Слава ударникам труда!

Какой красивый закат! Алая пелена окутывает далекие облетевшие деревья. Полыхает зарево остывающего солнца на горизонте. Выброса сегодня нет и можно вдохнуть полной грудью. Воздух в лесу полон озона, как после грозы.

Скоро здесь будет очень темно. В такую темноту невозможно пройти без фонарика. А зимой, в гололёд, иной раз невозможно пройти ни по железнодорожному переходу, ни даже около него стоя. Только держась за рельс. Песком тут не присыпают. Трубы и другие коммуникации две недели как увезли. Сначала местные думали, что собираются строить что-то новое. Но потом поняли, что это утопия, настолько далекая, как коммунистическое прошлое.

Напарник рассказывал, что раньше, в годы его юности, здесь было очень светло и многолюдно. Работали все цеха на полную мощь. Свет часто поставленных фонарей и прожекторов ярко освещал территории.

Через обветшалую проходную можно войти, не активируя электронный пропуск: вертушка давно не работает. Вход в бомбоубежище, теперь по совместительству туалет, играет роль слепой зоны для курения охраны. При перемещении по периметру видны клочья колючей проволоки под напряжением. Местами карстовые и рукотворные ямы из разобранных подвальных помещений. Вот, прямо вдоль дороги от цеха КИП, украшенного покрышками и «сикалками» от безделья местных слесарей, находится стенд с фото. Это доска почета. Ветхая, она является местной реликвией. Я всё еще верю, что увижу не все фото с нее, когда иду по кладбищу. Доске уже около 50 лет.

Собаки снова требуют своё. Без ливера вход сюда стал воспрещен с тех самых пор, как сняли трубы с дорожки, по которой было можно хоть как-то обойти в ночь Полкана. Сегодня необходимо обойти всю территорию ночью. Это очередная «прихоть» начальницы. Ведь охранники здесь должны стоять по постам.

Александра работала в охране уже три года, и все три ее «канала» начальница охраны, своими вечными придирками и замечаниями доводя женщину, временами, до «нервного тика». Сегодня и в следующую смену правила досмотра въезжающих и выезжающих машин и рабочих, проходящих на территорию, могли быть совершенно разными, причем менялись совершенно спонтанно. Смена длилась сутки, из них первые шесть часов были самые «загадочные», потом бдительность начальницы ослабевала, можно было просто работать в обычном режиме, согласно инструкции. Ночью проходимость была нулевая, Саша просто читала книжку. Книжку она нашла там же, в ящике старого советского стола, на котором размещался монитор с камерами. Это был роман какого-то эстонского писателя о рыбаках, их трудовых буднях. Советская книга 70-х годов издания. На железнодорожном посту была еще книга секты Иеговых, она, за неимением лучшего, тоже была, видимо, востребована кем-то, так как пыли на ней не было. Однако, Саша не читала её. Однажды открыв её, она, убежденная старообрядка, не стала портить настоящую веру этим абсурдом.

С наступлением темноты завод приобретал всё более фантастические очертания. С фантазией Саши реальность сливалась с воображаемым миром, с тем, каким мог быть этот завод в былые времена. Вот, цех КИП. Её дед, Николай, курит с товарищами на лавочке. Им давно пора заниматься починкой ртутных приборов, которые теперь давно вышли из обихода. Но это теперь. В мире Александры, она— всё та же защищенная крепкими мужскими плечами безотказных работяг. Эта вера помогает ей жить и сейчас. Вот, трубный цех. Здесь делают ПВХ трубы для всех возможных коммуникаций. Тут в цех всегда приходил ее отец. Он был единственным, кто в цеху не пил. И не курил после армии. За это, а еще за неконфликтный характер, местные его недолюбливали. Зато мама Александры очень ревновала его к сменщице, которой он всегда помогал так, как ни один мужлан в этом цеху. Здесь, в ее мире, дед жив, а отец— здоров и полон перспектив в работе цех, который сейчас превратился в обычную частную лавочку…

Мать Александры работала в бухгалтерии другого завода. Город весь был оцеплен этими предприятиями, и все они функционировали. Мама брала Александру на работу, когда можно было. Саша шла с мамой за руку, поспевая за большой толпой рабочих, спешащих на смену. Когда ручка Саши пыталась потрогать красиво подстриженные кусты по дороге к проходной, мать одернула ее:

— Ничего здесь не трогай.

Саша не понимала, почему. В воздухе и на всём, что здесь было, были такие элементы, которые не смог бы изучить даже Менделеев, в таком количестве, что людям хватало дожить до 45-50 лет. Саше пришлось сделать пластику, потому что ртуть отразилась и на ее внешности. В отсутствие пластики ей давали весьма превратную оценку те люди, на взаимность которых она могла бы рассчитывать. Может, оно и хорошо, но теперь хотя бы иллюзии рассеяны. И люди уже ее не избегают. И она знает, что именно им надо.

Именно сегодня цех по производству перекиси водорода стоит, выброса нет, и вокруг пахнет травой и озоном. Пока Саша сидела на железнодорожном посту, прошел мелкий дождик. Он простучал старые деревянные окна с потрескавшимися от времени и резонанса стеклами. Периметр просматривался метров на десять в обе стороны. Даже яблоня тут была. И на ней— много-много яблок. Почти райский сад, созданный людьми и их жадностью облагороженный.

По обе стороны периметр был обнесен блочной советской изгородью, покрытой сверху колючей проволокой под напряжением и на сигнализации. Но если знать, где именно проведена сигнализация, для искателей металла забор не был преградой, ведь ворота были просто кованым каркасом. Ворот было четыре: по двое на въезде на территорию, и также на выезде.

Зимой открыть шлагбаум для въезда состава можно было, лишь «пробурив» заблаговременно дорожку для подхода к воротам депо. Снега было столько, что он доходил аж до верху изгороди. По другую сторону от протоптанной вдоль забора дорожки были плодовые деревья: боярышник, рябина, яблоня и дикая ягода. Только есть здесь ничего категорически не рекомендовалось. В дождь или осенью, когда очень мокро, Саше приходилось надевать большие ей резиновые сапоги, с советских времен стоявшие тут, в углу сторожки. Умели же раньше делать! Эти сапоги выдержали не один «укол» арматуры, торчащей здесь повсюду как напоминание о лихих девяностых, в которые отсюда выдирали всё, что могли выкорчевать.

Стаи собак бегали и зимой, и летом и тут. Для них чугунные ворота не являлись препятствием. Как будто это они охраняли территорию. Подкармливаемые цехами перекиси м ПВХ тары, они плодились тут в геометрической прогрессии, обеспечивая пополнение «своего штата», до тех пор, как очередной его член не бывал, ослабший и больной, сожран соплеменниками. Найда, «племенная» собака «стайной охраны», имела даже свою будку для выводка, сколоченную заботливыми местными умельцами.

Было начало осени. Листва дрожала от промозглого в эту ночь ветра, освещаемая густым светом фонаря сторожки, свет доходил ровно за пару метров, чтоб только видеть ближние входные ворота, а на изгороди было отдельное освещение. Дальше— только мрак и полет самых диких фантазий. Зарплату здесь не платили месяц в месяц. Хотя завод был полон арендаторов, но руководство заявляло, что денег нет… Александра держалась на этой работе из-за больного мужа, а также двоих детей, старшая из которых была подростком, а младшая едва пошла в садик. Вот за мужем, который даже до ванной ползал на коленках, и за младшей дочкой и надо было следить в три выходных. Это было очень удобно при таком графике. Она могла себе позволить тут иметь подпольно проносимый под спецовкой кипятильник, а также пару пакетиков чая, гоняемых по второму и третьему кругу всю смену. Воду тоже заказывала сама охрана. Складывались на последние крохи. Вода здесь была только у цеха медикаментов, хотя водоцех функционировал. Он снабжал отопление и тонкую струйку ржавой воды на сливе из ржавых труб, годной только для помывки пола.

Саша была, как всегда, голодна. Она брала в фиксе дешевое печенье, делила его детям и остатки, несколько печенюшек, брала на работу. Собакам она отдавала дешевую колбасу, но, когда они ее не ели, часто бывала премного огорчена. Иногда она переходила на дешевые потроха с мясного рынка. Их собаки ели охотнее. Себе и семье Саша покупала суповые наборы там же.

Заморосил дождик. На посту были две слепые зоны: справа от входной двери, зона для курения, по совместительству еще и отхожее место, и слева, поодаль от вышки для досмотра входящих грузов в открытых вагонах, по накладной. Александра срочно захотела в туалет. Но если идти в зону слева, камера могла ее засечь сразу же, а пост покидать было нельзя до прихода смены. В любой момент нужно было быть готовой ответить начальнице, которая могла позвонить на старенький функционирующий зеленый телефон с циферблатом. Саша пошла в зону справа, когда ее выход из каморки не был бы зафиксирован на мониторе болтающей за чашечкой чая со сменщицей начальницей.

