Слава ударникам труда! Продолжение

Саша купала младшую дочку, и громкоговоритель слышала только как отдаленный гул. Телефона рядом не было.

«Не отвечает… Ведь полгода на работу хожу, никогда такого не было… Что же делается?...» Михаил резко вскочил с лавочки и рванул по лестнице к своей квартире. «Что там надо закрыть?!» — думал он.

Вбегая по зачуханой лестнице на свой этаж, студент натыкался на взбаламученных недавней информацией соседей. Двери блока захлопывались перед его носом. Все занимали наиболее безопасные позиции, ситуация накалялась, и осложнялась она тем, что Миша должен был оставаться в помещении с людьми, теперь ему неприятными, один из них даже не был с ним знаком. Однако, вбежав в комнату, юноша заметил лишь растрепанную одевающуюся Арину. Девушка прикрывалась скомканной простыней, тщетно пытаясь встать на каблуки, один из которых, между прочим, был сломан. Незнакомца уже не было. Это больше обрадовало Михаила, чем расстроило. Было не до выяснения отношений, юноша метнулся к окну и захлопнул створку, соседнюю с той, где была морозильная камера. Последовала немая сцена, Арина молча смотрела на Мишу, кажется, даже не узнавая его. Парень понял, что сейчас бессмысленно пытаться что-то объяснять ей, он вытащил из кармана телефон и стал очередной раз набирать Александру Викторовну.

— Але, наконец-то! Вы слышали?! — встревоженно кричал в трубку Миша.

Александра уже выключала колонку, чтоб можно было закрыть наглухо окно. Ведь в домах с колонками при закрытых наглухо окнах можно угореть, ведь тяга может быть недостаточной. Аленка занялась вытяжками. Девушка их заложила тряпками и заклеила мебельным скотчем.

— Вытяжку заткни, замочную скважину… — методично проговаривала Александра.

В былые времена тренировочные мероприятия по подготовке к ЧС были нормой. Нынешнее поколение этой нормы не знало.

— Что, что это было?! Это же у нас?! — кричал ошеломлённый студент.

— Я не знаю. Думаю, по телевизору скажут. Включи.

— У меня его нет.

Телевизор у Саши передавал только один канал, это было вещание в ЧС. Шла информация в виде субтитров. Смысл был всё в том же: на предприятии «Химпром», где работали ещё ночью Александра и Миша, произошел выброс продукта в атмосферу, продукт имеет высокий класс опасности и обладает способностью вызывать у населения отравления и другие непредсказуемые реакции. Последствия действия продукта на атмосферу ещё предстояло «прочувствовать» жителям Калининска. Предстояло, но не очень-то хотелось...

Проходная была закрыта.

— Что вы себе…-пытался «вразумить» начальник охраны «гостей» в деловых костюмах, приехавших с несколькими экипажами «спецназа».

— Чтоб всю информацию передали достоверно, мы получили указания. За разъяснением обращаться к директору. Всех отправлять к начальству. Никаких комментариев не давать. — заламывая ему руки, продолжал извещать приехавший. Валерий Константинович работал на государственной должности уже второй десяток лет, однако, с юности продолжал заниматься единоборствами, потому и сохранил остатки прежних умений при своем всё увеличивающемся букете возрастных хронических заболеваний.

Получив подписи, «товарищи» государственные служащие спешно покинули объект. Осенние листья, изорванные дождем и рыжие от стоков из труб местной канализации, слетали с покрышек отъезжающих машин.

По телевизору бегущая строчка поменяла свое содержание: «Выброс продукта ликвидирован, необходимо оставаться в герметично закрытом помещении в течение суток, до устранения последствий аварии. Производится очистка атмосферы в районе заражения путем подачи в воздушный бассейн нейтрализатора.»

Поблекшие стены здания цеха 535 с облупленной штукатуркой обнажали красный кирпич, из которого не позднее, чем в пятидесятые, и был отстроен пятьсот тридцать пятый. Дождь заливал штукатурку, утяжеляя и так врастающее в землю здание.

— Тра-а-авят на-ас! Гальку! Га-люшку сюда!!! — в цеху 535 сегодня было организовано «партсобрание». Возглавяла его женщина (или ее подобие) с сочащимся потом худосочным лицом. Женщина представляла интересы «организации» и была прикована к этому месту и в прямом, и в переносном смысле слова: ноги товарища Ивановой вросли в заржавевшие остовы здания. Арматура, торчащая из замшелых панелей, пронизывала ноги женщины так, что суставы были неподвижны, лишь немного бились в судорогах время от времени. И как она, в истлевшей спецовке, могла до сих пор оставаться в мире живых, — загадка.

Пред Алевтиной, работавшей в цеху 535 в конце 90-х годов и в день опломбирования закрытой одной из самых массивных машин завода, тем самым угодившей в пожизненную ловушку, предстала женщина в платье из простыни. Они молчали. Алевтина вскинула голову:

— Где-е Баська? Еська? Мирка? Созыва-ай! Всё-ё! — Конец миру! На-адо наступать! Глушат нас. На третий день пойдем, по писаниям, — вещала женщина, чьи ноги вросли в арматуруж, или она вросла в них.

— У-у, непокор-рные! — застенала женщина в платье из простыни.

Эти «жители» ютились тут давно, пополняясь недобросовестными «работничками», которым уже нечего было терять. Здесь находилась их идеологическая лидерша, которая могла хоть как-то объяснить существующие здесь неизученные формы жизни, типа Баси, а также свое здесь проживание и дорогу в «Светлое будущее», основанную на единственной перечитываемой ею некогда книге, оставленной «жителями» на железнодорожном посту. Для вразумления «неразу-умных».

Миша сидел на импровизированной кухоньке своей съемной комнаты. Уже напился чаю, а в туалет хотелось ужасно. Тот биотуалет, что стоял в углу, противоположному умывальнику, «тащил» так, что страшно было представить то, что в нем оставил ночной гость. Он боялся выйти, ведь не знал, что могла сделать Арина. А девушка просто лежала на кровати, перебирая простыню.

Студент читал, что если пить много воды, то токсины выходят. Ради этого и почал закупленную на «черный день» бутыль. Из-за спины послышалось:

— Але, Ник? Ал…— Миша вырвал телефон из рук девушки.

На её скорченную гримасу пояснил:

— ЧП, нельзя входить и выходить!

— Он придет за мной! Он не такой как ты, рохля!

— Да не будь ты наивной! Сколько ему лет?

— Это неважно! Ты мне никто!

Михаил не скрывал раздражения, но отпустить её не хотел. Любовь зла…

— Я тебе клянусь, если удумаешь выйти, я свяжу тебя, и меня не осудят!

— Как заговорил! А ты попробуй!

— А ты не провоцируй, — смягчился Миша и присел на уголок кровати.

— Козел, ненавижу тебя! — Арина отвернулась и закрыла лицо подушкой. Михаил ушел в кухню и сел так, чтоб ее видеть.

С этого ракурса было видно и кровать, и окно. За окном плыли тяжелые фиолетовые тучи… Снимают заражение?

Тучи становились всё темнее с приходом вечерних сумерек, и от этого закат казался еще более «многообещающим». Точнее, «ничего хорошего не обещающим». «Что с нами будет? Что-то я сомневаюсь в том, что это ликвидируют…» За стеной раздавались и стихали крики. Кричала женщина и ребенок, а мужчина смачно и дерзко матерился. Вскоре раздался грохот падающих предметов, и крики женщины прекратились, ребенок жалобно заплакал. Дверь комнаты хлопнула. Понеслось! Михаил теребил номер в телефонной книжке, но вежливость ему не позволяла. Арина рыдала в подушку. Так, во взаимных «укусах» тянулись эти тревожные для Миши выходные. Арина не хотела его слушать, а он знал, что не может ей уступить.

Тем временем, у Александры вовсю обдумывался хитроумный план «отмазки» от работы. Муж Саши, Валера, уже уговаривал ее и так, и эдак. Гвозди бы делать из таких людей, как Саша, — она не шла ни на какие уступки, когда дело касалось работы.

— А ты подумай! Ведь ЧП. На работу не на-адо! — говорил инвалид, чей стаж после завершения «ходки» составлял пару месяцев до инвалидизации. — Вызови врача, скажи, температура была. Возьми административный по телефону.

— А как же жить будем?

Светланка пищала на ковре, пытаясь расслышать мелодии в своем «пашете» с треснутым стеклом.

— Ма-ам! — работа была для Саши отдушиной. В этой атмосфере «все своими делами делания» и «ничегонезнания» она «сползала» с ума. Если еще и в садик не водить…

Тем не менее, сообщение наладилось, ТВ вещало теперь в обычном режиме, а среди населения запустили информацию, что все последствия ликвидированы. Однако, по сети ходили посты, что люди не могут выйти на связь с целыми семьями. Это было более чем странно. Затем, спустя некоторое время, подобные посты удалялись.

Александра тревожно ожидала звонка с работы. Женщине хотелось получить хоть немного обнадеживающей информации. Время шло, и Саша уже намеревалась позвонить Наталье Юрьевне. Но начальница позвонила сама.

— Саша, пятнадцатого, как обычно. У нас всё работает.

— Хорошо.

— Ну-ка, дай-ка трубку! — кричал Валера.

Саша уже положила трубку.

— Ну-у, как знаешь…-Валера понуро опустил голову. Так он стал делать последние полгода. Саша пыталась не обращать на это внимания, делая вид, что всё как прежде. Но, казалось, она «бежала» на работу еще и от этого…

В то утро выпал град со снегом. Что-то рано. Дул пронизывающий ветер. Мужчины во дворе Александры матерились. Это были Егорыч с «Тосола» и Геннадий из Игумново. Мужчинам надо было ехать на работу. Град разбил «лобовые» их машин. Поразительная природная точность.

— Егорыч, суки намутили конец света.

