Главы 4-6

Глава 4

«Из грязи в князи»

Я присел на стул и уставился на Корнелия. Они и его жена хотели меня усыновить. Я не верил своим ушам. С чего вдруг знатной семье усыновлять простого мальчишку? Ладно, допустим, они хотели иметь ребёнка. Но, почему именно я? Они могли бы взять младенца в доме малютки и воспитать, дать ему хорошее образование.

Встав, я подошёл к окну и уставился вдаль, куда-то за границу леса, словно там я мог найти ответ. Семья Корнелия ждала, пока я отойду от шока. Через пятнадцать минут я повернулся и окинул взглядом стоящих у стола людей. О таких родителях можно было только мечтать. Несмотря на то, что они были вампирами, их глаза сияли от добра и любви.

— Скажите, зачем вам это? Я не понимаю. Со мной у вас не будет спокойной жизни. Те вампиры, что напали на меня в лесу, они попытаются снова. Самаэль приходил по это причине? Да? Те двое могли быть его слугами. Они наверняка рассказали, что наткнулись на некое сверхъестественное существо…

Я не знал, почему пытался отговорить Корнелия и Кристину от этой затеи. Они знали меня чуть больше недели. Неужели им хватило этого времени, чтобы принять такое серьёзное решение?

— Конечно, о таких родителях можно только мечтать, но я откажусь. Извините!

Я ушёл в комнату, где переоделся в свои старые шмотки. Пришло время, уходить. Сложив спортивный костюм, я присел в кресло и обхватил голову руками. Мне было больно, только я не понимал причину этой боли. Сейчас я мог изменить свою жизнь, но не сделал этого по неизвестным мне причинам. Наверное, я привык к постоянным издевательствам и избиениям…

— Дим, можно к тебе? — заглянув в комнату, спросил Даниил.

— Конечно. Это же твой дом.

Он прошёл и присел на кровать.

— Корнелий надеется, что ты примешь его предложение…

— Скажи, хоть ты мне. Зачем ему это?

— Я не знаю и не понимаю. Но с тех пор, как ты появился в этом доме, дядя стал улыбаться. Он начал жить. Конечно, я буду рад, если ты уйдешь, но ты всё-таки подумай…

Даниил похлопал меня по плечу и скрылся за дверью. Накинув куртку, я вышел на улицу.

Дождь прекратился, немного подморозило. Лес за территорией особняка играл разными красками: кроваво-багряными, золотыми. Каждый листок, каждая веточка были уникальны и прекрасны в своей первозданности. Осень была художником, о каком свет не слышал. Каждый её мазок являл собой чудо. Из года в год она рисует свои пейзажи, и не один из них не повторяется. Мне хватило недели, чтобы полюбить в этом доме всё. Я метался, пытаясь принять правильное решение. Одна часть меня желала остаться, но другая твердила о том, что у меня нет права на такую жизнь. Вдохнув ещё раз обжигающего воздуха, я вернулся в дом.

— Корнелий в своем кабинете? — спросил я у Ани, убирающей пыль в гостиной.

— Вы не ушли? — девушка крепко обняла меня.

— Аня, я не могу дышать, — просвистел я.

— Извините, — она отпустила меня, — Корнелий в своём кабинете. Он будет счастлив, увидеть вас.

— Обращайся ко мне на «ты». Хорошо?

— Хорошо.

У массивной двери я остановился, всё ещё размышляя, имел ли я права вливаться в эту семью. Успокоившись, я открыл дверь и вошёл в кабинет.

— Кристина, я думал, что он обрадуется, — говорил Корнелий, лежа на коленях жены, — когда я нашёл этого мальчишку, то почувствовал с ним некую связь. Во мне сразу проснулись отцовские чувства. Я не думал, что испытаю это когда-нибудь. После смерти Владимира, я возненавидел себя. Я не смог спасти его. Нам все лекаря говорили, что Лиза никогда не сможет иметь детей. И тут появилось это чудо — мой сын.

Голубые глаза блестели от слёз. Я боялся дышать, и просто смотрел на людей, готовых принять меня в семью. Саднящая, тупая боль, прижившаяся обида и страх стали уходить. Я почувствовал силу, какой раньше не испытывал. Моё сердце наполнилось любовью, от которой я боялся задохнуться.

— Я знаю, родной, что ты любишь Диму. Но, он уже не ребёнок. Наверняка у него есть семья, есть близкие.

— Кристина, о чём ты говоришь? Я был в городе и выяснял, его никто не ищет. Да, у него есть отец, но его лишили родительских прав. У Димы нет друзей. Он совершенно один…

— Я не один, у меня есть вы, — прохрипел я, — я хочу, чтобы вы стали моими родителями.

Корнелий подскочил и отодвинулся от жены, пригласив меня сеть между ними, что я и сделал.

Так у меня появилась семья. На оформление документов ушло два месяца. Корнелий готов был всё сделать для меня, но мне хватало того, что он и его жена были рядом. Я радовался даже Даниилу, хотя он явно меня не жаловал. Я понимал этого парня, потому что он жил и был ограничен правилами в отличие от меня.

— Пап, ты занят? — я заглянул в кабинет.

Зрачки в голубых глазах расширились от удивления. Мужчина открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его и улыбнулся.

— Что? — спросил я, присаживаясь в кресло.

— Ты назвал меня папой! — он выдохнул и убрал со лба челку.

— Правда?

— Правда, сын. Так о чем ты хотел со мной поговорить?

— О школе! Скоро конец полугодия. Если я буду сидеть дома, то меня оставят на второй год.

Отец поднялся и достал из сейфа папку с документами и передал её мне.

Я достал их из конверта.

«Борджиа Дмитрий Корнелиович, тысяча девятьсот девяносто седьмого года рождения. Поздравляем, вы приняты в первый лицей.

Директор, Самойлов Аркадий Павлович».

— Первый лицей? — шокированный, я уставился на Корнелия.

Первый лицей считался самым престижным учебным заведением в городе. В нём учились в основном дети из богатых семей или самые талантливые, имеющие незаурядные способности. Я учился неплохо, но не обладал никакими способностями, не считая силы, которой не умел пользоваться.

— Ты с ума сошёл? — выпалил я, — извини!

Корнелий улыбался во все клыки. Наверное, ему доставляло удовольствие смотреть на мои бегающие глаза, которые смотрели то в письмо, то на отца.

