Часть 1

***

Первый час охоты был уже на исходе. Пелену невидимости твари я разрушил в первую четверть часа, и теперь из-под самого потолка на меня недружелюбно сверкали две пары маленьких глазок. "Козодой" засел в самом темном углу сарая, уперевшись безобразными жилистыми лапками в стены, а сгорбленной спиной — в потолок. Здоровый, зараза, в половину человеческого роста… Ну, еще бы! Меня ж только после третьей задранной им коровы вызвали...

"Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica..." — затянул я, покосившись на жмущихся у входа хозяев. В восторг "козодой" не пришёл, но и худо ему не сделалось. Не удивительно. Это же не боевое заклинание, а, фактически, просто наговорка. Применяется, в большей степени, для произведения впечатления на публику.

— Ну слазь же, чешуйчатый засранец! — процедил я сквозь зубы. Оплата-то у меня, в конце концов, не почасовая. Да и наниматели уже поглядывают на меня с плохо скрываемой неуверенностью в моей компетенции.

Ну всё, хватит с меня.

Вхождение в транс и передача управления физическим телом Теневой Сущности за три года работы стало настолько привычным, что делал я это уже автоматически. "Козодой", сообразив, к чему идет дело, зашипел, развернулся и бросился улепётывать прямо по потолку. Я с разбегу толкнулся от стены и тоже вскочил на потолок, чтобы аккуратно его поймать. Но, в отличие от "козодоя", находиться на потолке мне, пусть и в трансе, под управлением Теневой Сущности, было крайне нефизиологично. Поэтому я сбился и частично потерял контроль, а Теневая оптимизировала поставленную задачу по-своему.

Сорвавшийся с пальцев импульс размазал не успевшего достаточно далеко отбежать "козодоя" на полпотолка. А по непреложному закону транса, при умерщвлении объекта происходит немедленный неотвратимый выход из него.

Приземлился я, не сказать, чтоб совсем плохо, но до кошачьей грации далеко. Еле успел развернуться, чтобы приземлиться на ноги; пришлось сделать несколько скачков вперед, потом я споткнулся, здорово ударившись ногой обо что-то тяжёлое, и, едва успев сгруппироваться, прокатился до середины сарая.

Ауч! Я потер ушибленную ногу… Как же больно! Не меньше недели теперь хромать буду… Да и вообще, работать с такой травмой почти безнадёжно: боль концентрационный центр забивает...

Что-то капнуло на плечо, затем на спину...

Фу, пакость!

Да, на размазанного по потолку демона-"козодоя", в отличие от его живого состояния, законы физики, включая гравитацию, вполне себе действовали...

Я кинулся к выходу, торопливо накидывая капюшон и надеясь, что эта гадость не попадёт мне на волосы.

Наниматели, впечатленные зрелищем, кажется, остались довольны. Женщина так и вовсе в обморок хлопнулась, а её муж теперь смотрел на меня с суеверным ужасом...

Я окинул сарай взглядом. М-да… Грязная работа, очень грязная. Вот что значит "вечер пятницы". Хотел ведь поймать и аккуратненько свернуть демону шею...

Хозяева рассчитались десятью серебряными, старательно копимыми в глиняном горшке. Я хотел стребовать ещё три — в компенсацию травмы — но пройдоха-хозяин в отместку припомнил мне загаженный потолок, и пришлось, подискутировав, сойтись на изначальной сумме. Ну и ладно, в конце концов, сам дурак.

Визитку свою я оставил:

"Лоренц Шейз

профессиональный мистик II разряда

— охота на демонов — бытовых вредителей;

— ловля демонов для аптекарских целей;

— очистка помещений от негативной энергетики;

— экзорцизм

— и др.

Запись с понедельника по пятницу с 10 часов".

(Сомневаюсь, чтобы они умели читать, но, возможно, опознают точь-в-точь такую же табличку на двери дома, где я снимаю комнату) — и, прихрамывая, направился к лошади. Лошадка у меня не плохая, в каком-то колене, возможно, даже породистая. Но явно, не самая лучшая. И не чёрная, а серая, со смешными отметинами на крупе — и кто придумал называть их "яблоками"? Вот, скопить бы денег, купить себе карету и ездить в ней. Да и вообще, собственный дом иметь бы...

Я выехал из села. Э-эх, до города почти час езды. Да ещё и "талисман" разрядился… Ладно, если нога не будет совсем уж сильно болеть, заеду на рынок в лавку.

◦◦◦

Народу на рыночной площади толпилось много, однако хорошую торговлю это не гарантировало. Особенно для маленького неприметного прилавка с зеленью и овощами. Люди лениво оглядывали его и, не впечатлившись, продолжали движение мимо. Голос уже охрип от "Подходите! Подходите! Лучшие овощи в городе! Свежайшая зелень!..", и Инга просто сидела за прилавком, скучающе подперев голову рукой. Ближе к полудню люди ещё подходили, интересовались, и тогда Инга охотно расписывала, с какой материнской любовью и заботой поливала и рыхлила грядки, и о том, что каждый листик в лицо знает… Но за последние пару часов покупать зелень никто не пожелал. Торговка уже не тешила себя надеждой распродать подвядшие пучки. И тут её товаром заинтересовались.

— Э-э! Ты что творишь?! За кобылой своей следи!

Заглядевшийся на соседний прилавок всадник повернулся и резко натянул поводья, лошадь выронила недоеденную репку и недовольно заплясала на месте. Инга запоздало обратила внимание на самого всадника. Молодой человек в чёрной мантии, с длинными блондинистыми волосами, собранными в хвост на затылке. Священник. Нет, мистик. С кучей амулетов вместо креста.

— О, Великое Небо! Подумать только, какой ущерб я нанёс сему элитному заведению...

Инга малость струхнула, что наорала на мистика (леший их, мракобесов, знает!..), но сочла, что отступать уже поздно, и решила идти до конца — пусть знает, что она смелая.

— Подумаешь — ничего не скажешь! — разорялась она, потрясая попорченным пучком репки. — Кто теперь у меня это купит?

— Ой, да иди к чёрту! — нахально бросил всадник, разворачивая и пришпоривая лошадь. — Эту вяленую ботву и до меня никто не покупал!

"Вечно эти мистики чёрт знает что о себе возомнят..." Инга хотела было кинуть в него погрызенную репку, но накатившая злость уже прошла, и она решила не ссориться с мистиком.

… Да и не факт ещё, что попадёт.

***

Вот ведь зараза, из-за той вредной торговки я таки забыл заехать зарядить талисман. Две рыженьких[1] и всё удовольствие, а теперь придется мучиться полвечера с зарядной гексаграммой, энергетическими потоками и иже с ними...

— Госпожа Марта! — я старался обращаться к хозяйке как можно ласковей. — А есть ли горячая вода?

Моя комната была на втором этаже, хозяйка же занимала весь первый. На мой голос она отвернулась от стола, дожевывая, недоброжелательно оглядела мантию и изрекла:

— Вода есть. Нагреешь — будет и горячая.

— Спасибо, — процедил я сквозь зубы. Ну неужели так сложно? Ей-то всего лишь ведро воды в печке нагреть, тогда как я должен тратить драгоценную ману! — Не очень-то и хотелось.

— Что ты там бормочешь?

— Говорю, хорошего вечера, госпожа Марта! — тётка удовлетворенно отвернулась и продолжила трапезу.

Я сглотнул слюну и ушёл в комнату переодеваться. Готовила Марта так себе, но ходить по едальным заведениям каждый день было слишком дорого. К тому же, еда, хоть и не входила в стоимость съёма комнаты, хозяйкой благодушно предоставлялась. Но в рабочей мантии суеверная баба за стол меня точно не пустит.

Я закрыл дверь, скинул мантию и начал было переодевать штаны, как вдруг заметил на ноге свежий синяк. Тьфу ты! Совсем про неё забыл… Ладно, с неделей-то я, наверное, погорячился. Но три дня точно болеть будет.

— Чего-йто ты, Лоренц, хромаешь? — беспардонно гаркнула Марта, когда я спустился вниз.

— Ногу травмировал на охоте.

— А сначала чё не хромал?

"Забыл", — мысленно огрызнулся я.

— Хромал. Вы просто не заметили.

Вот же прицепилась...

***

Утро оказалось добрым. Возможно, потому, что наступило слегка за полдень. А не съездить ли сегодня в Центр? Мысль показалась мне заманчивой, и я начал торопливо собираться. Правда по привычке натянул мантию, но это было мне даже на руку — в город пустят без вопросов, а там и переодеться можно.

Центром называли крупный город, центр области. Официально, вообще-то, он назывался Донье, так как в старину город построили в котловине высохшего озера. Наш городок, ютящийся у него под боком — соответственно, Придонье. На мой взгляд, "Придонье" городку явно льстило — я бы назвал его Дном.

На дверь прикреплю записку: "Уехал по делам на неопределенный срок". Действительно, кто знает, когда я вернусь: может вечером, а может, не захочу потемну ехать и там заночую...

— Госпожа Марта, я в Центр.

— В Центр, Лоренц? Коли спрашивать будут, что говорить? — отозвалась женщина из огорода. — Обернёшься-то когда?

"Вот когда оборотнем стану, тогда и обернусь"

— Не знаю, — честно ответил я, захлопывая дверь. — Всё равно у меня приёмные часы только по рабочим дням.

***

— Простите, господин мистик, — лебезил десятый, если не больше, владелец постоялого двора, — но у нас правда все места заняты.

Я мрачно кивнул. Ехать в Центр в выходной день с ночёвкой, не позаботившись заранее о комнате, было, очевидно, плохой идеей. Даже каноническое одеяние мистика положения не спасало — просто отказывали гораздо почтительнее. Похоже, придется всё-таки возвращаться домой по темноте. А перспектива провести полночи в седле меня совершенно не прельщала.

Из Донья я выехал, когда было уже за полночь. Лошадка лениво переставляла ноги; я подрёмывал в седле, периодически поглядывая вперёд, на дорогу. Она была здесь одна, без развилок и поворотов, да и город виднелся вдалеке. Так что, бояться нечего… думал я, пока в один прекрасный (ох, вот уж не сказал бы) момент дорогу не преградил тёмный, плечистый, крайне бандитского вида силуэт.

+++

Я стоял, привязанный к дереву. Исхудавшая сумка с остатками её не приглянувшегося разбойникам содержимого расчленённым трупиком валялась на земле. Хвала Богам, бумаги и моё удостоверение их не прельстили. А вот одежду, за исключением штанов, и коня с полной сбруей увели.

