Замкнутый круг

Иллюстратор Фомальгаут Мария

18000

Расправив крылья и оттолкнувшись сильными ногами от земли, он взмыл к облакам, оставляя за собой чуть покачивающиеся от лёгкого ветерка верхушки деревьев и струящиеся по склонам маленькие ручейки, направляющиеся к известной только им цели. Они, переплетаясь, срывались с крутых откосов шумными водопадами и, встречаясь на пути с такими же ручейками, преодолевшими самые первыe метры долгого пути, объединялись, превращаясь в реку. Она лентой проносилась меж деревьев, унося с собой память о пролетевшем над ними существе. Приятное чувство полёта заставило забыть о той боли, что терзала сердце последние триста лет. Не обращая внимания на начинающийся дождь, он, подставляя крылья ветру, взмывал всё выше, пронзая своим сильным телом нежные облака, постепенно собирающиеся вместе и готовые в любую минуту превратиться в грозовую тучу. Достигая предела возможной высоты, он резко начинал падение, издавая громкий, протяжный звук, проносящийся в воздухе над горами, как раскаты грома. И чуть касаясь крылом верхушек деревьев, вновь стремительно взмывал вверх, будто хотел достать до звёзд.

Выбирая место для ночных полётов, где ещё не бывали люди, надеясь оставаться незамеченным, он каждую ночь взмывал в небо, не думая о том, что звезды, сложенные в созвездия и наблюдающие за ним из глубин космоса, иные, не те, что видны с его планеты. Поднимаясь всё выше, он рвался к ним, к этим чужим, но ставшим такими родными, звёздам. Как только воздуха, чтобы сделать очередной живительный глоток, переставало хватать, он стремительно нёсся к земле. К Земле, что стала его пристанищем на долгие годы, и вновь взмывал к облакам.

Резкие перепады температур от тёплой у поверхности земли и просто обжигающей холодом на высоте, недоступной ни одному живущему на Земле, ещё больше приводило проносящееся над горами существо в неимоверный экстаз. Оставалось совсем мало времени, его жизнь подходила к концу, и надежда вернуться домой таяла с каждой минутой, но отнять это прекрасное чувство полёта никто не мог. И сейчас он — Герн из рода Тронтье, исследователь дальнего космоса, потерпевший неудачу при столкновении с небольшим астероидом и совершивший вынужденную посадку на практически разрушенном корабле на эту планету, именуемую Землёй, продолжал носиться по ночному небу, несмотря на свой преклонный возраст, преодолевая километры, взмахивая своими сильными огромными крыльями.

Первые лучики солнца, выглянувшие из-за гор, заставили его вернуться на землю.

Приземлившись недалеко от пещеры, ставшей ему домом, он сложил крылья, укутавшись ими, как плащом, и любой, случайно забредший в горы, мог принять его за странника, путешествующего в этих местах.

Только грустный взгляд мог выдать в нём чужака, не родившегося на этой планете.

Пройдя немного по склону вниз до места, откуда виднелся мир, от которого Герн прятался, он замер, прижавшись к дереву. Оставаясь в тени от жителей поселения, что располагалось у подножия гор, он любил наблюдать за их жизнью. Как бы ему хотелось открыться им, рассказать о себе, но они находились ещё в самом начале того пути, что когда-то приведёт их к звездам. К тем звёздам, к которым так рвался он.

Сменилось не одно поколение, но Герн так и не решился открыто показаться им, боясь породить ненужный страх, не желая заполучить врагов, готовых уничтожить любого непохожего на себя. Те люди были ещё молоды в своём развитии и не смогли бы принять того, кто так сильно отличался от них. Объяснить им, что он прилетел от тех звёзд, видимых ими каждую ночь, было невозможно, и он просто наблюдал. Так хотя бы одиночество не казалось столь выраженным. Поэтому Герн продолжал прятаться, оставаясь лишь тенью, даже не подозревая о том, что уже давно является мифом, легендой, сказкой.

