Эпизод 1 (за 12 лет до конца Тишины)

***

Из лекции по истории. Академия военной магии в Дэрте, Гаролония.

Странная сложилась ситуация с нашими западными соседями, балурийцами. Живём по соседству, и при этом далеки, словно обитаем в разных мирах. Наши народы мало общаются, и мы знаем о Балурии гораздо меньше, чем например о Ригеде или Хасении. Ещё меньше они знают о нас. Балуры замкнуты, мало интересуются другими народами. Если речь заходит о них, сразу вспоминаются балуро-ригдарские войнах, нападение на Гаролонию, гонения на магов. И всё, на этом кончаются наши контакты, если не считать торговли с квидами. Да, мы привыкли видеть в балурийцах только злобных тупых фанатиков, воспринимаем их как врагов. Но будем объективны, эта давняя вражда касается только части Балурии. А если совсем точно, то Тиглонской церкви.

Религия играет особую роль в их жизни. Церковь занимается не только вопросами души, она активно вмешивается в управление странами, а кое-где является главной политической силой. Если посмотреть на карту, мы видим Балурию, разделённую на восемь стран. В реальности она делится на противостоящие Вартунскую и Тиглонскую церкви и их вражда имеет давнюю историю.

Как все мы знаем, полторы тысячи лет назад наши предки пришли в Минулар из разных миров. Древняя раса мири оставила маяки на опустошённых войной территориях, и по этим ориентирам ваэйле открыли для нас порталы. Гаролоны, ригдары, другие народы — все мы обрели новый дом, благодаря этим вратам. Все кроме балурийцев. Они пришли сюда сами, и как это удалось, до сих пор остаётся загадкой. Ведь у балуров не было магов. До сих пор занятие магией считается у них предосудительным, а часто и преступным. Мы предполагаем, что Врата можно открыть так называемой "высокой техникой". Но об этом говорить несерьёзно, их техника явно не способна на подобные деяния.

Сами балурийцы на этот счёт не задумываются, поскольку считают себя местными. Есть отголоски в традициях, например сохранилась звёзная карта "истинного неба". Оно совсем не похожа на наше. И конечно два летоисчисления. Одно считает годы от Основания, совпадает с нашим календарём от Перехода. Второе привезено с прародины, и оно длиннее на три тысячи лет. Особенно интересны предания о Духе Эшоно, в которых прямо сказано "И привёл он людей в новый дом". Якобы Дух действует через особого человека — Избранного. Остаётся загадкой, как становятся Избранным и откуда появляется непонятный Дух.

Балуры делятся на две группы народов. На западе живут смуглые и темноволосые дакхары, в государствах Вартуна, Говар, Харгават, Шекитар и Твензали. К востоку, по соседству с Гаролонией и Ригедой, народы фимодский группы. Они выше и светлее дакхаров. Фимодские страны именуются Виркуда, Тиглон и Диквал.

Дакхары всегда были очень религиозны. Настолько, что в Вартуне с самого начала правила церковь, и вместо короля был патриарх. Вартунская церковь всегда имела большое влияние в Харгавате, а позже распространила власть на фимодскую Виркуду. Тиглон и Диквал долго переживали упадок религиозности, но 400 лет назад тиглонская иерархия стала набирать силу. Ходят слухи, что она на самом деле лишь марионетка в руках Ордена Последних. Тиглонскую церковь отличает фанатизм, резкое неприятие чужаков, особенно нечеловеческих рас, и полное подчинение иерархам. Богословские споры там не приветствуются, как и знания. Отдельно стоит церковь Говара, она близка к вартунской, но подчиняется королю и не имеет власти.

Нынешнее положение сложилось после восьмилетнего противостояния, которое окончилось недавно, и привело к изгнанию тиглонских церковников из Виркуды. Большую роль в этом сыграл ныне действующий вартунский патриарх Баэтер, виркудец по происхождению, прозванный Каменным или Кровавым. Несмотря на страшную репутацию, Вартуна под его правлением стала более открытой к внешнему миру, и сейчас там есть гаролонское посольство.

Для всех балурийских государств характерны три ветви власти. Дворяне, церковники и цеха мастеров. Видимо так было устроено правление на прародине.

Теперь коротко расскажу о странах Балурии.

Ближайший сосед Гаролонии — Диквал. Это самое богатое государство, с развитыми ремёслами и сильной армией. Когда-то местные дворяне сменили военную доблесть на деловую хватку, и теперь они богатые плантаторы и владельцы фабрик. В этой стране особенно часто используется рабский труд. Силу диквальской армии составляют простолюдины, из которых происходят как солдаты так и офицеры. Это государство долго было нейтральным и светским, пока тиглонская церковь постепенно не прибрала к рукам всю власть. Теперь они практически провинция Тиглона.