Во рту было солоно. А на месте, где ещё пару часов назад красовался верхний передний резец, зияла пустота. Я взвыл от досады и бессильной злобы. Ну как меня, первоклассного бойца, тактика, смогли так унизительно обломать? Меня, Лукаса Айсторна!!!

Как я мог так по-глупому подставиться?! Моя самоуверенность поставила под угрозу всю миссию. Надо было нанять всё-таки охрану… Ну ничего, выкрутимся.

Непокорный узелок на запястьях наконец поддался. Высвободить руки, а дальше дело за малым...

Документы, документики мои!..

А вот и разбойничий арбалет… поломанный посередине. Ну ничего, стрелять из него я и не собирался, но вот пугануть кого-нибудь...

И я направился к дороге.

+++

Я зашагал навстречу, демонстративно размахивая арбалетом. Пусть думает, что за попытку дать шпоры коню я его убью.

— Послушай, дружище! До города тут недалеко, а мне очень нужна лошадь. А если у тебя найдётся ещё немножко денег...

Я ожидал, что всадник запаникует, однако он нахально и на удивление спокойно ответил:

— Господин, вы ничего не попутали? — после чего легко соскочил с лошади, мелькнув полами мантии, и принял стойку.

— Оппа! Мистик! — похоже, боги услышали мои молитвы!

— Ах-ха, — надменно вскинул голову мистик, неправильно трактовав мой возглас. Но, вместо того, чтобы кинуться наутёк, я бросился к нему, на ходу выуживая из сумки удостоверение и ордер:

— Государственный инспектор Айсторн! — рявкнул я, ткнув корочки ему практически в нос. — С настоящего момента вы привлекаетесь к службе на благо государства и поступаете в моё распоряжение!

— Что?.. С какого?.. — мистик шарахнулся, явно ожидая от меня другой реакции.

— Покажите лицензию и диплом, если таковой имеется.

— Вот ещё! С какой это радости?

— Вот, почитайте! — я протянул ему ордер, заодно поясняя. — Я уполномочен отдавать приказания всем членам гильдии Мистиков, а также привлекать к подчинению, в случае, если этого требует выполняемая мною задача. В случае же неподчинения имею право обратиться к высшему руководству с требованием отзыва лицензии и/или диплома. Память на лица у меня отменная, да и внешность у тебя слишком примечательная, патлатая, так что не советую...

Вид гербовой печати и знаков гильдии произвели должное впечатление.

— Ы-ы-ы… — мистик сменил тактику. — А давайте я вам просто лошадь и деньги отдам и пойду?..

— Давайте без давайте! — резко гаркнул я. — Тебе что, правда нужны проблемы?!

— А может я и не мистик вовсе...

— Ага, а сутану эту просто так натянул.

Мистик горестно вздохнул и протянул мне требуемую лицензию и диплом.

— Лоренц Шейз, — прочитал я. — Ага, II разряд, хорошо… Что ж, годится, — Подвел я итог.

— Документы! — требовательно протянул руку мистик.

— Запомни, мальчик, — усмехнулся я, убирая их за спину и делая шаг назад. — Никогда никому не давай в руки важные документы!

— Немедленно верните! — отчаянно вскрикнул мистик. Зная, кто я, он не решался напасть. Я покачал головой и убрал бумаги в сумку.

Мистик опустил руки и нахмурился, и это мне совсем не понравилось.

— Не переигрывай, инспектор, — неожиданно холодным голосом продолжил мистик. — Мне ничего не стоит придушить тебя, и никто даже не усомнится в том, что это сделали разбойники… — и уверенно шагнул ко мне.

Внутри меня всё сжалось, но я хорошо владел собой; я не отступил, голос мой звучал спокойно и уверенно.

— Ты тоже не забывайся. Я государственный инспектор, и моё убийство никому с рук не сойдёт. После ограбления я уже связался со своим начальством, они знают, где я, знают, что я ищу мистика. Что, думаешь, много мистиков в твоем городе? А тех, кто в ночь на воскресенье катался по этому маршруту?!

Мистик смотрел на меня, как баран на новые ворота. Руки его, сжатые в кулаки, мелко дрожали. Я блефовал. Не было у меня никакой связи; никто не знал, где я… Ему и вправду ничего не стоило "пришить" меня. Я играл на чувствах: он злился, и я надеялся, что он не поймает меня на лжи. Будь он старше и опытнее, да и поспокойнее, я ни за что не смог бы… Только бы он не просёк, что я блефую...

— Ч-черт! — прошипел мистик, опуская голову.

"Аллилуйя!" — мысленно воскликнул я. Ощущение арбалетного болта, чиркнувшего по виску...

— Да не парься, обратился я к мистику. — Начальнику твоему я приказ отправлю из ближайшего города...

— У меня нет начальника. Я индивидуальный предприниматель.

— Тем более!

— Ну правда, у меня там работа станет, — не унимался тот. — И за комнату я на месяц вперёд заплатил...

— Ничего, как раз к концу оплаченного периода вернёшься. И "паства" твоя без тебя не пропадёт, в городе и другие мистики есть.

— Вот и взяли бы любого другого из города...

Я резко выпрямился и гаркнул:

— Лоренц! Кончай ныть! Это как рекрутский набор — никто не хочет. Но кто-то же должен! И вообще, радоваться надо, тебе такая честь выпала! Послужить на благо своего любимого государства! — и, взглянув на скривившегося мистика, добавил. — Общественно полезный труд облагораживает! За мной, шагом марш! — как можно увереннее сказал я, взял лошадь под уздцы и, дабы облегчить задачу растерянному — очевидно, до конца не осознавшему оказанную ему честь — мистику, его самого за руку и двинулся уже было прочь от дороги, но ветер вдруг донёс до моего уха скрип колеса.

— Какая-то повозка! — прошептал я, не веря собственному везению. — О да!

— О нет! — простонал мистик.

… Мы прятались за деревьями на обочине.

— Это противозаконно, — причитал мистик. — Я не буду в этом участвовать.

— Не участвуй, — согласился я, покрепче сжимая арбалет. — Я всё сам сделаю. Ты просто рядом постой.

°°°

Идея ехать в Донье очень поздним вечером Инге, конечно, не нравилась. Однако, зато можно будет, переночевав в городе, с самого раннего утра выставить товар на продажу и, быть может, добиться гораздо лучших результатов, чем в этом городишке Придонье.

Инга, мечтая о завтрашнем успехе, тем не менее внимательно следила за дорогой. Поэтому метнувшийся в 10 шагах впереди тёмный силуэт заметила сразу.

"Только не это", подумала торговка, натянув вожжи.

Силуэт тем временем метнулся обратно к обочине и, видимо, помог выбраться на дорогу своему товарищу. Затем махнул ему в сторону повозки, и они начали приближаться, первый быстро и уверенно, второй — осторожно, крадучись, можно было даже подумать, что нехотя.

— Вы разбойники? — грустно уточнила Инга. — В моей телеге только репа и зелень...

— Государственный инспектор Лукас Айсторн, — неожиданно ответил первый, с фингалом и без одного зуба, помахав какими-то бумагами. Тем не менее, на Ингу гораздо большее впечатление производил арбалет. Она посмотрела на второго и узнала в нём давешнего длинноволосого мистика.

— Я не с ним, — сокрушённо сказал тот, отворачивая лицо и прикрывая его рукой.

— Простите Бога ради, что к вам обращаемся! — театрально воскликнул тип с выбитым зубом. — Государственная инспекция переживает сейчас не лучшие времена!

Мистик застонал и отвернулся.

— В связи с чем, — уже нормальным голосом продолжил первый, — мы вынуждены требовать вашу помощь. Властью, данной мне государственной инспекцией, требую предоставить мне вашу повозку. Или, если хотите, я могу предложить вам довезти нас до Тиссы… за определённую плату...

— Что!? — воскликнул мистик. — Ей вы, значит, платите, а я за так работать должен?!

— Ага, — кивнул Инспектор.

— Какого лешего?

— На привлечение любого мистика у меня есть ордер, поэтому платить не обязательно.

— То есть я здесь ещё и в самом отстойном положении?! — взвыл тот.

— Успокойся, Лоренц. Родина оценит твои старания.

"Значит, его зовут Лоренц", — глубокомысленно рассудила Инга.

— Так что? — обратился к ней инспектор. Честно говоря, эта бандитская рожа не вызывала у неё доверия, но она размахивала какими-то бумажками и… раз уж обещала денег...

— А далеко до Тиссы? — осторожно уточнила девушка.

— Да не, совсем рядом. Вы, конечно, можете отказаться, — сказал тип с выбитым зубом. — Но лучше бы вам согласиться.

— Догадываюсь, — вздохнула торговка, поглядывая на арбалет.

— Вот и договорились! — дружелюбно сказал инспектор; мистик подвёл к повозке лошадь, тип с выбитым зубом привязал её и сел на облучок.

Лоренц забрался в повозку и, брезгливо поморщившись, отряхнул один из тюков и присел на него. Инга оскорблённо фыркнула и резко подхлестнула кобылу. Мистик с криком слетел с тюка и прокатился по дну телеги.

— Да как ты смеешь, ненормальная?! Вы видели, что она сделала?! — воскликнул тот. — Между прочим, у меня нога травмирована!

— Врёшь, — скучным голосом ответил инспектор. — Ни разу не видел, чтобы ты хромал.

Мистик хмыкнул, присев рядом с тюками и подозрительно осматривая колено правой ноги, словно мог что-то на ней разглядеть сквозь штаны.

— Если будет синяк, ребро тебе сломаю! — прошипел он.

— Н… не посмеешь, — неуверенно сказала Инга, тем не менее отодвигаясь на самый край облучка. — Я нужна своей Родине: я помогаю инспектору!

— Не команда, а цирк уродцев, — вздохнул Лукас, прикрывая глаза рукой.

***

Пытка на лесном подобии дороги закончилась, и повозка уже несколько часов катилась по её просёлочному подобию. Солнце склонялось к верхушкам деревьев, я просто валился с ног от усталости и голода, но мои требования о привале, отдыхе и еде бессовестнейшим образом игнорировались.

— И долго нам ещё ехать? — раздражённо поинтересовался я.

— Нет, — буркнул Лукас, сидя в седле моей шагающей рядом лошадки.

— Сколько?

— Сколько надо.

— Ну да, очень информативно...

— Слушай, если так лихо, возьми репку пожуй, или вон на мешок приляг поспи...

