Глава первая

Глава первая

О жизненных перекрестках…

Цветы, высокорастущие здесь,

Бледны, как смерть;

Только один, в середине

Стоит в бледном пурпуре

Но этот цвет у него не от солнца:

Никогда он не ощущал его зноя.

Его цвет — от земли,

Которая напоена человеческой кровью.

Эпиграф №4 «Проклятое место»

Ф. Геббель Перевод А. Рязановой

Всякий человек в один прекрасный момент осознает, что смертен. Что жизнь коротка и нужно в ней занять свое единственно правильное место. Как правило, при должной работе мозговых клеток, эта мысль впервые возникает в юной голове, еще не обремененной бренными тяготами. Как может по сути своей подросток принимать первое в жизни верное решение, если как такового знания еще не поселилось в извилинах? Как не ошибиться?

Тем не менее так устроен мир. И юность живет на руинах разрушенных грез. Но не таким я себе представляла свое личное кладбище разбитых надежд. Совсем не таким.

Всего сутки назад я преисполненная страха, собиралась в дорогу. Короткий путь в самостоятельную жизнь. Академия магических искусств, Факультет водной магии, направление подготовки Целительство живых существ.

Вместе со страхом во мне смешивались робость перед предстоящей жизнью, и некоторая гордость за полученные в школе результаты государственных экзаменов. Более всего меня наполнял крохотной уверенность тот факт, что я сама решила, куда хочу пойти и кем стать, вопреки желаниям родителей. Помнится, отец ворчал о грядущей бедности и погубленных перспективах. С момента, когда во мне открылся дар воды, в его глазах я уже стояла в кипельно белом халате главного целителя в самой крупной лечебнице города. А тут я решила стать мелким фельдшером, лечащим волшебных созданий. Сельский врач, так сказать.

Матушка смолчала о моем выборе, но я чувствовала ее недовольство. После того, как моя сестра Кали забросила учебу и отправилась на поиски очередного любовного приключения, они стали возлагать на меня все свои завышенные ожидания, игнорируя мои предпочтения и желания. От всего этого я чувствовала себя только хуже, потому что я и сама не была уверена в собственном выборе….

Я напряженно выдохнула. Мутные красноватые разводы все еще расходились по воде, пока я полоскала свой дорожный плащ. Ох, не так я представляла себе начало самостоятельной жизни. Не так.

За последние двое суток я претерпела столько страха, что, казалось, я больше не способна чувствовать. Никогда за всю свою жизнь я не видела столько смерти и ужаса, как за прошедшую ночь. Останки пассажиров экипажа, направлявшегося в столицу, я методично выполаскивала со своего плаща.

А все началось буквально позавчера, когда пассажирский экипаж, управляемый ездовыми вивернами, сбился с пути из-за магических помех. Маг, отвечающий за чары, которые обеспечивали курс, безопасность и комфорт не смог ничего сделать. Он защищал пять десятков простых людей до последнего, но едва мы пересекли границы земель демонов, мы оказались обречены. Мага сожрали взбесившиеся виверны. А затем нагрянула Стая. Вечно голодные низшие демоны, бродящие по Проклятым землям. Мне самым мистическим образом повезло спрятаться под перевернутыми обломками экипажа. Возможно, на нем еще сохранились ошметки защитных чар. И я сумела выжить, пока Стая пожирала остальных пассажиров. Они не оставили нечего. Только жалкие остатки.

Насытившись, Стая исчезла так же незаметно, как и появилась. Еще некоторое время я сидела в укрытии, пока не решилась вылезти. Дрожа всем телом, я осмотрела место бойни. И меня вывернуло. Затем еще раз.

Куда идти? Что делать дальше? Из последних сил я задвигала панику подальше. Ощущая себя натянутой до предела струной, я на вялых ногах поплелась вперед, пока не вышла к роднику. Только коснувшись ледяной воды, я поняла, где нахожусь. В краях, откуда я родом повсеместно растут хвойные деревья. Высокие, суровые и готовые к жестокому холоду, который приносил с собой северный ветер. Экипаж на свое несчастье оказался на границе Леса демонов, северной границе Проклятых земель. Здесь тоже росли хвойные деревья, но из-за магической аномалии, объявшей в недобрый час Проклятые земли, некогда бывшие богатым краем, населенным людьми, хвоя, кора и листья растений приобрели красный оттенок.