Сделав свои «дела» и кинув бумагу в яму за туалетом, так, что ее наличие было не видно пришедшим сменщикам, охранница собралась ретироваться в сторожку. Здесь необходимо было сидеть еще три часа. Аккурат до полуночи. Саша услышала непонятный шорох в кустах слева. Здесь никого не могло быть в девятом часу вечера. Только насаженные в середине пятидесятых годов прошлого века яблони, боярышник да рябина, плоды с которых были несъедобны по причине того, что находятся на территории, где всё и все пропитаны химикатами и солями тяжелых металлов.

Шорох стих. Что это было или кто? Звонить в контору рано. Прецедентов ведь не было. Может собачка? И где она теперь? Александра зашла в сторожку и, отвернув лампу от окна, уставилась в полумрак. Первая, казалось бы, логичная и разумная, мысль была, что это Галя. Она делала обход и всегда кормила собак. Галя пропала три недели назад, когда начала покупать спирт у местных. Её не искали. Галина жила одна, и «хватиться» ее было некому.

Было страшно. Александра смотрела в окно около получаса. Кусты иногда шуршали. Никто не выходил. Охранница решила заварить кофе. Это был её «элитный» напиток. Саша позволяла его себе только тогда, когда спать нельзя было всю ночь. С проходной не звонили. Наверное, там уж спят. Она знала, кто еще мог не спать, но набирать его номер не могла себе позволить. Ведь не ЧП! Михаил работал здесь последние полгода. Он пришел сразу, как рассчитался его сосед, Николай, обучающий напарник Александры. До работы в охране Александра работала в детдоме. Там они и познакомились с Мишей. По поступлении его в детдом, ему было 16 лет. Мальчик (а именно так его можно было назвать, исходя из общей картины его интересов) интересовался точными науками и очень любил конструкторы. Всегда соблюдал полнейший порядок вещей в своей комнатке, бывая очень огорчен, когда этот порядок бывал нарушен «взбалмошной» нянечкой или соседом по комнате, которому он всегда давал поиграть конструкторы, потому к нему и селили самых озорных или малолетних. Миша был неполный сирота. Отец отказался от него, а матери у него не было. Михаил был ровесник старшей дочери Саши, Аленки. Работая с ним, Саша узнала его добрый, познающий и дружелюбный характер. За это женщина полюбила его, и даже подарила ему на день рождения небольшой пенал. На что хватало, чтоб не выделять никого и проявить внимание. Она надеялась, что Миша станет стремиться к лучшей жизни и не потеряет веру в людей. Сейчас он сидел на входном посте. Около центральной проходной. Там тоже были «слепые» зоны, однако, звонить туда не было пока необходимости. Она всегда помнила его грустные всё понимающие глаза, полные пустоты и разочарования. По выходе из детдома он поступил учиться в техникум на электрика и параллельно работал здесь, чтоб платить коммуналку за съемную «коммуналку». Можно было предупредить его, рассказав о происшествии, чтоб не спал. Хотя, он-то и не спал наверняка. И спросить, видел ли он такое. Он был тут в прошлую смену.

Женщина смаковала свой кофе. Она даже добавила к трапезе печенюшку. Кофе «испортился в тот момент, когда она увидела это. «Это» двигалось на четвереньках. Зад животного был похож на человеческий. Животное было покрыто чем-то наподобие слизи, отсвечивающей бликами в фонарях. Во рту (а такую форму пасти нельзя было и пастью-то назвать, настолько необычной она была) существо держало сгусток с болтающимися конечностями. Кофе изменило вкус не от попадавших туда кусков печенья. Спецовка была облита кофе. Оцепенение пропало с мыслью, что это галлюцинация, и она дома прекрасно завтра выспится, как отведет в садик малую. Но нет! Существо произносило некие звуки и продолжало стоять в потемках фонарей. «Глюк» не проходил.

Животное не было похоже ни на одно из тех, что знала Александра. А она как раз вчера вспоминала со старшей дочкой классификацию животных по биологии. Если то, что она сейчас видит, действительно существует, то, во-первых, ей никто не поверит, не увидев существо сам, а во-вторых, абсолютно непонятно, какое влияние оказывает это животное на охраняемую территорию и стоит ли его истреблять. Ведь собаки бегают здесь повсюду, и их даже подкармливают. А это существо ещё что-то мнет в зубах. Непонятно что. Но кому-то сообщить точно надо. Интересно, засекают ли его в данный момент камеры?

— Але, Миша?

— Да, Александра Викторовна.

— Ты в центральной?

— Да.

— Миша, ты придёшь меня менять?

— Уже надо? Они спят.

— Миш, ещё ночную смену прими и иди. Раз спят. Кое-что надо тебе сказать. Миш, мониторы все работали? Они ушли оттуда?

— Вечером мониторы работали. Твой монитор отключен, если ты об этом.

— Сука.

— Что?

— Прости, извини. Тут, в общем, жду тебя.

— Скоро приду.

Кто знает, как действует кофе, может догадаться, что после двух-трёх часов его употребления, эффект улетучивается. Саша сидела и смотрела на то место, где недавно видела зверя. Но её уже клонило в сон. Сейчас Мишу заменит Кара-Гиаур с четвертого поста. Выпускник детского дома отправится менять Александру. Ни звука. Даже машин нет. Воскресенье ж! Все уже дома. Дождь перестал. Где же он? Александра считала каждую минуту.

— Куку! — Михал, как всегда, без стука.

— Миша. Тут… Как тебе сказать… Ты тут был в среду, ничего необычного не видел?

— Что ты имеешь в виду? Ты про свалочных? Их не было. Там Костенко из третьей смены сидит. — На свалке тут подрабатывали охранники, чтоб местные не вытащили лишнего металла.

— Неее… Тут другое. Ты, это, будь осторожен сегодня, не спи. Книжки взял?

— Александра Викторовна, я никогда не сплю ночью.

— Это хорошо… Это хорошо… Я позвоню.

Михаил подошёл к старому советскому столу, поставил на него вынутую из-за пазухи треснутую термокружку с початым чайным пакетиком, положил поодаль наушники и учебник.

— Александра Викторовна, идите, отдыхайте.

— Спасибо, Миша.

Саша шла вдоль заросших выцветшей усохшей травой путей. Цех ПЭТ сегодня стоял. В курилке никого не было. Погрузчик не работал. Она свернула на центральную дорожку, ведущую к главной проходной, и, встреченная радостным лаем Рыжика, прошла в единственную открытую дверь, затем закрыв ее на ключ. Потому что ночь, и смена ночью не ходит, а дверь оставил Миша, для неё.

Александра прошла мимо центрального поста, где дежурил Кара-Гиаур. Это был высоченный мужчина лет шестидесяти. Ровесник начальника охраны и его же друг, он работал здесь недавно. Видимо, из-за недостатка кадров. Никто не хотел идти на минималку. Василий был инвалид, однако, ходил с клюшкой по всем постам. Даже странно, что его здесь и держали. Наверно, сказалось знакомство.

— Спать пошла?

— Ага.

— Сколько? Я тут на два.

— Четыре. Ищи смену, они спят. Наверно, Маша сменит.

Просто охранников было ровно на каждый рабочий пост по человеку, смена длилась сутки и ночью уставшим людям просто необходимо было поспать хоть пару часов. Иначе результативность работы на постах, через которые осуществлялся въезд либо выезд машин, резко снижалась. А пропуск машин мог начаться уже около пяти утра.

Александра прошла мимо кабинета начальника охраны и кабинета начальницы смены, в нем горел свет и работали мониторы. Но начальница и старшая смены уже спали в каморке за углом. Саша поднялась на второй этаж, где были спальные места в зале для совещаний. Там стояли кушетки для отдыха охраны. На одну из них она и примостилась. Заведя будильник на сотовом и решив, что всё случившееся на посту— результат тотального недосыпа, она ушла в страну Морфея.

На железнодорожном посту шелестели на ветру последние, не опавшие ещё, листья яблони. Миша сидел в наушниках, уткнувшись в книгу. Современная молодежь изобретает гениальные способы запомнить учебный материал. Запоминать можно, оказывается, параллельно слушая любимую музыку. Ведь музыка «укладывается» автоматически, если нравится. Дверь сторожки пошатнулась, однако, даже если бы охранник был не в наушниках, он бы не услышал звука двери. Эти животные делали всё очень тихо. Но мощно.

Сквозь звуки техно Михаил всё-таки уловил резонанс. Обернувшись к двери, запертой им точно, он с удивлением обнаружил, что дверь взломана. Как он мог это не услышать? Он скинул наушники и метнулся к двери. В голове крутилось уже: «На что это списать и как чинить?!» Он был, почему-то, уверен, что это ветер или что-то подобное. Распахнув дверь, юноша уловил движение в районе входных ворот.

Студент неуверенно вышел к воротам и остолбенел. Ночь, освещённая яркой луной, тоже будто застыла, как и время в этот момент. Напротив ворот, в метрах десяти, стояла женщина. Одежда на ней была обычная, но что-то выдавало ее необычность. Может, время и место ее появления?

— Какого...

Михаил не сразу собрался. Она достаточно далеко стояла, ритмично раскачиваясь. Михаил пришел на работу в охрану позже Галины и не знал её. Как и обстоятельства ее исчезновения...