Тиглон. Очень воинственное государство. Дворяне в этой стране остались военным и правящим сословием, а промышленность принадлежит мастерам. Очень сильна крепостная зависимость, разделение на свободных и подневольных. Однако среди свободных полное равенство, богатые промышленники, дворяне и простые граждане совершенно равны. Рабы не имеют никаких прав, а у крепостных есть возможность стать гражданами, выкупившись или вступив в армию. Тиглонская армия сильнейшая в Балурии, именно они трижды вторгались в Ригеду. Каждый раз их войска гибли, но кажется тиглонцы быстро забывают о поражениях. Впрочем позорное изгнание из Гаролонии они запомнили, и больше не нападают. Всё-таки их копья и наша магия несоизмеримы по мощи.

Отдельная история о церкви Тиглона. На первый взгляд она мало отличается от вартунской, только некоторыми догмами. Сравните, вартунские священники называют прихожан словом "сунтум", что значит "ученики" или "младшие". Тиглонские же говорят "стадо", и это не воспринимается оскорблением. У них считается, что только церковник может понимать и толковать священные книги. Более того, каждое его слово считается благословенным и правдивым, его не нужно понимать, зато необходимо чётко исполнять. Долгое время церковь занималась поддержанием покорности среди рабов и подневольных, но примерно 400 лет назад стала набирать власть. Теперь король Тиглона делает то, что прикажет ему патриарх и совет епископов. Одновременно в руках церковников оказались Диквал, Твензали и Шекитхар. Значительно позже они решили прибрать к рукам Виркуду, но там вышла неудача.

Виркуду долгое время сотрясали внутренние войны и борьба за власть. Наконец самые сильные дворянские роды решили — не будет правящей династии, короля теперь станут выбирать. Это вызвало негодование у сторонников традиций, однако выборная монархия оказалась ничуть не хуже наследственной. По крайней мере дворяне теперь вели словесные битвы, а места сражений превратились в плодородные поля. Ремёсла в Виркуде были малоразвиты, сословие мастеров стояло гораздо ниже дворян. Церковь относилась к вартунской патриархии, но было множество сторонников тиглонской. Последние начали активно усиливать своё влияние, и Виркуду уже ждала судьба Диквала, когда главой церковной стражи стал Кимледан Баэтер. Этот человек решительно, а часто и жестоко, очистил страну от тиглонского влияния. Позже он стал главой церкви, вартунским патриархом.

Вартуна самая большая по площади страна Балурии. В первые годы Перехода там шла борьба за власть между ветвями власти, окончившаяся победой церковников. Дворянство упразднили, армию составляют церковные заступники. Это профессиональные воины, что было доказано в стычках с виркудскими дворянами и войнах с Говаром. Позже вартунский патриархат пытался распространить влияние на Говар, но неудачно. Зато Харгават добровольно вступил в союз, и сейчас там очень сильна власть церкви.

Говорят что харгавы больше живут в море чем на суше. Даже их самоназвание "хар гави", что значит "люди моря". Отчасти это правда, каменистые земли Харгавата вынудили людей кормиться рыболовством, развивать флот, и теперь это сильная морская держава. На море они могут поспорить даже с Диквалом. В суровых условиях первых лет Основания харгавы научились держаться вместе, и так сложилось, что старые сословия перемешались, рабство вообще было запрещено. Пожалуй это самая дружеская и свободная страна Балурии. Харгават традиционно поддерживает Вартуну, особенно в войнах с Говаром.

Говар — страна с крепкой властью короля, очень развитым дворянством и сильнейшей армией. Они воевали со всеми соседями, и редко терпели поражения. Даже церковь там подчинена "вассалу всевышнего", то есть королю. В церковном противостоянии Говар всегда занимает нейтральную позицию.

Остались малые государства Шекитхар и Твензали. Шекитхар называют "королевством камней". Это горная страна, со множством неприступных замков и укреплённых городов. Диквальцы и твензалы не раз входили туда как завоеватели. Но у шеков есть поговорка: "В Шекитхар легко войти, да трудно выйти". Страна так и осталась никем не покорённой.

Твензали — маленькая густонаселённая страна, народ там свирепый и горячий. Когда твензалы не воюют между собой, они нападают на соседей, или поставляют наёмников во все армии Балурии.

И наконец, единственный западный сосед, с которым восточные народы близко знакомы. Как вы уже поняли, я говорю о квидах, разительно отличающихся от прочих балурийцев. Это потомки морских бродяг и беглых рабов, искавших убежище на южных островах. На простых рыбатских лодках они плыли от одного клочка суши к другому, пока не наткнулись на Квидию — довольно крупному острову, сплошь заросшему лесом. Природа его такова, что местные растения могут расти только здесь, и одно из них великолепно подходит для кораблестроения. Фимоды и дакхары вместе обосновались на безлюдной территории, перемешались, создали своё государство и построили сильный флот. Теперь именно квиды держат в руках морскую торговлю, и не только в Балурии. Все попытки завоевания они успешно отразили, благодаря другому местному растению. Из него получают порошок, способный взрываться. С его помощью квиды научились метать каменные шары на большое расстояние, легко поражая вражеские корабли.