— Всю экологию, душу их мотать…

— На них жалобу писать надо…Коллективную!

— Да знают…

Александра запахнула потуже пальто, спрятав под ним спецовку, надетую наспех, зажевала нечищеные зубы жвачкой и направилась на станцию, поправляя спортивную мужнину шапочку. Валера давно уж не выходил из дома, и жена донашивала его уличные вещи.

На платформе народу было гораздо меньше, чем обычно. «Что-то не то…» — в голове Саши промелькнула здравая мысль.

«Как же мне оставить её?» — Михаил умильно смотрел на волнистые, раскинутые по слежавшимся простыням, волосы Арины, которые не смел даже погладить. Кто-то сделал для Арины больше. Саша как-то сказала ему, что невозможно потерять что-то, если оно твоим не является. Это было, когда он «посеял» её фонарик, даденный ему на обход. Но Арина — не фонарик. Сжимая сердце, он ушел, закрывая дверь как можно тише. Ключ ее он не «конфисковал»: не смог найти.

Студент буквально бежал на автобус. Хорошо, что в техникуме он мог пропустить: там объявили каникулы. Проводили «ревизию». А на работу надо ходить исправно! Иначе он превратится в Ника… В никакого.

Пелена града ползла по стеклам подъезжающего автобуса. Автобус был полупустой. Сесть даже можно было, не то, что обычно, а обычно люди ехали, как кильки в банке… Ветер был такой силы, а видимость от града настолько мала, что матерился даже водитель, управляющий автобусом теперь только по приборам. «Интересно, а сегодня хоть кто-то вышел?» — думал Миша, стараясь забыть стоявшие перед глазами кудри.

Небо заволокли багровые тучи. Как будто в атмосфере происходили реакции, неведомые самому Менделееву. Листьев на деревьях уже не было. Трава была прибита градом и покрылась от ветра наледью. Люди, медленно переступая в условиях отвратительной видимости, казалось, ползли уже на работу. Столько лет прошло с советских времен, а ничего не изменило характер этих неисправимых трудоголиков. Хотя, что-то, определенно, было не так.

Наталья Юрьевна, теперь стоявшая на главном посту, не проверяла пропуска. Это было чрезвычайно странно. Миша даже постеснялся спросить, почему.

— Четвертый, — сквозь зубы, машинально, приказала начальница. Видимо, различить Мишу еще было в её силах. Однако, сама ситуация и атмосфера производили гнетущее впечатление. «Где же она?» — Михаил стоял на распутье постов, он видел, что Саши не было сегодня и в столовой. Постояв так минут десять, он поплелся на ощупь на свой пост. Сзади послышалось, почти за ухом:

— Всё хорошо? Что встал?

— Александра? Викторовна? — Миша обернулся, думая, что его уж «глючит».

— Ты чего-о сюда? — протянула Саша.

— А Вы? Я же на четвертый!

— Я тоже! Видимо. Ладно, она в «ауте», похоже, у нее что-то случилось, всех подряд шлёт на четвертый. Я тогда пойду на выезд, — сделала заключение Саша.

— Надо ей позвонить! — Михаил набирал начальницу. Безрезультатно.

— Да, и так понятно. Их «выкормыш» пропал тут. Так что ходи, оборачивайся…— охранница весело засмеялась, её нисколько не огорчало исчезновение Илюши. Они стояли под жестоким градом в армейских плащ-палатках, и при этом им было весело.

— Илюха?

— Ага. Иди, бди… Студент. И не пей «газировки». По ходу, это их нервирует. Сам знаешь, — смеясь, шла уже на третий пост Александра.

Саша шла, болтая по телефону с мужем. Так и град казался не таким леденящим и рассекающим кожу рук в царапины.

Студент с удивлением обнаружил, что четвертый пост закрыт. Ворота были целые с вечера. Или еще дольше?.. Миша привычно распахнул дощатую ссохшуюся дверь четвертого, взял ключи, открыл ворота и отключил сигнализацию с них. Так прошло полчаса. Ни сменщика при заходе, ни одного рабочего. Ни одной машины. «Дак, конечно, авария тут была! Кто теперь захочет?...» Михаил захотел просмотреть «хронику» видео. Он открыл файл того дня, когда последний раз видел Илью. Охранник поставил чай на кипячение и приготовился к просмотру «кино».

Вот, 12 октября. Камера номер четыре. Вечер. Илюха подходит, шатается. Заходит в отхожее место. Тишина. Тут Миша лег спать. Через час звонил Арине. Промотав час, а также после, Михаил не увидел уже Илюху нигде. Юноша теперь решил проверить отхожее место. Это было самое логичное. А вдруг?!

Закуток, где охранники ходили по нуждам, «ныкая» сгнивающие бумажки под изгородью, находился по ту сторону ворот, в «слепой» зоне камер. То, что открылось взору студента, повергло его в шок. На промерзшей утоптанной траве во льду лежали кости с мясом. Но собак кормили не тут. И мяса было много. Приглядевшись к промерзшей «каше» из «потрохов», Миша увидел среди них обрывки одежды и даже некое подобие округлости, напоминающее череп, но безобразно обломанное. Охранник сглотнул. Мысли путались в его голове. «Неужели?.. Нет, это нереально… Или реально?»

Михаил прошел обратно на пост и сел за стол. Мысли роились еще похлеще, чем там, в отхожем месте… «И что теперь? Что теперь? Это моя вина… Что делать? Неужели это тогда? А может, не в мою смену? И что, надо доложить? Никто не видел? Или, наоборот, видели?…»

Первое, что пришло «годного» в голову юноши— так это позвонить Саше.

— Александра Викторовна…-голос Михаила был взволнован и дрожал.

— Что, опять? Тут тишина. Вообще, — подозрительно сообщила Саша.

— Тут…

— Ну, говори, чего кота мучаешь, — Саше никогда не нравилось «мямленье».

— Труп тут.

— Что ты несешь? Ты не пил «газировку»?

— Александра Викторовна… Приходите, сами всё увидите, — Миша начинал нервничать, ему не верили…

— Я сменю тебя, покажешь.

Всегда бы сменка «проносилась», как те четыре часа. Град кончился, земля все еще была покрыта ледяной коркой. Саша шла по внутренней асфальтированной дороге своей обычной походкой. Ходила она слегка вприпрыжку. Как Пятачок из известного мультфильма. Михаил вышел навстречу, неестественно бледный.

— Что делать-то? — студент выругался, чего никогда не делал. Почти никогда.

— Ну, где? Ты не звонил им?

— Не «догадался».

Миша разговаривал уже, как подросток, виня всех и вся:

— Александра Викторовна! Вы когда позвали меня сюда… А если бы я знал… Вот же…

Они пошли в «туалет». Саша стояла напротив «видения», наклонив голову к досмотру сего происшествия. Женщина была на редкость спокойна, как будто созерцала таковое каждый день. Затем Александра что-то сказала Мише, но он не слышал. Она повторила еще, и еще. Михаил очнулся только, когда его трясли.

— Мы тут ничего не видели! Кости это. Собакам кинули. Это фантазия твоя богатая. Понял? — почти кричала, трепля его плечи, Саша.

Сейчас ей было бы очень обидно, если бы мальчик «сломался» и пошел под откос. И она, присутствуя здесь, пошла «ва-банк». Всё-таки, материнский инстинкт играет иногда в чудные игры.

— Пойдем! Иди на третий. Еще не так долго. На, печенье. — Саша втюхивала мешочек дешевого ломаного печенья.

Михаил молча пошел в будку. Саша— за ним.

— И молчи, понял. А если спросят, мы курили там! Ку-ри-ли.

Почти подметая ногами поземку из града непонятного серого цвета, выпавшую сегодня на территорию, студент поплелся на свой третий.

Охранник шел вдоль центральной дороги. Сворачивать в обход сегодня Мише не хотелось. Он вспомнил об Арине. Мысли снова понесли его в ту комнату, где он никто. Наверно, это была защитная реакция от увиденного. Однако, настроение это только сбило, и сбило донельзя. «Надо бы ей позвонить» — думал юноша. Вдруг он увидел Рыжика. Собака неслась к нему на полусогнутых. Шершавый язык пса, облобызавший ему все руки, немного вернул его к жизни.

— Не, нет ничего, Рыжий.

В первом часу дня произошло неслыханное. Аря позвонила сама, а раньше она никогда так не делала.

— Мишенька, милый, Прости меня, дуру, — голос Арины срывался на плач.

— Что случилось?! Что там за грохот? Ты вообще где? — Михаил терял терпение.

— Я, я сготовила, я буду хорошей. Я нам лапшу заварила, — хныкала Арина.

— Да объяснишь ты, что за грохот?!

— К нам ломятся! Тут такое! Тут всюду ко всем ломятся. Сломать блок, наверно, хотят. Или всё… Прости меня, я буду всё делать.

— Что там происходит? Ломится кто, он?! — Михаил уже кричал.

— Не-е знаю! — девушка придерживала вылетающую дверь плечом, другой рукой пытаясь подпереть её столешницей. Столешница была тяжёлая, а Арина— слишком мелкая, чтоб её двигать.

— Я щас приеду, ты подожди! Стой там, не кричи. Тише. Возьми что-то защищаться. — охранник бросил трубку.

До центральной он звонил на ходу. Ответа не было. Двери в проходной были закрыты на ключ, как ночью. Будто никто и не должен был прийти. Лёгким ударом плеча, Михаил снёс дверь, благо, ключ запирал её на безобидную «личинку» вполоборота. «Как беспечно» — мысленно прокомментировал то ли полузакрытые двери, то ли свои действия охранник. На чем он будет ехать, пока не знал. На вахте никого не было, будто всё вымерли.

— Отлично! — Михаил дозвонился до такси.

— Сейчас мы не можем Вас обслужить, в связи с большим количеством заказов, — вещал робот на линии.

