проворнее, хитрее.

— Мы вернулись к вам после рекламы, продолжим уважаемые господа, — предоставила слово противникам ведущая.

— Вы говорили про смену власти, вами, — начал Пётр Валерьевич. — Но насколько мы помним историю, предыдущая смена курса ничем хорошим не обернулась. Распалась огромная страна, разруха, повезло ещё, обошлось малой кровью, сейчас так не получится. Власть имущие так просто её не отдадут. Это что же, вы готовы ввергнуть страну в пучину гражданской войны? И её последствия мы помним. Это так?

— Я тоже помню историю, и можете мне поверить, кровавую баню я тоже не хочу. Строй построенный на костях и крови, кровью и заканчивает. Да её и не будет. Вы, Пётр Валерьевич ошиблись про власть имущих, по нашей Конституции власть принадлежит народу. А президент просто должность, человек поставленный затыкать пробоины в корпусе корабля. Способность изменять приходит к человеку правящему. Правящему, а не управителю, понимаете разницу. Управитель только управляет и не может повернуть руль больше, чем это возможно.

— Так что же, поставим вместо президента царя?

— Нет, это будет шаг назад, строй должен быть абсолютно новым.

— Каким?

— Пока не знаю, но я над этим думаю. Не люблю быть голословным, поэтому я обнародую эту идею, когда продумаю её более детально.

"Только бы он не стал спрашивать про неё дальше, она ещё не готова, у меня даже нет её примерного каркаса. Если он спросит и я не отвечу, я пропал, это моё единственное слабое место в плане".

— Роман Егорович, насколько мне помнится, вы выступаете от партии "Россия для русских", как вы относитесь к скинхедству?

"Попался, сволочь, всем известно моё отношение по этому вопросу. Если я сейчас солгу, то знающие люди поймут это, а солгав в малом, вдруг солгал и в большом? Таким образом я потеряю их поддержку, что для меня главное сейчас. А сказать правду, поссориться со своими покровителями. Хороший ход..."

— Однозначно отрицательное. Не возможно бороться с малым отростками при таком отношении к проблеме в целом.

— Правильно ли я вас понял? Вы ставите свою партию и скинхедов на одну ступень?

Все застыли, в зале повисла тишина. Вот он момент истины.

— Да.

Пётр Валерьевич довольно откинулся на спинку кресла. Он пожать себе руку, заранее подготовленная тема пригодилась. Этот сосунок повёл себя именно так, как он и предполагал. Теперь он лишён поддержки своей партии, не даром же он Зимбельман...

"… хороший ход был, если бы я не предусмотрел и его. До моего выступления меня выгнали б из партии за такие слова, но после сегодняшнего. Теперь меня на руках носить будут, лишь бы я от них не ушёл. Я теперь для них золотая рыбка, на чей голос слетятся все недовольные и ищущие, а таких в России всегда полно. Теперь им придётся измениться и вилять с названием, чтобы подстроиться под мои слова. А заставив измениться в малом я буду знать, что смогу изменить и в большом. А это власть, и она мне ещё пригодиться.

А ты мой враг попался. Теперь ты идёшь по моей ниточки, теперь ты мой, хоть и не знаешь об этом..."

Роман Егорович Зимбельман возвращался домой счастливый. Сегодня он одержал сокрушительную победу, его визави не смог предложить ни одну новую тему, которую Роман не продумал бы заранее. И сегодня он мог собой гордиться. По пути он задумался к жене или к любовнице? По положению в обществе ему полагалась и та и другая. Правда, по-настоящему он не любил ни первую, ни вторую, он любил власть. Власть и свою Правду. Ту которой служил верно и преданно. Правду, малую часть которой он излагал сегодня перед телекамерами.

Плюнув на выбор он отправился на квартиру, которую снимал лично для себя. Сегодня он хочет насладиться победой один. Ночной воздух приятно холодил разогретую внутренним жаром грудь, ветер разгонял суетливые и мелочные мысли. И всё сегодня хорошо, и умереть уже не жалко.

Утром его разбудил телефон.

— Алло? — сиплым после сна голосом спросил Роман. Это кто-то звонит или ему показалось. Наверное показалось, в трубке только мерное гудение.

Разбуженный в полшестого не может проснуться в хорошем настроенье, но и заснуть Роман уже не мог. Пришлось вставать. Не успел Роман натянуть брюки, как звонок повторился.

— Кто там такой добрый по утрам? — закричал в трубку хозяин квартиры.

— Роман? Ты дома? Ты что спятил? Давай быстрей оттуда.

— Гвоздь ты что ль? Ты чего так рано?

Гвоздь старый школьный приятель, в миру носит имя Дмитрий, и чего ему пришло звонить в такую рань.

— Сматывайся дубина, за тобой могут прийти в любой момент!

— Кто? Слушай, Диман, хоре пургу гнать.

— Слушай сюда, после вчерашнего твоего выступления ты под колпаком. На тебя уже обратили внимание спецслужбы.