Я пыталась прийти в себя, окуная озябшие пальцы раз за разом в ледяную воду, полоская уже давно чистый плащ. Но опомниться мне не дали. Стая вернулась.

Они не спешили убивать меня. Насытившись человечиной, демоны решили размяться, загоняв незадачливую добычу насмерть. Так я петляла между деревьев, пока оставались силы. Стая следовала за мной по пятам, иногда подгоняя. Иногда я слышала клацанье их зубов у себя за спиной. Волкоподобные огромные твари словно насмехались над моими мучениями. Но я ползла вперед.

Жить. Я только начала жить. Неужели я так скоро умру?

Невеселые обрывки мыслей скользили в моем мутном от усталости сознании. Я не чувствовала страха. Мне уже было все равно. Но я хотела жить. И это противоречие тянуло мою уставшую тушку вперед. Так мне повезло во второй раз, и когда Стая загнала меня к обрыву у реки, я не мешкалась. Я прыгнула в воду и ухватилась за плывущее рядом бревно. Демоны-волки выли позади, но течение быстро уносило меня далеко вперед.

Оказавшись на мелководье, я брела некоторое время по воде, опасаясь, что Стая вскоре нагонит меня. Но холод и влага подкосили мое шаткое здоровье раньше. В груди свистело и клокотало, сердце билось слишком быстро и стучало в ушах, и все силы уходили на лишний вдох. Дышать оказалось очень больно.

Я едва перебирала ногами вдоль берега, когда сознание покинуло мое изможденное погоней и болезнью тело. Последнее, что я ощутила перед тем, как впала в беспамятство, это чьи-то обжигающе ледяные руки на моей разгоряченной лихорадкой коже.

Следующие дни я провела в бреду и редких пробуждениях. Я помнила эти ледяные руки и чью-то неясную тень, склонявшуюся над моей постелью. Помню горькое питье, от которого мое тело сотрясал ужасный кашель. Постепенно я уже дышала не с таким трудом, и огонь в моих легких постепенно унялся.

Наконец, и лихорадка сошла на нет, и я проснулась в ясном рассудке. В полумраке наглухо зашторенной комнаты оказалось очень сложно что-то разглядеть. У изголовья моей кровати стояла черная тень. Слышался лязг металлической посуды. До носа донесся аромат давешнего горького питья. Звякнула ложка о железный поднос, и я внутренне сжалась, предвкушая лечебную экзекуцию. Во рту все вязало заранее. Тень склонилась над моим лицом.

— Очнулась, — прошелестел Господин Тень.

Даже когда он предстал прямо перед моими глазами, я продолжала называть его так, потому что это прозвище подходило ему больше всего. Ибо вампир, стоящий передо мной, определенно являлся бледной тенью себя прежнего. Субтильный сломленный мужчина смотрел на меня впалыми черными глазами. В черной радужке только угадывался зрачок, отчего взгляд Господина Тени, казалось, таил за собой бездну. Его волос, как и кожа потеряли всякий цвет. Тонкая и серая, как истлевшая в камине бумага. Только подуй, и она рассыпится на кусочки.

— Пей, — Господин Тень протянул мне серебряный кубок. Лечебный отвар так и парил природными фитонцидами и вызывал отвращение. Я протянула руки, чтобы взять кубок, но они задрожали от слабости. Тогда вампир уселся у моей кровати. Стало неуловимо душно от такого близкого присутствия болезненного мужчины. Он приложил кубок к моим губам. Горло сковал спазм от горечи, но я глотала сквозь слезы.

— Периш, — пробормотал он едва слышно.

— Кх… Что? — спросила, содрогаясь от едва сдерживаемых приступов кашля.

— Периш, — повторил он громче. — Мое имя.

Я слабо кивнула.

— Меня зовут Агне.

Вампир кивнул в ответ.