Меня начала охватывать злость:

— Скажите на милость, Лукас! Каким местом нужно было думать, чтобы пуститься в путь через такую глухомань без ничего, что могло бы пригодиться в походе?! У нас есть котелок? А припасы? Хоть что-нибудь, кроме этой сушёной зелени? — торговка обиженно засопела. Я продолжал. — А вода? Фляга у кого-нибудь есть? А одеяла? А запасная одежда? — у кого-то, впрочем, и основной не было, — У нас же нет ничего! Так какого лешего мы свернули с дороги в лес, даже не заехав в город?..

— Заткнись! — взорвался Лукас. — Думаешь, самый умный здесь? Раз поехали напрямик, значит так надо! Я спешу! И на какие, скажи, шиши мы это купили бы? — инспектор тряхнул моим, почему-то привязанным к его поясу (вернее, к веревке, его заменяющей), тощим кошельком. — У тебя у самого ничего нет!

— А я, в отличие от вас, не планировал путешествие к чёрту на кулички...

— Меня ограбили, если ты забыл! Поэтому у меня и нет денег, котелка, огнива, фляги, одеяла и одежды!.. Заедем в Ласточкину Норку. Там я получу деньги, и мы добудем всё для дальнейшего путешествия. Если поторопимся, будем там уже к завтрашнему вечеру.

— К завтрашнему?! — мне аж дурно сделалось… — А пока будем грызть сырую репу и спать на голых досках?!

— Скажи спасибо, что не на голой земле! — зарычал мужчина, так дернув поводья, что лошадка едва на дыбы не встала.

— Эй, тихо вы! — радостно крикнула торговка, привстав и вглядываясь вперёд. — Смотрите! Там трактир и постоялый двор!

***

Я первым делом зашёл в трактир. С лошадьми и повозкой и без меня разберутся. Да и о ночлеге Лукас сам пусть договаривается — деньги всё равно у него.

Я выбрал стол в ближайшем к лестнице на второй этаж уголке. Почти сразу зашла Инга, немного потопталась и села на второй свободный стул. Лукас пододвинул себе стул от соседнего стола, сел и подозвал трактирщика.

Минут через пятнадцать принесли три миски, наполовину заполненные подозрительной серой дымящейся массой, хлеб, кувшин и три кружки. Я наклонился над миской. Нет, пахнет вполне себе съедобно, поэтому, если не приглядываться… может на вкус оно и не такое, как на вид? Я осторожно подцепил массу ложкой… Ну, по крайней мере, оно горячее.

Содержимое кувшина на поверку оказалось "разбавленным вином", хотя честнее было бы назвать слегка подкрашенной вином водой. Отдавало кислятиной и сырым погребом.

— Да уж, это тебе не Лакрима Кристи, — вздохнул Лукас, осушая кружку. — Так, ладно. Допивайте и едем.

Я поперхнулся и закашлялся.

— Да ладно тебе, — едва сдерживая смех, сказал Лукас. — Не волнуйся ты так.

—… В смысле… едем?.. — с трудом выдавил я. — Мы не останемся здесь ночевать?!

Мне вспомнилась сегодняшняя холодная и бессонная ночь, и я зябко передернул плечами. Боже, я ведь уже представлял себе нормально проведённую ночь. В тепле. На кровати.

— Я никуда не поеду.

— Если мы выедем прямо сейчас, как стемнеет, остановимся на ночёвку и тронемся на рассвете, то к вечеру будем в Ласточкиной норке, — закатив глаза, принялся объяснять Лукас.

Да уж. С таким графиком мы точно тронемся… умом.

— Это несправедливо! Это нарушение прав человека и режима труда!

— А это — нештатная ситуация, Лоренц! — перебил меня инспектор. — Форс-мажор. Придётся потерпеть.

— Может тогда хоть продуктов каких-нибудь в дорогу возьмём? — если завтра опять целый день придётся питаться святым духом, я не переживу...

Лукас замер на полушаге, и подняв указательный палец, изрёк:

— О! А в твоей голове таки рождаются здравые мысли.

+++

Пучок сухой травы накрывали мелкие веточки, сложенные одна к одной. Вокруг них шалашом располагался хворост покрупнее. Толстые ветки, собранные вокруг стоянки и для удобства наломанные, лежали рядом. Как по мне, они были так себе, и лучше было нарубить нижних веток с деревьев, но топорик и мачете, как и всё моё оружие, у меня увели, а свой меч мистик отказался отдавать наотрез, заявив, что "этого выполняемая вами задача не требует".

— Ну что ж, давайте огниво...

— Ха. Ха. Ха, — мрачно ухмыльнулся мистик.

— У тебя нет огнива?! — охнул я, повернув к нему голову. Мистик злорадно развёл руками. Я с надеждой посмотрел на торговку:

— А у тебя?

— На кой оно мне? — раздражённо отозвалась та. — Я ехала в Центр, чтобы там переночевать и с утра выставить овощи на продажу.

Да, дела...

— Слышь, Лоренц, — окликнул я мистика, вставая. — Подожги, а?

Лоренц надменно приподнял бровь.

— Вот ещё.

— Ну подожги, тебе что, сложно? — поддержала меня Инга.

— Я восемь лет учился на мистика, изучал магию, экзорцизм, боевые искусства и искусство охоты, и три года отработал по профессии не для того, чтобы разжигать костры.

— Да какая, к лешему, разница, чему ты там учился? Ты же, в любом случае, маг от рождения! — я терял терпение. — Я очень ценю твои достижения, но без огня мы все ночью замёрзнем.

Лоренц цокнул языком, но всё-таки присел у костра. Торговка вытянулась за его спиной, стараясь углядеть, что он сделает. Мистик закатил глаза, пробурчал что-то касаемо Инги себе под нос, но оборачиваться и гнать не стал. Через пару минут на поляне уже весело потрескивал костерок.

— Наслаждайтесь, инвалиды, — бросил Лоренц, поднимаясь и отряхивая руки.

— Что ты сказал? — я резко развернулся.

— Что слышали, — не поворачиваясь, ответил мистик, очевидно, не расслышав угрозы. Я сжал кулаки.

— Господи, вам не надоело? — взвыла Инга, устало расправляя по днищу повозки грязную, покрытую сушёными листиками ткань, очевидно, некогда служившую для увязывания тюка. Я вздохнул и разжал кулаки. Все устали, все нервничают...

— Чур, я посередине, — заявил мистик, выбрав самое выгодное место… затем покосился на меня и торопливо исправился. — Нет, лучше с краю.

— Я тоже с краю! — сказала Инга, решив, что, раз мистик выбрал такое место, значит оно реально лучше.

— Да не вопрос! — оскалился я, укладываясь в телеге посередине. Торговка с мистиком мрачно переглянулись, заподозрив, что где-то просчитались.

Инга устроилась слева, укрывшись курткой. Лоренц долго аккуратно сворачивал волосы, заправляя их под ворот и надевая капюшон, потом уложил голову на тюке, чтобы — не приведи бог! — не коснуться волосами грязной подстилки. Я уже практически провалился в сон, как вдруг меня словно ледяной водой ошпарило:

— Дежурный! Мы не назначили дежурного!

Лоренц с Ингой усиленно сделали вид, что уже уснули. Ладно. Полночи подежурю я, потом мистика разбужу.

… Никогда ещё ночь не была для меня так длинна. К концу дежурства я уже едва держался на ногах.

— Лоренц! — я потормошил мистика за плечо. — Подъём, твоя очередь дежурить.

— Ну… зачем?.. — сонно протянул мистик.

— Зачем, зачем! — огрызнулся я. — Следить, чтобы с нами ничего не случилось.

— С нами и так ничего не случится: я маячок кинул.

— В смысле? Какой ещё маячок? — да уж. Двое суток бодрствования явно не шли на пользу моей соображалке.

— Обычный, сторожевой. Отвалите!

— То есть? — я по-прежнему ничего не понимал.

— То есть, если что-то случиться, мы сразу проснёмся, — рявкнул Лоренц и отвернулся.

— И когда же ты его установил? — не унимался я.

— Когда, когда… Как только на поляну приехали.

И тут меня охватила ярость:

— То есть, ты хочешь сказать, что я просто так просидел как дурак полночи, тогда как у нас с самого начала был активирован маячок?!

Лоренц вздохнул:

— Видимо, да...

— Почему ты сразу мне про него не сказал?! — я так мучился, а теперь выходит — зря...

— Вы не спрашивали, — мстительно сообщил мистик. Готов поклясться, что видел, как он злорадно ухмыльнулся. Что ж, тогда, думаю, не стоит ему сообщать, что капюшон с его головы почти сбился...

Ну, Лоренц, не дай бог с нами что-нибудь случится.

+++

Несмотря на то, что мне было очень холодно, я спал так долго, что даже порос паутиной. Серьёзно! Всё моё лицо было опутано какими-то тонкими бесцветными нитями… Маяк не сработал, и хищные твари завернули спящих людей в коконы, чтобы потом сожрать… вскрикнул я практически беззвучно, но подскочил, пытаясь выпутаться, так резко, что повозка шатнулась. Я с замиранием сердца обернулся...

Они были повсюду. Длинные полупрозрачные тентакли расползлись на полтелеги, оплели ближайший тюк, сбили и смяли подстилку и забились во все возможные щелочки; те, что доставали до меня, щекотали мне шею и плечи… Величественное, почти аристократическое положение, когда Лоренц только лёг, особенно остро контрастировало с разметавшимся по днищу повозки телом — словно пережившим ночью припадок или зверски, чудовищно убитым, причём, скорее, второе — наполовину окутанным паутиной тонких щупалец. Они скрывали лицо и правую руку, всю спину, поглотив тело едва ли не до пояса, а левая рука была безвольно закинута на борт.

— Лоренц, блин! — не выдержав, заорал я в голос. — Я тя налысо обрею!

Было очень позднее утро — солнце уже блестело меж стволов деревьев.

— Всё, подъём, поехали! — скомандовал я, брезгливо смахивая длинную светлую волосину со своего плеча. Терпеть не могу длинные волосы. Но если женщинам ещё можно это простить...

Лоренц от столь близкого знакомства своих волос со мной тоже в восторг не пришёл, и теперь, положив пряди себе на плечи, придирчиво в них вгляделся… и взвыл от досады. Сбежав из капюшонного плена, волосы собрали на себя всю грязь, до которой смогли дотянуться: сухое листовое крошево, пыль, комочки почвы, ветоши… Потом мистик, щурясь, глянул в сторону солнца.

— Ты серьёзно? Вставать в такую рань? Солнце даже над деревьями не взошло!