— Удивил, я и раньше под колпаком был, что я пару лишних шмонов не перетерплю? Всё это уже было и не раз.

— Нет, такого ещё не было. Пока ты интеллигентничал и играл в оппозицию, тебя никто всерьёз не трогал, но как только ты стал бороться и предлагать реальные действия, ты пропал. Ты теперь для них угроза, если хочешь жить то беги, беги куда подальше. Если ты разумеется не хочешь погибнуть за свою Правду, и быть возведённым в ранг мучеников.

— Нет, не хочу, мне жизнь дорога.

— Тогда беги. Встретимся там, где мы рыбу ловили в детстве.

— Понял.

Одевшись и схватив деньги наличными, Роман побежал. Гвоздь зря не скажет, его друг работает в спецслужбах, и мог сказать Диману про него. А Гвоздь предупредил Романа.

"Вперёд, смешаться с толпой, стать серой тенью, незаметной мышкой, а там с пересадками к старой водокачке". Как ни странно, но смешаться с толпой в шесть утра удалось. "Сколько же ненормальных едет на работу в такую рань? — думал Роман, стоя в метро в окружении злых и безразличных лиц. — Или все тоже от длинной длани нашего правительства укрываются". На протяжении всей поездки он старательно прятал лицо, а вдруг узнают? "А вдруг" не узнали. Кто, из ездящих в метро на работу в шесть утра и пропадающий там да восьми вечера, смотрит политические дебаты?

И, тем не менее, он доехал до места. Заросшее бетонное поле в подлеске. Невдалеке стоит заброшенная водокачка. Рядом неспешно течёт река. Идеальное место для мальчишеских игр и тайных встреч. Особенно если есть тайное местечко, про которое знают лишь несколько человек.

Под старым разросшимся дубом в кустах притаился человек. Он явно кого-то ждал и ждал уже давно.

— И где же этот Гвоздь? Он же должен быть ещё раньше меня, — втихомолку матерился человек. — Неужели его уже схватили?

Страх липким комком заполз в душу Романа. Неизведанное доселе чувство затуманило мозг, страх за жизнь. Ужас облизнул его своим холодным языком, или это был просто ветер? Сзади послышалось шуршание. Не помня себя Роман вылетел из кустов, но ничего не произошло.

— Нервишки, Рома, нервишки, нужно успокоиться, — сказал сам себе Роман. — Думай, думай, это единственное в чём ты их превосходишь. Есть.

Полезно бывать на разных встречах в высших кругах. Можно познакомиться с очень интересными людьми. Интересными и полезными. Американское посольство. Вот где можно скрыться, спрятаться забиться в нору. Для дальнейшего развития плана ему нужно будет лишь место где он сможет думать, разрабатывать теорию и подготавливать практику. И Америка для этого вполне подходит, даже лучше чем Россия. Это не трусость, это есть разумная необходимость. Пусть гордой смертью во имя своей Правды кичатся глупцы с портретов, они мертвы и бесполезны, мир изменяют живые.

С тяжёлыми мыслями о своей судьбе и семье Роман вышел к шоссе. Вышел и обомлел. Ему подмигнула фарами его собственная машина. Но ведь этого не может быть, как здесь могла оказаться машина оставленная за много километров отсюда. Ответ оказался прост — две бритоголовые тени за тонированным стеклом. Машина дала гудок, если слепой, так может не глухой.

"Обложили, зовут к себе, хотят там кончить, а потом обставить, как самоубийство, или ДТП" — хаотично пролетело у него в голове. Не совсем отдавая себе отчет, двигаемый лишь инстинктом самосохранения Роман побежал обратно к реке. Из машины следом выскочили двое. Одинаково бритые под ноль, один в косухе и с серьгой, другой в простой футболке. Тот, что в косухе был помладше второго. Они напоминали двух волков, матёрого и молодняк, ещё только обучающийся настоящей охоте. И гнали они Романа как загоняют дичь, с двух сторон отжимали к мосту через реку.

Роман даром академик, а спортом не брезговал, видно задним местом чувствовал, что может попасть в такую историю, где спасти могут только ноги. Добежав до моста Роман не долго думая сиганул в воду, плавал он хорошо с детства.

— Куда? — схватил за куртку матёрый молодого.

Парень в косухе хотел по инерции прыгнуть за беглецом в воду, но был пойман за шкирку своим старшим коллегой.

— Эта крыса побежала просить помощи, там его и поймаем, нечего ещё мокнуть из-за него. Учись думать на шаг дальше своей цели, только тогда ты будешь охотник, а он жертвой, а не наоборот. Всему вас молодёжь учить надо. Пошли.

Каких трудов стоило Роману попасть в посольство и добиться аудиенции у посла, он предпочитал не вспоминать. До сих пор бросало в дрожь когда вспоминал про ночь проведённую под мостом. Страху натерпелся, за то теперь он мог твёрдо сказать, что он оторвался от хвоста, Роман так петлял и запутывал следы, любо дорого вспомнить. Пришлось попотеть, но это того стоило. И вот он сидит поздно ночью в кабинете ждёт посла. Здесь Роман чувствовал себя в полной безопасности. Никто не решиться нападать на него здесь, это уже международный скандал, а он правительству ох как не нужен.