***

Иногда жители деревни замечали в ночном небе над горами проносящуюся тень, сопровождаемую раскатами грома без грозы. Старики помнили ещё с детства рассказы отцов и передавали своим внукам запрет ходить в горы, потому что там обитает демон. Но иногда какой-нибудь храбрец, не обращая внимания на причитания матери, крики невесты, угрозы отца отправлялся в горы, чтобы найти того, кто там живёт, и победить тот страх, что передавался поколениями. Кто-то, падая в ущелье, исчезал навсегда, порождая этим ещё больше страхов среди не дождавшихся его. Но иногда смельчаки возвращались и, боясь признаться, что никого не нашли, рассказывали придуманные истории.

Сказки о приключениях, встречах с наводящим ужас существом обрастали с каждой новой легендой дополнительными устрашающими чертами. И обязательно финалом любого рассказа являлась битва с огромным, иногда огнедышащим, иногда трехголовым, иногда умеющим превращаться в человека существом, и, конечно, победу одерживал рассказчик. Но через какое-то время, кто-то опять замечал пролетающую тень в ночном небе над горами, и вновь появлялся смельчак, и рождалась очередная легенда.

***

Тяжело вздохнув, Герн повернулся и направился вглубь леса. День полностью вступил в свои права, и опасение быть замеченным заставило его вернуться в сырую, холодную пещеру и провести там ещё один день вынужденного заточения в этом мире, до наступления ночи.

Ночи свободы.

Мнимой свободы…

***

Деревня просыпалась бурно и вся сразу. Громкие крики петухов застали многих хозяек уже за работой. Лето подходило к концу, и понапрасну терять время никто не намеревался. Готовиться к долгой и холодной зиме нужно было каждый день. Деревня просыпалась, оглашаемая криками людей, мычанием коров, гоготаньем гусей и обязательным лаем собак, разносимым над ней ветром. Собаки старались громче всех, будто хотели доказать, что именно они главные.

Ждан, единственный и долгожданный сын кузнеца, так и не ложился. Сон обошёл его стороной в эту ночь. Получив вечером от Любавы согласие на посыл сватов, он, переполненный счастьем, убежал в лес.

Так хотелось рассказать всем, но Любава просила немного повременить. Мать её готовилась к рождению девятого ребёнка, и волнения ей сейчас были не нужны. Восемь дочерей уже слишком, хотели сына, и отец Любавы считал, что волнения приведут к рождению очередной девочки. А если родится сын, то Есислав — отец девушки, будет в хорошем настроении и ни за что не откажет сватам.

Ждан, прислонившись к дереву, смотрел на звёзды, мечтая о предстоящем событии и прося богов даровать Есиславу долгожданного наследника. Его радостные мечты прервали раскаты грома, и кто-то, промелькнувший высоко в небе, словно стрела, заставил побежать следом. Но тень, а сомневаться не пришлось, что это именно она, так же быстро скрылась, как и появилась.

Ждан вернулся домой, но уснуть так и не смог, все его думы были о Любаве, иногда в них врывалась тень, но сразу исчезала, оставляя лишь приятное воспоминание о любимой.

Жизнь в деревне шла своим чередом. Ждан молил богов, чтобы мать Любавы удачно разрешилась от бремени, и Есислав дал согласие на их брак. Уже многие парни в деревни стали женихами, и сезон свадеб приближался.

Последний день сбора урожая принёс беду в деревню.

Беду в дом Любавы.

Беду, что не ждали.

Почувствовав, что уже подошёл срок, жена Есислава — Ирица, вышла ночью на двор, решив родить в хлеву, дабы не пугать младших дочерей. Желание ребёнка скорее появиться на свет заставило её сжаться и присесть на поленницу. Есислав вышел следом за женой. Ветер донёс раскаты грома. Ирица, взглянув в сторону гор, вскрикнула и, указав, тихо произнесла:

— Она вернулась.

Есислав проследил взглядом за рукой жены:

— Тебе показалось, уже несколько лет никто не видел её.