А, по его мнению, утро в полдень что ли начинаться должно?!

Лоренц долго копался в своей сумке, потом, наконец, извлёк оттуда хороший костяной гребень. Инга занялась сворачиванием "лежанки" — надо сказать, усилиями Лоренца она была прекрасно вычищена. Я решил запрячь в повозку его лошадь — так быстрее дело пойдёт — а смирненькую Ингину кобылку привязать сзади.

Как выяснилось минут через десять, запрягать в повозку лошадь тоже надо уметь (а мне-то казалось, что это так просто...), и торговка, обидно похихикивая, сделала всё сама, предоставив мне лишь наблюдать.

— Ладно, едем, — смущенно улыбнулся я. — Ты готов?

— Нет, — Лоренц с трудом выпутал гребень из наиболее страшно спутанного пучка волос.

— Давай резче, Рапунцель! — раздраженно бросил я. Святые небеса! Он же сейчас часа два этот мусор вычёсывать будет...

Завтрак что ли пока приготовить? Тогда купленный хлеб можно оставить на обед и нигде не останавливаться.

Оставленный на ночь костёр едва тлел, но мне удалось его реанимировать. Жаль, картофеля у Инги нет. Я вытащил небольшой пучок репки из ближайшего тюка и отправил в костёр. Думаю, печёная репа будет не хуже.

—… Какое изысканное блюдо, — сказала Инга, ковыряя палкой обугленный комочек.

— Я не голоден, — Лоренц даже не попытался казаться вежливым. В виду сформировавшегося на базе постоянного ношения длинных волос профессионализма, с расчесыванием он справился всего за три четверти часа.

— Согласен, это не самое лучшее, что мне доводилось пробовать, — сказал я. Снаружи репа обуглилась, внутри осталась сырой. — Но есть можно.

— У нас же есть хлеб, который мы купили вчера, — мистик беспардонно заглянул в мешок с провизией.

— Это наш обед, чтобы не останавливаться.

Инга героически сгрызла половину репки, и теперь маялась, как бы незаметно избавиться от второй.

— А вода есть? — тоскливо поинтересовался мистик.

— Вон, из ручья попей, — махнул рукой я.

— Вы чокнулись?! Сырую?!

Лоренц запустил руку в мешок и с торжествующим "О!" вытащил маленькую тыквенную бутылочку.

— Она одна, на всех и на весь день! — гаркнул я, но мистик, нагло глядя на меня, откупорил её и сделал несколько больших глотков.

— Мне оставь, — не выдержала Инга и, воспользовавшись случаем, украдкой кинула остаток репки в костёр. Лоренц отдал ей бутылочку, воды в которой было уже на донышке.

Я скрипнул зубами. Вот поэтому я и люблю путешествовать в одиночку.

— Всё, едем! И так уйму времени потеряли, — я малодушно задвинул обугленную репу в костёр. — Лоренц, раскидай и затопчи угли.

— Почему я должен это делать?

— Потому что мне босиком это делать совсем не комильфо.

— А у меня ботинки охотничьи! Мне их жалко, — Лоренц многозначительно взглянул на торговку. Та фыркнула и недовольно подошла к костру.

Угли брызнули во все стороны. Лоренц заорал, торопливо смахивая искры с мантии. Я поморщился, мне попало по руке и боку.

— Инга, "раскидать угли" не значит "кидать их в Лоренца". Ну или, хотя бы, целься точней, — я презрительно сплюнул. Цирк уродцев, блин.

°°°

Лошадка с непривычки попыталась рвануть с места, и повозка дёрнулась. Лоренц, минутой ранее так красиво и аристократично сидевший на тюке, с криком полетел на дно повозки. Лукас, едва успев присесть на облучок, сдавленно выругался. Двухдневная щетина в дополнение к выбитому зубу, обнажённому торсу и босым ногам, придавала ему совсем уж бандитский вид. У мистика, по крайней мере, аккуратная бородка.

Инге хотелось есть. Повар Лукас был, мягко говоря, не очень, да и вообще, Инга была ярой противницей подобного надругательства над овощами, которые можно есть и сырыми.

Когда солнце начало клониться к западу, решили перекусить.

— Дели, — Лукас передал Инге хлеб, а сам откупорил тыквенную бутылочку и сделал небольшой глоток.

— Поделить его на три равные половинки? — уточнила торговка, положив вожжи на колени.

— Инга, если ты можешь сделать из одного куска хлеба три половинки, то в походе тебе цены нет, — хохотнул Лукас, отхлёбывая ещё и передавая ей бутылочку.

— А на сколько ещё половин ты умеешь делить? — издевательски поинтересовался мистик. Инга цокнула языком и закатила глаза. "Ишь ты, к словам-то как цепляются..."

Торговка откусила кусок от своей "половинки", отпила часть оставшейся воды и отдала бутылку мистику — ему предоставили пить последним, так как с утра он поделил воду, скажем так, не совсем честно. Он вытер горлышко рукавом и тоже сделал пару глотков. Конечно, вода из бутылки — это гораздо лучше, чем сырая вода из грязных природных водоёмов… А сообщать мистику, что набрала её из отвергнутого им ручья, Инга не собиралась.

***

Что за странное ощущение? Смутное, неосознанное. Даже не чувство опасности, а… как будто парит перед грозой, и ты до последнего сомневаешься, парит ли, или просто жаркий полдень… пока гром вдалеке не загрохочет.

Тем не менее, никаких объективных причин для беспокойства я не находил. Ни "дорожек" — энергетических следов, ни каких-либо других признаков, да и лошади вели себя спокойно, а значит всякую демоническую заразу можно исключить...

Дорога проходила по склону холма. Слева её ограничивал крутой подъём, а справа — овраг. Впрочем, на дороге вполне разъезжались две повозки. Левый склон был каменистым. Наверное, здесь иногда бывают осыпи. Хотя, вот кустарники какие-то торчат...

Ладно. Наверное, мне показалось.

— Эй, — резко обернулась Инга, скользнув рукой по своему затылку. Я вопросительно посмотрел на неё, она фыркнула и отвернулась. Мы с Лукасом переглянулись. Женщины… Поди их пойми...

— Ты что, дурак? — повернулся, передёрнув плечами, Лукас минуту спустя. И натолкнувшись на мой непонимающий взгляд, сказал. — А глаза-то какие невинные...

И как это понимать?

— Слушай, ну это уж слишком! — закрыв рукой макушку, рявкнул инспектор. Я возмущенно вскинул голову и хотел уже высказать этим сумасшедшим, как слева что-то звонко щелкнуло и мягко приземлилось на тюк, отскочило мне на колени и по ним скатилось на дощатое дно повозки.

Камушек. Маленький серый камушек. Точь-в-точь как на склоне.

… Гром грянул...

Мы втроём склонились над камушком, не в силах пошевелиться, словно кто-то невидимый сказал "замри". Шорох осыпающихся по склону камней теперь слышался почти отчётливо.

"Отомри".

— Ну что застыли?! — я очнулся первым. — Валим отсюда!!!

Инга резко хлестнула лошадь. Та, впрочем, начала движение заранее, ещё на звук хозяйского голоса.

Шуршание осыпи слышалось все ближе и отчётливей. Камушки застучали по повозке словно град. Позади, судя по звуку, они уже засыпАли дорогу.

… Звук усилился, но, вроде, остался по диагонали сзади сверху. Вскоре гул слегка затих и остался позади. Град по повозке стучать перестал. Но наши проблемы этим не заканчивались.

Инга попыталась осадить лошадь, но та, запуганная осыпью, взбрыкнула и лишь прибавила ходу.

— Налево! — заорал Лукас. — Налево её поверни!..

Инга пыталась. Но лошадь, завернув голову, рванула вперёд. Здесь дорога заворачивала резко, а не просто огибала холм, как везде. Да, дела! Непривычная к повозке лошадка, мало того, сама в овраг сорвётся, так еще и нас утянет...

Толчок был резким и сильным. В этом и заключается преимущество Теневой Сущности: она раскрывает в физическом теле его предельные возможности. "Простые смертные" способны на такое только спонтанно, с перепугу… Хотя, прыгать с движущийся повозки — так себе удовольствие.

Приземление на самый край дороги, за несколько шагов перед лошадью. Спасибо, Теневая, сейчас ты мне больше не нужна.

… Использовать против неё её же страх. Левая рука — приёмник, согнута в локте и отведена в сторону, ладонью вперёд. Кончиками пальцев поглощает энергию страха и направляет потоком через себя. На пропускании чужих энергий через себя постоянно сливаются новички, потому что отрешиться очень сложно… Правая рука вытянута вперёд, пальцы выпрямлены, она направляет поток.

Лошадь взбрыкнула, шарахнулась влево и хотела было остановиться, но из-за повозки вынужденно перешла на шаг. Страх — очень сильная энергия и частенько дает нехилую отдачу. Меня качнуло назад, и я отступил. Носок чиркнул по самой кромке дороги, и нога провалилась в овраг. Я даже не успел вскрикнуть.

Я почти успешно развернулся в полёте, но локоть легко скользнул по траве, и в следующий момент, я жёстко затормозил обо что-то головой.

Резкая боль в виске. Я прижал руку, она скользнула по чему-то липкому и горячему...

— О, Небо! Я умираю!..

°°°

— Лоренц! Хватит скулить, это всего лишь царапина, — говорила Инга, поднимаясь с колен.

— Царапина?! Да у меня висок, может, проломлен! Ты видела, сколько крови?!

Инга закатила глаза. Ну как ему доказать?

— Лаури, — обратился к нему Лукас, подходя и передавая Инге бутыль с остатками воды. — Если ты перестанешь с воплями кататься по земле, то через пару часов ссадина затянется коркой, а через неделю даже следа не останется.

Лоренц приоткрыл глаза и трагическим шёпотом возвестил:

— Это в том случае, если я не умру от заражения крови...

— О-о! Уж об этом-то не переживай!

Вылитая на ссадину вода произвела на мистика эффект скипидара. Он заорал так, что слышно, кажется, было даже в Ласточкиных Норках.

— Вы рехнулись?! О-о-ох… — Лоренц перевернулся на живот и тяжело поднялся на локтях. — Мы же из этой бутыли все трое пили, а вы на рану… Хорошо, хоть кипячёная...

— Пффф, — усмехнулся Лукас, Инга попыталась его одёрнуть, но не успела. — Вы кипячёную выхлебали с утра. Это была из ручья...

— Что?!