— Не извиняйся, просто я хотел тебя порадовать…

— Спасибо огромное! Надеюсь, я тебя не разочарую, и меня не вышвырнут в первый же день за неуспеваемость.

— Дим, пора становиться мужчиной. Хватит уже себя жалеть. Мама научит тебя манерам высшего общества, но а характером займусь я, и прямо сейчас. Во-первых, научись контролировать свои эмоции. Ты парень, в конце концов. Я понимаю, что для тебя всё это новое, но всё же пора взрослеть и приспосабливаться к ситуации. Во-вторых, когда назревает конфликт, старайся избежать его, а не лезть в драку. В наших кругах массовые потасовки не приемлемы. В-третьих, не бойся меня обидеть. Ты мой сын, поэтому не нужно извиняться при каждом промахе. Если ты что-то сделаешь не так, и мне не понравится, ты поймешь это. Ну? Наверно всё. Характер со временем разовьётся. В тебе есть стержень, но он такой слабый, что ты не чувствуешь его.

Я слушал отца, открыв рот. Он говорил вежливо, мягко, но в каждом слове и жесте чувствовалась сила. Корнелий хотел научить меня мужественности. Он делал то, что я желал. Именно о таком отце я мечтал. Я желал, чтобы на него можно было ровняться, стремиться стать таким, как он. Каждый поступок выдавал в нем джентльмена, человека, знающего себе цену, уважающего чужое мнение, но в то же время настаивающего на своём. Корнелий всегда держал слово и выполнял обещания, если был не прав, то извинялся, как подобает мужчине. Да, мой новый отец знал себе цену, но не был высокомерным, зажравшимся богатеем. Даже слуги, проживающие в его доме, были ему как братья. Он исправно платил им заработную плату и не требовал работать сверх нормы.

После разговора с Корнелием мне предстояла долгая и трудная беседа с Кристиной. Мама учила меня правильно вести себя за столом, комплиментам и фразам, которые стоит говорить. Женщина лепила усердно из меня достойного гражданина высшего общества.

— В какой руке нужно держать в нож?

— В правой, вилку в левой. При обращении к незамужней девушке, говорить «мисс», к замужней «миссис». Не употреблять слова «клёво», «классно», «офигенно» и подобные им. Всегда улыбаться, даже если собеседник несёт полную чушь. Долго в одной компании не задерживаться, ибо это неуважение к другим. Покидать зал, чтобы дать отдохнуть и себе, и пришедшим гостям.

— Довольно, неплохо! — мама наградила меня своей одобряющей и обворожительной улыбкой.

— Чуть не забыл. Если ко мне подошла девушка, то я должен поклониться и поцеловать ручку. Если мужчина, то наклонить голову в знак уважения и пожать руку.

— Хватит. Ты уже всё запомнил.

— Спасибо вам! Миссис Борджиа, за увлекательную беседу. Позвольте, я покину вас и отправлюсь в свою комнату, — я поклонился в пояс и, взяв беленькую, казавшуюся хрупкой руку, и поцеловал её.

Мама рассмеялась. Её смех напоминал тихий, напевный звон колокольчиков, который был таинственен, как алеющий закат, и прекрасен, как цветущая весной сакура. Стоящая предо мной женщина излучала очарование, похожее на золотистый огонек в глазах ангела. Она была красива, стройна, добра и справедлива. Если провинился, то наказывала, если добился успеха в чём-либо, то вознаграждала. Мама не дарила никаких безумных, дорогущих подарков, она говорила лишь несколько важных для меня слов: «Молодец! Я тобой горжусь!»

— Мама, я люблю тебя! — я поцеловал её в щёку.

— И я люблю тебя!

Переполняемый чувствами, я поднимался по винтовой лестнице на второй этаж и в дверном проёме столкнулся с отцом. Наши глаза встретились. Не знаю, что отец увидел в моих, но в его я рассмотрел негаснущую искру счастья, которая с каждой секундой неумолимо разгоралась, пока не стала бушующим, неконтролируемым пламенем.

— Пап, конечно, я не говорю это мужчинам, но я люблю тебя!

— Сын, я тоже тебя люблю! Смотрю, беседа с мамой тебе доставила удовольствие.

— Я просто счастлив. Ладно, пойду делать уроки. По биологии мне примерно учить пять параграфов, а кроме биологии ещё история, — я фыркнул и улыбнулся.

— Ну, дерзай! — пропел отец.

Я сжал демонстративно кулак и поднял его над головой. В прошлой моей жизни, когда родной отец ещё не пил, этот жест означал, что всё схвачено. В новой семье мне было хорошо, как никогда, но память часто возвращала меня в полупустой дом, в котором пахло перегаром и потом. Я приходил после заработков, бросал сумку в своей комнате и начинал убирать разведённый отцом свинарник. Всё повторялось сначала, как по расписанию. Пять лет я терпел, пять лет старался образумить мужчину, который категорически отказывался слушать мои мольбы. Я простил ему всё, даже попытку убить меня…

Наша жизнь — это череда сменяющих друг друга событий. Иногда они мимолётны и неуловимы, но встречаются и такие, которые не пожелаешь и врагу. Если человек слаб, то они, словно паразитический червь, медленно убивают своего хозяина, но если в нём есть воля, стремление к жизни, то кошмарные события, закаляют характер, делают его мощным орудием…

Отложив учебник по истории в сторону, я выключил свет и лёг спать. Завтра меня ожидал первый учебный день в новой школе. Прекрасно…

Глава 5

«Новенький»

Стоя напротив напольного зеркала, окантованного резной позолоченной рамой, я наблюдал за парнем. Каштановые волосы юноши были аккуратно уложены и зачёсаны набок. В серых, обрамлённых длинными чёрными ресницами, глазах пропал страх и блеск от постоянно подступающих слёз. Они светились от счастья, как неугасаемый свет звёзд на небе. Я смотрел на своё отражение, не веря, что в зеркале вижу себя.

Осмотрев дорогущий костюм, и шёлковую рубашку цвета слоновой кости, я сказал:

— Мам, это уже слишком!

— Ты красавец у меня! Одевайся и спускайся завтракать.

— Даниил не вернулся? — поинтересовался я.