— Спасибо, — прошептала слабеющими губами. Горькое снадобье обладало снотворным эффектом. Прежде, чем я соскользнула в сон, Периш скользнул по мне взглядом, полным вины.

Об этом я вспомнила много позже. Когда все встало на свои места и завершилась увертюра этой мрачной пьесы. Когда уже стало слишком поздно, чтобы о чем-то сожалеть.

Еще сутки я пролежала в постели. Болезнь отступила, но силы, потраченные на борьбу, еще не вернулись. Я с трудом встала с кровати. Словно мои конечности налились свинцом и стали в разы тяжелее. Но я была полна решимости исследовать место, куда меня унес вампир.

Я опиралась на стену, двигалась с улиточной скоростью, но шла вперед по коридору. Замок поражал размерами. Время шло, я шагала все дальше и дальше, но коридор не заканчивался. Мой энтузиазм почти исчерпал себя, когда я уже выбилась из сил, так не преодолев все крыло замка, как наткнулась на резные двери.И любопытство оказалось довольно сильным. Трясущимися руками я опустила ручку. Щелкнул замок.

Первое впечатление не отпускало меня долго. Я стояла с открытым ртом, не в силах пошевелиться. Потому как это последнее, что я ожидала увидеть в убежище древнего вампира. Прекрасная оранжерея захватывала дух. Даже воздух искрился неизвестной магией. Чары питали цветы и деревья, наполняли их жизненной силой. Сильный запах кипельно белых лилий кружил голову. Там я провела остаток дня.

Периш нашел меня у маленького пруда. Присев отдохнуть возле воды, я засмотрелась на играющих разноцветных рыбок и уснула. Первым, что увидела проснувшись, были безжизненные глаза вампира. Он предложил мне руку. Молча я приняла его помощь и пошла следом за Господином тенью.

Он шагал неторопливо, по дороге освежал чары, ухаживающие за цветами. Я следовала за Перишем, стараясь не нарушать тишину и хрупкий покой. Обойдя пруд, мы дошли до сердца оранжереи. Мне зарезало глаза.

Ярким пятном среди белых лилий алела большая паучья лилия. Как капля крови на свежевыпавшем снегу. Я не осмелилась подойти ближе, но даже из-за спины Периша я ощущала энергию, исходящую от цветка. Она отличалась от других цветов. Все растения в оранжерее поблескивали от влаги. Но не паучья лилия. Очевидно, ей для жизни требовалось нечто иное.

Вампир неуловимым движением разрезал свою ладонь. Не успела я ахнуть, как Периш обильно оросил цветок своей кровью. Лилия впитала каждую каплю. Мне стало худо. Господин Тень вовремя заметил, что мне нехорошо и предложил мне сесть. Я не отказалась.

Мушки в глазах исчезли не сразу. Вампир тихо сидел около меня, слушая вместе со мной, как замедляется мое бешено бьющееся о ребра сердце.

— Ты еще слаба, — пробормотал Периш, заглядывая мне в лицо.

Его мертвые глаза источали легкий флер сочувствия. Но сам вампир был не здесь. Где-то далеко. Его душа ушла и уже очень давно.

Догадка мрачным тяжелым осадком оседала где-то в груди. Я даже не представляла, что пережил Периш, что держало его здесь в этой оранжерее. Но сердце вампира умерло. И только паучья лилия внушала суровую надежду… на что-то. Последнее обещание?

Жалость и сочувствие к спасшему меня вампиру затопили мое сознание. В порыве великодушия я прикоснулась к его плечу и робко, с оттенком грусти улыбнулась. Периш улыбнулся мне в ответ и сжал мою ладонь своей. И Господин Тень заплакал. Время потеряло счет.

Я очнулась от своих мыслей, когда вампир отпустил мою руку и вытер слезы. Слабость вернулась ко мне с ной силой, и я начала дрожать. Периш накинул на меня свой плащ.

— Сожалею, — не своим от долгого молчания голоса сказала я.

Вампир печально улыбнулся.