Вот таковы вкратце наши соседи на западе. Балурия всегда была беспокойным местом, в любой момент готовым взорваться кровопролитной войной. К счастью для нас, западные страны больше заняты друг другом, и редко нападают на восток. А сейчас все мы ждём, кто же возьмёт верх, Вартуна или Тиглон. В первом случае нас ждёт мир, торговля и взаимное уважение. Во втором… страшно представить. Ведь в Тиглоне гаролонов даже не считают человеческой расой.

***

1483 год от Основания (4585 год Пророчества).

За 12 лет до Конца Тишины.

***

— Открывай! — Шелудивый снова пнул дверь. Не получив ответа он выругался и сплюнул на пол.

— Опять нажрался? Просыпайся, Мертвец!

Потеряв терпение, Шелудивый от души дёрнул за ручку, и слабый крючок не выдержал.

Мертвец лежал на полу, и был безнадёжно мёртв. Руки его сжимали книгу, на лице застыла гримаса запредельного ужаса. Неоткрытая бутылка крепкой бормотухи стояла на столе.

— Ё-моё… — протянул Шелудивый. Быстро оглядевшись, он обшарил карманы подельника.

— Допрыгался. А говорил смерть тебя не берёт. — бормотал он, выгребая мелкие монеты.

Потом нерешительно остановился, глядя на книгу. Осторожно прикоснулся, словно она могла ужалить. Потом быстро схватил и дёрнул. Но Мертвец вцепился в неё крепкой хваткой, и лишь со второго раза книгу удалось вырвать.

— Говорили же — не смотреть. Ишь, любопытный. — вор хихикнул, — Любопытный Мертвец.

Он сунул книгу в лежащую на полу шкатулку и вместе с ней выскочил из комнаты.

***

Воздух был свеж и по утреннему прохладен. Восходящее солнце освещало крыши домов, не успев ещё принести дневную жару. Жители Кадзала спешили по своим делам, дабы успеть их сделать до полудня, когда зной отобьёт всякое желание шевелиться, и горожане отправятся на послеобеденный отдых.

Впрочем это не относится к страже. Защитники порядка работают и в жару, и в дождь, и ночью. Шамувар Цамади, командир кадзальской стражи, спешил в штаб. Армила и дети ещё спали, когда он тихо притворил калитку и чётким, военным шагом направился к городской площади. Навстречу ему шли пятеро соседских парней, совсем недавно вступивших в военный флот, и ужасно гордившихся новой зелёной формой, пусть и со знаком ученика на плече. Они с энтузиазмом вскинули правые кулаки, Цамади небрежно ответил им.

Квартал, где жили военные, всегда был самым чистым и спокойным в городе. Аккуратные дома, в которых поколение за поколением вырастали защитники Харгавата, безукоризненно чистые улочки с растущими по обочине тенистыми деревьями, вежливые соседи. Многие из них закрывали спину командиру в жарких боях, когда он сам служил в морских рыцарях. А кое-кого пришлось приносить в родной дом, чтобы семьи проводили их в последнюю дорогу. Может быть оттого на суровом лице Шамувара редко появлялась улыбка.

Старик Ганизар, как всегда, сидел на скамейке возле дома, по привычке глядя вдаль. Когда-то он так-же смотрел с мачты корабля, выискивая взглядом вражеские суда. Старый ветеран был похож на орла, сидящего на скале и даже теперь выглядел несокрушимым воином, несмотря на седину и деревянную ногу. Он медленно, с достоинством поднял кулак, глядя на Цамади. А когда майор ответил на приветствие, старик вдруг позвал:

— Шамувар, подойди.

— Что такое, сосед? — спросил Цамади приблизившись.

Ганизар чуть помолчал, словно решаясь, и произнёс:

— Боязно мне.

Цамади вопросительно взгляну на него. Напугать Ганизара было очень трудно.

— Может это дедовские причуды, — продолжал старик, — но ты послушай всё-же. Тебе моряки рассказывали о чужих кораблях, что в море появились?

— Так ты об этом! — Цамади слегка улыбнулся. — Диквальцы. Они же всегда у наших берегов ходят. Высматривают.

— Были всегда, да только теперь много их стало. Внуки мои младшие в море с рыбаками выходят, и дня не бывает, чтобы судно вражеское не заметили.

Для Ганизара все тиглонцы и диквальцы до сих пор были врагами. Что-же, его можно понять, Шамувар и сам с подозрением относился к ним.

— У нас тоже кораблей много. И воинов хватит, пусть только сунутся. — попытался он успокоить старика.

— Много… А всё равно боязно. Не за себя, за них, — он махнул рукой в сторону уходящих на тренировку парней, — Идут молодые, ноги крепкие. Мои раньше тоже крепкие были...

Он ударил клюкой по деревянному протезу, и добавил:

— А сколько их и вовсе не вернётся.