— Вот, сука! — юноша был в ярости. Михаил побежал пешком к повороту, с которого добраться до города можно было быстрее, на попутке или на автобусе.

Автобус отсюда возил людей с ближайшей деревни. Захватив Михаила, «пазик» затарахтел по обледенелой дороге. Погода прояснилась, град давно кончился, однако, в общем и целом, это мало утешало юношу. Он снова и снова набирал Арину.

Так быстро Миша ещё не бегал. Можно было даже было выиграть забег юниоров. На свой этаж просто он просто взлетел. Миша обомлел: дома никого нет. Вообще. Куча мыслей проносилась косяками в голове юноши. «Кто это сделал?» Он через силу заставил себя пройти в свой коридор, хотя, уже начиная с первой комнаты этажа, было видно «вынесенные» двери. Ни одной не осталось на месте.

Её не было. Неизвестно, сколько бы ещё Миша простоял в прострации, но спустя время он всё же догадался, что есть слабый шанс до неё дозвониться. А спустя полчаса дозвонов, Михаил понял, что шанс был лишь теоретический. На столешнице остались следы от её ногтей, разодравшие ДСП до стружки, а на подоконнике от двух чашек лапши быстрого приготовления шёл ещё дымок.

Михаил хотел кричать, но крика не вышло. Голоса не было. Он развернулся и спустился во двор, там также было пусто. «Нас что, ликвидируют?» — подумал вдруг Миша. В кармане дребезжало.

— Ты где?! — кричала в трубку Александра.

— Не знаю…

— Ты чего делаешь? Сейчас же к нам! Хромой теперь с нами! Он мне рассказал.

— Что рассказал?! Тут, может, полгорода нет уже, меня «ограбили». Взяли самое ценное. Арину.

— Да, да, сюда быстрее иди! — сбивалась уже Саша.

— А ты не хочешь… — Михаил подумал, что сейчас ляпнет лишнее и повесил трубку. «А почему «иди»?» Охранника терзали смутные сомнения. Неужели транспорт «ёк»?

В этом, впрочем, он убедился спустя полчаса ожидания. Коря себя, что не вложился вовремя в обучение на права, он бежал вдоль дороги. Машин уже не было, как и Мишиных сил что-то выведывать. Надо было просто бежать. Дорога заняла четыре часа. Багровые облака были неестественного «закатного» цвета. Ветра не было вообще. Бежать можно было прямо по проезжей части: машины не было ни одной. Миша вертел в руке телефон. Мимо изредка с бешеной скоростью проносились легковушки, все ехали на выезд из города.

— Я пришел, её нет… — сквозь неровное дыхание пыхтел студент. — Никого нет...

— Да скажи уже, — послышался в трубке голос Василия.

— А, Миша, их забрали. Они образцы. Тут мутагены активизировались, когда выброс был. На весь город карантин наложили, только не знает никто, якобы от экологической катастрофы. Они образцы, Миша. Изучают их, мне жаль, — Саша искренне сочувствовала парню.

— А ты, твои? Александра?! — Миша не понимал до конца смысла её слов, очень всё это неправдоподобно звучало.

— Своим я звонила, — смогла только сказать Саша.

— И? — Михаил не унимался. — Я не понял.

— Давай не будем об этом… — Мише показалось странным спокойствие сменщицы.

— Ах, сволочи! Они же не отпустят, да?!

— Уймись, это не всё. Нужно тут сделать кое-что.

— Да пошли все!

— Успокойся! Приходи, пожалуйста. Мы ждём.

На подходе к объездной дороге Михаил увидел это. Огромная пробка машин.

«Значит, кордон. Мне нужно туда! Но как ее найти? А-а, надо было искать телефон, выронила, наверно.» — Парень стучал в окна машин.

— Вы девушку не видели?

— П-ш-ло отсюда! — сзади раздалась очередь. Быстро же «обчистили» местный оружейный.

— На, чудило! — сзади раздался озорной голос из машины. Машина сразу внезапно съехала на обочину, разнося стоящие в пробке там авто. — Всех вас!

Всё произошло очень быстро. О спину Михаила что-то хлопнулось, отскочив на землю. Охранник не успел обернуться. Раздался взрыв, стоявшие рядом машины загорелись, люди, оставшиеся в живых, трепали тех, что остались в машинах, впоследствии все равно убегая на относительно безопасное расстояние. Оцепление, видимо, прорвало. Пробка стала рассасываться.

На центральной теперь сидели лишь Василий и Александра. Им отсюда почему-то некуда было бежать. А вот начальство, видимо, давно сделало ноги. Тем не менее, смена продолжалась… Они закрыли два поста для машин, поставив их на неэффективную, как выяснилось, сигналку. Это было сделано для тех, кто не знал о ее неэффективности. Как ни странно, эти непробиваемые люди продолжали выходить со смены в рабочем порядке. Будто были уверены, что с родственниками у них всё в порядке. Ну да, есть же мобильные. А те, кому домой было нужно срочно, уже, видимо, сдулись вместе с начальством…

— Камина им хватит. Там тэны рабочие. Я проверил.

— Ты чего не идешь?

— Не-е к кому, — протянул Кара-Гиаур.

Александра теребила трубку служебного. Связь была. Но Миши не было на связи. Телефон молчал.

— Не могу дозвониться до него, — тревожно вращая мобильный в руке, бормотала Саша.

— Тебе-то что? Ну, не срослось. Ну не жилец твой «сынко» уже. Семья-то у тебя тут. Чего ты ссышь? Надо в перекись сходить. Там «газировки» немерено! — уже обращаясь к себе, добавил Василий.

— Смотри, не перепутай! — перекись растворяла не только людей, но и всё органическое. Саша это знала не хуже работников цеха.

— Какая забота! Я польщен! — первый раз она разглядела на его лице улыбку.

— Сука, я на эту ставку не шла! Я просто постовой охранник, не начальник! Чё тут стереть надо? — вслед уходящему Василию, Саша комментировала свои действия относительно «утилизации» записей с камер поста номер четыре.

За окном было так темно, как бывает только поздней осенью, когда нет звезд и луны, нет снега и экономят на освещении. Дальше пяти метров от проходной не было видно вообще ничегошеньки. Александра не могла смириться со смертью Миши, но она знала, что он не вернется. Он всегда отвечал. Но теперь молчал. Охранница заварила крепкий «командирский» чаёк в деформированной алюминиевой кружке и присела к обшарпанному деревянному окну. «От тебя я не ожидала…» — крутилось в голове. Телефон сам лез к уху. Но набирать она уже боялась. Семье не набирала, зная, что они в безопасности, а выход на связь обнаруживал бы их геолокацию. Пригодилось бомбоубежище и «ласточка» Василия, адаптированная для управления инвалидом. Это он эвакуировал домашних Саши.

Тишина такая, что не слышно присутствия людей. Как будто механизмы цехов, работающие на автомате, пока есть сырье, могут прекрасно работать и без людей. Эта мысль приводила Сашу в беспокойство. А что, если люди здесь лишние? Не лишние лишь те, кто отстранился от влияния «выброса» — «дети завода»?

Телефон Александры лежал на облупленной белой тумбе и тихо вибрировал. Это было ощущение, что идет какой-то странный недозвон. Будто телефон стал барахлить так, как раньше не мог.

На улице послышался лай собак. Это работники цеха ПЭТ уходили с вечерней смены. В этом цеху было три смены. И график странный. Четыре к трем. То есть, отработав четыре дня, смену ждали три дня выходных. Притом, график на каждый день составлялся особый, с разного времени начала смены. Александра всё время своей работы здесь пыталась рассчитать выгоду этого графика, и никак не могла понять даже последовательности их выхода.

Охранница выбежала к «вертушкам», на центральный пропускник.

— Фамилия! Пропуск! — ей было это неинтересно, интересно сейчас лишь то, что они скажут по поводу ситуации, «канающей» сейчас, похоже, всю область.

Человек лет шестидесяти протянул потертую карточку охраннице.

— Маркин. Конец света, а-ха! Она тут сидит! Беги к семье, девочка, — поучительно изрек старик со свертком в руке. Похоже, теперь они не стеснялись выносить пакеты, и Саше это было сейчас вообще по боку.

— Иващенко, цех КИП. Санька, иди домой, несмотря ни на что, — заплетающимся языком «сложил» киповец.

— Чё ты там делал? На работе работать надо. — Саша и так знала, «газировку» бадяжат и в КИПе.

— Всё, девочка, мы выходим, — они хлопнули дверью.

Саша было хотела предложить им остаться, но ей вдруг показалась бредовой как эта идея, так и идея их отхода до дома, который, возможно, у них уже так же, как у Миши, «разграбили».

В кабинете начальника отдела ЧС был полумрак. Сидевший (пока что) в кресле начальника человек курил, стряхивая пепел в хрустальную пепельницу на стуле рядом.

Дверь распахнулась, осветив ту часть кабинета, где начинался стол заседаний комиссии, запыленный от времени. Вошедший не церемонился. Пододвинув кресло, взятое из-за стола заседаний, к столу начальника, он начал свою речь.

— Потрудитесь, гражданин Сазонов, объяснить, что вы тут сотворили.

Курящий молчал.

— Ну, раз так…— вошедший приблизился к сидящему, намереваясь применить силу «убеждения» вышестоящего начальства.

— Выброс на «Химпром» спровоцировал массовые мутации, министерство выслало бригаду по ликвидации социально опасных зараженных и их изучению с целью предотвращения распространения инфицирования мутагенами. Теперь это по их данным возможно, сами знаете.

— Что вы говорите! И как же мутагены могут распространиться? Что вы позволили тут сотворить? Нам грозит гражданская, вы в курсе? Вас под трибунал отправят.

— Да все мы тут были.

— Что Вы хотите сказать? Я не был.

— Все подверглись.

— Мы — нет.

— Увидим. Вы допустили это. Это ваших рук дело. Дело не в одном выбросе.