— Господи, Лоренц! Нормальная вода! Ты пил — не помер же, ну вот и успокойся!

Лоренц вздохнул, осознав, что умирать от воды уже поздно:

— Аптечка-то хоть есть?

Инга развела руками, Лукас для наглядности растянул штаны наподобие подола.

— Что, даже бинтов?!

Инга закатила глаза...

— Доберёмся до города — купим, — заверил его Лукас. — Давай уже, едем.

Лоренц поднялся на ноги и, пошатываясь, со стонами и причитаниями, поплёлся к дороге. Достав из сумки платок, он долго его крутил, ища как можно более внутреннюю сторону, прижал его к ране и, приняв вид умирающего, трагически прошептал:

— У нас нет аптечки. Мы все умрём.

+++

— Я всё понимаю, Лукас. Но свободных денег в конторе всего 24 серебряных.

— Но мне этих денег — тьфу! Только оружие и походный инвентарь купить...

Коллега развел руками:

— Заявку начальству я отправил. В Приозерье, скорее всего, к твоему приезду подготовятся, там тебе и выдадут деньги на дальнейшее путешествие.

— Ну что? — с надеждой с просила Инга, когда я вышел из конторы и поравнялся с повозкой.

— Завтра заедем на рынок и купим всё необходимое. А сейчас — на постоялый двор.

— Ура! — радостно воскликнули Инга и Лоренц, на миг позабывший, что умирает. Надо, кстати, отдать парню его кошель, а завтра купить свой, а то как-то неудобно получается, как разбойник какой-то отжал. Да и документы; хотя… их отдам потом, дня через три.

На ночлег устроились без проблем. Нам даже благодушно подогрели остатки ужина. Комнату, правда, выделили одну, трехместную, на всех. Зато почти люкс: с зеркалом.

Лоренц долго придирчиво разглядывал ссадину.

— Ну что? — саркастически поинтересовался я. — Мне бежать в госпиталь клянчить бинты, или до утра доживёшь?

Мистик презрительно покосился на меня:

— Обойдусь. Но аптечка нам в дорогу по-любому нужна.

С этим-то я и не спорил: придётся завтра собирать.

Инга подошла к зеркалу.

— А круто ты с повозки сиганул, — восхищенно протянула она. — Неужели люди так умеют?

— Конечно, умеют, — отозвался Лоренц. — Ты бродячих артистов видела? Там акробаты иной раз такое выделывают...

— Ну так они с детства этому учатся, — подумав, сказала Инга. — Мистики, наверное, тоже?

Лоренц покачал головой:

— Не совсем. Ни мы, ни они, не приобретаем в физическом теле ничего принципиально нового, а лишь раскрываем те возможности, что уже заложены. Только акробаты, силачи, бегуны и прочие… делают это очень медленно, шаг за шагом, путём каждодневной тренировки мышц. Мы же идём другим путём: учимся пробуждать Теневую Сущность, тем самым раскрывая максимальные возможности физического тела одномоментно.

На наш с Ингой вопросительный взгляд Лоренц лишь усмехнулся — он и не надеялся, что мы сразу поймём.

— Это, если так вообще можно выразиться, "сознание" физического тела. Его повелитель и хранитель. Ей мы обязаны всеми рефлексами, инстинктами, хотя, в большинстве случаев это не осознаем. Например, почему мы продолжаем дышать, когда засыпаем? Почему в течение дня тысячи раз моргаем? Ведь наше сознание этим не руководит. А это, как раз, самые простые проявления Теневой Сущности. Или вот ещё, — Лоренц внезапно хлопнул в ладоши перед самым носом Инги. — Видишь? Ты отшатнулась и зажмурилась. Ты даже не успела подумать, а тело уже среагировало — это тоже проявление Теневой Сущности. Когда человек, устав, засыпает, положив голову на книгу, несмотря на все волевые усилия — считается, что Теневая Сущность положила физическое тело спать. Или, когда тебя будят посреди ночи, и ты грубо отвечаешь, хотя обычно для тебя это не свойственно. А также, когда человек, скажем, убегая от волков, способен вскарабкаться шен[2] на восемь по голому стволу. Не дать причинить вреда физическому телу — как раз и есть главная задача Теневой Сущности. И содержится она исключительно в теле, в сознании ее нет. А вот мистики учатся управлять ею сознательно: в нужный момент включать, направлять ее в нужное русло и выключать, когда необходимость в ней отпала. А поскольку мана — магическая энергия — тоже черпается из физического тела, Теневая Сущность позволяет проявлять её на максимум. Но это, главным образом, касается II разряда...

— Ух ты, — протянула Инга. — А у I разряда она, наверное, вообще ого-го...

— Нет, мистики I разряда её не применяют. Они сами по себе очень сильные, она им ни к чему, — не без тени зависти вздохнул Лоренц.

— А у вас, как в спорте, нельзя выше разряд получить, если, скажем, дальше учиться пойти, в магистратуру, ещё там куда? — поинтересовался я.

— Нет, — покачал головой мистик. — Разряд определяется не степенью учености, а исключительно энергетическим потенциалом. То есть, фактически, степенью выраженности магических способностей.

— В училище берут с двенадцати лет, правильно я понимаю? — задумчиво сказал я. Лоренц кивнул. — И восемь лет учатся. Но ты сказал, что Теневая Сущность пробуждается одномоментно. Зачем тогда столько?

— Ну, во-первых, это не единственное, чему нас учат, во-вторых, Теневая по своей природе крайне разрушительная, злая и страшная. Поэтому её силой нужно учиться управлять, направлять в нужное русло. Как правило, на уничтожение какой-нибудь нежити. Она делает человека практически неуязвимым для вражеских атак — за счёт своей главной задачи, защиты физического тела — поэтому её хорошо использовать на охоте или в бою. Ну или для всяких "акробатических трюков", наподобие сегодняшнего.

— Вау, — выдохнула Инга. — Я хочу увидеть тебя в бою!..

+++

— Подъём! — жизнерадостно воскликнул я, распахивая окошко. Солнышко весело выглядывало из-за горизонта.

Инга села и потянулась. Лоренц безмолвно перевернулся на живот и накрыл голову одеялом.

— Подъём, кому сказал!

Хороша же моя охрана! Из пушки не разбудишь!.. Ну что? Неужели мне каждое утро придётся уговаривать этого "работничка" вставать?

Что ж, сам напросился! Сейчас я преподам ему урок! Надеюсь, мой розыгрыш его взбодрит...

Я воинственно заорал и, скрючив пальцы, вцепился Лоренцу в грудную клетку. Мистик извернулся и со всего маха дал мне в глаз. Я охнул, отклонился назад и, тут же получив коленом в солнечное сплетение, с хрипом согнулся.

— Что ты делаешь? Сумасшедший! — воскликнула Инга, вскочив с кровати.

— Ничего… страшного!.. Всё… в порядке… — выдавил я, с трудом выпрямляясь.

Лоренц, сидя уже в низкой боевой стойке, убрал волосы с лица и, только теперь открыв глаза, тихо выругался.

— Ну простите, чё, — сказал он, явно имея в виду "так тебе и надо, сам виноват", поднялся и вышел из комнаты.

— Одержимый, — в полголоса сказала ему вслед Инга.

— Брось. Всё нормально.

— Нормально?! За шутку сразу морду бить, не разбираясь?

— Их так учат. А в остальном — мистики нормальные, обычные люди.

Инга фыркнула и пошла вниз. Я подошёл к зеркалу и, морщась, коснулся свежего следа под глазом. Да-а, фингал будет знатный… Что ж, я усвоил урок.

***

Я хватился, когда мы уже почти выехали из Ласточкиных Норок.

— Письмо! Я должен отправить письмо.

— Кому? — обернулся Лукас. Новенький фингал прекрасно дополнял его образ отпетого разбойника. Даже гладко выбритое лицо и новая одежда положения не спасали. Ехал он верхом. Мы всё же решили с утра запрячь Ингину кобылку.

— Да хозяйке дома, где я снимаю комнату. Чтоб она никого туда не заселила, ждала меня.

— Ты б ещё сот[3] через пять вспомнил, — буркнул инспектор, но лошадку всё же осадил.

Я вытащил из сумки лист бумаги. Он был не в лучшем состоянии, так сказать, выглядел слегка помятым. Я положил лист себе на колени и принялся торопливо писать.

— Как будто с похмелья пишешь, — хохотнул Лукас.

— А вы, видимо, имеете богатый опыт по этому вопросу, — съязвил я, складывая лист. Где почта, я, вроде, припоминаю. — Дайте мне лошадь, так быстрее будет.

— Ага, счас, — ухмыльнулся инспектор. — Чтобы ты взял да и сбежал домой?

— Ага, без документов; чтобы через неделю получить от Вас извещение об отзыве лицензии? Нет уж, спасибо!

— Тут недалеко. Дойдёшь, — отрезал Лукас. Надо же быть таким самодуром!..

Пришлось переть пешком через полгорода. Город конечно был маленький, чуть побольше Придонья, но всё же...

Интересно, сколько будет идти письмо? Вдруг за это время Марта решит, что я уже не вернусь, и сдаст мою комнату?! Плакали тогда мои денежки… Да и вещей там столько осталось… Ладно. Я положил на столик серебряную монету. Пусть будет депеша.

°°°

— Всё, теперь прямо по тракту и до самой Тиссы, — жизнерадостно сказал Лукас.

"Ну наконец-то! Совсем чуть-чуть, видать, осталось, — с облегчением подумала Инга. — К тому же, теперь, на тракте, города и селения будут встречаться чаще".

Нет, не то чтобы Ингу тяготила походная жизнь, но спать в постели на постоялом дворе гораздо приятнее, чем на дощатом днище повозки. Да и нормальная еда тоже много значит. Обугленные комочки репы до сих пор стояли у Инги перед глазами...

— Вы это так говорите, — недовольно буркнул Лоренц. — Словно нам совсем чуть-чуть ехать осталось.

— А что, — нахмурилась торговка. — Разве не чуть-чуть?

— Ну, — пренебрежительно тряхнул головой Лукас. — С нашей скоростью недели две.

Торговка едва не выронила вожжи:

— Вы с ума сошли?! Вы же… вы меня обманули!

— А ты думала, в сказку попала? — злорадно усмехнулся мистик.

— В чём это я Вас обманул, сударыня? — с видом оскорбленной невинности округлил глаза Лукас.

— Вы же сказали, что до Тиссы недалеко!

— Да разве ж это далеко? — изумился мужчина. — Далеко — это, где-то, месяц пути, а так, всего две недели — рукой практически подать.