С тех пор, как Корнелий и Кристина Борджиа усыновили меня, Даня ушёл из дома. Он был против того, чтобы меня принимали в семью, но я не мог представить, что настолько сильно.

— Дима, он вернётся. Нагуляется и вернётся.

— Ясно. Ему нелегко.

— Он просто избалован. Наверное, мы слишком много ему позволяли. Сынок, ты не переживай, такой как Даня, не пропадёт. Одевайся, а то опоздаешь в школу. Да, чуть не забыла. С днём рождения!

Мама протянула мне чёрную коробку, в которой оказались прекрасные часы. Серебряный циферблат, кожаный ремешок. Стрелки, отсчитывающее, время из белого золота были тонкими и изящными и при движении такие же лёгкие и грациозные, как походка Кристины.

— Не стоило, конечно, но большое спасибо. Они прекрасны.

Я поцеловал маму в щёку, после чего она ушла, оставив меня наедине с моими чувствами. Я привыкал к хорошей жизни так быстро, что мне становилось немного страшно. Боялся, что богатство и знатность изменят меня. Снова начал сомневаться в себе и поддаваться эмоциям, которые отец учил контролировать. Глубоко вдохнув, я задержал дыхание. Это простое действие помогало мне успокоиться и привести в равновесие, разгулявшееся как котёнок, нашедший под диваном фантик, воображение.

В зеркале я видел совершенно иного человека. В настороженном взгляде появилось больше уверенности в себе. Он не был уже, как у загнанного в угол зверя, который, кроме, как рычать и скалиться, ничего не мог сделать. В осанке юноши появилась статность, а в строгом лице нечто аристократическое. Всё-таки у меня были хорошие учителя. Улыбнувшись новому Дмитрию, я оглядел ещё раз костюм, вышел из комнаты и, спустившись на первый этаж, прошёл в столовую

Отец посмотрела на меня с гордостью. Он восторженно улыбался, голубые, как бесконечное небо, глаза сияли, как миллиарды звезд. Мама, держа мужа за руку, цвела так ярко и нежно, как ромашки на лугу. Я любовался этими людьми, как любуются всемирно известным произведением искусства. Столько любви я не ощущал и не испытывал, наверное, никогда. Конечно, возможно, я был не прав, что так быстро отвык от родного отца, но он был сам во многом виноват, он не старался изменить свою жизнь, его всё устраивало. Да, я наделал тоже кучу ошибок, я не поддержал его, я просто его боялся. Если бы во мне была смелость, отвага, мужественность, в конце концов, возможно когда-нибудь, он перестал бы пить и стал нормальным человеком. Ему нужна была только моя поддержка…

— Спасибо вам огромное!

Они улыбнулись мне в ответ. И от их улыбок стало тепло на душе, как от огня в камине, как в полдень в жаркий летний день. Сердце замирало, а душа пела соловьём. Вот оно, счастье, когда рядом находятся люди, которые искренне любят и не требуют ничего взамен. В таких случаях готов сам, без чьей-либо подсказки, отдать всё тепло, что хранит сердце.

— Пап, ты отвезёшь меня в школу? Автобус всё равно уже ушёл.

— Ну, наконец-то! — он поцеловал маму, и мы вышли на улицу

Оказалось, что наш особняк находился не так далеко от цивилизации, как я предполагал по началу. Всего нужно проехать среди деревьев пару километров и всё вот она, окраина города. Здесь и остановка, на которой каждое утро в восемь часов останавливается жёлтый, как в американских фильмах, школьный автобус.

— Волнуешься? — спросил отец, краем глаза наблюдая, как я учу расписание занятий, присланное мне вместе с письмом.

— Удивительно, но нет! Я уверен, что всё пройдёт гладко.

— Вот такой настрой мне нравится.

Когда я впервые увидел Корнелия, то он мне показался таким измученным и уставшим, напоминающим больше робота, нежели живое существо. Теперь же в нём плескалась жизнь. Каждое его движение, каждая фраза — всё было наполнено стремлением, жизнерадостной энергией.

Лицей располагался в старой части города. Здание учебного заведения, несмотря на отличный ремонт, казалось очень старым. Оно, словно титан, стояло и гордо смотрело на учеников и проходящих мимо людей. Каждый кирпичик, каждая колонна сияли величием и памятью тех далёких событий. Я представил, как впервые лицей принял учеников. Наверняка, это было нечто грандиозное.

— Спасибо! — я поблагодарил отца.

— За тобой заехать после занятий?

— Нет. Я на автобусе.

Я вылез из автомобиля и, попрощавшись с Корнелием, твёрдой походкой пошёл по каменной дорожке, которая расширялась, превращаясь в огромную площадь, в центре которой располагался фонтан. Осмотрев статуи, сделанные из какого-то неизвестного мне камня, я оправился дальше. Мимо проходили ученики, оглядываясь, чтобы посмотреть «новенького». Некоторые из них тут же отводили глаза в сторону и начинали снова болтать, рассказывая друзьям некую историю. Кто-то оценивал мой костюм, угадывая его цену. Поверьте, я бы и сам её хотел знать. Тысячи глаз, сотни реплик. Меня обсуждали. Я стал своего рода сенсацией. Серди всей этой кутерьмы я заметил девушку, которая казалась немного отстраненной. Она стояла совершенно одна, читая какую-то книгу. Вдруг девушка, оторвавшись от книжки, подняла голову и наши глаза встретились. Не обращая внимания на толпу людей, мелькавшую пред глазами, я подошёл к девушке.

— Привет!

Она вздрогнула и огляделась по сторонам.

— Это ты мне? — спросила она.

— Да, а ты здесь ещё кого-то видишь? — я улыбнулся.

— Нет! А твои друзья не будут против, что ты подошёл ко мне?

Её зелёные глаза сияли и были такими красивыми, что я на некоторое время провалился в них, забыв ответить на вопрос.

— Так, что?

— Нет, не будут…, — отстраненно произнёс я.

Мой взгляд скользнул, осматривая круглое личико. Я понимал, что вёл себя невежественно, пялясь на девушку, но я не мог ничего с собой поделать. Её тонкий носик, алые губы, длинные ресницы — всё казалось мне произведением искусства.

— Извини! Я Дима, — я всё-таки пересилил себя и отвел взгляд в сторону.

— Настя!