— Нет, я точно видела, это была тень. Я что-то боюсь, не к добру это.

— Не бойся, любая моя, всё будет хорошо. Наш сын уже хочет родиться, — улыбаясь, говорил Есислав и, помогая жене подняться, повёл её к хлеву.

— А-а-а! — громко вскрикнула Ирица. И, сжавшись в комок, начала падать. Крепкие руки мужа удержали её. Подхватив жену, кричащую от боли, Есислав понёс её обратно в дом. Ни разу так не освобождалась его Ирица. Все дочки пришли в этот мир быстро и без сложностей. На крик матери выбежала Любава, а следом и младшие сёстры.

— Беги за Яронегой, — приказал отец дочери. Та, не задавая вопросов, накинув платок, прикрыв им рубаху, понеслась босая по деревне, подгоняемая лаем собак.

Когда растрепанная девушка, запыхавшаяся, с широко открытыми в испуге глазами влетела в дом старой Яронеги, помогшей половине живущим в деревне появиться на свет, та, не задавая вопросов, быстро собралась и, переваливаясь, как утка, засеменила к дому Есислава.

До утра шла борьба за жизнь матери и так и не родившегося младенца. Ирица, устав от бесконечных разрывающих схваток, от не приносящих облегчения попыток повитухи сократить её страдания, стихла и, напоследок взглянув на мужа, с трудом улыбнувшись, умерла.

Единственным виновником случившегося Есислав мог считать только тень. Лишь она, не замеченная никем уже несколько лет, вдруг явилась и, испугав жену, стала виновницей её смерти. Ирицы и нерождённого сына.

Всегда весёлый, готовый помочь всем, Есислав, схоронив жену, в сорок лет превратился в молчаливого старика. Дни шли, а он всё сидел у маленького оконца и, не разговаривая ни с кем, смотрел в небо, с каждым днём всё больше слабея. Попытки дочерей растормошить отца не приносили успеха, даже самая младшая, годовалая Ольга, копошащаяся у его ног, оставалась незамеченной. Есислав всё сидел и думал лишь об одном. О том, кто или что живёт в горах, наводя ужас на всех, принося боль и страдания.

Но деревня продолжала жить. Горе, пришедшее в один дом, не могло остановить радость в других. Деревня готовилась к свадьбам. И Ждан решился, несмотря на просьбу Любавы подождать, он всё-таки пришёл в дом Есислава и попросил руки его дочери. Пришёл сам, не посылая сватов.

Есислав взглянул на гостя, совсем не изменившись в лице. Ни удивления, ни радости, будто перед ним всё тоже оконце, а не юноша, просящий отдать ему старшую дочь в жёны.

Ждан, поняв, что мужчина никак не реагирует, решил уйти. Повернувшись к дверям, он сделал шаг и остановился от слов, произнесённых Есиславом.

— Убей тень, принеси мне её голову, и тогда Любава твоя.

Ни уговоры престарелых родителей, ни слёзы любимой не остановили Ждана. В тот же день он покинул деревню, не слыша плача и криков, он лишь повторял последнее, что мог воспринимать — «Убей тень, принеси мне её голову, и тогда Любава твоя… Убей тень, принеси мне её голову … Убей тень … Убей…»

Нож, висевший на поясе, с каждым шагом ударялся о ногу и ещё больше разжигал огонь ненависти в груди, кулаки сжимались так сильно, что оставляли на ладонях кровавые раны от ногтей, но Ждан не чувствовал боли. Его вела ненависть к этому странному существу, которое убивали не раз, но оно всё возвращалось и приносило новые беды.

Юноша продирался сквозь заросли, не видя перед собой ничего, лишь ту ночь и пролетевшую мимо тень. Он шёл будто по наитию, не зная дороги, но всё же шёл именно туда, где обитал ОН, тот, кто должен умереть.