— Что вы здесь забыли?

Тишина.

— Вам помочь?

Женщина была неопределенного возраста. Есть такие люди, по которым и не скажешь, двадцать им или уже под сорок. Одета она была в длинное платье, будто сшитое наспех из старой простыни. Платье колыхалось на ветру, очерчивая пышные формы незнакомки. Охранник терялся в догадках: до деревни далеко, до города тоже. На завод так не ходят. Может, всё-таки дотопала от деревни? На городских не похожа. Зато на неадекватную похожа. Не отвечает на вопросы, только смотрит и раскачивается. Что же делать? Михаил решил, что будет лишь наблюдать. Звонить из-за этого инцидента в каморку спящих начальниц он не посмел. Да и объяснить поломку двери не знал как. Он стал, поглядывая в окно на женщину, искать в столе инструменты. Может, что-то есть, сподручное для починки выбитой двери. Инструментов не было. Только связка ключей от ворот и закрытых постов, да старая сектантская книга. Кто такое читает?

Пока он шарил по всей сторожке в поисках инструмента, женщина скрылась из виду. Мысль позвонить Александре Викторовне пришла последней. Но он не звонил, зная, что она на отдыхе. Отдых для охранника очень важен. Это до юноши только-только стало доходить с «небольшим» опозданием. Хотя, такой режим своей ночной жизни в охране студент вряд ли поменял бы на тусклое каждодневное бодрствование на дневных работах. Остаток дежурства пронесся очень быстро. Или просто Миша скорее хотел домой. Потому «блокировал» для себя всё лишнее. Утром, когда он шел через пост начальниц с мониторами, к нему в уши влетела фраза: «Василий Сергеевич только знает и Игорь Константинович. Нельзя допустить. Выход тут. Пока без последствий».

«Интересно, но я слишком устал,» — подумал Миша и пошел на завтрак и затем на ворота, предназначенные для въезда— «злачное» место с утра. Он вновь посадил дверь на «железке» на петли, и бил бы себя в грудь, что так и было, если б с него спросили...

— Ну, доброе утро, Александра Викторовна.

— Привет, Миша. Как дежурство?

— Почему вы спрашиваете?

— Просто, для приличия. Из вежливости.

— Вы врёте, а я это не люблю. Там была женщина. Вы ее видели! Потому и спросили.

— Миша, я ещё в приюте была против ваших ночных посиделок. Может, это тут и хорошо, но высыпаться надо!

— Идите.

— Иду, — дежурно парировала Александра. Она, достаточно далеко уже уйдя от юношеского максимализма, не хотела предавать сию историю огласке.

«Ещё и женщина» — подумала Саша.

«Я это сделаю, сделаю!» — в голове Михаила созрел «сиюминутный» план. Он точно и бесповоротно решил покинуть пост в следующую смену, чтоб узнать, что происходит на охраняемой территории. Надо было бы проверить закрытые посты, но вот незадача — покидать пост охраннику воспрещается. Он решил сделать это ночью, пока никто не бдит. Нужно же разузнать, что вообще здесь творится. Ночь на железке всегда была спокойной. До недавнего времени.

Машина долго гудела. Приехал начальник охраны, а Михаил, весь в своих мыслях, даже не удосужился выйти пропустить его. Шлагбаум был ручной.

— Спишь?

Миша негодовал. Народу не хватало, и его, как самого молодого, всегда «щемили» с ночным отдыхом. Раньше это его не волновало, но теперь он едва сдерживался.

— Доброе утро, Василий Сергеевич.

— Давай внимательнее. Пропускай!

Михаил аккуратно отодвинул заржавевший шлагбаум. Машина проехала направо в объезд. Здесь все так ездили до главной.

Заморосил мелкий дождь. Уже рассвело. Туман или выброс покрывал добрую часть территории. Тут же подъехали цистерна и Мерседес с продуктом. Надо было проверить документы. Остаток смены прошел рутинно. Оба они шли на автобус, остановка была ближе, чем если бы шли на электричку. А тащиться вдаль утром никто не хотел..

Когда наступает осень, воздух становится будто прозрачнее, как и листва. По утрам заморозки, иногда даже иней. Но уже середина октября, а погода как будто в сентябре. Это утро выдалось исключительно холодным, не в пример предшествующей неделе. На ночных лужах появляется корка льда. Саша подняла глаза на стаю спуганных порывом ветра птиц, вспорхнувших над новостройками. Опять на работу. А надо! Она привычно купила в автомате билет, привычно дождалась первую электричку. Вторая шла двадцатью минутами позднее. Но Александра не любила спешить. Она всегда оставляла место для неспешной прогулки до проходной. Рабочие шли до главной километра полтора. Те, кто привык ездить на электричке. Саша чувствовала себя тут среди своих. Иногда сзади ковылял Кара-Гиаур. С Мишей они не разговаривали. Точнее, разговаривали, но теперь дежурно. Здрасьте, пока.

Когда они поравнялись, Саша поймала его осуждающий взгляд.

— Миша, ты завтракать будешь?

— Так пойду.

— Да, ладно.

Начальства ещё не было, они прошли по раздевалкам, потом в столовую. Это было небольшое квадратное помещение, посередине стоял стол, по противоположные стороны которого стояли две длинные деревянные лавки. Скатерть была с какими-то «потасканными», как и всё здесь, цветами. На ней стояли две солонки без соли и «полторашки» воды, что приносили с собой охранники. Рядом в углу стоял холодильник известной и, видимо, самой надёжной советской марки. На тумбе, покрытой куском выцветшей клеёнки, стоял электрочайник и микроволновка. Когда Саша зашла в столовую, Михаил уже грел себе завтрак.

— Сейчас же пятиминутка будет.

— И что, поесть нельзя?

— Да я не к тому...

— Вы будете на четвертом, как всегда.

— Миша, надо поговорить, — пододвигая к себе свою еду, попыталась завести диалог снова Александра.

— Что вы хотите?

— Миша, ты это. Не говори им о том, что мы видели, хорошо? Тебя накажут, или повесят на тебя что-нибудь. Понял? Ты же не хочешь быть ,, крайним,,?

— Ну чего вы переживаете? Ничего они не узнают. Я сам разберусь.

Эта фраза не понравилась Саше. Но она для себя решила, что он всё-таки уже взрослый и она теперь-то за него не отвечает, её дело— предупредить. Там пусть думает.

Они вошли в зал для собраний. По совместительству — ночную спальную. Начальницы сидели за старым лакированым столом. У Натальи Алексеевны перед глазами журнал.

— Доброе утро всем, опоздавшие, садитесь. Ну, что я могу сказать. Зарплаты в этом месяце не ждите. Следующую смену придет новенькая. Она проходит комиссию.

— А где Маша? — вмешался Кара-Гиаур.

— Маша заболела. Поэтому железка сегодня не работает. Сегодня ввоза сырья не будет. Остаётся три поста. Тебе на главную. Мише на третий. Ты, Саша, идёшь на четвертый. Всё, пока.

«Я так и знала», — подумала Александра. Все отборные места были, как всегда, её. Маша работала здесь уже 45 лет, никогда не брала больничный. Странно.

Охрана уныло расходилась по постам. Давно уже Саша хотела поменять работу. Но ей нравились субсидии и какая-никакая стабильность. График был удобный. После пятиминутки необходимо было собрать ,, манатки,,, как то: кружку, кипятильник (спрятанный под спецовку), перекус и ручку. Далее шел полуторакилометровый путь до вахты через карст и обрушенные подвалы наискось. Заросли бурьяна, поредевшие осенью и иссохшие, резали сухими ветками открытые участки— руки. Пробираться было нужно быстро, через высокие кусты, чтоб успеть сменить уставшую ночную смену.

Ее не покидало ощущение, что случившееся в прошлую смену повторится. Но маленькая надежда, что это были коллективные «глюки», всё-таки, была...

Михаил думал о другом. Он знал, что это не «глюки». Теперь проблемой стало оказаться на железке. Однако, любопытство разбирало его. Он решил, что пройдет туда ночью. Во всеобщий «тихий час». «Типа, дверь снес порыв ветра? Ну, ну,» — думал Михаил. — «А откуда тогда женщина? Это она! Нет, конечно, она, но не одна же. Другого объяснения я не нахожу! Но как они проникли на территорию? Ведь забор под сигнализацией и под напряжением. Надо обойти закрытые посты. Если меня хватятся, можно всегда сказать, что заподозрил что-то, когда увидел кого-то. Или тому подобное. Надо идти. » Так с наступлением сумерек Миша пытался оправдать свое любопытство и, может быть, нежелание быть застигнутым врасплох. Уж обход, так обход. В редких случаях, при наличии обучающихся, охрана делала обходы. Больше всего юноше не хотелось на свалку. Ведь там могло никого и не быть, хотя обычно там подрабатывали в выходные смежные смены. На свалке происходило большинство «безобразий» этой территории. В основном, особо «борзые» предприниматели норовили вывезти оттуда металл. Студент не хотел гонять в голове, что он мог там увидеть. Но покоя Михаил уже не находил. Надо было довести до конца эту логическую цепочку. Особенность его мышления была тесно связана с его характером. От логичности исходила и любознательность. Если юноша чего-то не понимал, это понять становилось его целью, причем иногда она перечеркивала инстинкт самосохранения напрочь. Вот такие парадоксы юношеского максимализма.