Девушка осматривала меня, пытаясь понять, что я думаю. Честно, я и сам не мог понять себя. В голове вдруг всё смешалось. Мне казалось, что я заболел, у меня поднялась температура.

— Ты мне не поможешь? Я новенький и ничего здесь не знаю.

— Хорошо. Пойдём, у тебя какой урок?

— Биология.

— У меня тоже.

— Это хорошо. А ты в каком классе? —

— В 10-А.

— Я тоже.

Девушка улыбнулась, обнажив ровненькие белые зубы.

— Кажется, звонок? Пойдём? — я снова улыбнулся.

— Почему ты сдерживаешься?

— В смысле?

— В смысле боишься улыбаться.

— Боюсь тебя напугать.

Настя удивилась и, спрятав книгу в сумку, посмотрела мне в глаза.

— Напугать?

— Да.

Когда мы вошли в класс, учитель был уже там. Он ждал, пока я и Настя сядем на место.

— Ты не против, если я сяду с тобой? — не заметив свободных мест, спросил я.

— Пожалуйста, — она посмотрела на одноклассников так, словно ждала от них разрешения.

— А п…

— Молодой человек, встаньте!

— Да, извините!

Я поднялся и посмотрел на учителя. Это был невысокого роста мужчина, одетый в серый костюм. Очки в золотистой оправе были спущены на кончик носа, похожего на клюв орла.

— Пройдите к доске, — попросил учитель.

Не понимая, что происходит, я встал рядом с учителем и посмотрел на класс. Ребята, сидящие на галерке, хихикали, бросая на меня секундные взгляды. Девчонки смотрели настороженно и немного с восхищением, кроме Насти. В её глазах я видел беспокойство.

— Извините, я больше не буду разговаривать без вашего позволения.

Учитель улыбнулся и, достав из кармана носовой платок, стал протирать ими линзы очков.

— Вы новенький. Я понимаю. Но у меня в классе есть одна традиция. Вы должны представиться.

— Хорошо. Меня зовут Дмитрий Корнелиович Борджиа. Родился десятого декабря тысяча девятьсот девяносто седьмого года. До этого момента обучался в седьмой средней школе.

— Борджиа значит? А ваш отец, случайно, не Корнелий Александрович? — поинтересовался учитель.

Наверное, он подумал, что я лгу.

— Да.

— Странно, я думал, что у него нет детей?

— Есть, я его единственный сын, — сказал я, чувствуя, что не стоит сообщать учителю, что Корнелий и его жена меня усыновили.

— Хорошо. Можете присесть.

Присев на своё место, я открыл учебник. Что-то было не так. Когда я назвал своё имя, все в классе напряглись, особенно наш преподаватель.

Учитель, опросив учеников, начал новую тему. Оставшееся время до конца урока, я пытался понять причину внезапного напряжения нашего биолога. В голове появлялись дурные мысли о том, что отец замешан в чём-то плохом. Я старался их выкинуть, но они словно приросли. Чтобы не гадать и не выдумывать невесть что, я решил поговорить с преподавателем.

Прозвенел звонок, класс почти опустел.

— Настя, ты подождешь меня?

— Хорошо, — сказала она и вышла, оставив меня с Петром Александровичем.

— Пётр Александрович, извините, что задерживаю вас. Почему вы так напряглись, когда узнали мою фамилию?

Я понимал, что такое поведение не приемлемо. Если мама узнает, как я себя вёл, то будет расстроена. Она сочтёт, что её уроки хороших манер, прошли даром, но я должен был узнать правду.

— Дмитрий, просто для меня честь преподавать такому ученику, как вы. Ваш отец знаменитая личность в нашем городе. Я виделся с ним однажды, но таких уважительных и почтительных людей я ещё не встречал. Когда, вы заговорили, то я понял, что вы полное его отражение. Ваш тон, ваш взгляд, осанка, — вы очень похожи на него. Передайте, Корнелию Александровичу безмерную благодарность, за помощь нашему лицею.

— Хорошо! Я обязательно передам. Прошу меня извинить, за такую бестактность. До свидания!

— До свидания!

Когда я вышел из класса, то вздохнул легко и полной грудью. После разговора с учителем камень, висевший на сердце, упал и разлетелся вдребезги. Появившейся страх исчез и больше никогда не вернётся, потому что Пётр сказал мне правду. Я чувствовал это. Учитель уважал моего отца, и я гордился этим.

— Борджиа значит? — спросила Настя.

— Да.

— А знаешь, ты не похож на Даниила.

Она смотрела на меня настороженно и немного с презрением.

— Настя, пожалуйста, не смотри так на меня.

— Извини, просто я жду, когда в тебе проявится высокомерие и призрение к простым людям.

— Поверь мне, не проявиться. В буфет пойдём? — я улыбнулся.

— Ты из-за клыков прятал свою красивую улыбку?

Впервые за два месяца я покраснел. Я не понимал, почему все шарахались от Насти, но она была замечательной, искренней девушкой. Я чувствовал её прекрасную душу. Она была у неё чистой, не такой, как у многих в классе.

— Ты угощаешь? — я понял, что Настя пошутила.

— Конечно, угощаю.

В буфете свободных мест почти не осталось. Все ученики были разбиты по кучкам, которые наверняка образовались по статусу, выдуманному самими ребятами.

— М-м… Дмитрий Борджиа, присаживайся, мы оставили для тебя место, — сказала красивая девушка в откровенном платье, декольте которого было глубоким, что с трудом скрывало достоинство девушки.

— Спасибо больше, но я сяду у окна.

— Где? — переспросила она.

— Там, у окна, — я указал на столик, за которым сидела пара.

Девушка фыркнула и кинула на Настю насмешливый взгляд.

— Прошу меня извинить, но мы пойдём.

Я взял Настю за руку и отвел к столику у окна.

— Ты что будешь? — спросил я у неё.

— Сок и заварное пирожное.

Я встал в очередь, и в эту секунду ко мне подошла девушка, которая сидела за «VIP» — столиком.

— Дим, я думала ты один из нас, — улыбнулась девушка.

— Увы, но ты ошиблась. Будешь что-нибудь брать?

— Нет! — она развернулась и ушла.

— Что будете брать? — спросила продавец.

— Два заварных пирожных, стакан яблочного сока и кофе.