С тех пор я больше не видела его слез. Каждую ночь мы ходили в оранжерею и подолгу сидели там. Мы почти не разговаривали. Молчание не угнетало, слова были излишни. Постепенно я приходила в норму. Но силы возвращались медленно. И все чаще приходили мысли о ближайшем будущем.

Куда идти дальше? Что делать? В Академии я уже пропустила все вступительные испытания. Я потеряла целый год. Родители уже, возможно, оплакали мою гибель. Я страшилась этой тяжкой неизвестности.Вампир веками оплакивал свою потерю, но я надеялась, что моя компания хотя бы немного оживляла его тоскливый мир.

Я не знала, что делать дальше, о чем и спросила Периша однажды. На что получила загадочный ответ.

— Твое будущее куда туманнее, чем ты думаешь. Подожди, пока не насытится паучья лилия. Тогда мы продолжим этот разговор.

Самая большая реплика вампира за все наше с ним знакомство озадачило меня надолго. Что такого туманного в моем будущем? Что произойдет, когда лилия насытится?

Ответов я не нашла. У меня появились силы гулять по огромному замку Господина Тени. Чем я и занималась все свободное время.

Огромные залы поражали древней, некогда ослепительной роскошью. Покрытое пылью времен прошлое замка вызывало тоску и даже горечь.

Однажды, среди серости и затхлости древней обители вампира, я нашла нечто, сохранившее за долгие века свою былую яркость.

Портрет. Необыкновенно хрупкая и прекрасная, огненорыжая девушкасмотрела с холста с добротой и нежностью. И я поняла, что это она.

— Дерацин, — прошептал Периш. Я долго стояла возле картины. Вампир, как всегда, без ошибки нашел меня. И теперь с невероятной болью смотрел на портрет.

— И давно? — спросила осторожно.

Господин Тень не сразу нашел в себе силы ответить.

— Кажется вечность минула…

Я кинула взгляд на портрет покойницы и взяла за руку сломленного вампира. Он шел за мной, не видя перед собой ничего. Я успела разглядеть комнату, в которой висел портрет. Детская, с колыбелью и игрушками, покрытая вековой пылью.

Всю ночь мы с вампиром просидели в оранжерее. Периш совсем затих, задавленный горем. Цветы оставались без чар, а паучья лилия без крови. И в этой давящей тишине мне казалось, что мы медленно умираем вместе с вянущими без магии цветами.

Ближе к рассвету это стало невыносимым. Я не могла спокойно смотреть, как засыхает паучья лилия. Периш не заметил, как я, тихо ругаясь ходила по оранжерее в поисках острых предметов. С большим трудом я отыскала ржавые садовые ножницы и порезала ими руку.

Едва первые капли окропили лилию, как ее лепестки налились багровым. Вампир очнулся и, подойдя ко мне, взял в руки мою больную ладонь. Периш читал заклинание над моей раной, и мы сидели возле лилии, ожидая рассвет. Лишь с первым маревом на небе я осознала, чего мы так ждали все эти дни.

Паучья лилия покрывалась вся серебристым сиянием. Белые лилии во всей оранжерее наливались ярко алым. Серебряная звезда мерцала в океане кровавых цветов.

Вампир отпустил мою руку. Он легким движением сорвал паучью лилию. Все цветы в оранжерее мгновенно посерели и превратились в прах.

— Агне, подойди, — попросил Периш.

Первые лучи рассвета уже пробивались из горизонта и начинали освещать оранжерею запретным светом.

Это было прощание.

Я приблизилась к вампиру, дрожа от волнения.

— Серебристая мгла губительна во тьме и милосердна под лучами солнца. Прими это бремя и неси в себе проклятье. Такова последняя воля вампира Периша.

Я взяла в руки лилию и зашипела от боли. Жидкое серебро впиталось в заговоренную рану, а цветок осыпался кровавым прахом.

Рассвет затопил оранжерею.

— Дерацин, — пробормотал вампир слабеющими губами. Господин Тень осел на землю, он ослеп от света.

— Я здесь, любимый, — прошептала, и наклонилась к Перишу, поцеловав того в лоб.

Искренняя улыбка расцвела на лице вампира.

Наступило утро.

Периш рассыпался в прах.