По дороге к штабу Цамади размышлял о словах старика. Ведь вправду, расслабились мы в последние годы. Восемь лет длилось противостояние, грозившее перейти в настоящую войну, и вот вроде бы всё закончилось. Но не нужно забывать, что тиглонцы и сейчас называют себя "первые из балуров". Не мир это, а длинное перемирие. Но хватит о глобальном, сейчас важнее насущные проблемы, и главная из них — обнаглевшие разбойники на южной дороге. Сначала они пощипывали проезжающих, не трогая охраняемые обозы, теперь же стали нападать на всех, убивая тех кто сопротивлялся. Если не справимся сами, придётся вызывать солдат из столицы. Уже проходя по центральной площади, Цамади решил связаться с воровским братством. Настал тот момент, когда естественные враги вынуждены договориться, по крайней мере у воров есть какая-то честь, в отличие от дорожных грабителей.

В штабе ночной дежурный доложил о происшествиях, точнее об их отсутствии. В ремесленном квартале, где и находился центр города, по ночам спокойно. В военном также всегда порядок, а у рыбаков и корабелов в худшем случае случается драка на улице. Проблемы обычно приходят из торгового порта и прилегающего к нему района.

Цамади увидел из окна, как к ратуше подъехала карета мэра. Не в меру услужливый секретарь Сулир поспешил к ней, чтобы с почтительным поклоном открыть дверь. Из кареты осторожно вылез Дварт Кимори, безобразно разжиревший в последние годы, и с важным видом прошествовал в здание. Худой секретарь просеменил за ним, на пороге оглянувшись и презрительно глянув на этих мелких людишек, снующих по площади. Цамади усмехнулся. Его всегда удивляло, как эта парочка вообще дорвалась до власти.

Раздался стук в дверь, время отчёта из порта. Но вместо курьера в кабинет вошёл сам земельный портового района, Тсарид Кави. Цамади отошёл от окна, шагнул к прибывшему.

— Здорово, командир, — приветствовал его Кави, протягивая руку. Стражники коснулись пальцами — среди невоенных использовался такой жест приветствия.

— Почему сам? — удивился Цамади, — Послать некого?

— Ну почему-же, — ответил Каву, по свойски усаживаясь на любимую табуретку, — Людей хватает, но хотел сам рассказать. Знаешь в моём районе доходный дом? За рынком, дешёвый и паршивый, там всякая шваль обитает. Так вот утром в нём образовался странный труп, и очень это дело попахивает магией. Прямо смердит, если откровенно.

— Говори. — ответил Цамади усаживаясь напротив.

***

Командир не удовлетворился рассказом, и через час вместе с земельным стоял в грязной комнате, задумчиво глядя на труп, на лице которого навсегда застыл безумный страх. Перевёл взгляд на стол, где стояла неоткрытая бутылка дешёвого вина, и спросил:

— Как его звали?

— Ты не поверишь, — ответил Кави, — Но это Мертвец.

— Я вижу, а имя у него есть?

— Погоняло у него такое, Мертвец, а имя Тавинак Чавег. — Кави сморшился глядя на труп, — О покойных нехорошо, но гнина была редкосная. Весь смысл жизни пожрать, выпить и потрахаться, причём всё равно с кем. Старухи, малолетки, ему все подходили. В воровстве тоже ничем не брезговал, беспомощных стариков грабил. На каторге провёл полжизни, и был там очень популярен.

Здесь Кави хихикнул.

— В каком смысле популярен? — уточнил Цамади.

— Дыркой он был, вся тюрьма его пользовала. Кажется ему даже нравилось. А погоняло получил вот за что. Как-то они сидели вместе с товарищами в небезызвестном Чёрном Роге, культурно отдыхали после дел неправедных, и разговор пошёл несколько оживлённо. Как водится в этом месте, кончилось всё дракой и ударом дубинки по голове Чавега. После чего собутыльники посчитали что он отговорился навсегда, и прикопали тело на помойке, прихватив попутно всё ценное, что на оном теле было. Присутствующие упорно не замечали происходящее, поскольку подобные дела там обычны. Наутро следующая картина: ребята пришли в Чёрный Рог подлечиться, заодно помянуть товарища. Товарищ же очнулся с больной головой в куче мусора, босой, без денег, и ничего не помнит. Дабы облегчить страдания, куда направился? В Рог, просить похмелить взаймы. И вот сидят убивцы, употребляют, вспоминают убиенного, и вдруг видят его окровавленную рожу рядом с собой. И хриплый голос просит налить. Мертвецкий, надо сказать, голос. Все трое вылетели из кабака с криками, а Чавег не будь дураком — всё пойло один выжрал. Вот так и закрепилась кликуха. После хвастался, что смерть его не берёт.

— Ага, — протянул Цамади, — Зато теперь взяла. Какие мысли?

— Ну, — Кави задумчиво поскрёб небритый подбородок, — Может припадок? Если не похмелить такое бывает.

Цамади молча показал на бутылку.

— Я тоже заметил. Потому и говорю — магия замешана. Теперь понимаешь, почему тебя позвал?

Цамади со вздохом кивнул. Магия — это серьёзно. Если подтвердится, приедут церковные стражи, будут разбирательства, одним словом — проблемы.

— Очень кстати, что у меня здесь стукачёк имеется. — продолжил Кави, — Навестим вместе?

— Прямо здесь? — спросил Цамади.

— Нет, не будем палить помощничка. На работу к нему пойдём.