Мне хватило нескольких минут, чтобы разобраться в отношениях между учениками. В основном их определяла популярность. Самая большая компания была так называемая «элита» школы. Несколько других кучек, которые поменьше, их было пять или шесть, объединились, скорее всего, по интересам или из-за того, чтобы не быть одиночками. Оставшиеся три человека, в числе которых была Настя, являлись друзьями.

— Твоё пирожное и сок!

— Спасибо.

— Что хотела от тебя, Аля? — спросил парень, — я Коля.

— Дима, — я пожал его руку, — да ничего. Считает, что я выбрал не ту компанию.

— Лена, — представилась подруга Коли.

— Очень приятно!

— Если хочешь быть популярным, то тебе лучше с нами не водиться.

— Настя, не говори глупости. Их популярность фальшива. Даже, если бы была и настоящей, мне она не нужна.

— Он и правда классный, — сказала Лена и подмигнула подруге.

— Уже успели обсудить меня? — я улыбнулся.

— И правда клыки, — хихикнул Колька.

— Так, ты всё им уже рассказала, — я посмотрел на Настю.

Она улыбнулась и стала кушать пирожное.

К концу учебного дня я окончательно убедился в том, с кем хочу общаться. Конечно, сделанный мной выбор станет проблемой, но я готов пожертвовать толпой людей ради трёх друзей. Эта троица, которую все считают неудачниками, приняла меня таким, какой я есть. Их не напугали клыки. Мы сразу нашли общий язык. Надеюсь, обретённых друзей я не потеряю. Хотя, если я считаю Настю, Лену и Колю своими друзьями, то должен рассказать им правду, рассказать о том, кто я, что обладаю силой.

— Дим, что-то случилось? — спросила Настя, когда мы, не спеша шли к её дому.

— Я вам рассказал не всё.

— В смысле? — спросил Коля.

— Я совершенно случайно стал Борджиа.

— Тебя усыновили?

— Да, Лена. Корнелий нашёл меня в лесу.

— Так ты что, вампир? — Настя остановилась.

— Нет, я не вампир.

— Уже хорошо!

— Тогда кто ты? — спросила Лена.

— Точно не знаю, но Корнелий предполагает, что я Нефелим, — последние слова я произнёс шёпотом.

Привитое мне чувство осторожности, взяло верх. Я осмотрелся, проверяя, нет ли никого поблизости.

— Нефилим, падший ангел, гибрид, — проговорил Коля, — теперь понятно, почему у тебя немного демоническая внешность.

Я смотрел на ребят и удивлялся их спокойствию. Раскосые глаза Кольки смотрели на меня, как на экспонат в музее. Во взгляде Лены появилось понимание, но а Настя просто подошла и обняла меня.

— Вам всё равно?

— Ты наш друг и всегда им будешь. Ладно, мы пойдём. Дим, ты не переживай, мы никому не скажем, — Коля протянул мне руку, а потом он и его девушка ушли.

— Настя, прости, за то, кем я являюсь.

— Это не изменит моего отношения к тебе. Не хочешь зайти? — спросила она.

— Конечно, хочу, — я улыбнулся.

Внутри белого двухэтажного дома оказалось очень уютно. На стенах в гостиной весели картины, на полу лежал махровый ковер. В камине всё ещё тлели угли.

— Чай будешь?

— Не откажусь.

— Настя это ты? — спросила женщина.

— Да, мам!

В гостиную, опираясь на костыли, вышла женщина лет сорока. Красивое лицо было бледным и немного осунувшимся. В женщине была такая жажда жизни, неугасаемая, как вечный огонь.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте! Вы не поможете мне присесть?

Когда я взял маму Насти под руку, то по мне пробежал электрический разряд. Он чуть ощутимыми покалываниями, похожими на мурашки, начался с кончиков пальцев и набрал свою мощь, когда коснулся сердца. Эти знания пришли неожиданно. Я знал, как помочь мучившейся женщине. Посадив её на диван, я присел рядом.

— У вас необычная энергетика, — проговорила она, с интересом наблюдая за мной.

— Как вы себя чувствуете? Может вам что-нибудь принести? — спросил я.

— Спасибо, если вам не сложно, попросите Настю, чтобы она мне приготовила горячего молока с мёдом.

— Конечно.

Настя, увидев меня, отвернулась и сделала вид, что моет посуду. Её плечи вздрагивали, и я слышал, как она шмыгает носом.

— Тише, не плачь! — я приобнял её за плечи.

Она, развернувшись, крепко обняла меня.

— Всё произошло два года назад. У мамы случился инсульт, с тех пор она на костылях. Врачи говорят, что нужно дорогое лечение, и возможно после него, она сможет ходить.

— Настя, я могу излечить твою маму. По одной из легенд Нефелимы обладали даром, они могли исцелять людей.

— Что ты имеешь в виду? — она, вытерев слёзы, посмотрела мне в глаза.

— Настя, моя кровь сможет излечить её. Поставь молоко на плиту греться.

— Что ты придумал?

— Я добавлю в молоко свою кровь, а твоей маме скажем, что добавили клубничного сока.

— Ты думаешь, поможет? — Настя дрожащими руками вылила молоко из пакета в железную кружку и поставила её на зажженную конфорку.

Через несколько минут, тянувшихся для Насти вечностью, молоко закипело. Она положила в него две чайной ложки мёда, а я, прокусив запястье, выдавил несколько капель в кружку. Молоко сразу стало розовым и приобрело специфический запах.

— Ну, пойдём? — я посмотрел на девушку, которая определенно мне начала нравиться.

Я был неуверен ещё в своих вспыхнувших, как сухая трава, чувствах, но определённо, сердце замирало при виде округлых форм Насти.

— Скажи, зачем ты это делаешь? — вдруг спросила она.

— Настя, я хочу помочь тебе и твоей маме.

Настя, обняв меня за талию, поцеловала в щёку.

— Ты удивительный!

— Настя, спасибо. Ну, пойдем. Надеюсь, сработает, и твоя мама снова сможет ходить.

Настя подошла и подала своей маме стакан с малинового цвета жидкостью, на которую женщина посмотрела, как на чудо.

— Мы добавили клубничного сока, ты же любишь, — Настя улыбнулась

— Спасибо! — поблагодарила женщина.

Я взял женщину за руку, дабы убедиться, что моя кровь сработала, что организм её не отторгает. Просто я не знал, как воспримет целебную силу человеческий организм.