— Молчать! Мы организовали выборку биоматериала для обследований на влияние мутагенов. Остальные принудительно отправлены на прежние места, где проживают. Я принес сообщение. Включай свои каналы. Если еще раз такое повторится, мы дублируем кордон столько, сколько нужно, чтоб ваши мутанты остались в пределах зоны распространения.

— Нет никакой зоны уже.

— Тебя надо снять, я думаю. Я позабочусь.

— Да, как скажете. Всё сделаем.

Сазонов принялся набирать сразу несколько телефонов. Факс уже передавал сообщение с поступившей «сверху» обновленной информацией.

Александра набирала Мишу. Безрезультатно. Василий Кузьмич, шатаясь, «прополз» в комнату начальства.

— Иди, Викторовна-а. Я поси…-он осел в покоцанное кошками и «филейками» охраниц кресло советского образца. Василий был в отключке. Слюни свисали с уголка его рта, перегаром тащило на всю проходную.

«Да, это звездец» — пронеслось в голове Саши. «А идти-то надо». Она намеревалась навестить четвертый пост, где в бомбоубежище, вроде бы удачно, спрятали её семью. Только женщина поравнялась с вертушкой, как что-то вломилось в двери уже снаружи проходной. Оно стряхнуло с себя багрово-серую золу, коей было занесено всё снаружи и внутри поблизости, и после увиденного Александра пожалела, что не ляпнула с Кузьмичем. Перед ней стоял (или стояло) странный экземпляр местных «жителей», покрытый лохмотьями расходящейся робы, морда была деформированным, совершенно невероятным образом, лицом, похожим, благодаря обилию проглатываемых им же сыпавшихся зубов, на стариковское. Глаза-бусинки вращались, будто ища что-то, беспорядочно. В лапе, чем-то напоминающей клешню, был пропуск.

— Оу… Фамилия…— уже привычно поставленным «охранницким» тоном вопрошала Александра, перевернув в руке ключи резьбой к животному.

Оно стояло всё в той же позе, не подавая ни одного признака, что понимает её речь.

— Что-то у вас фас не соответствует пропуску…— не унималась Александра. Она осталась одна здесь, смена только утром, ждать ее в принципе даже и не приходилось, женщина намеревалась защищать своих близких любой ценой. Ключи крепко легли в напряженную руку охранницы.

Ситуация в её мыслях уже выходила из-под контроля: Саша недавно видела, что делали подобные этому мутанту с подобными ей людьми. Однако, этот экземпляр будто бы не собирался повторять их «подвиги». Новоиспеченный выбросом или невесть чем там еще «работник» стоял в проходной с пропуском в клешне-лапе, издавая странное ультразвуковое гудение. Складывалось полное впечатление, что он говорит на непонятном для людей языке или же просто не с людьми, пытаясь призвать себе подобных мутантов.

— Ва-ся!!! — почти шепотом, в надежде, протянула Александра.

— А-ась!? — Василий аж подскочил в кресле. Сон человека с пробитой еще в молодости ногой был чутким. Конечность оказалась повреждена еще в девяностые годы. Кара-Гиаур шел тогда со смены, он работал в цехе по производству коммуникаций, на соседнем заводе. Бандиты ждали у подъезда какого-то «должника», а тут Василий подвернулся. Так человек стал инвалидом, навсегда забросив некогда любимый им любительский футбол. Василий потерял свою жену тогда. Женщина поддалась общественному мнению и ушла. С тех пор бутылка стала главным другом Василия, не воображаемым «другом».

В комнате начальства был пожарный стенд, его Василий разбил металлической ножкой стула, вытащив оттуда лопату. Ведь его кресло находилось прямо напротив смотрового окошка, откуда происходящее было очень хорошо видно. За окном, со стороны завода, раздалось ритмичное пение. Надрывно читала что-то из «писания» женщина в одежде, похожей на простыню. Услышав это «завывание», оба — и Саша, и стоявший уже в дверях коридора Василий, обернулись в сторону исполнительницы такого вокала.

Галина держала в руках учебник «Основы электротехники», методично очерчивая на нем круги бледной трясущейся рукой, будто вся сложившаяся ситуация только подначивала её и вводила в раж. За нею появились еще десятка два существ, подобных Басе или тому мутанту, что стоит по ту сторону вертушки.

— Василий, ты был хорошим…— начала прощаться Саша.

— Мать, прекрати, щас же! — охранник кинулся на мутанта, всё еще стоявшего с пропуском в клешне.

Раздавался металлический лязг лопаты о чешуйчато-роговую, покрытую сходящей слизью, шкуру существа. Со стороны завода тоже ломились в предусмотрительно запертые Сашей теперь на все замки, двери. Свет фар подъехавших прямо к дверям проходной машин ослепил сражавшихся калеку и мутанта. Из доброго десятка машин выскочил спецназ и наскоро «съехавшее» отсель начальство.

— Стоять всем! Огонь на поражение! — скомандовал Валерий Константинович.

Внутри проходной никто и не думал останавливаться. Василия, всего в крови, оттащили от существа силой. Существо было ликвидировано десятком выстрелов в упор. Александра отшатнулась к противоположной стене. Женщину трясло. Спецназ шел напролом. Перемахнув через вертушку, оплачиваемые «бравые ребята» оказались внутри завода. Двери из ударостойкого стекла уже были выбиты существами, стремившимися «обратить непокорных» с другой стороны. Звуки очередей не смолкали минут пять. Когда всё поутихло, в кабинет начальства, где, наскоро заняв свое насиженное кресло, уже восседала всклокоченная Наталья Юрьевна, бодрой походкой вошел человек в костюме. Саша в углу пыталась обвить своей грязной курточкой торс Васи. Охранник истекал кровью.

— Да кто-нибудь! Отвезите его! — Саша безрезультатно набирала 112. Ответа не было, как будто исходящие глушились.

— Да вызвали уже кого надо, — бросил вошедший, бегло обернувшись в сторону Александры и Василия.

Начальница истерично тыкала мышкой в мониторы, пытаясь найти записи.

— Вот сучка, Санька, уже всё постирала! Под трибунал пойдете! — причитала Наталья Юрьевна, повторяя последние слова Валерия Константиновича.

Человек в костюме молча наблюдал за происходящим. Затем он изрёк:

— Всё оказалось более масштабно, чем предполагалось ранее. Взяты образцы. Все мероприятия по ликвидации последствий нами ведутся. Выделены расчеты из элитных подразделений на ваш объект. Объект будет взят под государственную охрану. Мне нужна подробная информация, какие конкретно цеха у вас работают на данный момент и какие вещества задействованы в процессе производства. Характер поступающего сырья, документация. Объемы. Двадцать минут. Производства на территории объекта взяты под контроль вышестоящего начальства.

Наталья Юрьевна суматошно начала рыться в путевых и накладных, искать планы и договора. Василия подхватили под руки трое спецназовцев и загрузили в приехавшую спецмашину.

— Куда вы его? — причитала Саша. Вася через силу улыбнулся и вложил ей в руку ключ.

Ответа ей не было. Машина с единственным теперь другом быстро отчалила.

Никто и не заметил, как в суматохе Саша уже бежала на четвертый пост. Нужно было вывести из строя камеры. Ей необходимо срочно вывезти отсюда семью, что раньше было спасением, — теперь стало ловушкой! Она и не представляла, как сможет сделать то, что задумала. Но сделать это надо было до оцепления! Окольными путями, по темноте, но женщина дотянула до четвертого поста. Ворота были хоть и на «беспонтовой», но на сигналке, да и водить-то она не умела вовсе. Однако, выхода не было. Женщина моментально растаяла в глубинах бомбоубежища. Навстречу Александре из полумрака выбежали дети:

— Ма-ма!

— Тише, тише, уходим! — нервно напевала Александра, собирая съестное на первое время. — Все за мной. Как входили — так и уходим. Завод сейчас оцепят. Быстрее! Алёна, папу!

Александра совсем не умела лазить по столбам, но здесь неведомая сила охватила ее, женщина вскарабкалась на столб с камерами, используя стремянку, так кстати пылившуюся в будке, и просто их отвернула. Благо, конструкция камер позволяла такие «настройки». Пока они находились в слепой зоне, охранница сняла ворота с сигналки и усадила своих в машину. Последним вышел муж Саши, поддерживаемый клюшкой с одной стороны и Аленкой— с другой. Он что-то бормотал про «веди сама». Аленка волокла его последние два метра подмышку. Опробовав педали, Александра нашла машину годной, что есть мощи дала по газам. Они поехали не той дорогой, что вела к первой проходной, а той, что была тупиком. Саша знала, что из любого тупика есть выход, а вот если спецназ их засечет — выхода не будет! По лесу они ехали на авось, чуть было не просадив колесо, плутали полчаса, когда наконец-то отыскали ближайшую грунтовую дорогу.

— Грунтовая — даже лучше! Даже хорошо! Никого нет ведь. Можно переждать, — наспех успокаивала всех Саша, стирая пот со лба.

— Мам, да нет там никого. Я так подумала, они ж заняты! Вон что пишут! — сеть Интернет тут ловила, Аленка показывала матери новые сообщения в соцсетях. Предыдущие были удалены.

«В связи с произошедшей техногенной катастрофой, в области объявлено Чрезвычайное Положение. Область полностью изолирована, выезд запрещен. Ведутся мероприятия по устранению последствий. Население и ситуация находятся под контролем соответствующих ведомств».

Но Александра и так знала, что ситуация накаляется. Дорога была настолько темна, что, наверное, отсюда с легкостью можно было бы угодить в какой-нибудь придорожный овраг. Из-за туч вышла Луна. Это немного прояснило им путь. Машина перемещалась по дороге, по обе стороны от которой было поле, а слева ещё подлесок. «Направо, надо направо!» — Засело в голове Саши. И правда, они въехали в кучку каких-то заброшенных построек времен начала прошлого века. Ни в одной из них света не было.