— Ну и чего ты опять творишь? Зачем пропустила Газель?

— Так документы...

— Вчера было указание, на объект 313 не пропускать. Они стоят.

— Так...

— Ладно, они заполняли пропуск. Должны выехать через час, — начальница кинула трубку.

«Предупреждать надо»… — крутилось в голове у Александры. Что ж, Миша разберётся. Он там.

Михаил гонял свои мысли. Изморозь с кустов давно сошла, лужи на дорогах остались только в больших выбоинах, которыми, впрочем, были покрыты большинство подъездов к объекту. Остатки сизой листвы блекло колыхались на порывистом ветру. Небо заволокли мутные тяжёлые облака. Здесь они, наверное, были наполнены, кроме естественных осадков, ещё и конденсатом продуктов. Местами осеннее слабое солнце проглядывало сквозь дымку облаков, уходя, затем, в места получше, видимо. Солнце светило и в рощице, где любили гулять городские. Но там оно было своё, не химическое, экологичное. Тем и радовало. Здесь солнце будило в Мише воспоминания о безоблачном детстве. Он старался не смотреть на него подолгу. Это выбивало его из рабочей колеи.

Вот, он с мамой, ещё живой и здоровой, и отцом, всегда весёлым до смерти матери, нежатся на песчанном пляже по ту сторону Оки. В воде— белые бакены. Значит, тут глубоко.

— Иди сюда, сын! — кричит отец. — Что покажу!

И Миша, ещё карапуз, несётся по мокрому песку, вздымая маленькими ножонками за собой ошмётки ила, которым покрыта отмель, быстро заканчивающаяся в районе бакенов. И никому же невдомёк, что, вообще-то, это опасно— развлекаться напитками вместе с ребенком, гуляющим свободно по пустынному пляжу невдалеке от глубины. Отец поймал чехонь на удочку. Рядом, в садке, — дюжина раков. Их они привезли в лодке только что, когда встречали дядю Мишу, в честь которого и назвали мальчика. Раков собирался показать отец ребенку.

— Глянь!

Карапуз, с детской непосредственностью выпучивший глаза, издает возглас удивления.

— Паа, ну и руки!

— Это клешни!..

Машина снова и снова сигналит на выезде.

— 313, Парамонов.

— Пропуск… — дежурно спрашивает студент. 313 выпущен. Звонка от начальства нет.

К вечеру, порядком уставшие и оголодавшие, они разминулись на центральном. Саша молча прошла в столовую перед ним.

— Все нормально? — дежурно поинтересовалась зам начальницы охраны.

— Да, — Михаил надеялся на ужин. Тут иногда отпускали поужинать минут на 20. Перед переходом на другую вахту.

— Идешь на четвертый. До утра. Да… Поешь иди.

«Ну, спасибо, поем»… — подумал студент.

Ели молча. Быстро собрали свой незатейливый скарб и отправились на ночные посты. Просто «махнулись» ими.

Четвертый пост, въезд на объект, ночью превращался в «почти спальное» место: после прихода смены в 19 часов, больше ждать было некого. Ворота запирали, как и сторожку, можно было читать, слушать радио или прикорнуть. Прикорнуть было безопасно, когда начальство уже легло. Это часов в восемь. Тут-то он и осуществит свой план! Ночью входа и въезда на территорию нет, потому никто и звонить ему не должен. Тем более, претензий к нему на сегодня не было.

Взяв под мышку свою битую кружку, кипятильник, ноль-пять воды и фонарь, выданный тут же, Миша отправился на четвертый пост.

Деревянная будка для досмотра, используемая летом, была уже закрыта. Дождь, моросивший всю дорогу, доводил до полной непригодности лестницу, покрытую ржавчиной, с которой досматривали цистерны и высокие открытые кузова машин. Здесь, включив освещение и проверив сигналку на стене и воротах, Михаил приступил к осмотру камер. Камеры были направлены на железную дорогу при входе, а также на территорию объекта, с которой вели контроль за входом-выходом людей и въездом машин.

Все камеры были в порядке.

«Надо же. Может, это и почудилось»… — подумал уже студент. Он не взял учебник. Но теперь его разбирали сомнения. Нужно ли вообще делать обход? «Я так решил» — так убеждал себя Миша.

Он вынул из-за пазухи кипятильник и кружку, из кармана фуфайки достал бутылку воды и чахлый пакетик чая, стал дожидаться пока чай будет готов. Наскоро выпив прокружки, Михаил взял фонарь и направился вглубь завода. Там он ещё не был. Да, обязанность охранников была бдеть на посту, и ни в коем случае не покидать его. Откуда им знать всю территорию? Любопытство...

— Рыжий, ты чего? — увязавшийся за студентом пёс начал пятиться от придорожных кустов. Когда собака залаяла, Миша встрепенулся от вылетевшей неожиданно из кустов своры местных собак. Они огрызались на Рыжика, но всё же его не трогали: с одиноким животным был человек с фонарем. Видимо, такой рефлекс. «Человек, значит, тут главный,» — подумал Миша. Для собак он ничего не взял. Их же хорошо кормят женщины из цеха по производству перекиси водорода. Прошлый год эти же собаки порвали морду Рыжику. Этого Михаил не знал. Он ещё был в детдоме.

Заросли становились гуще после того, как асфальтированная дорога кончилась. По обе стороны— ни одного фонарика. Миша вынул замусоленную карту объекта— подарок Николая, уволившегося по выработке пенсии. Что это? Кажется, здание 535. На полуразвалившемся фасаде, покрытом истлевшими досками и красной мокрой штукатуркой, виднелась табличка: ,, Склад,,

«Значит, здесь»… — Миша пытался разглядеть ,, шифровку,, в тусклом свете фонарика. Николай чертил карту сам. ,, Цех 535. Но где? Намедни всё снесли. Досюда не должны были дойти. Не так далеко. Где же он? Я что, заблудился, или всё заросло?? Миша шагнул в высокую сухую траву. Она в это время года уже пожухла и превратилась в колючки вперемешку с репейником. Студент уловил сзади движение. Так чувствуют взгляд, обращённый в затылок. Он наспех обернулся. Никого. Миша поймал себя на мысли, что тут жутковато. Но это же— охраняемый объект! Здесь не должно быть посторонних. Он сам всех запустил. Ну, и Кара-Гиаур...

— Кто здесь?

Тишина. Трава была продавлена в луче фонаря. Будто здесь лежали. Неужели, собаки спят тут стаей, несмотря на то, что место пустынное? С чего бы?

— Выйди. Охрана.

Никто ему не ответил. Миша решил искать 535. Просто рядом со зданием 535 должен быть пост номер шесть. Выход на вторую площадку. Площадка была смежная, и ее использовали другие предприятия, снявшие там недвижимость под производство. Можно было сделать вывод, есть ли альтернативный вход… Но ни здания, ни поста в лучах фонаря не было. Становилось всё холоднее и тише.

«Вот же, не пойми кто шляется по территории, они спят там! Мы сидим как дуньки, охраняем»… — негодовал студент. Миша двигался всё дальше вдоль сломанной деревянной изгороди, по другую сторону которой была длинная канава. Судя по тому, что фонарь «не брал» её глубину, ещё и глубокая. «Меня здесь никогда не найдут»… — думал юноша. Фонарь уловил движение. Направив луч света в сторону возни, Миша оторопел, когда увидел «причину» возни. В кустах непонятных, почти облетевших ягод, доедало эти ягоды непонятное животное. Миша сразу-то и не мог определить, кто именно. Нельзя было назвать его ни собакой, ни кабаном, да и на человека мало было похоже.

Миша ничего более умного не нашел, как закричать:

— Стой! Охрана!

Это позволило бы ему понять, контактировало ли существо с людьми. И способно ли оно к пониманию речи. Животное трансформировалось на глазах совершенно непонятным образом в прмоходячее состояние! Всё ещё стоя спиной к охраннику, оно стало издавать звуки, похожие на гул или гудение. Вызывали эти звуки резонанс как воздуха, так и земли. Будто бы звуки пронизывали пространство. Михаил не знал, как реагировать. Существо на предвещало ничего хорошего.

— Ну и как у вас дела? Спать уложили? — на третьем посту Саша дозвонилась до домашних. Младшая дочка, Светланка, никак не могла улечься, нужно было оказать «моральную поддержку» мужу и старшей, Алене. Свету пытались уложить сказками, но это не помогло...

— Мы заварили мяты. — отвечала .

— Еще почитай ей. — не унималась Саша.

— Да, мы мультики включили.

— Ну, как хотите...

Миша сотый раз пытался дозвониться до Александры Викторовны. Занято!