Только я прикоснулся к прохладной ладони, как знакомое тепло стала поступать в неё. Я чувствовал, как клетки мамы Насти обновляются и начинают жить. Кровь начала работать. Тело женщины стало наполняться жизненной силы.

— Что происходит? — спросила она, шокировано озираясь по сторонам.

— Мама, не бойся. Дима не причинит тебе вреда.

— Я знаю. Настенька, он тебе нравится?

Настя, покраснев, кивнула.

— А тебе, Дима, нравится моя дочка?

— Нравится, — я улыбнулся и взял Настю за руку.

В данный момент я убедился окончательно, что влюбился.

— Береги её, Дима. Она у меня особенная, не такая как ты, но в ней есть силы.

Я почувствовал, как тепло, исходящее, подобно волнам, стало слабеть. Организм женщины излечился.

— Настя, сработало! — я прошептал, убрав руки.

Она кинулась мне на шею и расплакалась.

— Всё хорошо, Настюш. Уже все хорошо, — шептал я, гладя девушку по голове, — твоя мама совершенно здорова.

— Димочка, как же я рада, что ты появился в моей жизни. Спасибо тебе большое.

— Не за что, родная.

Мы около часа болтали. Мама Насти, не веря в то, что костыли уже не понадобятся, по привычке брала их, чтобы встать. В тот момент, я осознал, что хочу быть врачом. Во мне были силы, которые приносили пользу. Сначала я спас отца, хотя мне это чуть не стоило жизни, сейчас маму Насти. Сколько ещё я мог спасти жизней, никто не знает. Что, если в этом моё предназначение?

— Дим, спасибо тебе огромное. Я даже не знаю, чем тебя отблагодарить.

— Настя, будь рядом и всё. Я счастлив, что познакомился с тобой.

Я обнял девушку и, попрощавшись с ней, пошёл на остановку.

— Пап, привет! Ты можешь приехать за мной. Я на остановке, которая находится сразу после выезда из леса, — сказал я и отключился.

Через десять минут подъехал серебряного цвета «Мерседес». Я, запрыгнув, в машину, закрыл дверь. Автомобиль, тронувшись, сорвался с места. Я лишь услышал, как щебень вырвался из-под колёс….

Глава 6

«Светский приём»

Неделя пролетела не заметно. Я стал привыкать к школе, стал вливаться в светскую жизнь. Каждый, проведённый день в семье Борджиа, навсегда останется в моей памяти. Как бы в дальнейшем не сложилась жизнь, мне не забыть уже никогда привитые качества и манеры. Я чувствовал себя так, словно вырос в знатной семье, в которой царили уважение и взаимопонимание.

Даниил вернулся несколько дней назад. Он игнорировал меня, и все попытки поговорить проваливались. У парня находились сразу неотложные дела. Но я чувствовал, что рано или поздно наш разговор станет неизбежным. Так дальше не может продолжаться. Всё-таки Даниил был моим братом.

Отношения с Настей стали более тесными. Мы стали встречаться. У её мамы тоже было всё хорошо. Её лечащий врач до сих пор ломал голову, пытаясь понять причину внезапного выздоровления женщины.

В общем, жизнь потихоньку стала налаживаться. Я перестал быть изгоем и предметом для насмешек, но сердце до сих пор болело. Оно переживало за родного отца. С тех пор, как его лишили родительских прав, он пропал. Словно растворился в воздухе, как сахар в горячей воде. Я приходил к старому дому несколько раз, спрашивал у соседей, но его никто не видел. Каким зверем бы он ни был, я боялся, что с ним что-то случиться. Я хотел, чтобы родной отец был счастлив, чтобы у него была другая семья.

— Дима, у тебя всё хорошо? — спросил Корнелий, заметив, как я задумчиво смотрю в окно.

— Пап, не волнуйся, всё хорошо! А в какой магазин мы едем? — спросил я.

— В центральный. Мама написала список продуктов, необходимых для ужина.

— Ясно. Папа, а давно вампиры живут, не скрываясь от мира людей?

— Десять лет.

— Знаешь, я рад, что ты мой отец! — я улыбнулся.

— Дима, ради этих слов мне хочется жить. Ты не представляешь, как они для меня важны. Даниил, за десять лет ни разу не сказал, что любит меня. Ты же сказал это единожды, но я чувствую твою любовь, сын.

— Я думаю, Даня, просто не любит выражать свои чувства. Он с гордостью смотрит на тебя, отец. Он ровняется на тебя. Ты его создатель, вы одной крови.

Автомобиль притормозил и медленно, словно по минному полю, въехал на стоянку при торговом центре. Огромное здание, сделанное из стекла и бетона, встретило нас огромным потоком людей.

— Да, он ровняется, сын, но ему никогда не стать королём вампиров. Я король почти пятьдесят лет. Осталось несколько месяцев, в течение которых я должен власти огласить о преемнике, — сказал отец и захлопнул дверь, — я не сомневаюсь, что ты, Дмитрий, справишься.

Я остановился и прежде, чем сказать, несколько раз вдохнул и выдохнул, словно мне не хватало воздуха.

— Что? Я?

— Да, — отец ждал, пока я соберусь с мыслями.

Того поворота событий я не ожидал.

— Я же смертный, человек? Разве это не противоречит вашим законам?

— Сын, ты, что ещё не понял?

— Что? — я сложил руки на груди.

— Ты бессмертен. Ты должен был умереть той ночью, когда я нашёл тебя, но ты остался жив. Я не знаю, как такое возможно, но твой организм восстанавливается, несмотря на тяжесть ранения. Тогда в лесу, когда ты спас меня, твоё сердце не билось.

Корнелий смотрел на меня как на чудо. Голубые глаза блестели, как снег в солнечный морозный день.

— Вот так дела, — рассмеявшись, пробормотал я.

С каждой секундой моя жизнь становилась интереснее. Сначала я выжил каким-то чудесным образам после того, как несколько вампиров почти опустошили меня, потом узнал, что меня нельзя обратить, что являюсь наполовину демоном. Теперь же отец поведал мне о том, что я бессмертное существо.

— Пап, — я посмотрел на отца, — я в библиотеке наткнулся на одну легенду «О павшем ангеле Самаэле».

— Я знаю эту легенду, — сказал Корнелий.