— Мама, я хочу в туалет! — пищала уже минут пять Катюшка.

— Вот, это то, что нам нужно! — с гордостью констатировала, выходя из машины, охранница.

— Ма-м, похоже, мы тут надолго…— выдавила Алена, вышедшая следом.

Околица заброшенного селения была местами обнесена покосившимся прогнившим забором, крыши домов — скошены в разные стороны, местами отсутствовали вообще. Это были какие-то бараки времен тридцатых годов прошлого века. Но зато виднелись дымоходы, хоть старые, но не пустые поленницы и даже, возможно, здесь есть амбары! Тут пригодились знания из «прошлой жизни» Александры, с колхоза. Здесь, если не «светиться», они точно будут в безопасности.

— Выключи интернет! — скомандовала Саша старшей дочке.

— Что-о?! Обязательно? — Алена нехотя подчинилась.

В институте под названием «Нашествие», созвучным сложившейся ситуации с мутантами, велись анализы по физиологии и биометрике. Там также тщательнейше изучалась генетика существ, появившихся в результате активации техногенных выбросом последствий экологического бедствия, развитие которого на данной территории успешно замалчивалось долгие годы. Теперь всё вылилось в большую катастрофу. Наклевывались проблемы и в правящих кругах в целой области. Масштабы бедствия были шатки и валки, так как границы заражения «мигрировали», как и сами зараженные. В любой момент в области мог начаться мятеж в связи с радикальными мерами борьбы с «последствиями» ЧС. Ведь в числе «последствий» мог теперь оказаться любой, чей геном не смог устоять перед мутагенами. Однако, конечно, всем было известно, что правительство насильно удерживает людей, в целях их изучения на разных этапах проявления мутации. Населению были неважны цели. Важен факт. Хоть эти факты и подвергались регулярной «подчистке» в соцсетях.

Генные инженеры пытались понять специфику построения цепочки данного нового вида. Вид имел много модификаций. Все он принадлежали к разным этапам превращения. Жизнедеятельность и коммуникационные способности изучал специальный отдел. Министерство по предотвращению катастроф теперь было занято сглаживанием и обоснованием влияния сложившихся условий на социум. Социум также был сам по себе образованием на данный момент новым. Его составляли также существа, некогда бывшие членами семей местных жителей, которых никто не хотел как выдавать правительству, так и списывать со счетов. Думается, у населения теперь формировалась своя система коммуникации, более совершенная, чем в институтах.

То, что телевидение теперь было областным, знали только жители закрытой области номер 13. Именно такой гриф установили после злополучного происшествия на объекте «Химпром».

И даже то, что вещали на каналах, приобрело неповторимый местный колорит. Если не сказать, «окрашенный мутагенными красками». На смену «Сдайтесь властям!» пришло «Ждите изготовления препарата реверсии!»

Для изучаемых мутантов были созданы резервации, где биологи исследовали влияние на испытуемых условий, сходных с естественной средой человека, а также других схожих сред, выявляющих в них новые, доминирующие качества. Например, выяснилось, что мутанты не чувствуют недостаток кислорода в воздухе, стойкие к воздействию высоких температур, их хитиновый слой может разрушить только грубое вмешательство в виде использования крупнокалиберного оружия. То есть, по физиологическим параметрам, эти существа превосходили людей. В интеллектуальном плане, — оставалось загадкой. Коммуникацию они поддерживали только формальную. Лишь в виде шифровки ультразвука можно было перенять или донести отдельные выражения. Оставалось загадкой, как они существовали долгие годы на территории объекта «Химпром». Видимо, данная реакция на организмы имела местный кумулятивный эффект. Мало того, существа проявляли собственные критерии познания нравственности. Проблема была в том, что их отказывались рассматривать, как продолжение существования реверсивных организмов, из которых они и мутировали. Несмотря на это, реклама реверсивных сывороток и их продажа «под полой» наращивала свои обороты в геометрической прогрессии. В этом была и вина властей: байками, не признаваемыми ими же самими, они «кормили» всех и вся, усугубляя и своё так незавидное положение.

Отдельной «графой» в исследованиях была способность существ к регенерации в фазе начала мутации. Тот «биоматериал», что забрали из студенческого общежития, сопротивлялся. Однако, когда ликвидированный «анатомический театр» собирались уже кремировать (так они всегда делали, чтоб не оставлять следов преступлений против жителей), встала его третья часть зараженных — полумутанты. Увидев это «восстание из умерших», руководство не преминуло завершить начатую процедуру, ведь «материала» было много, и его спешили исследовать. Они погибли по выходе из зоны кремации от несуразных действий хирургов. Когда биологи поняли, что полезно будет изучить жизненный резерв данного вида, они обратились в сторону изучения резервов существ, которых еще можно было назвать людьми, в их «предагониальном» состоянии. Белые машины без номеров ездили по улицам и искали умирающих людей с признаками насильственного вмешательства. В сложившейся криминогенной обстановке, их находили в первые же дни «пачками». Половине ввели новый реверсоген, остальным просто позволяли находиться в реанимации для изучения. Интересен был резерв жизни мутирующего организма, в целях создания смежных, более устойчивых к техногенным факторам, видов. Ученые пытались понять возможности регенерации мутантов.

В тот день Михаил пришел в сознание от яркого света фар. Около него стояли двое, теперь он видел их только боковым зрением. Парень лежал на животе, в луже своей же крови, уже высыхающей и липкой, в придорожной грязи. Рядом лежал телефон, на вызов Александры он тщетно пытался ответить, но рука не слушалась. Один из подъехавших отшвырнул в лужу телефон и сказал:

— Сними с него штаны, мой размер! Куртка у меня чистая.

— Так пройдем? — интересовался другой.

— Не ссы, всё на мази! Он сдох, — парировал первый, стаскивая с Миши портки. От боли юноша уже почти терял сознание.

— Сапоги форменные, бери. Берцы, — обернулся второй уже в сторону рядом лежащего солдата.

— Эх, жаль, верх.

«Что жаль, суки?! То, что такие, как вы, со мной сделали?!» — мысленно, из последних сил, возмущался Михаил.

Из-за поворота на железнодорожный переезд выехал белый фургон.

— Валим, Колёк! — скомандовал один из мародёров.

Из фургона вышли трое «санитаров» в защитных костюмах и с носилками.

— Этот жив. Смотри, еще трепыхается.

— Че, думаешь, ушьем?

— Не вопрос…

Так Миша оказался в институте «Нашествие». Его «оживание» с почти полной кровопотерей и раздробленным позвоночником было удивительно даже для врачей, пытавшихся реанимировать его «общажных» собратьев. Фаза мутации пошла «в рост» после «оживления» РТ21: каждому мутанту теперь присваивали номер. Реанимированным— с грифом «р», первичным— с грифом «п» и так далее. Скорость процесса мутации, его необратимость — зависела от близости к месту выхода катализатора — реагента с «Химпрома» и кумулятивного эффекта, вкупе с нахождением в открытой атмосфере, то есть, на улице, в момент «катализации» выброса.

Саша с семьей осваивали новые условия жизни. Это получалось, надо сказать, неплохо. Раз в неделю Александра ездила домой проверить, нормально ли всё там. Возвращаться пока не решались. Нужно было быть уверенными, а в такое время можно было быть уверенными только в своем убежище. Домик, в котором они поселились, имел две печки, одну из которых Саше удалось затопить сразу. Тонкая струйка дыма пронзила вековую мглу этих мест. Слева, у опушки леса, стояла Луна. В домике оказалось не так уж и плохо: здесь были старые журналы восьмидесятых годов. Видно, хозяйка дома шила: там были лекала и выкройки. Аленка с удовольствием примеряла старые залежавшиеся в шкафу платья, вещая всем, что это фэшн! Радиоприемник оказался рабочим, к тому же, «портниха» нашила много лоскутных одеял, которыми с удовольствием пользовались Валера и Светланка, пригревшаяся около папы.

— Что сегодня на ужин? — спрашивал Валера, поглядывая с панцирной кровати в окно, заметенное первой порошей.

— Котлетки с кашей, — отозвалась из кухни Саша. — Сейчас вытащу. Молоко тоже стопилось.

Питались они всем тем, что можно было сготовить в печи. С газом и электричеством были, конечно, проблемы, но Александра всё узнавала из сводок и постов, пока ехала по шоссе, а аккумуляторы заряжала, пока была дома. Семья не могла быть уверена, что их не увезут, потому пока все они скрывались.

Днем гуляли в лесу и по соседним дворам, а вечером читали «Мурзилку» Светланке.

Облака снова приобрели тот цвет, что имели раньше, и семья с удовольствием смотрела на них с крылечка по вечерам. Иногда Саша думала, что вот оно — настоящее счастье. На карту пока приходили деньги, и беспокоиться им было не о чем. Не за чем было и рисковать, задерживаясь в городе.

Тем временем, в Калининске «маститые» мутанты «из первых» вели раздел власти. Они так и назвали свой преступный клан «Первые». А так как выглядели они на последней ступени мутации примерно одинаково, то и опознать было их практически невозможно. Это делало их такими же безнаказанными, какими наказуемыми были любые мутанты, попавшиеся рядом с местами их преступлений.

Так прошло несколько месяцев, самых необычных как в истории Калининска, так и в истории сашиной семьи. В очередной раз бывшая охранница заседала дома, зарядка аккумулятора для фонариков и лампы шла полным ходом. Смахнув пыль с пульта, Александра села посмотреть ТВ. Как ни странно, сегодня антенна снова заработала! То, что Саша увидела, привело её в полное замешательство. Это была реклама чехольчиков для хвостиков! Пока они там, в деревеньке, спокойненько жили, оказывается, мутировавшие приживались-таки тут! Но, что было примечательно: цены на «хвостики» были такие, что их «сдюжит» не каждый рядовой индивид. Из увиденного Саша сделала вывод: в тот день в ванной сидел весь рабочий класс — это же была суббота! Набобы и буржуа были на свежем воздухе! Соответственно, мир, созданный катастрофой, буржуа сделали выгодным себе и себе подобным мутантам — членам своих семей. Это и удручало, и обнадеживало одновременно. Может, будет восстание? Ремутаген? Казалось, она вдруг мимолетно оказалась в какой-то фантастической реальности. Только «видение» почему-то не кончалось. Затем пошла реклама от правительства, якобы, вот-вот на днях будет готова сыворотка от мутации. Затем — реклама местных предприимчивых продавцов реверсивных препаратов, от которых никто еще не вернулся в «исходное» состояние.