Вот бы кто поверил ему сейчас. Спина животного была покрыта бледно-желтой коростой, из-под которой просматривались лохмотья. Они были уже неразличимы, будто вросли в мышцы животного. Лапы-клешни (или руки) существа имели пальцы в неопределенном количестве из-за их нерасчлененности, будто они срослись, причем сгибались они, видимо, в обратном направлении. Животное двигало пальцами, будто нащупывая что-то. На голове его короста кончалась и было видно подобие волос, только, если даже это были и волосы, или некогда были, они будто вросли в череп, похожий по форме на собачий. Ноги (или лапы?) существа были несоразмерно малы для выполнения функции прямохождения. Из чего Миша, неплохо обучавшийся в школе, сделал вывод, что оно ходит всё же на четырех ногах. Именно ногах, думал студент. Ведь звуки животного напоминали речь своей полиорганностью и ритмичностью. Животное, закончив позывные, не шевелилось. « Чего оно не двигается? Нападет?» — гадал Миша. Он машинально жал на кнопку вызова в телефоне. Связь не ловила.

— Охрана. — повторял обескураженный студент.

Что он мог сделать животному? Вообще, нахождение животных на территории не предусмотрено… Кроме своих собак. Но это и не собака, а у Михаила против нее был только перочинный складной нож. После того, как Миша рассмотрел подобие одежды на животном, он решил подойти с другой стороны.

— Вы меня понимаете? — на авось произнёс студент.

— Что тебе нужно, милок? — из-за спины юноша услышал женский голос.

Пребывая в полном шоке, Михаил обернулся. То, что он увидел, повергло его в ещё большее недоумение. Рыжика не было. Метрах в полутора от него стояла женщина в спецовке. Спецовка здесь была у всех похожая. Потому нельзя было сказать, из какого она цеха.

— Стой. Охрана. Номер корпуса ваш!

— 535.

— Где ваш корпус? Это что за...

— Пойдем, покажу. — женщина сделала жест грязной рукой.

— Ты всё врешь! Стой где стоишь! Вы со свалки! Нет тут 535! Это кто вообще? Как ты сюда проникла? Я сейчас на вахту позвоню. Пропуск покажи! Это кто или что тут у вас? Вы тут что разводите?

— Потише, милок, потише. Это Бася наш. Живёт тут. Ты чего испугался-то?

— Чего?? Ты его видела? Ты в своем уме?

Телефон ожил.

В трубку кричали:

— Миша, ты где?! Что там? К тебе прийти?! — Александра вышла на связь.

— Александра Викторовна! Звездец! Тут какие-то черти! Тут не пойми кто вообще! Вы же тоже видели, да?! Что же вы...

— Ты ушел? Кто там?

— Тут… Я даже не… Что мне делать?

— Уходи оттуда, прошу! Сейчас же… — Саша видела только такой вариант. Ведь оружия им не выдавали.

«Работница» цеха 535 мощным движением руки выбила телефон из рук студента. Михаил никогда не дрался, тем более с женщинами. Тут ему захотелось дать отпор.

— Что вы себе позволяете?!

— Не ярись, сынок! Иди с нами, я тебе всё расскажу, — продолжала «диалог» тётя в спецовке. Животное обернулось мордой к Михаилу, чем повергло его в ступор. Морда представляла собой подобие лица, претерпевшего чудовищные деформации. Грязного, заросшего коростой, но все же лица-хари. Зубов не было, только челюсти, деформированные перемалывать невесть что, невесть какого качества. И чем оно могло питаться тут? Или он? Его глаза — мутные «бусинки», двигались в беспорядке, будто искали пищу или ещё что-то.

Миша сжал что есть сил разряжавшийся уже фонарик и бросился наутёк. Он бежал от этой канавы подальше, даже не зная направления. Просто освещал себе дорогу или бездорожье, где только мог перемахнуть через заросли. Он ни о чем не мог думать, только о том, как быстро движутся его ноги, выносящие его от непонятной опасности. Очнулся студент в заросшем сарае. Надо было выйти на пост во что бы то ни стало. Он не знал, что теперь делать с полученной информацией. Да и не до этого было. Звуков снаружи не было. Студент осторожно выглянул из полузаваленной досками двери. Никого. В небо вышла луна. Это хорошо, ведь фонарик разрядился. Александра не пойдет за ним, он надеялся. Куда? Координаты она же не знает. И он. Как теперь добраться? Выйдя на ночной свет, Миша осмотрел сарай. «Склад» — красовалась надпись на здании в красной штукатурке. «О, Господи, я же рядом почти» — подумал Миша. Он не без труда собрался, пощелкал фонарь, вылез из зарослей и отыскал тропу. Дальше была дорога на пост четыре. Миша не знал, как скажет Александре, что он уже на месте. Но это делать не пришлось. Ведь Саша ждала его уже в сторожке. Был пятый час утра, переход с поста на пост. Они должны были поменяться.

— Ты пришел! — она выбежала, как только увидела его в камеру.

— Я… — Михаил не мог подобрать слова.

— Кто тебя просил? Зачем ты?...

— Кто они? Что происходит? Откуда они?

— Сиди ты на посту, что тебе там надо было?!

— Вы же их видели?

— Кого их? Их много?

— Не знаю… Я видел двоих… Троих… Не знаю. Это животное. И бабка. Типа работница… 535.

— 535 встал в начале девяностых. Так Николай сказал.

— Сука. Как она здесь оказалась? — Михаил не унимался. Он потерял логическую цепочку. — Это же несуны! Они...

— Миша, пообещай мне...

Дверь распахнулась «взмахом» клюшки.

— Что вы здесь делаете? — Кара-Гиаур в недоумении стоял в дверях сторожки.

— А Вы? Вы что здесь забыли? — Миша посмотрел на сменщика с не меньшим недоумением.

— Я на пост пришел. Что здесь делает она?

— Я перепутала, — замялась Саша. — Всё, ухожу. Где твой телефон, Михаил?

— Я его выронил. Как в туалет ходил.

— Аха, молодец. Ну ты косорукий. — Кара-Гиаур не упускал возможности ,, подколоть,, молодежь. — Давайте, валите отсюда. Смотреть тошно.

Они вышли и быстро направились к главной. Здесь уже брезжил рассвет. Рыжик провожал их всю дорогу, виляя хвостом-метелкой. Дымка тумана окружала всё вокруг.

— Ты пообещай...

— Я всё равно вернусь и всё узнаю. Я это место охраняю. Я должен быть уверен...

— Заткнись! Ты что, не понял? Они, думаешь, не знают? Я только ночью поняла! Не может этого быть, чтоб не знали. А если знают, сиди на вахте и угомонись.

— А вот и нет! А если что-то случится! Если...

— До сих пор ничего не было.

— Ну, тут… Ладно, будь по-вашему, — Миша решил, что спорить тут бессмысленно. Он считал себя дисквалифицированным. Он сбежал, не остановил чужаков. Не разобрался.

Саша относилась к Мише как к сыну. Если бы он у нее был. Потому, даже как-то переживала.

— Ах ты, предатель! — играл с «гривой» Рыжика Михаил. Александра шла теперь сзади и умильно смотрела на это. Утро не предвещало ничего плохого. Если только их не успели «хватиться».

— Где вы были? — Елена Андреевна, заместитель начальницы охраны, была, видимо, не в духе. — Ты, Михаил, идёшь на главную, а ты, Шура, на третий.

«Опять?!» — хотела возразить Александра, но сдержалась.

Смена пронеслась почти незаметно. Утром, придя домой, Саша разбудила младшенькую и повела её в садик. Остальные крепко спали. Женщину тешила мысль, что сейчас она ляжет и тоже «отрубится», но не-е-ет. Поспать ей удалось не более пары часов. Сашу разбудил звонок телефона.

Звонили с работы.

— Выйдешь на смену завтра? Работать некому, — голос начальницы приобрел невиданное до сих пор ,, просительное,, выражение.

— Наталья Юрьевна, не могу. Не с кем детей оставить...

Трубку бросили.

Если бы это было всё...

Через двадцать минут ещё звонок.

«Вот суки»… — крутилось в голове у Саши.

— Александра Викторовна, это я, — звонил Михаил. — Я Вас не разбудил?

— Ну… Как тебе сказать...

— Кто это, по-вашему, мог быть?

— Ты всё ещё об этом думаешь?

С другой комнаты вмешался в разговор муж Александры, Валера. Он после аварии получил травму позвоночника, после чего не мог передвигаться за пределами своей квартиры. Потому вещал оттуда, где и находился.

— С кем ты разговариваешь?

— Это с работы.

— Ты уж три часа дома!

Саша положила трубку.

Она знала, что Михаил всё равно накосячит… И откуда у него телефон? Неважно. Надо было выспаться.

Все выходные Саша занималась обычными делами: они весело проводили время с детьми. Так можно было и забыть, что выходные имеют свойство заканчиваться. Александру разбудил звонок первого будильника. Всего их было три: чтоб наверняка. «Ну, точно… Утро,» — с неохотой Александра заправила постель, погладила волосы Катюшки, и, приоткрыв дверь спальни Аленки, собрала с сушилки свое белье и одежду. Утренний кофе ненадолго пробудил её: накануне Катя никак не хотела ложиться, её пришлось долго «забалтывать» сказками. Саша собрала «тормозок» на работу и, поцеловав мужа, потащилась на электричку. В это время уже рассвело. Сонные лица прохожих не предвещали ничего необычного. На платформе было людно. Все ехали на смену.