— А что, если тот ангел и есть мой настоящий отец? По этой же легенде, Господь проклял Самаэля за то, что он отрёкся от Него. Он выгнал его из Рая, обрёк на скитания во Тьме.

— Дима, посмотри на меня…

Я заглянул в голубые глаза.

— Ты наполовину вампир, да! Но в тебе нет Тьмы, какая есть в Данииле. Хотя он старается быть светлым, но по природе он тёмный вампир, и часто срывается. В тебе же свет. Ты гибрид, мы называем тебя Нефилимом, лишь основываясь на эти знания, не более того, так что не волнуйся.

— Спасибо, тебе! — я обнял отца, и мы пошли через автостоянку к торговому центру.

— Молодой человек, вы не подкинете старику денег?

Я обернулся и перестал дышать. Дурно-пахнущий мужчина, попятился назад и перекрестился. Его руки задрожали, и мужчина спрятал их в карманы.

— Дима? — прокашлял он.

— Дима, пойдём… — позвал меня Корнелий.

— Пап, ты иди, я тебя догоню.

Корнелий ушёл, оставив меня наедине с мужчиной.

— Ну, здравствуй, пап! — я протянул ему руку.

— Господи, живой…

— Как видишь. Давай присядем, — я указал на скамейку.

— Я думал, что убил тебя. Прости меня, пожалуйста.

— Я простил тебя давно.

Отец закашлял и отвернулся, а когда сплюнул, то я почувствовал кровь, причём нездоровую кровь.

— И давно ты болеешь?

— Я узнал полтора месяца назад. У меня туберкулёз.

— Отец, прости меня!

Он взял меня за руку. Воспользовавшись моментом, я направил энергию, надеясь на то, что моя сила поможет отцу и облегчит его страдания.

— Мне уже ничто не поможет, даже твоя сила, — он улыбнулся.

— Так ты знал, кто я?

— Да, Дима! Я знал. Я боялся тебя, поэтому начал пить. Твоя сила проявилась сразу после рождения. Ты пытался вылечить маму.

— Что?

— Мама умерла не сразу, а спустя сутки после твоего рождения. Только она взяла тебя на руки, как твои маленькие ладошки засветились. Ты приложил свои кулачки к её груди, а потом вдруг громко заплакал. Теперь я понимаю. Ты почувствовал её смерть.

— Почему ты мне раньше не рассказывал этого?

— Я боялся. Я думал, что ты демон. А потом я начал пить и возненавидел тебя. Я винил тебя в смерти мамы. Я думал, что твой свет убил её. Прости меня!

Поцеловав отца в лоб, я встал с лавочки.

— Пап, пообещай мне, что завтра мы пойдём в больницу?

— Ты же знаешь, что у меня нет денег.

— Об этом не волнуйся, я всё оплачу.

— А ты изменился, — сказал отец, — стал взрослым.

— У меня хороший наставник…

— Ты любишь его?

— Да, пап, люблю! Он верит в меня. Он помогает мне. Корнелий принял меня в семью.

— Я рад за тебя, сынок! Тебе уже пора, — отец тяжело вздохнул, заметив подошедшего Корнелия.

— Завтра, я около трёх часов заеду за тобой.

— Хорошо. Я обещаю, что не напьюсь.

— Я верю тебе, пока пап.

— Прощай, сын!

Я обнял родного отца и, забрав у Корнелия несколько сумок, пошёл к машине. Всю дорогу от города до дома я молчал. Я знал, что завтра родного отца не станет.

— Пап, я сегодня хочу переночевать в старом доме. После приёма. Я поеду, чтобы побыть с отцом.

— Ты правильно поступаешь, Дмитрий.

Я думал, что когда увижу родного отца, то во мне проснется только обида и ничего больше. Я ошибся. Наша жизнь, его жизнь могла сложиться по-другому. Если бы раньше я осознал свои возможности, понял свою силу, то возможно смог бы излечить отца от алкогольной зависимости, которая разрушил все в этом человеке. Разве он был таким раньше? Нет! Иван, мой родной отец, был целеустремлённым мужчиной. Он работал в одной из престижных юридических фирм нашего города, получал достойные деньги, воспитывал меня, понимая, что его сын иной, не такой как все. Он держался, сколько мог, но потом сорвался, запил, и вся его спокойная жизнь покатилась к чертям. Через год он превратился в человека, пьющего несколько лет. Иван хотел остановиться, но каждый раз видя мои странности, он заливал их водкой. На третий год своего существования отец возненавидел меня и обвинил в смерти мамы, потом последовали избиения, которые я терпел до тех пор, пока этот человек чуть меня не убил.

Серые, древние стволы деревьев мелькали пред глазами. Вглядываясь в них, я размышлял о том, что будь я сильнее, мужественнее, смог бы всё исправить. Я бы смог вытащить родного отца из этого болота, в которое он попал частично по моей вине. Теперь же он умирал, силы покидали его. Я чувствовал его страх, чувствовал его раскаяние. Возможно, моя кровь спасла бы его, хотя сомневался в этом, потому что отец этого не желал. Он мечтал обрести покой, воссоединиться с мамой…

— Пап, — я обратился к Корнелию, — почему моя сила не подействовала на Ивана?

— Дима, я точно не знаю ответа, но возможно, что это зависит от человека, которого ты пытаешься излечить, его жажды жизни.

— Знаешь, когда я держал отца за руку, я понимал, что даже моя кровь не спасёт его. Это не правильно. Кто-кто, но он не заслужил такой участи. Каким бы он ни был человеком, он не виноват в том, что с ним произошло. Поэтому сегодня ночью, когда он умрёт, я должен быть с ним, чтобы отец знал, что по-прежнему кому-то нужен. Пап, я думал, что когда увижу его, то просто пройду мимо. Я думал, что вся обида и боль проснутся во мне…

— Ты умеешь прощать — это признаки человека сильного духом, ты научился контролировать свои эмоции. Мои уроки не прошли даром, — Корнелий улыбнулся.

Автомобиль остановился у двухэтажного особняка, построенного из молочного цвета камня. Нас встретили колонны и большие окна. Деревянная дверь бесшумно распахнулась, приглашая в гостиную, в которой уже стояли столы с напитками и закусками. Прислуга суетилась, проверяя наличие приборов. Ими руководила мама. Она была одета в платье цвета слоновой кости. Заметив нас, мама подошла.