***

Ганах любил свою работу. Чувствовал себя мастером, художником своего дела, когда безошибочно находил в толпе денежных лохов, незамеченным приближался вплотную, и ловко "выщипывал" вожделенные кошельки. На спор он мог даже сказать у кого сколько денег, и где они лежат. Карманы были его вотчиной, напоясные кошельки — законной добычей, а новомодные сумки-пояса из крепкой кожи он считал достойным вызовом. Однако даже самый прочный из таких поясов поддавался острому ножичку, если правильно отвлечь "клиента". И вот сейчас, богато одетый приезжий вовсю ругался с прохожим. Тот намеренно наступил ему на ногу, а сейчас последовательно выводил из себя жертву, давая Ганаху возможность поработать над поясом. Рядом истошно завизжала женщина, что было дополнительным отвлекающим моментом и одновременно сигналом к действию. Ганах незаметно придвинулся и быстрым движением перерезал пояс сзади. В следующий миг он передал добычу стоящему наготове подельнику, а сам крикнул:

— Вот он ворюга! Вон туда побежал!

Разумеется указал он в одну сторону, а помощник не торопясь пошёл в другую, сунув сумку под одежду.

Ганах немного пошатался по рынку, даже посочуствовал обворованному. Посетовал на обнаглевших карманников, и на бездействие стражи. После чего, тихо насвистывая песенку, пошёл в любимый тупик, где предстояла самая приятная часть — делёж добычи.

Там его глазам предстали двое корешей и девка-ученица. Они грустно смотрели на карманника. Зато радовались присутствующие стражники. Ганах отступил назад, споткнулся, но был поддержан заботливыми руками Тсарида Кави. Вор медленно обернулся, икнул, и тихо произнёс:

— Это не я...

***

— Ничего не знаю. Не видел. — твердил он уже в участке.

— Послушай, Ганах, — Кави выложил на стол пояс, отстегнул хитрые застёжки, и высыпал пригоршню монет, серебрянных и золотых. Глядя на богатство, ушедшее из рук, карманник судрожно сглотнул и скривился. Между тем стражник продолжил.

— Вот за это, вы всей шайкой будете целый год добывать для короля руду. Что, появилось желание бесплатно поработать? Если появилось, так и скажи, я тебе ещё пару дел припишу, чтобы лет на пять отправить. Мне не трудно, всегда рад помочь. Или всё таки на воле хочешь погулять? Так и это нетрудно устроить. Поясок ты нашёл, и сам в участок принёс. Тот фраерок ещё благодарен будет. Может деньжат отсыпет, за честность. Ну?

— На воле. — сразу решил Ганах, — А чего я в рудниках не видел? Ничего хорошего я там не видел!

— Замечательно! — душевно сказал Кави, — Ты даже не представляешь как я рад нашему взаимопониманию. Повторю вопрос. Что было ночью в доме? Кто посмел напугать моего доброго друга?

Цамади наблюдал за комедией, привычно прислонившись к подоконнику. Ему доставляло удовольствие смотреть на работу земельного, которого в страже давно прозвали "Болтуном". Кави сам частенько шутил про своё прозвище, однако профессионалом был превосходным, не зря его поставили на самый криминальный район. Между тем Ганах начал "петь".

— Вы только это..., — он опасливо покосился на Цамади, — Чтобы никто не узнал. Он же на нож посадит, как нечего делать.

— Кто посадит? — доброжелательно уточнил Кави, — Ты конкретнее, мы его самого так посадим, что он имя своё забудет.

— Такой забудет… Это же псих, он человека съел.

— Весельчак? — удивлённо вскинул брови Цамади.

— Ага. Мозги сушёные...

Это жаргонное выражение, означавшее безумного и предельно жестокого человека, как нельзя лучше подходило к Бондару Рамби, по кличке Весельчак. Его историю хорошо знали не только стражники, но и весь город.

Ещё в детстве Бондар любил пытать животных, проявляя удивительную изобретательность. Его побаивалась даже малолетняя шпана, что придавало юному садисту авторитет в воровском мире. Позже он прославился среди портовых шлюх, и скоро ни одна не соглашалась уединиться с ним. Но настоящей знаменитостью Бондара сделал другой случай. Однажды пропал местный нищий, безобидный дурачёк. А Бондар ходил довольный, и с загадочным видом угощал приятелей жареным мясом, очень странным на вкус. Тогдашний земельный связал одно с другим, и стражи нагрянули в жилище Весельчака. Потом один из них, самый молодой, выскочил и долго блевал на улице. Бондар тогда восемь лет провёл на королевских рудниках, откуда вышел поумневшим, серьёзным, но по прежнему "сушёным на мозги". Он нашёл подходящую работу на бойне, временами занимаясь воровством и разбоем. А иногда нанимался в матросы, и уплывал в далёкие края, где видимо и давал волю своим пристрастиям. Потом снова попал на каторгу, уже за разбой. В воровской среде его презирали, но даже отпетые бандиты боялись связываться с сумасшедшим. В драке у него "срывало крышу", он бил всех без разбора, сам не чуствуя боли. При этом смеялся как умалишённый, за что и получил прозвище. И теперь это существо оказалось завязано в странном деле.