Инга хотела на это много чего сказать, но, захлебнувшись возмущением, промолчала. Да, наивно было думать, что такую цену тип с выбитым зубом предлагал за маленькую услугу. А впрочем, Инга же ничего не теряет.

— А зачем вам вообще в Тиссу? — немного погодя спросил Лоренц, сидящий на облучке справа от торговки.

Лукас помолчал, видимо, обдумывая, как бы поразмытее ответить, потом сказал:

— Проинспектировать и передать кое-какие указания...

— А что ж они местных инспекторов на пошлют? — издевательски уточнил мистик. — Вроде, отделения государственной инспекции есть по всей Лиории?

— Потому что местные, — начал Лукас, — на многое закрывают глаза и отчитываются, что все неплохо, а в столице хотят знать реальное положение дел.

— И почему вдруг именно сейчас это так важно стало? Столько лет стояла Тисса, никого не волновала?..

— А ты новость слышал? Старый король Заагре[4] в начале лета помер, и на престол взошла его жена, королева Адденейз...

— Слышал. Ну и что?

— А то, что эта Адденейз… темная лошадка. Если с королем все было понятно… То вот неизвестно, какой курс изберет она, и что можно от нее ожидать. Ее намерения неясны. Поговаривают, что… — инспектор замялся, — что она вообще "ведьма", или что-то типа того.

Лоренц округлил глаза и в следующую же секунду расхохотался.

— "Ведьма"? — утирая проступившие слезы, протянул он. — Вы серьезно? Право, господин инспектор, вот от Вас-то не ожидал такого… Думал, в такие глупости могут верить только безграмотные простолюдины, воспитывающиеся на бабушкиных сказках… — Инга обиженно хмыкнула. — Насколько мне известно, она даже не мистик...

— Лоренц, — серьезно сказал инспектор. — Послушай. Может она и не мистик, но основания обратить на нее внимание есть. Король умер от старости. По крайней мере, официально. По тем же официальным данным, он женился единожды в молодости — по крайней мере, об ином нас не уведомляли. Я не знаю, сколько лет Адденейз, но… на вид ей тридцатник или немногим больше… За последние тридцать лет точно не появлялись данные. Так что, либо загоряне что-то темнят, либо… Либо она и правда необычный человек… Но, в любом случае, наша страна должна быть готова ко всему. И пограничная крепость Тисса уж точно должна быть боеспособна — на всякий случай… Да и указания важные передать — этого никто не отменял.

— И снова просто гонца было не послать? — ехидно осведомился мистик.

— В десяточку! — усмехнулся инспектор. — Потому что текст сообщения и все прилагающиеся данные, дабы избежать их попадания не в те руки, хранятся исключительно в моей голове.

— А что за сообщение? — с интересом спросила торговка.

— Так я вам и сказал, — усмехнулся Лукас.

— Уж нам бы могли и сказать… — разочарованно вздохнула Инга.

— "Нам"… — презрительно фыркнул мистик. — Уж мне-то точно можно и сообщить.

— Это ещё почему "тебе", а не "нам"? — нахмурилась торговка. — Мы же с тобой в одинаковом положении...

— Пф-ф! В одинаковом? Это с какой, интересно, радости? — Лоренц высокомерно взглянул на торговку. — Я профессиональный мистик, дипломированный специалист II разряда, с высшим образованием, а ты даже читать не умеешь...

… — Инга! Это несерьёзно! — возмущенно кричал мистик, быстрым шагом, едва ли не бегом, догоняя повозку и почти поравнявшись с облучком. Инга подстегнула кобылку, и он снова отстал на пару шагов.

— Зато у меня повозка! — мстительно бросила торговка.

— Лукас! Скажите ей!

"Цирк уродцев", — закатил глаза инспектор.

***

Приозерья, крупного торгового города, мы достигли, едва солнце коснулось горизонта.

— Мы ведь здесь заночуем? — с надеждой спросил я Лукаса.

— Да, пожалуй, — подумав, ответил тот. — Пока я зайду в контору, пока заедем на ярмарку, закупим продукты в дорогу, уже смеркаться начнёт.

… Я со скучающим видом бродил между прилавков со всевозможной ерундой, когда заметил следящего за мной человека. Человек представлял из себя девицу с короткими (очень, очень короткими), топорщащимися во все стороны, синими (!) волосами, ярко-чёрной татуировкой дракона на всё плечо, одетую в бесформенные, косящие под армейские штаны с поясом с черепушкой и какую-то убогую кислотно-розовую короткую кофточку без рукавов (где она такую нашла-то, небо), с нарисованной, видимо самостоятельно, оскаленной мордой на груди. Обута она была в тяжёлые ботинки, с позолоченной цепью вместо шнурков. Куртка была обвязана вокруг пояса. На запястьях красовались по два кожаных браслета с шипами. А через плечо висела плоская квадратная сумка с этническим орнаментом. В руках сие безобразие держало кипу каких-то бумаг. И, то опуская взгляд в них, то поднимая глаза, очень странно косилось на меня.

После того, как мы в четвёртый раз встретились взглядом, оно решительно двинулось ко мне и резким, нахальным, нарочито грубым голосом поинтересовалось:

— Вы Лоренц Шейз?

— Допустим, — ответил я, напрягаясь.

Девица закатила глаза и, повернувшись вполоборота, процедила сквозь зубы:

— Вот чёрт! — после чего, скривившись, буркнула. — Поздравляю! Тебя назначили моим куратором… — и протянула мне бумаги.

— Вот чёрт!.. — прошептал я, взяв документы в руки и пробежав глазами. Вот уж не ожидал от Гильдии такой подлянки!

***

Когда мы зашли в трактир, Инга и Лукас уже сидели там.

— Здравствуйте! Меня зовут Габриэлла Амаранди, и я алкоголик, — выдала "ученица", подойдя к нужному столику. И в повисшей гробовой тишине с деланным испугом обратилась ко мне. — А что? Я что-то не то сказала? — и, не дав мне опомниться, уселась на последний свободный стул.

Я скрипнул зубами и, пододвинув себе стул от соседнего стола, на немой вопрос инспектора пояснил:

— Мне прислали "ученицу".

— Ой, вот не надо таким похоронным голосом говорить! — нахально заявила девчонка, вытягивая ноги под столом. — Я таки тоже думала, что мне дадут нормального куратора...

Я сжал кулаки:

— Послушай, Габриэлла!..

— Называй меня Габи, — благодушно "разрешила" девица.

— На "вы", пожалуйста! — не выдержал я. Не хватало ещё, чтобы эта нахалка мне "тыкала".

— Ага, счас! — ухмыльнулась Габриэлла. — Мне уже 16, я переросла тот возраст, когда должна ко всем обращаться на "вы".

Подошедшая разносчица принялась составлять с подноса тарелки, кружки и столовые приборы.

— О, хавчик! — "ученица" нагло выхватила порцию прямо у меня из-под носа и поковыряла ложкой. — Это что вообще?

— Тебя выгнали из школы, Габи? — спросил Лукас, глянув в "ученицины" документы.

— Это ещё что за бандитская рожа? — повернулась ко мне Габи.

— Это мой начальник, — прошипел я.

— Да, — нехотя призналась та. — С середины пятого курса.

— А выгнали за что? — инспектор сделал вид, что пропустил хамство мимо ушей.

— Да, там все идиоты, — махнула рукой девица.

— А всё-таки?

— Всё равно там ничему толковому не научат.

— Ясно, — отчаявшись что-либо узнать, вздохнул Лукас.

Как выяснилось при дальнейшей беседе, остановилась Габриэлла нигде, а следовательно, заботиться о её ночлеге выпало нам. Мне.

Комнаты оказались только двухместные, поэтому девица подселилась к Инге. Та, конечно, в восторг от подобного соседства не пришла, но стоически промолчала.

***

— Воскресни, Лоренц! — наученный горьким опытом Лукас отвязно пнул кровать по ножке.

Доброе, леший его побери, утро… Я вздохнул и приоткрыл один глаз:

— А что, все, кроме меня, уже встали?

— Нет ещё.

— Ну на кой тогда меня трогать? Все встанут, и я встану… — я, кутаясь в одеяло, отвернулся к стене.

— Подъём! — инспектор ещё дважды пнул кровать.

— Прекратите избивать кровать! Драться нужно с теми, кто в состоянии дать сдачи, — я махнул ногой в направлении Лукаса, не надеясь, впрочем, попасть. А, как по мне, лучше вообще не драться.

— Давай, поднимайся! — добродушно засмеялся инспектор. — У тебя ответственное спецзадание: о, великий учитель должен разбудить свою ученицу...

— Ох, леший! — застонал я, поднимаясь. Я почти забыл про неё...

Я завернулся в одеяло и пошёл в соседнюю комнату.

— Габи, просыпайся. Мы едем.

— Блин! В такую рань? — раздражённо гаркнула та. Видимо, я был уже не первый, кто сегодня её будил. — Я уже не в школе, чтобы к первому уроку подниматься!

Уговоры и угрозы результата не дали, и я решил пойти на крайние меры.

— Считаю до трёх! — я взял в руку вазочку с васильками. — Раз...

Габи отвернулась, пробормотав что-то невнятное и, очевидно, непечатное.

— Два...

Дети… цветы жизни, блин. Эта — по-любому чертополох...

— Три, — я резко сдёрнул с девчонки одеяло и опрокинул вазочку. Капли весело заплясали по лицу, забрызгав одежду и постель. "Венок" из васильков гармонично сочетался с "ученициными" волосами.

И пусть себе орёт, сколько влезет.

В мантии ходить мне надоело, поэтому надел я свои шикарные, чёрные, со шнуровкой по бокам штаны и простую рубашку, а поверх неё куртку.

*выдержка из дневника Габи*

Мой куратор — идиот! Он облил меня водой из вазы! Это, типа, значит, что я должна рано встать… Вот Элиз дали нормального куратора… ну, так у неё батя — прокурор. Ничего, когда этот придурок от меня откажется, у меня тоже нормальный куратор будет! Счас я покажу ему, как не нужно обращаться с учеником!

***

Мы сидели за столом, когда Габи, злая и обиженная, прошла мимо нас на улицу, видимо умываться.

Я сделал глоток кофе и поставил кружку на стол. Я слышал, как подошла Габи, и уже хотел разрешить ей сесть...

Водопад ледяной колодезной воды на миг выбил из меня дыхание.