***

Уже несколько дней Герн чувствовал приближение конца. Ноги слабели, крылья отказывались поднимать его всё выше. Моментами сердце останавливалось на несколько секунд, а потом начинало биться чаще, будто хотело нагнать само себя. Конец приближался, и он был неизбежен. Ни один представитель его народа никогда не умирал, лежа в постели. Только небо, ветер и это прекрасное чувство полёта.

Герн, уже готовый уйти навсегда, в последний раз осмотрелся вокруг, попрощался со своей пещерой, ставшей ему домом на триста лет, спустился к деревне и, посмотрев на засыпающие дома с жителями внутри, попрощался и с ними.

Попрощался с деревьями, травой, цветами.

Попрощался со всем тем, что стало за эти годы родным, хотя и являлось, по сути, темницей, местом заточения, тюрьмой.

Но эта вынужденная тюрьма всё же не озлобила гордое и сильное сердце, и он продолжал любить и уважать всё, что окружало его.

Выбрав поляну для последнего пристанища, он приготовился и тут услышав треск сучьев, обернулся. Кто-то шел через лес прямо к нему. Но это уже было не важно. Теперь скрываться не имело смысла. Оставалось совсем немного времени и он, простившись с Землёй и поблагодарив её за предоставленный приют на долгие годы, расправив крылья, оттолкнулся уже слабеющими ногами и взмыл в небо.

Ждан почти вышел на поляну, как звук от огромных крыльев, ударяющихся о воздух, заставил его поднять глаза к небу. Прямо над ним пронеслась тень. И сейчас Ждан лучше рассмотрел её. Ни одна птица, живущая на земле, не смогла бы сравниться с этим существом. Размах его крыльев намного превышал возмжности любого беркута, когда-либо виденного Жданом.

«Это она», — промелькнуло в голове, и юноша с ещё большим рвением бросился навстречу неизвестности, не замечая, как ветки обдирают кожу.

Выбежав на поляну, юноша, запрокинув голову, стал смотреть на всё удаляющуюся точку, еще несколько секунд назад бывшую огромным то ли человеком, то ли птицей.

Герн, поднявшись, насколько позволили его уже сужающиеся лёгкие, вдохнув разреженный холодный воздух и бросив в последний раз звездам свой громоподобный клич, рванулся к Земле, сложив крылья, укутавшись в них.

Ждан с замиранием сердца смотрел в то место, где исчезла тень. Её совсем уже не было видно, и вдруг она вновь появилась, маленькой точкой, растущей с каждым мгновением. Юноша, затаив дыхание, наблюдал за приближающимся существом, всё больше увеличивающимся в размере. Ни взмахов крыльев, ни раскатов грома — тень будто решила упасть на него. Ждан отбежал к деревьям и, оглянувшись, увидал, как огромное тело ударилось о землю. Оно, подскочив немного от соприкосновения с поверхностью, чуть подкатилось к нему. Крылья разметались в разные стороны, показав то, что скрывалось под ними.

Существо лежало тихо, никакого движения. Ждан решился подойти к нему. Он, осторожно делая пару шагов, замирая на миг, прислушиваясь, наклоняясь вся ниже к земле, продвигался к распростёршемуся на поляне телу. Последние метры, разделяющие их, юноша преодолел ползком, прижавшись к земле. В свете ясной луны и звёзд хорошо было видно того, кто наводил страх и ужас на людей, не желая этого. Существо лежало тихо. Оно в два раза превышало рост человека. И только это и то, что у него имелись крылья, отличало странное создание от людей. Но эти крылья совсем не походили на птитьи, никаких перьев, а лишь плотная серая кожа. Скорее, они напоминали крылья огромной летучей мыши. Юноша тихо дотронулся до кожистой перепонки того крыла, что располагалось ближе к нему. Существо не шелохнулось. Ждан ещё приблизился и склонился над его головой. Ничего ужасающего не было в этом красивом лице с закрытыми глазами.

«Может, это не тень?» — промелькнуло в голове, и тут глаза существа открылись. Юноша, вскрикнув, резко отскочил назад. Но споткнувшись, упал и, замерев, стараясь не дышать, с испугом уставился в глаза крылатому.