Этот путь Саша прошла одна. Михаил сегодня ехал на автобусе, видимо.

На пятиминутке его тоже не было.

— Все здесь? — осведомилась, поправляя круглые очки в роговой оправе Наталья Алексеевна.

Рядом с Кара-Гиауром сидел молодой человек, незнакомый Саше. На нем была обычная одежда, возраст было трудно определить, но на вид лет двадцать шесть. Под тридцать. Он с любопытством разглядывал всё вокруг и всех сидевших в комнате.

— Где этот, Миронов? — начальница теряла терпение. — Вот, познакомьтесь, ваш новый коллега. Иван будет теперь вместо Маши. А спецовку мы тебе потом выдадим. Как пройдешь испытательный срок. Понял? Где этот, Миша?! Александра, ты не с ним приехала?

— Не, он садится на другой станции. Его не было.

— Как придет, ко мне его. Тебе на главную, вот, возьми ,, довесок,,, — она испытывающие посмотрела на новенького— что он может позволить в отношении себя?

— Я готов.

Сделав вывод, что «всегда готов», Наталья Алексеевна продолжила, распределив оставшиеся посты между Кара-Гиауром и своей помощницей. Про зарплату спрашивать «дерзала» только Маша. Но Маши сегодня не было. Нужно было «перенимать» эстафету, но Саша пока не дерзала.

«Почему я-то? Чтоб потом недочёты в обучении на меня валить?» — Саша терялась в догадках.

— Пошли.

Все стали медленно расходиться. Начальство шло на завтрак позже, а Саша предпочитала работать на сытый желудок. Ну, или почти на сытый.

— Ты куда? Идём есть! — окликнула новенького Александра.

Илья нехотя завернул в столовую. «Чего-то он странный,» — пронеслась шальная мысль у Саши. — «Залётный, наверно, на денёк».

— Тебя как звать?

— Александра.

— Меня — Илья.

— И откуда ты к нам?

— С «Автобора».

— А-а, понятно… — У Александры, в её 36, уже вырисовалась картина происшедшего. С хорошего завода сами не уходят. Тут же и нарисовался «портрет» новичка. Или пьяница, или прогульщик. Такая вот перспектива сотрудничества...

— У вас тут когда зарплата?

Саша не скрывала своей иронии.

— Не раньше ноября...

— Чего-о?

— Что слышал.

— А платят хоть вообще?

— Слушай, ты есть-то будешь? Работать ведь надо идти.

— Я обед только взял.

— Ты думал, тут кормят?

Новенький молчал. Наверно, обдумывал перспективу. Осмотрев Илью с ног до головы, Саша сделала жест ему на выход.

— Где твоя кружка?

— Она нужна?

— А ты как думаешь?

— А тут нет?

— Вон стоит, машина. Возьми. Чай, бутыль с водой?

— У меня газировка.

— Ты её будешь заваривать? — смешком парировала Саша.

Они прошли мимо комнаты с мониторами камер. Начальницы вели оживленный диалог.

— Если ещё раз так сделает, будет наказан! — распалялась Наталья Юрьевна. Ей вторила заместитель.

Михаил был уже на четвертом посту. Он пришел раньше всех. Откуда бы такое рвение и к чему бы?

Александра терпеливо учила новенького на центральном. Михаил тем временем не менее терпеливо обдумывал свой очередной план на четвертом.

В пересменок они встретились на ,, месте икс,,.

— Знакомься, Миша. Это Илья.

Михаил косо посмотрел на новенького.

— Михаил.

— Илюха.

Они по-мужски поздоровались руками. Такое было теперь ,, в ходу,,, как правило, у людей, выросших в семьях рабочих. У Александры немного «отлегло».

— Ну, идите. Я тут, — провожающе, окинула их взглядом Саша. — Мне тут дежурить, вам— на железку. Теперь он твой, учи.

— Я?

— Ну я поражаюсь!

— Хорошо, хорошо, — Миша послушно удалился, волоча с собой на «хвосте» Илюху. Шли на ,, железку,, знакомыми только Мише тропами, срезали все углы, чтоб быть там пораньше. Миша заварил крепкий чай, предложил Илье. Илья был грустный.

— У вас совсем не платят? — выдал он наконец.

— А? — переспросил, отойдя от своих мыслей, студент.

— Не платят, говорю, совсем?

— В ноябре, частями.

— Гули тут делать тогда?

— Мне удобно, я учусь ещё, на дневном.

— А вы жалобу не писали?

— А смысл?

— А-а.., — скорчил гримасу Илюха. Его можно было понять. А с другой стороны, если ты хороший работник, то зачем уволился с хорошего места?

Подходило время обеда. Небо заволокли тучи. Наверняка, они не рассеются теперь весь остаток дня… Ветер стал усиливаться. Стемнело, как в сумерки. Пошел холодный, проливной осенний дождь. Ветви изгибались так, будто был порядочный ураган. Тут это было в порядке вещей. Ураганы перестали быть редкостью лет эдак пять назад.

— Это кто? — Илюха щурился в окно, приподняв циновку.

— Где? — не понял Михаил.

Он присоединился к просмотру «мокрого» кино. По ту сторону дороги стояла женщина. Вся в «простыне», как в прошлый раз. Она не двигалась. Миша вздрогнул, увидев ее.

— Это местная сумасшедшая, каждый день сюда ходит. Никак не отвадим. Не обращай внимания, — со вздохом соврал Миша.

— Местная? А тут что, есть деревня?

— Да, Орлатовка, пять километров по этой трассе.

— И она…

— Иди осмотри территорию вокруг поста. Осмотри периметр, — сделал указание обучающий.

— Просто пройти? Почему у нас нет оружия?

— У нас есть сигналка и телефон, а покидать пост запрещается. Понял? Иди.

Михаил остановил взгляд на двери. Сегодня сюрприза не будет!

— Там дождь, я плащ-палатку беру!

В углу висел плащ-палатка.

— Бери!

Илюха вышел и направился налево вдоль забора. Фонари на месте, проволока, освещение еще не активно, так как недостаточно темно, а его здесь экономят. Если целостность сигналки, провода которой проходят по проволоке, не нарушена, то и опасаться проникновения нечего. Илья пристроился в кустах по нужде. Дождь лил нещадно.

Слева от стажера была яма с пожухшей листвой и тлевшими бумажками. В яме будто бы ощущалось «шевеление». «Сортиры тут… И те с глазами. Сука, как в Рязани…» — Илюха закончил свои дела и уже отвинчивал крышечку бутылочки с «газировкой». Эту «газировку» он потреблял постоянно. За это и был уволен. Парень сделал мощный глоток.

Со дна ямы выкарабкивалось нечто. «На-а-адо завязывать…» — сделал вывод Илья. Он направился дальше, до ворот въезда в депо. Смог и дождь значительно ухудшали видимость. Однако, возня сзади за Илюхой приобретала постоянный характер.

— Ты же сам говорил, не оставлять пост…— бормотал стажер. Он был уверен, что за ним идет никто иной как Миша.

— Вперед, к светлому будущему! — прошепелявила женщина в грязной спецовке из-за спины Ильи. Парень сразу протрезвел. Холодок прошел по его спине. Илья медленно обернулся.

— Сына, пойдем с нами, работа стоит. Я все объясню.

— Ты кто?! — другой рукой Илюха набирал номер Миши.

— Проводница. Работница.

— Что у тебя со спецовкой? Это пост охраны. Здесь нельзя находиться, ты в курсе? Почему такая грязная, что за цех?

— Я тут давно. Мне можно.

Илья выхватил из-за спины телефон.

— Миха! Тут бабка! Мих, она не в своем уме. Это вредность, да?

— Чё? Ты где? Тут меня окучивают…

— Кто? Девка та?

— До…Шли ее лесом и сюда иди.

— Это чё, у вас нормально?

— Да не знаю я, с какого она цеха. Уборщица, может. Сюда иди.

Бабка не унималась.

— Сыночка, вперед, к светлому будущему! — она уже взяла подмышку Илюху и собиралась уводить невесть куда.

— Мих!!.. — голос стажера срывался.

Связь оборвалась.

Михаил подпирал всем телом дверь сторожки. Никакие замки не помогали. С той стороны раздавалось убежденное женское:

— Книгу отдай! Неразумный!

— Чё ты несешь? Ты осознаешь, что я сейчас на центральный звонить буду, тебя свяжу и приведу? Или сама уйдешь?

— Ты не знаешь, не понимаешь. Вперед, к светлому будущему. Ты должен узнать…

— Чё за хрень ты несешь?

— Неисповедимы наши пути.

— Чё?

Это продолжалось бы еще дольше, если бы ее не отшвырнул вломившийся «с ноги» в сторожку Илюха.

— Я увольняюсь! Идите нахрен!

— Лови ее, дурень!

— Её нет.

— Что это за пост? Как они проходят? Что?.. Что ты видел?

— Сука, экология у вас ни к черту.

— Ничего там не говори, слышишь? Будут проблемы.