С волос тоненькими струйками сбегала вода. Мокрая одежда гадко облепила тело. Разбавленный литром колодезной воды кофе прозрачными ополосками застыл в чашке, в остальном своём содержании струйками сбегая со стола. Инга и Лукас, до которых тоже, видимо, добило, ошалело застыли.

Я медленно поднялся и развернулся на каблуках. Габи поставила ведро на пол. Сейчас она больше всего напоминала маленькую брехучую шавку, которая так и норовит тяпнуть, но в любой момент готова сорваться с места и дать дёру.

— Рукоприкладство по отношению к ученикам запрещено! — храбрясь, тявкнула она; голос едва заметно дрогнул.

— Да. Разумеется, — тихим, предельно спокойным голосом согласился я, аккуратно снимая куртку. — Ты просто пойдёшь сейчас и это высушишь.

Куртка мокрым комком впечаталась Габи чуть ли не в лицо. Девица шатнулась назад, прижала вещь к себе, и, как есть (не убрав даже её от лица), деревянной походкой вышла из трактира.

… — Габи! — злости моей не было предела. — Что ты наделала? Что с моей курткой?!

— Согласна, у меня не очень хорошо получается сушить вещи, — невинно улыбнулась та. — Но, тем не менее, она сухая.

— Она сгорела!

— Ну, не полностью же! — оправдывалась девица.

Куртка являла собой зрелище исключительно печальное. Правый рукав сгорел практически целиком, а спина изображала из себя обугленное решето. И да, нужно отдать Габриэлле должное — то, что осталось от куртки, действительно было сухое. Починке и ремонту оно, правда, уже не подлежало.

+++

Денег в Приозерье мне выделили впритык, на оружие и дальнейший путь, конечно, хватит, но с ужимками. Да ещё и этот внеплановый убыток в лице Габи...

Нет, винить Лоренца в её появлении было глупо. К тому же, я сам сообщил наверх о его привлечении, а наш примерный маршрут был им известен, да и в Приозерье нас ждали. Начальство уведомило Гильдию, поэтому они знали, где его искать.

… Вероятно, Габи выгнали из училища за какую-то провинность, но дирекция из милости решила предоставить ей возможность всё-таки хоть как-то доучиться, назначив ей куратора — практикующего мистика, который обучит её чему-нибудь, чтобы она впоследствии получила пусть не диплом об окончании училища, но хотя бы лицензию на работу.

… Но эта девчонка ведет себя так, словно это не ей, а она делает одолжение...

Сегодня вечером Лоренц попытался узнать у Габи, чему её в принципе смогли научить, но та проявила по этому вопросу весьма скудную осведомлённость и вообще заявила, что "она уже не в школе, чтобы что-то учить".

— Если только ты меня боевым заклинаниям будешь учить.

— С твоими скудными знаниями, Габи, ни о каком изучении боевых приёмов не может быть и речи.

— Ой, да ты просто сам ничего не можешь, вот и оправдываешься. Слабак!

— Я не слабак! Я всё могу!.. — рявкнул Лоренц.

— Докажи! — подхватила Габи.

— Нет. Я не буду применять магию просто потому, что тебе этого захотелось. Магию нельзя без повода использовать...

— Оправдываешься. Значит, слабо.

— Не слабо, ещё раз объясняю! Магия — это не игрушка!..

— Слабо, слабо, — продолжала подначивать девчонка.

— Думай, как хочешь, — твёрдо сказал мистик, пожав плечами. Габи с видом победителя ушла к себе.

… — Они там что, ругаются? — Лоренц приподнялся на локтях и прислушался. Из-за стены доносились невнятные обрывки фраз. Но у мистиков, кажется, слух обострённый.

— Они ругаются, — подтвердил он, отворачиваясь в стене.

Ругань слышалась всё отчётливее, и то, что девочки поссорились, стало ясно даже мне.

— Вау, да они сейчас сцепятся, — флегматично заключил Лоренц.

Я вскочил и кинулся в соседнюю комнату.

Мистик не ошибся: к тому моменту, когда я прибежал, Инга с Габи уже готовы были вцепиться друг другу в горло.

— Ну-ка, брейк! — рявкнул я, вклиниваясь между ними. — А ну быстро успокоились и легли спать! Ишь чё удумали!

Девочки в два голоса принялись докладывать мне о своих претензиях друг к другу, но я цыкнул на них и разогнал спать. Я нарочно дождался, когда они улягутся, и вышел из комнаты. Препирательства за закрытой дверью возобновились, но изредка и в полголоса.

+++

Габи, начавшая, видимо, привыкать к походному режиму, поднялась с полтычка (вот бы и Лоренц так же просыпался, а то чувствую себя некромантом, кажется, легче полк покойников из гробов поднять, чем его).

Когда я спустился, девушки уже сидели за столом. Вид у обеих был недовольный и обиженный. Я уселся за стол напротив Инги, боком к лестнице. Лоренц, собравшись, уже спускался.

— Лаури! Слушай, деликатный вопрос! — заорала Габи на весь трактир. — Не мог бы ты снять моё нижнее бельё со светильника в нашей комнате и кинуть мне в сумку, а то я забыла.

Лоренц пошатнулся, вцепился в перила и, залившись краской, едва ли не бегом бросился наверх под скабрезные смешки и присвистывания. Габи с по-детски невинным выражением лица продолжила трапезу.

Я, посмеиваясь, отвернулся и получил пинок под столом от Инги.

— Габи! — что ты себе позволяешь? — зашипела она.

— Да кто ты такая, чтобы мне указывать? — нахально заявила та, гордо и уничижительно взглянув на торговку. Инга задохнулась от возмущения и не нашлась, что ответить.

Лоренц спустился и, краснея, протянул Габриэлле её сумку.

— Собирайтесь, пожалуйста, в следующий раз более внимательно, — отчеканил он, садясь за стол.

+++

За день мы миновали несколько городов и поселений, но на ночь решили остановиться на постоялом дворе на тракте. Габи сидела на задке повозки и, болтая ногами, тренировалась в плевках на дальность. Лоренц всё-таки вытребовал у меня свою лошадь и теперь ехал верхом.

Инга покосилась назад, потом склонила голову мне к уху и гневно прошептала:

— Чё хотите делайте, но ночевать с ней я больше не буду!

Я поморщился:

— Ладно, посмотрим, что можно сделать.

Мда, ну только раздора в команде нам не хватало...

+++

К великой радости Инги, комнаты нашлись трёхместная и одноместная, и Габи нагло отхватила последнюю.

Мы закинули вещи в нашу комнату и спустились к ужину. Габи сидела за столом с таким невинным видом, что можно было подумать, что она то ли что-то уже сделала, то ли задумала.

Мы расселись за стол как утром: Инга слева от Габи, я справа, Лоренц напротив. Я уже приступил было к еде, как мистик ледяным тоном поинтересовался:

— Ну, и что ты туда подлила? — и отодвинул от себя кружку с вином.

Габи вскинулась и удивлённо нахмурилась:

— Что? О чём ты?

— Крысиный яд? Или просто слабительное? — бесстрастно продолжил мистик.

— Ты чё, с дуба рухнул? Никуда я ничего не подливала!

Лоренц чуть склонил голову набок и, подперев подбородок рукой, протянул Габи свою кружку:

— Тогда пей!

Габи нахмурилась. Лоренц продолжал испытующе на неё смотреть.

Девчонка хмыкнула и, приблизив кружку к лицу, замерла.

— Пей, пей! — кивнул Лоренц.

Габи медлила. Затем прикусила зубами край кружки и снова застыла.

Мистик поднял бровь.

Габи сделала крошечный глоток. Затем ещё. И ещё. Злобно сверкая глазами поверх кружки.

Мы с Ингой недоумённо поглядели на мистика. Габи, осушив кружку до дна, аккуратно вернула её Лоренцу.

— Паранойя считается серьёзным психическим отклонением, — бросила девица, беря ложку и приступая к еде. — Но, к счастью, она лечится.

— Ну чего уставились? — шикнул на нас с Ингой Лоренц. — Приятного аппетита! — сказал он таким тоном, как будто проклял, и, демонстративно задвинув стул, ушёл наверх.

— А хорошая была бы идея. Со слабительным, — немного погодя сказала Габи. — Жалко, что я до этого не додумалась...

+++

Во время привала Инга решила приготовить похлёбку из картофеля. Я развёл костёр и принёс воды в котелке, после чего все вместе сели чистить. Все, кроме Габи. Лоренц долго причитал на тему: "Я не для этого на мистика учился!..", но за нож взялся. Габи же без единого слова, демонстративно принялась метать перочинный нож в дерево.

— Габи, блин! Все работают! Ты что? Самая умная что ли? — зарычал на неё Лоренц, нарезая картофелину в котелок.

— Я мистик. Я не для этого рождена.

Лоренц скрипнул зубами:

— Ты ещё пока не мистик. А вот я — мистик! Но я-то почему-то чищу!

— Это потому, что ты ничего получше не умеешь...

Нож скользнул по пальцу и, вместе с двумя половинками картофелины, нырнул в котелок.

— Ай, блин! — взвыл Лоренц, зажимая руку. Пара красных капель, тем не менее, упала в закипающую над костром воду. — Инга, дай бинт, скорее!

— У-у-у! — Габи заглянула в котелок. — А я и не знала, что мы варим зелье "Оракул"...

— Почему "Оракул"? — мрачно уточнил мистик. — Это что, единственное зелье, которое ты знаешь?

— Нет, просто не припомню других зелий, в состав которых входит кровь девственника, вот я и подумала...

— Что сказала? — рявкнул мистик, развернувшись всем телом и злобно сверкнув глазами.

Габи, скабрезно захихикав, вернулась к метанию перочинного ножа.

— Лукас, это не смешно! — прошептал мистик.

— Конечно, не смешно. Сочувствую тебе, парень, — едва слышно пробормотал я, и, пофыркивая, тут же изобразил крайнюю увлеченность процессом чистки картофеля.

… Похлёбке отчаянно не хватало навара или, хотя бы, соли.

— Не очень получилось, — вздохнула Инга.

— Ну ещё бы, — гыгыкнула Габи. — В ней же из оригинальных ингредиентов только кровь девственника и вода...

— Может хватит?! — рявкнул Лоренц. — Что ты себе позволяешь? Почему ты так себя ведёшь?

— Потому что ты не такой куратор, которого я хотела. И бородка у тебя дурацкая.

Я старательно сделал вид, что не ржу, а просто подавился.

***

— Только двухместные, говорите?.. — нахмурился Лукас.