— Ну-у, знаете-е!.. — многозначительно протянула Александра, выдергивая шнур аккумулятора из розетки.

И тут раздался этот звонок. Саша иногда подзаряжала телефон, но держала его выключенным, а тут он включился сам! Рука по инерции сняла трубку.

— А-лекшандр-ра В-в…— связь оборвалась, Саша судорожно скинула вызов и выключила телефон. Минуты две она стояла молча. Потом произнесла вслух:

— Ну и что это было?…

Саша схватила фонарики и бросилась прочь из дома. Пока она бежала, сама не зная куда, в голове мелькали разные мыслишки. «А что, если он выжил? Да нет, это не он, это ловушка такая!.. Теперь сюда не зайдешь?!» — одна мысль становилась мрачнее другой. Александра выехала за город, на шоссе купила в маркете заморозки, мельком обратив внимание на новый привоз «Сырца для укрепления хитинки». «Это типа «шампунь для укрепления волос» или «витамины для костей» чтоли?» — Саша была в шоке, всё быстрее жала по газам.

«Ну вот…» — думал Миша, сжав телефон в клешне-лапе так, что тот ненароком сломался. Он вздохнул. Александра Викторовна была самым близким человеком для него, и телефон всё равно он помнил на память.

— Школько дашь за новый? — спросил из-за плеча «коллега» в полосатой футболке. Их только так и различали, по одежде.

— Пока не надо, — пробубнил Миша.

Они общались вербально на языке людей до тех пор, пока у них не начинали деформироваться под ультразвук связки. У некоторых процесс так и не завершался. Таких исследовали отдельно, на устойчивость к голосовым мутациям, использовали в качестве переводчиков. Мутанты жили в блоках, похожих на студенческое общежитие. В комнате был отдельный санузел с двумя ваннами «для укрепления хитинки» — они любили влагу, несколько кроватей и проигрыватель, воспроизводящий спокойные звуки природы, наводящие на мирный лад. Особенно Миша любил слушать чаек. Всегда, когда он их слышал, вспоминал еще живую мать, теперь слившуюся в образе с Александрой, отца с раками, бег босого ребенка по отмели.

Когда по извещателю шел призыв на обед (люди уже научились общаться с мутантами, «синтезировав» их частоту), Миша всегда выходил первым. «Наши лучшие поварихи приготовили для вас отбивные в чесночном кля-яре», — очень разнилось с тем, что слышал Миша. А слышал он всегда одно и то же: «Я буду хорошей! Я лапши нам приготовила!» Михаил вспоминал её распущенные волосы, раскинутые черными блестящими лентами по подушкам. Боль стягивала грудь. Отбивные, представляющие собой мясо совершенно различной прожарки весьма посредственного качества, под аппетит едока, становилось для него совершенно «резиновым». Однажды его даже вырвало. С тех пор он есть не ходил. Когда врачи заподозрили неладное, они повезли ослабшего Мишу на обследование. Очень уж долго он лежал на своей кровати, уткнувшись в стену. Чтоб исследовать детально и внутренние органы тоже, Мишу ввели в наркоз. Когда брали образцы, профессор биологии с ассистентом разминулись с анестезиологом. Прошло несколько часов.

Профессор Лебедев стоял напротив стола, на котором лежал Михаил, пока еще под наркозом.

— Посмотрите, Юра! — командовал он ассистенту.

— Что это? Я здесь не первый экземпляр вижу! — бравировал студент «меда».

— Это?.. Похоже — биологическая «инверсия». Мы должны быть уверены, — профессор поправил сползшие на кончик носа очки.

— Берем его плазму?

— Несомненно.

Михаил постепенно приходил в себя после наркоза. Первое, что он увидел — ошеломленное лицо профессора. Рука Миши, которая его не слушалась, хлопнулась о стол, на котором лежал РТ21.

— Вы говорить можете? — профессор пребывал в нетерпении, неестественно вытаращив глаза, кажущиеся в очках с сильными линзами непропорциональными.

— А в-вы — понять?…— Михаил что есть мочи ворочал беззубыми челюстями. Зубы у мутировавших «самоликвидировались».

— Невероятный случай, голубчик! Мы уже взяли ваши пробы. Биологическая «инверсия». Возвращение в исходное состояние! Ну, конечно, из того, что еще не разрушено, — он кинул взгляд на беззубый рот студента. — Осталось только выяснить, как! Но возможность мы уже видим! Полюбуйтесь!

Лебедев поднял руку Михаила так, чтоб он её мог видеть: действительно, теперь снова почти рука. Магия!

Через пять минут после ухода профессора операционная превратилась в какое-то подобие зала для консилиума. Иммунолог, микробиолог, генетик и анестезиолог уже спорили, каким методом им организовать весь процесс изготовления сыворотки. В итоге, анестезиолога всё же выгнали, решив, что, живым или мертвым, Миша даст создать реверсогенную сыворотку на основе его ДНК и плазмы. Он ведь снова почти человек!

— И всё же, мне интересно! — с вызовом вопрошал генетик.

— А это мы у Вас намеревались спросить! — парировал Лебедев. — Но мальчика убить я не дам!

— Да он умер бы давно! — Из-за двери подслушивал анестезиолог. Дверь вышибли изнутри. Его тут же чуть не «порвали».

В общем, обсуждение шло бурное. Первый специалист, к которому Миша попал сразу, как пришел в себя — психолог. Человеческий психолог. Теперь.

— Что ты можешь сказать о пережитом опыте? — Михаилу сразу не понравился тон и «тыканье» Жанны Олеговны, штатного психолога. Девушка была не намного старше, чем РТ 21. — Ведь этот опыт наложил немалый отпечаток на всю твою жизнь! Что скажешь? Ты меня понимаешь?

— Мне уже девятнадцать. И я Вас не знаю. Но я общаюсь на «Вы», — пробурчал Миша.

— Великолепно! Есть контакт!

— Я не хочу это с Вами обсуждать! Хотя… У Вас есть телефон?

— Да, конечно, поведай мне, для хроники, что с тобой произошло. Как ты видишь? Я пишу работу, научную… — продолжила Жанна Олеговна, пропустившая мимо ушей упрек в фамильярности.

«Как с гуся вода-а…» — думал Михаил.

— Телефон, насовсем! — он протянул ей руку, щетина наполовину сошла с нее, хитин сползал, будто происходила обычная линька.

— На, раз так. Итак! — она положила ему на ладонь свой телефон.

— Возможно ли такое, что меня выпустят отсюда? Вы можете дать мне информацию? — бывший студент всё еще лелеял мечту, что всё вернется на круги своя.

— Всё возможно. Так расскажи свои ощущения, как оно — быть по ту сторону?

— Гадко.

— В смысле?

— Что слышали.

— Ну, я хочу понять, — пыталась всё же «достучаться» Жанна Олеговна.

— Ничего. Это личное.

— Поделишься?

— Зачем. Я Вас не знаю. У Вас есть списки выживших? Списки мутировавших? — не унимался Миша.

— Ну вот, видишь, ты же не хочешь предоставить нам информацию, а сам требуешь…

Её прервал РТ 21, тут же начав свой рассказ.

— Я, как обычно, сидел на посту — я работаю, работал, в охране на «Химпроме». Напарница сказала, чтоб я шел на соседний пост, что она меня поменяет. И тут звонок! Мою девушку загребли ваши ниндзя! Она мне позвонила в последний раз. Я не знаю, где она. С тех пор. У меня всё.

— И ты её ищешь? Вы же так ориентируетесь? Они ориентируются. В смысле, пространство у вас соприкасается с памятью и запускает механизмы обратного действия?

— Простите? Вы точно психолог? — на веках выпученных глаз Михаила снова росли ресницы.

— Это не имеет значения. Это одна из специализаций. Мне нужно понять. Нам всем. Что еще нужно? Мы все видим, был каким-то образом запущен обратный процесс.

— Так, мы не одни? — бывший РТ21 начал озираться по сторонам.

— Там вон, стенка прозрачная. Имя?

— Арина Коровина. Моя девушка, ей завтра девятнадцать.

На заданный Мишей вопрос Жанна Олеговна сделала многозначительный кивок. Больше ничего. Повисло молчание. Миша нервничал.

— На первый раз хватит. Там деньги кончатся — «маякни», — психолог указала рукой на телефон.

«Ага…» — подумал Михаил. Юноша осознавал свою зависимость от всей сложившейся ситуации и этих людей, и это на него давило. — «Горю желанием».

Вечер здесь ощущался только физиологически, по извечным, не нарушенным мутацией, биоритмам организма. Ночью спать хочется всем. Под вечер это желание ощущали, в основном, взрослые особи. В тусклом свете ламп дни были похожи один на другой, как и день невозможно было отличить от ночи. Во двор их не пускали.

Миша был переведен в отдельную комнату с окном. Он лег на свои «нары» лицом к стенке. В руках юноша вертел телефон. Так он и уснул, не решаясь позвонить ей, но не потому, что не хотел.

Саша проезжала по главной улице. Перед зданием мэрии был пикет. Его организаторами были, как всегда, мутанты. Пусть они не могли говорить на человеческом языке, зато писать плакаты-то могли! На бумаге красовалось: «Свобода», «Равенство! Братство».