— Весельчак тогда не весёлый был, — продолжал Ганах, — Шуганый какой-то. Они ночью вместе с Мертвецом к дому подходили, спорили громко. А мне не спалось, вот в окно и подглядел.

Ганах говорил быстро, торопливо. Стучать ему нравилось так-же как лазить по карманам.

— Этот ненормальный всё к бутылке прикладывался, а Мертвец свою в руках держал. Дома видно хотел употребить. А как Весельчак стал в руки совать, Мертвец ни в какую, не возьму, говорит хоть режь.

— Бутылку? — уточнил командир.

— Да какую бутылку, у него же своя была. Шкатулку ему Весельчак отдавал. Потом прямо в руки сунул, и говорит "И зарежу, если надо".

Стражники переглянулись.

— Что за шкатулка? — спросил земельный.

— А я почём знаю? Чёрная такая, с письменами.

— Ещё что видел?

— Нет, клянусь больше ничего. Мне и этого хватило.

— А кто дверь сломал? Кто вообще утром заходил?

— Спал я утром. Мне же работать идти.

Кави немного помолчал, и сказал:

— Ладно, иди, работник. Только поясок с монетами придётся оставить.

***

Весельчак презрительно смотрел на трясущегося Скалолаза. Тот всегда бы неполноценным. Крови он, видите ли, боится. Чтобы добавить мучений подельнику, Весельчак начал рассказ.

— Видел бы ты, какую штуку мне дали! Направишь на человека, нажмёшь на кнопку, и он корчится от боли. А на душе сладостно как...

Скалолаз бросил затравленный взгляд на Весельчака, а тот продолжал.

— Я их всех до одного обработал. Жаль только недолго выдержали, подыхали быстро. Зато и рассказали всё. Где хранится шкатулка и как в подземелье войти. Чёрт, что они так долго?

Когда Мертвец не явился на пустырь в назначенное место, Весельчак сплюнул, решив что подельник пьян в стельку, и послал за ним Шелудивого.

Наконец тот появился на краю пустыря. Что странно, один. Добежав до подельников, он отдал главарю шкатулку, и со странной радостью сказал:

— А не врали про книгу!

— Что ты мелешь? Где Мертвец? — спросил Весельчак.

— Каюк. Он теперь настоящий. Холодный. — хихикнул Шелудивый, — Видел бы ты его рожу! Весь перекошенный, глаза выпучены, рот открыт. И книгу в руках держал.

Весельчак прыснул смехом.

— Ой дурень… Ну сказали же, кто книгу откроет, сразу подохнет.

Скалолаза не удивляло такое бездушное отношение к товарищу. От Весельчака другого ждать не приходилось. А главарь продолжил:

— Ну и сам виноват, а нам теперь навар на троих делить. Слышь, Скалолаз, тебе больше достанется.

Он положил шкатулку на землю, явно не желая её касаться. Некоторое время о чём-то думал.

— Ты, — сказал он, обращаясь к Скалолазу, — Сейчас возьмёшь это, и схоронишся до завтра. Утром чтобы был здесь, со шкатулкой. Если опоздаешь… Рассказать что я с тобой сделаю?

Скалолаз нервно затряс головой.

— Ну вот и хорошо. Всё, пошёл. А ты, Шелудивый, подходи сюда вечером, дело есть.

Через пару часов Весельчак стоял возле причала, напротив диквальского корабля. Не зря он в тот раз отправил Шелудивого проследить за связным. Фимод, после разговора с ворами, направился прямиком на этот корабль, о чём наводчик и доложил главарю. Теперь Весельчак ждал реакции на судне. Вскоре к нему подошли двое, и один из них коротко сказал:

— Пошли.

На корабле его провели в каюту, где уже ждал вчерашний связной.

— Что происходит? — резко спросил он, — Где наш человек?

— Дурак он, ваш человек. На обратном пути стал задирать ваших колдунов, а сейчас лежит в кустах, с перерезанным горлом. Где вы этих демонов раздобыли?

— Не твоё дело, — бросил связной, — Правильно сделал, что пришёл. Вещь с тобой?

Весельчак широко улыбнулся.

— За идиота держите? Вещичка в надёжном месте. Завтра приходите на пустырь за северными скалами, там и поговорим. Денежки не забудьте.

— Не суди по себе, — с презрением ответил тиглонец, — Мы не нарушаем договора. Хорошо, будь по твоему, утром будь на месте. Книгу на забудь.

— Только видишь ли, — продолжил Весельчак, — Ситуация изменилась. Вещь подороже оказалась. Надо бы оплату пересмотреть.

Тиглонец пристально глянул на вора, тот ухмыльнулся в ответ, и продолжил:

— Пятьдесят ренавов конечно неплохие деньги, но я уверен, вы отдадите и больше.

— Сколько?

— Я не буду наглеть. Сто вполне хватит.

— Будет тебе сто, только отдай книгу. Разговор закончен.

После этого Весельчак в радостном настроении пошёл на пустырь, где уже ждал Шелудивый.