Торговка мрачно засопела:

— Может, тогда на камень-ножницы-бумага разгадаемся, кто с ней ночевать будет?

Мы переглянулись...

— Это глупо! Это слишком по-детски! — воскликнул я, выкинув ножницы к двум камням. — Давайте хоть жребий бросим.

— Это судьба, Лоренц! — хихикнула Инга, сжимая в руке длинную соломинку.

Лукас, с такой же, ухмыльнувшись, похлопал меня по плечу:

— Да ладно тебе! Неужели ты, профессиональный мистик, не найдёшь управы на эту маленькую нахалку?

Ага, как же! Я сначала тоже так думал, но вот что-то уже сомневаюсь...

— Да я лучше б с нежитью ночевал, чем с ней… — проворчал я.

… Я открыл комнату и, зайдя, бросил сумку на кровать у окна — самое шикарное место. Ну хоть что-то хорошее за сегодняшний день...

Габи зашла следом. Взяла мою сумку и кинула её на кровать у двери (!!!)

— Мне больше нравится кровать у окна, — нахально пояснила она, плюхаясь на оную.

Меня начало трясти.

— Т-ты обалдела? — едва сдерживая гнев, спросил я.

— А что такое? — невинно поинтересовалась девица.

— Я. Первый. Её. Занял!

— Серьёзно? А я подумала, что просто сумку случайно не туда положил, — Габи потянулась и отвернулась к окну.

— Как же ты достала! — взвыл я.

Габи повернулась ко мне и нахальным издевательским голосом изрекла:

— Если я так тебя бешу, можешь поплакать в уголке.

***

Утро началось с того, что я, в полусне, обнаружил песок в левом ботинке. Я вытряхнул его и взялся за правый — в него тоже, наверное, набился.

Вместе с песком он изверг из себя маленькую, аккуратно звякнувшую по полу, металлическую кнопку.

Спать сразу расхотелось. Я поднял глаза на Габи.

Она походила на кошака, нагадившего в хозяйские тапки, который разрывается между желанием досмотреть шоу до конца и бежать...

— Что это, Габи? — ледяным тоном поинтересовался я.

— Где? — подорвалась Габи. В иной обстановке она, несомненно, начала бы открещиваться, мол не я, но в комнате мы были одни, и никто другой в нее не входил. Поэтому припёртая к стенке Габи проявила нечеловеческую находчивость, и, схватив кнопку в руки, радостно заорала:

— Моя кнопка! Кнопочка моя миленькая! Я уже думала, что потеряла тебя навсегда! — с блаженной улыбкой причитала она. — Где ты нашел её?

Если бы Габи держала сейчас в руках градусник, измеряющий искренность, он бы, наверное, лопнул...

Как лопнуло сейчас моё терпение.

Грубо выхваченная из рук кнопка со свистом вылетела из окна.

— С меня хватит, Габи.

Я швырнул девицины документы на стол и, достав чистый лист, обмакнул перо в чернильницу.

— Ты самонадеянная идиотка, которая до сих пор думает, что весь мир вращается вокруг неё. Тебя выгнали из училища, Габи! Ты даже не представляешь себе, в какой ты паршивой ситуации… Тебе всё хиханьки да хаханьки. Ты должна была бы пойти искать работу, никто о тебе не заботился бы, ты бы содержала себя сама. Но тебя пожалели! Тебе дали куратора! Какого — никакого — я знаю, что сразу тебе не понравился, — но дали! А ты, вместо того, чтобы радоваться возможности учиться, не понятно, чего добиваешься!

Держи, Габи! Вот, твои бумаги и мой отказ от кураторства.

— Отлично! — захохотала та. — Наконец-то! Теперь мне дадут другого, нормального куратора!

— Другого куратора тебе не дадут. Ты пойдёшь работать. А поскольку ты ни черта не умеешь, ты будешь вынуждена либо мести дворы, либо драить сортиры, либо воровать, либо торговать собой! Хотя нет, тут я не прав. Тебя туда не возьмут, ты слишком страшная! Счастливой дороги, Габи! Ты свободна!

Габи злорадно расхохоталась:

— Ты просто не справился! Слабак! Я оказалась сильнее тебя! Я победила. Ты не прошел проверки на вшивость! — и, изобразив на пальцах неприличный жест, помахала им на прощание. — Чао, неудачник!

Габи, весело размахивая бумагами, прошла мимо Инги и Лукаса, спустилась по лестнице и хлопнула дверью трактира.

Меня трясло.

Состояние такое… впору реально забиться в уголок...

*неделей ранее в Придонье*

"Не, не вернётся. Не поедет уж по темноте" — Марта отошла от окна и, тяжело крякнув, пошла спать. Ничего необычного. Жилец, бывало, оставался на ночь на постоялом дворе в Центре. Значит, завтра к обеду обернётся.

Светлое и свободное от разговоров с мистиком (а Марта не сомневалась, что все эти маги — прислужники Сатаны) воскресное утро женщина посвятила спасительному походу на службу в церковь. После чего, с чистой совестью, пошла посплетничать и поболтать о том, о сем на базар. Наоравшись и наругавшись, довольная Марта вернулась домой.

— Сайя, Сай! Не вернулся мой жилец? — гаркнула Марта, проходя мимо соседского двора.

— Не-а, — отозвалось из зарослей соседского огородика. — Не видала.

"Странно", — подумала Марта, отпирая дом.

Женщина поставила вариться кашу и подошла к ограде:

— Сай, Сайя! Слышь, ходила сегодня молиться, такое на базаре услышала, не поверишь...

Опомнилась Марта уже когда солнце коснулось горизонта:

— Что-то жилец-то мой до сих пор не вернулся… Не похоже на него.

— Да чего ты, волнуешься, что ли? — легко махнула рукой Сайя. — Наверняка развлекается там, к вечеру воротится! А не к вечеру, так к утру как миленький будет...

Стемнело, но жилец так и не явился. Марта, вероятно, подумала бы, что хитрец решил съехать, не оплатив комнату, но жильё было оплачено на месяц вперёд, да и вещи мистика были на месте.

Уснуть Марта не могла. И очень злилась по этому поводу. Явится, небось, к утру, объявит себе выходной, а ей просителей гнать!..

И все-таки Марта с трудом в это верила и сидела, как на иголках. "Во внутреннюю стражу пойду, ежели к рассвету не воротится..."

Жилец не воротился ни к рассвету, ни к десяти часам — когда у него начинался прием — и Марта, едва досидев до этого времени, сорвалась в отделение внутренней стражи.

Пара скромных селян у двери принялись расспрашивать Марту, не у себя ли мистик, и, получив в ответ грубое "нет", пристали к ней с "где он?" и "когда будет?"

Ох, знали бы они, как сильно Марта и сама желала это знать!..

Но во внутренней страже на исчезновение человека отреагировали с преступным равнодушием, заявив, что раз Лоренц Шейз Марте не родственник, не сбежал, не заплатив за жилье, то у неё нет оснований так рьяно его разыскивать и ограничивать его свободу. Да и вообще, уж ежели чего, мистик вполне может сам за себя постоять.

Марта ругалась со стражниками не один час, пока её не выставили из отделения, пригрозив арестовать за ложное заявление.

… Следующим воскресением Марта решила поставить свечку и даже специально вдвое больше, чем обычно, пожертвовала на храм.

И на базаре, вместо пустых сплетен, собирала исключительно сплетни полезные: про лесное лихо и страшных демонов, жаждущих мстить мистикам-охотникам за убитых и плененных братьев, про разбойников, грабителей и сумасшедших маниаков-людоедов...

— Марта! Марта! — заорала Сайя, выбежав навстречу соседке. — К тебе гонец приходил! Письмо принес!

Марта вскинулась: небось, вести из внутренней стражи!

— Где? — гаркнула женщина, тяжелым бегом подлетая к дому.

— Вона! Под дверь сунул...

Марта отперла дом и, не заходя, схватила конверт. Серебристая полоска, обозначающая депешу, на нем остро кольнула сердце волнением.

— Са-а-айя! — выскочила за калитку Марта. — Прочесть можешь?

Сайя торопливо утопала в дом и минуты через две — показавшиеся Марте вечностью — воротилась с огромными круглыми очками, от чего её глаза казались размером с блюдце, а лицо стало похожим на рыбье.

Марта вскрыла конверт и протянула соседке свернутый напополам лист.

— Уб… ва… — ува… ча?.. сча? ша?.. Хоспаде, что ж это за буквица?.. а-а, жа… жаем… у-ва-жа-ем… Уважаемая! Го… е… по — госпо...

— Почерк-то какой странный… — упавшим голосом проговорила Марта.

—… Госпожа… А шо почерк-то?

Марта выхватила письмо из рук соседки и приложила его к записке на двери.

— Видишь? — почерк письма определенно принадлежал Лоренцу, только вот был какой-то странный, дерганый. Как будто… — у Марты ёкнуло сердце от осенившей её догадки — как будто с ножом у горла писал...

— Слышь, не выходит! — вздохнула Сайя. — Буквы такие мелкие, и слитные все… Я только печатные прочесть могу...

Марта положила лист в конверт. Сегодня у отделения выходной. Дотерпеть бы до утра… Уж теперь-то у Марты есть непреложные доказательства, что её жильца похитили.

Марта снова не уснула и, едва рассвело, бросилась штурмовать отделение внутренней стражи.

А все-таки повезло Лоренцу, что у него такая внимательная хозяйка… Кабы не она, и не хватился бы никто.

… Из отделения Марта шла злая. Эти ленивые дармоеды лишь посмеялись над ней и "зачитали" письмо вслух.

— Сайя! Читай. Читай, что в письме написано!

Соседка пыжилась над сливающимися закорючками больше двух часов, но прочесть все же смогла.

— Да, — упавшим голосом подтвердила Марта. — Кто ж с ножом у горла открытым текстом такое напишет? Это ж надо?! Средь бела дня люди пропадают!..

— Да-а, беда, — заохала Сайя.

… Сайя вышла из дома горемычной соседки. Услышанное и прочитанное так давило ей голову, что направилась она сразу на базар в поисках знакомых.

— Слушай, Геля, что расскажу...

… На следующий день Марта услышала от какой-то знакомой чудовищную новость о том, что у какой-то бабы средь бела дня похитили сына, стали требовать выкуп в триста-пятьдесят-сорок-двести золотых, а потом и вовсе прислали ей в посылке его голову...

— Вот это да! — охнула Марта. — Страсти-то какие! До чего ж время неспокойное...

"Это мне, выходит, ещё повезло", — подумала она про себя.