«Прямо как у Робеспьера…» — подумалось Саше. — «Так и революцию ведь «закатят»!»

Звонок телефона пробудил её от разыгравшихся фантазий. В последнее время она всегда вздрагивала от этих звонков. Саша купила «непалевную» сим-карту и оставила в домике в старой «Нокии». Значит, дома проблемы? Что-то случилось? Она же твердо наказала, без надобности не звонить!

— Алё, это я, — голос Миши срывался.

— Что?.. Кто-ты? Ты что…— она кинула трубку. Если жив, то по ту сторону точно. Нужны ли ей проблемы? Саша набрала номер.

— Прости. Что с тобой случилось?

— Я…

— А ну-ка скажи, где ты был 15 октября в одиннадцать? — устроила тут же «проверочку» Саша.

— Ну, Вы же сами…

— Ну-у?

— Мы же работали…Там, за оградой…

— А-а, Мишенька… Тут столько всего поперебывало. Нас не убили чуть, раза три.

— А меня вот… тоже.

— И где ты?

— Я в резервации, в Обухово. Здесь, на территории, тут резервация.

— Миша, ты…

— Я как-то обратно мутирую. Извините. Не знаю, как еще сказать.

— То есть, это всё скоро закончится, слава Богу!

— Да не факт. Они еще готовят только. Что-то. Взяли с меня что-то.

— Да, и тут что-то готовят. Так что, кто там на проводе, советую поторопиться! — Саша небезосновательно предполагала, что их прослушивают.

Женщина тут же вынула «симку».

— Засекли? — послышался голос из-за квадратного непрозрачного окна в комнате Миши.

— Суки, вы же обещали!

— Ничего мы тебе не обещали! А вакцину мы всё равно сделаем и себе введем! Это же элементарно!

Ярость вскипала внутри, моментально занимая всё существо Михаила.

Шаги в соседней комнате стихли. Окно разбил кулак Михаила.

— Буянит? К кровати его, — раздался голос охранника. Двое дружных санитаров быстренько привязали Мишу к «нарам».

«Они отняли всё! Всё! Теперь еще и её, ну не-ет…» — укол успокоительного ввел РТ21 в сон.

Саша набирала Мишу. Когда она поняла свою ошибку, было уже поздно. Номер и прописка абонента была тут же «прочухана» соответствующими инстанциями. Александра могла пригодиться правящей «элите» для предотвращения мятежа, зревшего в городе еще с прошлого месяца. Сегодня ночью как раз у мутантов было запланировано шествие по городу. Возможно, даже с жертвами. Шествие организовывали жители бедных кварталов, вынужденные уже побираться из-за неорганизованности рабочих мест среди мутировавших. Они требовали справедливости. Но всё же, не остались в стороне и криминальные круги, в которые теперь входили «Первые», как «организатор» сей процессии. Потому правительство относилось к этой угрозе с опасением.

Михаил открыл глаза. На руках нет застежек, на ногах тоже. Дверь в блок была заперта. «Вот…» — Миша мысленно выругался. Юноша стал вспоминать, как именно они общались с «сокамерниками» всё это время. Рудимент ультразвукового общения еще не до конца исчез в нем. Юноша стал посылать сообщения сидящим в соседних комнатах мутантам. Не спал только Ашот, ПТ35. Он и открыл дверь Мише.

— Спасибо, я на выход, — Михаил наспех переодевался: здесь, среди спящей охраны, забыли даже закрыть гардеробную!

— Ты сдурел?! — «провибрировал» ультразвуком ПТ35.

— Там наших бьют!

— Ну, брат, если это так…— Ашоту не лезла спецовка, и он выкинул её туда же, где пытался взять.

— Открываем? Так у нас больше шансов! — скомандовал РТ21.

Двери сломал ПТ35. А те мутанты, что вышли, сломали соседние. Блок был свободен, а пришедшая в ярость охрана — спешно прибита неуклюже убегавшими мутантами.

— Я бы никого не трогал, они бы не трогали…— выжимая сцепление на повороте к городу, «вибрировал» ПТ35.

— Да, ладно! Они этого достойны! — отвечал РТ21.

— Где, интересно, бьют? Ты знаешь?!

— Всё сам увидишь.

На подъезде к городу уже ощущалось беспокойство. В движениях машин, в наполненности мутантами улиц. «Первые» спешили на место собрания, послушать новую партию мутантов. Михаил и Ашот мигом проскочили пару перекрестков на въезде в город, с этой стороны дорога до центральной площади была короче. Но там не наблюдалось следов беспорядков. И погрома тоже не ощущалось. По направлению к северо-западной, рабочей, окраине двигались многие мутанты, «вибрируя» между собой, созывая будто бы туда все свои силы. Местный депутат вещал сегодня на собрании правящей партии о сложившейся ситуации с мутантами, о том, что нужно учиться жить с ними бок о бок. Когда здесь, на зимней трибуне рядом с общественной приемной, собралось порядочно уже народца и мутантов, принадлежность к конкретной группировке которых было практически не определить в толпе, в ход собрания вмешался глава совета.

Мутант, стоявший теперь на трибуне по соседству с депутатом, набирал слайды на проекторе. Все написанное излагалось на «ультразвуковом» языке им же для ознакомления с ситуацией своих собратьев.

Первый слайд гласил:

«Да, мы шли к этому долго. Профессор Коваленко объяснил нам, что наше состояние необратимо для аккомодантов. Мы готовы жить среди вас, как жили раньше. А готовы ли вы принять нас? Признать наши права?!»

В толпе мутантов слышался ощутимый гул. Всё началось очень неожиданно. В какие-то доли секунды Артур (так звали главу совета «Партии адаптантов») оказался лежащим на снегу около трибуны. Слайды захватил другой выходец новой «расы».

Появлялось:

«Какие права? Какое равноправие? Вы реально в это верите, когда они используют нас для опытов?! Ни о каких переговорах не идет речи, пока станции не будут освобождены от тех, кого уже забрали поневоле!»

Гвалт нарастал. Михаил и Ашот как раз подъехали на место, когда в ход пошла зажигательная смесь, которую местная «шпана» запускала против своих же мутантов.

Но тут произошло непредвиденное. В «полемику» вмешались сектанты. Их не полностью уничтожили в ходе «зачистки» завода. Белая «простыня» развевалась на ветру. Рядом сидела старуха в инвалидном кресле.

— Непокорные! Уничтожьте их! — женщина сделала характерный агрессивный жест в отношении собравшихся людей.

Мутанты будто бы сорвались с цепи. Это активизировались «Первые», создав мощный резонанс сектантам. Видно, многие давно уже были «обработаны» старой заводчанкой.

Снег падал медленно, постепенно придавая более расплывчатые формы пятнам крови адаптантов и людей. Силовые структуры уже соединяли свои расчеты, чтоб лишить жизни оставшихся в этом городе мутантов, чувствуя свое несомненное преимущество в том, что теперь их не надо искать, они сами собрались все в одном месте.

— У нас есть реверсоген! — выкрикнул Михаил, прорвавшись на обломки трибуны, сначала на языке адаптантов, потом на своем прежнем, человеческом. Хотя, к остаткам человечности взывать тут было бессмысленно. Он принялся набирать слайды. Никто не обращал на него внимания.

— А у нас для тебя подарочек! На ней и испробуем, — со стороны дороги, вышедший из служебной машины Валерий Константинович держал в наручниках вместе с собой Александру. — Ты пойдешь с нами.

Снег падал так медленно и естественно, будто ничего страшного не происходило. Погода была «первой зимы». Он увидел только её спутанные рыжие волосы, пронзающий человека в плаще взгляд её черных глаз. Саша стояла, молча смотря теперь только на Михаила. Она была в отчаянии, и белые снежинки садились на её ресницы и тут же таяли. Саша всё еще носила форменный бушлат как своеобразную маскировку, которая, всё же, не помогла. Михаил вздернул руку вверх, в ней был автомат работников «цеха по обработке заразившихся».

Автомат тут же нашел свою цель: бывший охранник навёл его на свою грудь. Получилось криво, но сносно. Всё было понятно без слов.

Валерий Константинович работал в службе безопасности много лет, но к такому повороту не был готов. Его бы сразу «скинули», если бы ещё удалось выжить. На «подмогу» выехавшим с близлежащих воинских частей солдатам стекались мутанты с области. Сёла были давно ими обжиты. Это из-за нетолерантности к заразившимся в городе им приходилось покидать свои дома целыми семьями, хоть по местным каналам и шла какая-то непонятная лживая пропаганда совместного существования двух рас. На деле же это было абсолютно нереально.

— Что ты хочешь? — голос Валерия Константиновича был всё ещё командирски поставлен, но ситуация — уже на грани.

Очнувшийся лидер адаптантов перенял у Миши «эстафету». Они с охранником уже успели пообщаться невербально. Это умение ещё не было утрачено у Михаила.

На табло выводились буквы.

— Сыворотку. Мы согласны ждать неделю.

— Верните Александру Викторовну, — добавил бывший охранник. — Сейчас. Вы прекратите все преследования. Оставите нас в покое.

— Ты нам нужен живым.

— Она мне тоже.

— Выводите своих, прекратите беспорядки!

Артур был непреклонен.

Табло светилось новым лозунгом.

«Мы им — неделю покоя, они нам — сыворотку реверсогена».

Влажный холодный воздух начавшейся зимы едва ощутимо пронизывал ультразвук. Движение мутантов сбавляло свою интенсивность. На руке Александры щелкнули наручники.

— Стой. Сначала он, — скомандовал человек в черном плаще.

— Где у меня гарантии?! — не унимался Михаил.

— Какие ещё им гарантии? Мы их сотрем с лица земли! Даже без фанатиков! — «провибрировал» Артур.

— Я не буду церемониться, ясно?! — уже орал РТ 21, поправляя автомат.