— А, Роман Егорович, здравствуйте, чем обязан вашему позднему визиту?

В кабинет вошёл посол, человек в руках которого сейчас лежала судьба Романа. И он не замедлил поприветствовать своего возможного спасителя. Поговорив о всякой чепухе они плавно подошли к главному.

— И всё-таки, Роман Егорович, что вас беспокоит.

— Мы уже договорились, что можно просто Роман. Понимаете моя страна нуждается в коренных переменах и эти перемены не возможны при существующей системе правления. И у нас возникли некоторые разногласия и непонимание.

— Короче говоря вы просите политического убежища.

— Да, можно сказать и так, — сказав это Роман замолчал, сейчас всё зависит от ответа посла. Наверняка он уже знал зачем Роман сюда пришёл и заранее получил указания на его счёт. Весь предыдущий разговор не более, чем формальность.

— Ну что ж, вы выдающийся человек, как вы русские говорите "недюжинного ума" и было бы обидно если ваш гений пропал бы где-нибудь в психушки. Мы готовы предоставить вам убежище, только между нами...

Роман прислушался, на каких условиях его допустят в Америку.

— То что вы делаете для России хорошо, но для Америки это может оказаться не выгодно. Не надо соблазнять неокрепшие умы наших американских подростков вашей Идеей.

— Ну что вы, конечно же нет.

— И ещё, вам придётся подружиться с нашими политиками несколько лучше, чем с вашими.

— Я понимаю, ваши политики слово дурного от меня не услышат. Я хочу поднять только СВОЮ страну.

— Ну тогда договорились.

Их разговор невольно прервал один из охранников. Они неподвижно стояли всё время, смотрели за безопасностью и конфиденциальностью частной беседы. Роман смотрел на их сытые и уверенные лица, крепкие накаченные тела и чувствовал себя в безопасности как никогда. Один из охранников заметил кого-то лишнего и привлёк внимание своих коллег. Это стало его роковой ошибкой. Никто не смог толком разглядеть или понять что происходит. Две серые размытые тени скользнули во тьме, один за одним профессиональные, хорошо обученные охранники валились мёртвыми на пол.

— А-а-а, — заорал посол, но на него никто не обратил внимание.

Как только повалились первые тела Роман бросился бежать. Прочь, прочь отсюда, бежать, бежать пока не упадёшь от истощения. Но две тени были уже рядом, удар кулака в спину и мягкий ковёр принял на себя тело несчастного академика. "Встать и драться, — мелькнуло у него в голове. — Пока они не ожидают отпора, они никогда не ожидают отпора, слишком наглые". Резко вскочив на ноги Роман ударил кулаком, но попал лишь в воздух. Резкая боль скрутила запястье и он снова оказался на ковре.

"Почему здесь так тихо, где все? — подумал Роман. — Где люди, почему здесь, в посольстве никого нет? Потому что ночь и ты сам сказал послу — без лишних свидетелей" — ответил внутренний голос.

— Ну же стреляйте, поймали вы меня, — сказал Роман лежа лицом на полу, нет сил смотреть в дуло пистолета. — Ну, чего ждёте?

В ответ он услышал только смех. Двое преследователей смеялись над ним. Роман поднялся на руках и посмотрел им в лица. Спокойные лица и пустые руки. Матёрый улыбнулся над обескуражённым лицом академика:

— Ты случаем Агату Кристи не слушаешь? А то у них есть песенка прям про тебя писали.

Спрячь меня лес помоги а я,

Вечную душу продам.

Лучше тебе я её отдам,

Чем тем кто идёт по моим, по следам.

Купи мою правду море — океан

Она мне уже не нужна.

Может быть может за твоей волной

Меня не найдут никогда.

Я, убегаю.

Я, убегаю.

Поздно бежать вот они над головой

Тыкают пальцами.

Что же вы ждёте ведь я ещё живой,

Но только смеются они.

Я, убегаю.

Я, убегаю.

Что вы смеетесь, хотели — бейте же

Но слышу они говорят:

— Ты нам не нужен, тебя уже и нет

Зачем нам тебя убивать?

— Вот и я тебе говорю, ты нам уже не нужен, тебя уже и нету, зачем нам тебя убивать?

И рассмеявшись, они вразвалочку пошли к двери. Молодой из пары обернулся посмотреть на раздавленную личность, что проиграла свою Правду. И за маской цинизма и нахальства, злости и ярости ко всему стоящему выше него скрылось тайное понимание произошедшего здесь. Какая новая мудрость доступна этому поколению, острое понимание, что новое может прийти в этот мир только с кровью? Со своей кровью, так мать рожает младенца, в муках и боли. И приходит в этот мир ещё одна искорка новой вселенной. Интересно поймёт ли это когда-нибудь человек собравшийся переделывать мир?