Герн тихо повернул голову и посмотрел на человека, впервые так близко виденного им. Попытавшись изобразить улыбку, что удалось с большим трудом, он постарался не напугать этого представителя Земли. Собрав все последние силы, чужак в этом мире попытался сказать человеку, что не стоит бояться, что он не враг, что не причинит вреда….

Но удалось произнести лишь два слова:

— Дра кон…

Герн, с хрипом сделав последний вдох, замер. Голова, дёрнувшись, повернулась к звёздам, устремив к ним последний взгляд.

Герн из рода Тронтье умер.

Умер на чужой и далекой планете, не оплаканный родными и близкими…

Ждан сидел недалеко от мёртвого тела неизвестного ему существа. Не было в нём ничего ужасающего, ничего того, что описывали мифы, сказки, легенды, ничего, чтобы желать ему смерти. Перед ним лежало распростёршееся тело, совсем не похожее на ту тень, что наводила страх на всех жителей деревни. Но сомневаться в том, что это именно она, юноша не мог. Он видел, как это существо взмыло к облакам, как оно упало на землю, сложив крылья.

«Почему? Почему он убил себя?» — вопросы крутились в голове.

— Дракон, — тихо произнёс Ждан. — Дракон, — повторил он чуть громче.

Минуты складывались в часы, а юноша всё сидел у мёртвого тела и, гладя его крыло, вспоминал слова Есислава.

«Нет, я не могу. Он не заслужил этого».

Рассвет встретил юношу за рытьём могилы. Он ножом вспарывал землю и руками откидывал горсть за горстью. Несколько часов уже прошло, а яма всё ещё оставалась маленькой для такого огромного существа.

Только к вечеру могила нужного размера была готова. Ждан попросил у своих Богов за это неизвестно откуда взявшееся существо принять его в мир духов. В мир, куда попадает каждый, живущий на Земле после смерти. В мир, куда однажды попадёт и он.

Присев у тела, он всё вспоминал слова, сказанные ему отцом Любавы.

— Нет, я этого не сделаю. Но… теперь они не нужны тебе, можно я возьму их? — и, посидев немного, склонив голову, он, будто получив разрешение, принялся за задуманное.

Два дня Любава не смыкала глаз. Она ждала.

Ждала того, кого отец отправил на неминуемую смерть. Но всё же ждала и верила, что он обязательно вернётся. И первой заметила, как кто-то появился из леса у подножия гор.

Сделав несколько робких шагов, всматриваясь вдаль, девушка, поняв, что это человек и именно тот, кого она так ждала, сорвалась с места и, как молния, понеслась к приближающемуся уставшему юноше.

Заметив Ждана, уже все жители деревни бежали ему навстречу. Юноша нёс на плечах что-то огромное и тяжёлое, волочившееся за ним по земле. Поравнявшиеся с ним люди окружили кольцом героя. Ждан скинул на землю то, что нёс. Аккуратно разложив крылья, он сказал:

— Это принадлежало ему. Он мёртв и теперь уже никогда не вернётся. Его имя — Дракон.

«Дракон», — пронеслось над людьми.

«Дракон», — все от мала до велика повторяли имя того, кто наводил веками ужас.

«Дракон», — шептали люди, переглядываясь и веря в то, что Ждан победил его и больше никогда над горами не пронесётся тень, сопровождаемая раскатами грома без грозы.

Через год в семье молодого кузнеца Ждана родился первенец — сын Драгомир.

Каждую ночь выходил во двор бывший юноша и смотрел на крылья, прикреплённые к крыше своего дома. Смотрел, как ветер колышет их, и они, словно паруса, наполняются и взмывают к небу. Смотрел и мечтал, как летит над облаками с Драконом, и тот держит его за руку и показывает ему свой мир.

Мир неба…

Мир звёзд…

***

Написан рассказ — январь 2012 года для конкурса — "Дракон никогда не сдается" — 3 место.