— Ну что? — спросил он главаря.

— Всё путём. Нашёл их, договорился. И цена теперь удвоилась.

— Да неужто? — обрадовался Шелудивый, — И делить теперь не на четыре а на три! Послушай, а может Скалолазу не говорить? Нам больше достанется.

— А я ещё лучше придумал, — с улыбкой ответил Весельчак.

Наблюдательность подвела Шелудивого. Он мог уже по предвкушающей улыбке понять, что на уме у Весельчака. Но не понял, поэтому первый удар застиг его врасплох. Шелудивый упал, прикрывая руками голову.

— За что? — крикнул он, но в ответ получил ногой в лицо. Весельчак с наслаждением избивал его ногами, на лице расплывалась улыбка, а потом он не выдержал, стал хихикать. Так он и убивал подельника — безумно смеясь, красный от натуги, с перекошенным лицом. Наконец, тяжело дыша, он поднял камень и обрушил Шелудивому на голову.

Весельчак вообще не собирался с кем либо делиться.

***

Цамади направился обратно в штаб, а Кави остался шерстить свой район в поисках Весельчака. По дороге командир обдумывал странности дела. Непонятная смерть вора, презираемого даже в своей среде, теперь таинственная шкатулка. Не зря земельный позвал на помощь командира. Цамади возвращался в штаб по оживлённой улице. Народ спешил по своим делам после дневной жары. Встречный мальчишка приостановился и ударил кулаком в грудь, страж поднял правый кулак в ответном приветствии. В Харгавате уважали охрану порядка, и это сильно облегчало работу. Обычно земельный страж сам распутывал преступления, все вокруг становились его добровольными помощниками. Конечно существовало воровство, подпольные игорные дома, бордели. Но негласный договор между воровским братством и стражей действовал. Никогда в портовых городах Харгавата не появлялось кардальское зелье, ни одна девушка не попадала в дом разврата против желания. А судьба тех, кто силой возьмёт женщину, была вовсе незавидна. Стражи тайно отдавали их ворам, и ходили страшные истории о продаже рабов-евнухов. Уже на месте командир с тоской посмотрел на стопку отчётов, пришедших

за утро. Вот она, работа начальника, не засады и погони, а разбор писанины. Хотя для этого есть целый штат "бумажных" стражей, добросовестный руководитель считал своей обязанностью хотя-бы просмотреть всё, что принесни посыльные.

И это тоже нужная работа, ведь благодаря развитой системе отчётности было раскрыто немало дел. Если преступник попадался, и есть его описание, шансы поймать повторно сильно повышаются. В других городах уходит уйма дорогой бумаги, поставляемой из враждебного Диквала. А кадзальская стража использует ригдарские гибкие пластины. Они гораздо дороже, зато чернила с них легко смываются, и такая многоразовая "бумага" очень экономит бюджет. Цамади усмехнулся. Бюджет, отчётность, в бытность морским рыцарем он и слов таких не знал.

Бывший воин моря сел за стол, и стал сражаться с писаниной. Отложил в сторону жалобы на карманников, пьяного дебошира и на хулиганов, подбросивших к порогу торговца кучу навоза. Заявление об ограблении. Это серьёзнее, и требует внимания… А здесь что? Странное воровство в деревне. Позавчера ночью украден фургон, вместе с лошадьми. Причём днём его предлагали продать, но хозяин не согласился. В этой деревне никогда не случалось ничего серьёзней уличной драки, и земельным был сам староста. Там даже двери не закрывали. А тип, предлагавший продать фургон, весьма приметный: рыжие волосы, что редкость среди дакхаров, и шрам на левой щеке. Если его описание есть в архиве, найти будет нетрудно. Удивительно только, кому так срочно понадобилась повозка. Опытный вор, в отчёте написано, что собакам он дал снотворное, а хозяевам подыпал под дверь особый порошок из Квидии, после чего их сон стал очень крепким. Основательно подготовился рыжий. Что примечательно — собак усыпил, хотя проще было отравить.

Солнце клонилось к закату, подул вечерний бриз. Цамади переделал все штабные дела, отдал распоряжения, и отправился домой, решив завтра с утра вплотную заняться дорожной бандой.

Он любил этот момент, когда из шумного, весёлого квартала ремесленников входил в район, где жили военные. Сразу наступала тишина, столь ценимая защитниками страны. Проходя рядом с храмом, посвящённым Чистому Пламени, командир осенил себя священным кругом.

И вот наконец родной дом, где Цамади провёл детство вместе с матерью и тремя сёстрами. Он очень смутно помнил отца, как и его братьев. Все они погибли, кто от юртарийских топоров, кто от твензальских сабель. Огромный дом опустел, особенно когда сёстры повыходили замуж. Мать давно жила со старшей дочерью, а для Шамувара много лет домом был боевой корабль. Так продолжалось, пока однажды Шамувар не посетил родной город, пока корабль стоял на ремонте. Здесь он оказался свидетелем приставания пьяных хулиганов к девушке из ремесленного квартала. Проучив наглецов, Шамувар проводил девчёнку домой. По дороге разговорились, он узнал что её зовут Армила, а она выведала, где живёт защитник, и на следующий день пришла в гости. И так целый месяц, после которого Армила поклялась ждать его хоть всю жизнь.