— Мих, вот скажи, а нас не снимает камера?

— Камера на этом посту не работает.

— Да как так? Ну и что они скажут? Что мы тут пузырь выжрали?

— Ага. Похоже, они в курсе.

— Ка-ак? И что?

— Ничего. Вот, выходит, такая специфика. Две полоумные. Надо найти их лаз. При возможности поймать их и отвести на проходную. Хотя бабка, может, работает реально…

— Чё?

— Ниче. Тут и не такие ходят. Сам знаешь.

— Что ты имеешь…

Сзади снова «осела» дверь. Женщина никак не хотела уходить без «магической» книги о пути в «светлое будущее».

— Что надо?

— Книгу мне отдай.

Они переглянулись. Михаил показал Илье взглядом на ящик стола.

Сам неслышно продвигался ближе к «осевшей» двери.

— Кинга важна? — Миша пытался определить по голосу точное местонахождение непрошенной «гостьи».

— Вы не можете узреть истину.

— А-а… Илюха, там, в столе. Мне давай.

— У-у-у! Не трогай, грязными ручищами! Наша книга-а!

— Сюда войди, забери!

— Ничего там не говори, слышишь? Будут проблемы.

— Мих, вот скажи, а нас не снимает камера?

— Камера на этом посту не работает.

— Да как так? Ну и что они скажут? Что мы тут пузырь выжрали?

— Ага. Похоже, они в курсе.

— Ка-ак? И что?

— Ничего. Вот, выходит, такая специфика. Две полоумные. Надо найти их лаз. При возможности поймать их и отвести на проходную. Хотя бабка, может, работает реально…

— Чё?

— Ниче. Тут и не такие ходят. Сам знаешь.

— Что ты имеешь…

Сзади снова «осела» дверь. Женщина никак не хотела уходить без «магической» книги о пути в «светлое будущее».

— Что надо?

— Книгу мне отдай.

Они переглянулись. Михаил показал Илье взглядом на ящик стола.

Сам неслышно продвигался ближе к «осевшей» двери.

— Кинга важна? — Миша пытался определить по голосу точное местонахождение непрошенной «гостьи».

— Вы не можете узреть истину.

— А-а… Илюха, там, в столе. Мне давай.

— У-у-у! Не трогай, грязными ручищами! Наша книга-а!

— Сюда войди, забери!

Женщина в «пеленке» все еще ломилась внутрь сторожки, билась корпусом о «вынесенную» ею же дверь. Войти она почему-то не хотела. Видимо, ей нравился «процесс», либо она чувствовала подвох. Нужно было решать проблему. Михаил хотел решить ее радикально, а Илье было уже всё равно.

— Сюда подойди! — кричал Илья. Совковой лопатой, стоявшей в углу, он выбил стекло окошка, ведущего на трассу. Услышав звон стекла, «дама» метнулась за угол. Михаил подбежал к столу и начал судорожно искать ключи от ворот. Когда нашел, выбежал к воротам и не поверил своим глазам: мадам взбиралась по кованым воротам свободно, как модель по подиуму. Она даже не задела юбкой сигналку.

Михаил судорожно ковырял замок ворот. Едва успев отключить сигналку, чтоб не вызвать «шорох», он услышал.

— На, сука! — Илья швырнул женщине учебник.

— У-у! Нераз-зумные! — дама ретировалась в кусты, растворившись в них.

— Что ты сделал?! — Михаил гневно прожигал взглядом Илью. — Она бы сюда вошла, мы бы ее взяли! Что ты ей дал?

— Что было, то и дал! Мне уже пофиг! Я сыт по горло!

Миша открыл ящик. Сектантская книга — на месте. Нет его учебника.

— Как теперь всё это объяснить?! Ты отдал учебник! Она вернется!

В «выкорчеванных» дверях стоял недоумевающий от всего увиденного Кара-Гиаур.

— Че вы тут учинили, молокососы?! Совсем страх потеряли?

Парни гневно переглянулись. Василий вынул из-за пазухи флягу и выпил ее залпом.

— Для успокоения нервов, — прокомментировал свои действия.

— Сука-а…— многозначительно протянул Михаил.

— Этот ваш Миша нажрался в хлам, снес дверь и задел окно совковой лопатой, — изрёк, попивая «газировку», Илюша.

Михаил не знал, что сказать.

— Веди его на центральный, Наталья Юрьевна разберется. Скажи, от меня, — «подытожил» сменку Василий.

Михаил и Илюха шли на главный молча.

— Не ожидал…— Цедил сквозь зубы студент.

— А чего ты ожидал? Что я ваши нежданчики возьму на себя? Хренушки! Хватит с меня! — Илюша был «непреклонен».

Войдя в проходную, стажёр первым направился в кабинет начальниц.

— Тётя Наташа, не буду больше у вас работать! Этот балбес нажрался и вынес дверь «железки», — выпалил он с ходу.

«А-а, теть Наташа… Звездец мне…» — подумал Миша. Он стоял в углу каморки, глядя в пол. Со «своими» спорить было бессмысленно. Это он уразумел еще в детдоме… Наталья Юрьевна и Наталья Алексеевна, замещающие друг друга, переглянулись.

— Что ты тут гонишь? Я тебя не знаю, чтоли? Пшел на третий пост, там как раз веселуха. С Шурой постоишь, — она глянула мельком на Мишу. — Ты, — иди, ешь. И на четвертый. Стой! Илюш, подойди…

Наталья Юрьевна ловко «конфисковала» у племяша «газировку».

— Пшел, пшел..

В столовой никого не было. Ужинал Миша один. Теперь столовая, единственное его любимое место на этом предприятии, как раз была вся в его распоряжении. Всё же на душе у Михаила было противно. Дорога до поста номер четыре заняла у студента ровно восемь минут. Он, как всегда, засекал.

Уже темнело, сумерки придавали очертаниям зданий еще большую вычурность. Как будто время шло здесь не вперед, а назад, в эпоху СССР, всё дальше и дальше. Закат был красным, и, вроде бы, это к похолоданию, студент вспоминал школьную программу по природоведению. Он проходил мимо заброшенных цехов. «И кто тут только снимает помещения? Сколько хожу, машины едут мимо, вглубь,» — рассуждал юноша. Сзади подбежал Рыжик. Пес лизал руку парня, она еще пахла ужином— это были макароны быстрого приготовления с сарделькой. В детском доме Мишу кормили лучше, еда была порционная и разнообразная, но дома, на маленькую зарплату охранника, да еще при наличии съемной комнаты, нельзя было себе позволить что-то большее. Или Михаил просто не умел еще экономить.

Саша сидела на посту номер три и уже полчаса ждала обучающегося. Ну как, сидела… Через каждые минут пять подъезжали машины на выезд с объекта. Надо было обучить проверке документов и досмотру новенького, а его всё не было. Она даже не слышала, как жужжал телефон. Он стоял на беззвучном.

Звонил Михаил. «Что этот гад ей успел наговорить?» — думал он.

А «этот гад» даже там и не появлялся. Раздался звонок местного телефона. Александра подбежала с бумажками, наспех открыла ворота подъехавшей машине, метнулась в будку. Дозвон стих.

Позвонили снова. Саша подняла трубку.

— Санек, спишь, чтоль?

— Машину пропускала.

— Хах, пропуск проверить не забыла? Дай-ка племяша моего, — начальница была уверена, что он уже работает с Александрой.

— А-а… Его еще не было, — неуверенно вглядываясь вдаль дороги, на которой должен был появиться Илюша, известила Александра.

— Ка-ак? — Наталья Юрьевна бросила трубку.

Через минуту начальница позвонила снова.

— Сашенька, ты, пожалуйста, отзвонись, как он появится, хорошо?

— Да, хорошо, — Саша была шокирована тоном начальницы. Она стала догадываться, что что-то случилось. Это мог знать тот, кто с ним работал. Женщина набрала Михаила.

— Шесть пропущенных. Что случилось? — поинтересовалась Александра.

— Засучилась, — нагрубил Михаил. И сразу пожалел об этом. Она была не виновата в произошедшем. — Много чего случилось. Хам один обрыгал меня с ног до головы. Натрындел, что я пью тут и двери выношу. А это сами знаете кто…

— Опять?

— Да. Вы такого и не видели. Они, видимо, сектанты какие-то. Отпускают фразочки типа «Вперед, в лучший мир!» или «Книгу мою отдай». Я не знаю. Секта наверно. Меньше надо было книги эти хранить. Их сразу уничтожать надо.

— Так я-то и не против, Миша, давай я ее порву. Как приду туда. Это ты про «железку»?

— Племяш он Натальи Юрьевны, алкаш! Вот, сука…

— Кто там на железке, Вася?

— Да. Его, наверно, порвали уже. Этот Илюша из ямы выбежал, как ошпаренный… Он с тобой?

— Нет его ещё. Чего он?

— Да там еще и не одна женщина была. Он еще кого-то видел. Бабка ходит в спецовке. Сила у них немалая. Физическая.

— Я Васю наберу…

— Хрен с ним. Не надо. Гад он. Подстава.