— Ты проследуешь с нами. Для изготовления сыворотки. Садись в машину.

Миша прошел через место «митинга», уже порядочно заваленное трупами местных блюстителей порядка и адаптантов, случайных зевак, пытавшихся всуе поглазеть на происходящее. Дома старой постройки казались теперь вымокшими от мокрого снега и зияли выбитыми окнами, Саша слегка задела плечо Михаила своим, взгляд недоверия и какого-то непонятного подозрения скользнул по Артуру. Лидер адаптантов, неестественно прогнувшись, сделал Саше приглашающий жест. Расчеты частей стояли на перекрытии дороги. Трасса была свободна только в сторону полигона, где находилась база размещения боевых расчетов.

Он провожал её долгим взглядом, пытаясь оценить обстановку вокруг неё. Ничего нельзя было предугадать. Всё было настолько шатко, что того и гляди могла случиться катастрофа. Тогда область стала бы отдельным государством адаптантов. А что было бы дальше — война? Мутанты намного превосходили числом людей, однако, ещё сохраняли веру им. Впрочем, это была одна из особенностей мутантов — придавать происходящему характер предначертанного, — религиозность, — подчас, суеверная.

— Дайте мне возможность звонить ей, — не мог успокоиться Михаил, ведь у него никого кроме Саши не осталось.

— Вам будут выделены карты. Вы должны выполнять все рекомендации. Вам всё ясно?

— Так же, как и вам… — сквозь зубы процедил Миша.

Машина шла знакомым путем. Вскоре они уже были у тех самых ворот. Работники спецслужб устраняли последствия выхода мутантов, закончившиеся массовыми разрушениями не столько из-за их агрессивности последних, сколько из-за ярого сопротивления работников лаборатории.

— Ну что, родные пенаты, — Валерий Константинович неестественно улыбался.

— Лучше молчите… Телефон где?

— Вот, сим-карта в нем. У неё новая. Номер внесён.

— Я вам всё сказал.

— Всё для вас, а нам нужен анализ. Доктор придёт через полчаса, — Валерий Константинович немного сменил тон.

Мысли крутились в голове Михаила. Он не знал, можно ли теперь её набирать. Но всё равно набрал.

— Александра Викторовна, с Вами всё хорошо?

— Миша, я не ожидала. Я думала, ты умер...

— Все нормально? Вы где?

— Я еду домой. Всё хорошо. Береги себя.

— Я позвоню, — он положил трубку.

Теперь «верхушка» была нацелена изъять сыворотку, если вообще получится её создать, продавая ее только неконфликтным и имеющим возможность купить мутантам. Перспектива уничтожить остальных адаптантов оказалась уже не за горами...

В кабинете министра ЧС сегодня был аншлаг.

Вёл собрание Валерий Константинович. В центральном кресле сидел новый заместитель министра, неспешно используя удобную функцию вращения оного кресла.

— Мы можем обосновать непригодность применения сыворотки у определенной категории мутантов, — Валерий Константинович протянул «вращающему» несколько свежеотпечатанных листов.

— Так, все же вам удалось это сделать?

— Да, но её получат не все.

— Это понятно. Это и есть ваше «обоснование». Мы не имеем достоверной информации об их интеллектуальных способностях.

— Ничего не будет. Мы задавим их в начале сопротивления.

— Вы — ответственный по операции. Возвращение к исходной ситуации будет на вашей ответственности.

— Я буду готов через пять дней. Тогда мы наладим производство и изучим её влияние. Добровольцев уже взяли.

— Идите.

Когда Саша приехала в деревушку, была уже глубокая ночь. «Не сидеть же всю ночь в канаве,» — думала женщина, спуская с ручника «Ласточку» Василия. В избе было жарко натоплено. Валера подкидывал берёзовые полешки. Малая носилась с какими-то лоскутками у лавочки в углу.

— Мама, мама пришла! — радостный смех Светланки и детские эмоциональные объятья чуть не сбили с ног Александру.

— Ну вот, явилась, — подытожил Валера.

— Что-то случилось? — с подозрением, вполголоса протянула Саша.

— Еще бы дольше ездила. Алена ушла с вечера, за тобой. Так и не пришла. Дров принесла, накидала.

— Как?!

— Молча.

— Она что-то сказала? Ты ей что-то говорил?! — Забеспокоилась Саша.

— Тебе лучше знать, что там происходит. Я настроил радиоприемник, потом лег. Может, она...

— В город пошла! Пешком! В городе неспокойно, сегодня побоище было. Мы уезжаем! Нас нашли, — женщина судорожно принялась собирать всё, что считала нужным.

— Мама, а можно мы возьмём котиков! Муся родила вчера! Пожалуйста! — Светланка всхлипнула, приготовившись клянчить.

— Ну как хотите, а с меня хватит! — Валера подвинулся к лавке и, придерживая её край, попытался усесться. У него это не вышло бы, если бы Саша не придержала другой край лавочки.

— Сейчас, сейчас, всё возьмём! — Александра кидала пожитки в багажник.

— Как так вышло? Как тебя нашли?

— Нашли вот, и теперь не тронут. А если тронут, им придется сначала разобраться со мной! — Сквозь зубы промямлила Саша.

— Номер поменяла? Я не мог дозвониться.

— Я тебе звонила.

— Я не слышал.

Машина была почти битком. На улице потеплело, и дороги «развезло». Каша была везде, местами огромные лужи даже просачивались сквозь изношенные герметики старых дверей «Ласточки».

Муж что-то недовольно ворчал, стряхивая с себя котят, Света лепетала с малышней всю дорогу.

— Я оставила ей записку.

— Что написала? — очнулся Валера.

— Чтоб ехала домой.

— Она прослушала новости и сразу решила топить и спать.

— Ну так, конечно! Обдумала.

— Будем надеяться...

— Тебе звонят, — Валера протянул телефон Александре.

Саша не могла взять, она ещё не наловчилась так уверенно вести переговоры за рулём.

— Возьми.

— Сама возьмешь, — привычно отказался Валера и отвернулся к окошку.

Снежинки облепляли лобовое и сразу таяли, оставляя водяные капли. Дворники шуршали со скрипом, но до дома оставалось уже недалеко, и терпеть это было можно. В городе было пусто. Третий час ночи, как-никак.

Когда они приехали, Света уже спала.

— Я сейчас, проверю, — пояснила Саша.

Она быстро вбежала на свой этаж. Дверь на месте. Ключ идёт нормально. Свет в квартире можно было включить, только оказавшись во мраке, закрыв за собой обе двери: здесь их было две, личный выбор бывшей охранницы.

Ну, конечно, всё хорошо, можно и заводить. Александра постояла ещё в прихожей, что-то обдумывая. Нечего теряться, так сказал их «ключ к выживанию». Всё равно, в деревню долго не наездишься, продовольствия там было не вдоволь. Или? «Что тут думать, раз уж сделано» — перечла все свои мысли женщина. И сбежала по лестнице за домашними.

Саша вытащила Валеру, накинула его правую руку себе на плечо и привычно приготовилась тащить.

— Стой, костыль забыли! — по обыкновению окликнул Валера.

— Так донесу, — пыхтела Саша.

Клюшку они забыли. Да, забыли. Саша вспомнила, где её оставили.

Женщина посадила мужа на его прежнее место в дальней комнате. Всю дорогу Валера озирался, ища глазами Алёну. Её, конечно, не было. Новости пошли девушке не на пользу...

Мужчина со вздохом безысходности посмотрел в окно.

— Ну чего ты, придет. Она же наша, — попыталась разрядить обстановку Саша.

— Не знаю… Я уже ничего не знаю, — находясь в уже полуотрешенном состоянии, бубнил Валера.

Света ёрзала по дивану, собирая котят. Страшная аллергия разыгралась у Александры, но не позволить ребенку иметь немногое из детских радостей она не решалась. Женщина задыхалась, начался дикий насморк, горло опухло, и было неимоверно трудно дышать. Саша пошла в ванную и твердо решила, что первым делом с утра посетит близлежащую аптеку.

На телефон женщина не стала перезванивать, но скоро ей позвонили опять.

— Але! — на том конце провода послышался голос незабвенной Натальи Юрьевны.

— Вы...

— Сань, ты на работу собираешься выходить? У нас всё настроено.

Саша мысленно выругалась.

В итоге, жить на что-то надо же было, и как-то поддерживать связь с внешним миром.

— Когда смена?

— Сегодня утром.

Саша выругалась повторно. Ничего их не берет! Гвозди бы делать из этих людей.

— Включи телевизор, — не унимался Валера.

— Валя, не надо, — попыталась улечься Саша.

Женщина знала, что ей не дадут поспать всё равно, но попытка— не пытка...

Телевизор включила Светланка.

Вещание началось рекламой:

«Хвостиков вам пушистеньких! Хвостики для вас на любой вкус и цвет! Покупай лучшие!»

Саша чуть не «взвыла».

— О, Господи!

— Вася, — простонал со своего «лежака» Валера.

— Вася? Они давно же...

— Я их видел, — у мужа были свои «маленькие секретики» с дочкой. — Помнишь, ты ей запретила обучение на категорию? Она сдала.

— Что ты несёшь?!

— Я их видел. Они тут каждый вечер, когда тебя нет. На байках.

Саша была в бешенстве. Вася дружила с Алёной уже давно. Ещё девочками, они убегали в близлежащий лес, ходили на пляж, дворами. Саша стеснялась пойти в гости к Васиным родителям, но Вася свободно ходила в гости к Алёне. Девочки, а теперь уже девушки, были похожи как две капли воды. Вечерами Вася могла ждать подругу часами, даже под дождем. С годами дружба перестала быть такой детско-наивной, зато Саша всегда знала, даже смотря на них со стороны, что они всегда придут на помощь друг другу. Довольно редко. И тут такое огорчение. Значит, байки. И где, интересно, она взяла? Где стоял?! И где же они?

— Звони Васе.