Через год доблесный морской рыцарь снова ступил на землю родного города. Его встретили радостные сёстры и счастливая мать. А дома ждал сюрприз, завёрнутый в пелёнки, по имени Укмал. Немедленно сыграли свадьбу, и теперь Армила стала хозяйкой огромного дома.

Когда окончилось противостояние с Тиглоном, Шамувар ушёл в отставку. Ему предлагали высокие должности в Тангаве, но воина тянуло на родину, где как раз родилась дочь, Ливеда. А чтобы в Кадзале всё было спокойно, Шамувар решил самолично заняться охраной порядка, сменив старого командира. Так капитан "охотника" стал майором городской стражи, и навсегда поселился с женой и детьми.

Вот наконец и дом. Укмал как всегда убежал с друзьями к морю. Шамувар одобрительно взглянул на тренировочный столб. Избит до предела, скоро менять придётся. Воином растёт парень, будет из него толк. Только Армила не одобряет наклонностей сына. Из дома раздался весёлый крик дочери:

— Папа пришёл!

Ливеда выбежала из дома, бросилась на шею отца. Тот обнял дочь, поднял, и так зашёл в дом. Армила улыбаясь стояла на пороге кухни. Осторожно поставив дочь на пол, Шамувар поцеловал жену, прошёл в свою комнату.

Над его кроватью висел старая чешуйчатая броня, шлем с изображением зубастой рыбы, и абордажный палаш в ножнах. Цамади приветствовал их, подняв правый кулак. Может это чудачество, но доспехи не раз спасали его жизнь. Он провёл пальцами по броне, ощутив зарубки от ударов, предназначенных ему, но принятых доспехами.

Дверь приоткрылась, в комнату вошла жена.

— Скучаешь по прошлому? — спросила она.

Шамувар усмехнулся.

— Весёлые были дни.

— А я рада что они закончились. Сколько твоих друзей не вернулись?

— Много. Но мне есть куда возващаться. Да и годы не те.

— Меня беспокоит Укмал...

Шамувар вздохнул. Опять эта тема.

— Милая, никто не заставит его становится морским рыцарем. Пусть будет простым ремесленником, стражником, как сам захочет. Только однажды может случится так, что драки не избежать. Так пусть будет готов. Лучше быть воином, чем жертвой.

Он обнял Армилу, и добавил:

— Времена сейчас спокойные, ни с кем не воюем, даже юртари притихли.

— Хорошо бы и дальше так. — ответила жена.

Этой ночью он лёг спать в своей комнате. И правильно сделал, иначе мог напугать жену.

Ему приснился абордаж, самый первый, когда он впервые увидел кровь врага.

***

— Что, сосед, кишки трясутся? — спросил с улыбкой Ганизар, застёгивая шлем с изображением зубастой рыбьей головы, — Ты не стесняйся, все мы перед первым боем боялись. Сейчас пройдёт, уж я-то знаю.

Шамувар действительно боялся. Он носил шлем с рыбьим хвостом, то есть шёл на мосты в последнюю очередь, но всё равно понимал, что одно дело тренировки с товарищами, и совсем другое — опытные юртарийские воины, убивающие по настоящему. Они преследовали эту ладью уже третий день, и кажется вождю пиратов надоело играть в догонялки. А ведь мог избежать боя, сбросив за борт добычу. Быстроходная ладья легко уйдёт от корабля харгавов, если не перегружена награбленным.

Суда сблизились. Варвары свирепо скалились на рыцарей, потрясая оружием. Вождь стоял среди них, выделяясь ростом и дорогими доспехами. В какой-то момент он поднял щит, с криком ударил по нему топором. Юртари подхватили крик, и также стали бить по щитам, приводя себя в ярость. Морские рыцари молча стояли возле абордажных мостов. Раздался треск — это упали мосты, а за ним слитный крик десятков воинов:

— Хххаррргаваат!!!

"Головы рыбы", элитные рыцари, первыми вырвались на мосты, сзади их толкали «плавники». Когда настала очередь "хвостов", Шамувар вдруг перестал бояться. Страх исчез, на его место пришла даже не ярость, а холодная спокойная решимость. Тело двигалось автоматически, как на тренировке и через секунду юный воин уже рубился с высоким светловолосым противником. Топор летел прямо на него, Шамувар чуть сметился в сторону, ударив палашом в руку противника, но враг быстро подставил щит. Через мгновение топор снова мелькнул перед глазами, "хвост" вовремя отклонился назад. Так они обменивались ударами, пока Шамувар совершенно машинально не повторил опасный трюк, выученный на тренировке. Он распластался на палубе, одновременно подрубая ноги варвару. Тот упал, и кажется даже не почуствовал боли, пытаясь подняться. Шамувар пресёк попытку ударом по шее. Голова катилась по палубе, но морской рыцарь это уже не видел, он снова рвался в гущу схватки...