— Да ладно. Работать-то как-то надо.

— У Вас всё надо. Сидите вот, и никуда не вылазьте. Вы же сами говорили, — подытожил Миша. — Мне звоните, если что.

Он повесил трубку. Надо было еще набрать Арину. Она сегодня собиралась в местный клуб «Дарни», бывший советский «Ударник». Это была девушка Миши, как он считал. Уже был вечер, Арина могла уже начинать собираться. Он надеялся, что девушка передумает идти и дождется его утром. Он бы пришел и с ночи. Была пятница, учебы не было, можно было встретиться с ней в субботу с утра. Телефон Арины молчал. Потом, спустя полчаса, стал выдавать «не в сети». Миша нервничал. Он время от времени окидывал взглядом монитор с картинками с камер, временами выходил смотреть в окно. Много мыслей роилось в голове юноши, он даже в них путался. Жаль было учебник. Он бы помог отвлечься.

Рыжик, спящий у двери сторожки, протяжно заскулил. На дороге, в свете фонарей и в объективах нескольких камер, появился Илюха. Он, шатаясь, шел в зону «пипи». «Опять двадцать пять!» — подумал Михаил.

— Откуда берет только?! — вслух, неизвестно кому, сказал Миша.

Прошло минут тридцать. Михаил стал собирать «постель». Она состояла из импровизированного «матраца», коим являлся огромный и длинный кусок губки, двух стульев и мягких фуфаек, индивидуальных для каждого, так как каждый приносил их свои.

«Идти туда бесполезно. Сами пусть являются. Я один их могу только тут накрячить. В чужой «монастырь»…» — Миша захрапел. Юноша поставил будильник через час, в надежде, что Арина зарядит телефон, и он сможет поговорить с нею. Будильник, как всегда, нарушил добрейший молодецкий сон.

Как ни странно, сейчас Миша дозвонился с первого раза.

— Арь, ты где?

Ему ответил прокуренный мужской голос:

— Ты не туда попал!

— Это ты…— хотел пререкаться Миша.

Трубку бросили. Михаил был в ярости. Арина была детдомовская, как и он. У нее не могло быть знакомых «взрослых». Кто это был? Она все-таки пошла, куда хотела? «Дарни», переименованный «Ударник», — не лучший клуб в городе. А точнее, самый худший. Лучший— для таких, как Илюша. «Кстати, где он? Ушел дальше шляться? Некоторым можно всё!» — поражался происходящему студент. Он никак не мог привести все свои мысли в порядок.

— Але, Александра Викторовна?

— Да.

— Всё нормально? Его нет?

— Нет, не появлялся. У тебя как?

— А у меня явился. Шатало прямо в камеры. Я валяюсь. Ушел в туалет. Потом я лег спать.

— Его нет…— подытожила Александра.

— Пусть гуляет, тетя всё простит, — съязвил Миша.

Смена подходила к концу, утром они поменялись, однако, Ильи нигде не было.

Домой ехали вместе, по дороге обсуждая произошедшее на железке. С Кара-Гиауром всё было в порядке, он выходил вместе с ними, но пошел на автобус. Туман расстилался по огромной заброшенной территории промзоны. Даже сложно было понять происхождение этого природного явления: выброс ли это или просто естественные лесные осадки. Судя по животным, что тут водятся, — белкам, зайцам и полёвкам, — а также растениям и грибам, изобилующим теперь, но не подлежащим употреблению из-за обилия в них тяжелых металлов, здесь несколькими десятилетиями ранее был добрый русский лес дичайшей породы. Теперь лес еще и стал «волшебным». Особенно таковым он являлся утром, на рассвете, когда рабочие шли со смен и были полны радужных представлений о предстоящих выходных. Нет ничего лучше, чем вернуться домой после тяжелого рабочего дня, к своей семье, где тебя любят и ждут. Ну, или стараются ждать.

Саша знала, что сегодня, в субботу, никого никуда вести не надо, и можно спокойно выспаться. Она упала на диван и уснула, вдохнув сладкий аромат детских волос спящей рядом дочки. Её тоненькие ножки выбились из-под одеяльца и теперь семенили в поисках облаков из малышовых грёз, где, наверно, девочка теперь во сне бегала по зеленым лужайкам, играя с мультяшными лошадками и единорогами. Детские волосики раздувались нежным дыханием малышки, ручки были устремлены вверх на подушку, потому что сама малютка уже сползла вниз, в погоне за лошадками. При всех тяготах жизни, Александра всё же считала себя счастливым человеком. Как можно не ценить детский смех и биение драгоценных любящих сердечек?! Часто люди не ценят главного, а жизнь проходит мимо, когда живешь прошлым или чего-то постоянно ждешь. В то время не видишь настоящего, не видишь полноты жизни, и она просто проходит мимо. Проносится. А жизнь одна.

Михаил шел домой в раздумьях. Он ждал объяснений от Арины. Всю ночь она была «недоступна». Юноша вспоминал ее, наивную, в ту первую встречу в приюте, когда они оба попали туда. Это произошло в один день. Ей было двенадцать, как и ему. Маленькая и хрупкая, со скомканными волосами непонятного от грязи цвета, она вопросительно смотрела на работников учреждения. В ее глазах был страх и угроза одновременно. За пазухой девочка носила вилку, которую потом у нее изъяли. Так Арина пыталась дома защищаться от угроз «ухажеров» своей выпивавшей мамаши. В школе девочка училась плохо, ночью она не могла даже выспаться и не имела своего письменного стола. Арина иногда делала уроки, за кухонным столом, но только тогда, когда мамины собутыльники уже крепко спали. Одноклассники смеялись над нею. Впрочем, отношения со сверстниками у Арины не заладились и тут, в приюте. Несмотря на все попытки пойти навстречу здесь живущим ровесникам, они не воспринимали девочку— считали ее себе не в ровню. Только Миша относился всегда к Арине с нежностью. С нежностью, которую никому нельзя было показать, боясь быть осмеянным.

Михаил повернул ключ в замочной скважине, но дверь в его комнату была уже открыта. "Значит, она здесь!"— подумал юноша. Наверно, не отвечала, потому что всё в порядке. Ведь ключ от каморки студента был только у Арины.

Комната была разделена перегородкой на прихожую, переходящую в импровизированную кухоньку, где стояла только плитка с рушником и микроволновка. Маленькая морозильная камера ютилась на подоконнике у кровати. Миша был жутко голоден. Он вытер ноги о старую тряпку у порога, разул поношеные промокшие кроссовки и прислушался. В комнате было тихо. Значит, она спит. Ну, правильно. Миша вымыл руки. Когда парень обернулся к столешнице, проклеенной пленкой, он увидел, что его чайная кружка «занята» очень крепким чаем, а в тарелке лежат окурки, один из которых в красной помаде. Сердце юноши защемило. Он отдернул шторку, отделяющую «кухню» от остальной части комнаты. То, что он там увидел, заставило его утерять связь с реальностью.

На его полуторной кровати, с которой белье было сброшено рядом на пол, лежала его Аря в неглиже и какой-то сорокалетний лысеющий мужчина, совершенно раздетый. На татуированной спине красовались купола. Он повелительно положил свою стареющую обрюзгшую руку на его любимую девушку. Похоже, им было чем заняться ночью, потому сейчас мужчина крепко храпел. Михаил впал в ступор. Выйдя из него, юноша прошел в кухню, намереваясь выпить воды. Пить нигде не было. Даже в рушнике. Мише не хватало воздуха и в груди как будто что-то упало, и уже не могло подняться. Он вышел на улицу. Юноша стоял у подъезда, не зная, как вообще реагировать. Все чувства будто бы исчезли. Обострилось только чувство жгучей обиды от всей происходящей несправедливости. Миша подумал, что это чувство нужно притупить и пошел в открывшийся магазин за сигаретами. В первый раз в жизни. Юноша курил, медленно, будто бы отработанно, скидывая пепел в урну. Вкус сигарет был отвратителен, однако, они унимали боль и роящиеся мысли. Миша не знал, что он скажет там. Он даже не купил себе есть, ведь попытка пройти к морозилке была бы тщетной: морозилка была на окне, за кроватью.

Юноша бессмысленно смотрел на прибитую дождем загнивающую груду сметенных дворником, уже истлевших листьев. Тлели его чувства и вера в людей.

Михаил ощущал, как тяжело ходит кровь по артериям и венам. Как будто всё его существо проникло внутрь себя. Он поднял взгляд на своё окно: может, уже встали? Окно было открыто. Тишину субботнего утра нарушил звук громкоговорителя: «Внимание всем! Чрезвычайное положение! На заводе «Химпром» произошел выброс химического продукта. Всем гражданам рекомендуется оставаться дома и закрыть все двери и окна, а щели должны быть герметично заткнуты подручными средствами...» Охранник не мог дольше сохранять внимание к тому, что вещал громкоговоритель. Он впал в очередной ступор и присел на лавочку. Сделав очередную затяжку, он почему-то посмотрел на небо. Миша никак не мог осознать начало своей взрослой жизни. Очнувшись, он решил набрать номер «мамы». Таковой он считал Александру Викторовну.