— Ну, как? — спросила она у отца.

— Прекрасно!

— Мама, это чудесно. Прошу меня извинить, пойду переоденусь.

Несмотря на внешнее спокойствие, глубоко внутри что-то гадкое пожирало душу. Это была не боль, скорее всего появляющееся пустота. Я любил Ивана. Сколько бы боли он мне не причинил, сколько зла не сделал, мне было жаль родного отца. Он умирал, и я не мог помочь, отчего на душе становилось скверно.

Скинув одежду, я зашёл в душ и включил горячую воду. Тело сразу стало розовым, и вскоре начало гореть. Я терпел физическую боль, пока на глазах не навернулись слёзы. После, когда я всё-таки начал плакать, разбавил горячую воду холодной…

Находящиеся рядом со мной люди умирали, сначала мама, теперь отец уходил из жизни. Что будет дальше? Я покачал головой, стараясь выкинуть дурные мысли из головы. Корнелий учил меня, сдерживать эмоции, не показывать их, так что я сейчас должен успокоиться и принять происходящее вокруг.

— Ты что здесь делаешь? — спросил я Даниила.

Раскинув ноги и руки, он валялся на моей кровати и листал какую-то книгу.

— Братец, ты чего? Я просто зашёл в гости.

— Даниил, у меня не то настроение, чтобы пререкаться с тобой.

Я подошёл к шкафу и достал из него костюм, который был сшит специально для этого вечера. Сегодня после захода солнца Корнелий и Кристина будут принимать гостей. Придут не только вампиры, также люди оборотни, маги и многие другие, также Корнелий хотел представить меня знатным семьям, как преемника и наследника престола, что совсем меня не радовало…

— Ну, Дмитрий! Поговори со мной, а то мы совсем не общаемся…

— Слушай меня, Даниил. Я не прошу дружить со мной или общаться, но и издеваться над собой не дам. Ты же знаешь, что я сильнее тебя, несмотря на то, что ты из самого сильного вида сверхъестественных существ, — спокойно сказал я и стал одеваться.

— Я не позволю тебе стать королем вампиров…

Закатив глаза, я улыбнулся.

— Я сегодня официально откажусь от прав на престол, и ты станешь единственным наследником. Доволен? Конечно, если совет не вынесет другого решения. Даниил в отличии от тебя мне не нужна власть, не нужно богатство или известность, мне нужна семья, которая будет меня любить, — проговорил я и вышел из комнаты.

— Постой, мы ещё не договорили! — Даниил перегородил мне путь.

— Мне кажется, нам не о чем больше разговаривать, — я обошёл брата и, пройдя несколько метров по коридору, вошёл в кабинет отца.

Как обычно, Корнелий сидел за письменным столом, работая за компьютером. В обязанности короля вампиров входило в основном наблюдение за тем, чтобы заключенный с людьми договор не был нарушен. Основным пунктом контракта стал тот факт, что вампир не имел права питаться кровью без письменного согласия человека. Причем согласие являлось очень важным документом, заверенным нотариусами с обеих сторон, заключивших договор о симбиотических отношениях. Также в этом договоре прописывались такие тонкости, вплоть до количества крови, взятого у человека.

— Пап, я хочу с тобой поговорить.

— О чём? — отец, опустив крышку ноутбука, посмотрел на меня.

— Ты должен Даниила объявить своим наследником…

— Об этом не может быть и речи. Даниил безответственен. Он разрушит всё, что я построил за пятьдесят лет правления.

— Пап, я понимаю, но у меня нет никаких прав на престол…

— Ты мой сын по закону, — он встал и обнял меня за плечи.

— Я знаю, поверь, мне этого достаточно. Я читал ваши законы. Королём может стать только вампир. Я же наполовину человек.

— Я понимаю, Дим, ты боишься, что не справишься, но в тебе больше сил, чем ты можешь представить.

— Я не понимаю тебя. Неужели ты ради меня готов нарушить главный закон вампирского кодекса? — я серьёзно посмотрел на отца.

— С тобой, Дмитрий Борджиа, светлые вампиры станут процветающей расой. Мы не такие сильные, как тёмные, поэтому нам пришлось образовать королевство. Ты сможешь противостоять Самаэлю и его свите.

— Пап, ты же мне не оставляешь выбора? Почему ты так поступаешь со мной? — я немного повысил голос.

— Сын, таким образом, я пытаюсь тебя защитить от Самаэля. Пока он не знает про твое существование, но сегодня весь мир узнает о нефилиме. Я не могу оставить тебя без защиты. Между королями заключен мир, и пока он действует, ты будешь в безопасности.

Я наполнил стакан водой и осушил его. Голова шла кругом, отец категорически отказывался слушать меня. Неужели он не видел, что я не справлюсь.

— Не буду врать. Пап, я не справлюсь. Какой из меня лидер? Я же забитый жизнью ребенок. А что, если я сбегу при первых трудностях?

— Дима, сомнения — это нормально. Ты подросток, в твоем возрасте нормально бунтовать, что-то не принимать или чего-то боятся.

— Хорошо. У нас на вечере будут представители власти из совета вампиров?

— Да. Что ты придумал? — отец серьезно посмотрел на меня.

— Ты будешь временно исполнять обязанности короля вампиров, пока я не закончу школу.

— Сын, ты молодец!

Отцу понадобилось несколько минут, чтобы подготовить необходимые документы. К половине восьмого вечера у нас уже было все готово. Мы спустились в гостиную, в которой стали собираться гости. Кавалеры были одеты в смокинги, дамы в вечерние платья. Все улыбались и беседовали, обсуждали новости, произошедшие в высшем обществе.

— А вы слышали, что мадам Хилена Миллер выгнала своего мужа из дома? — проговорила дама с собачкой на руках.

— Так ему и надо! — наигранно улыбнулась её собеседница.

Я смотрел на эту парочку и меня тошнило. Вся эта наигранность, высокомерие отдавали чем-то мерзким и фальшивым.

— Меня сейчас стошнит, — шепнул я маме.

— Потерпи несколько часов. Мы тоже не любим все эти приёмы, но у вампиров так принято, пережитки прошлого. Многие из нас считают, что так должны себя вести богатые и знатные люди…

— Прошлый век! Можно устроить такой прием, что все гости будут в восторге, но не эта скукотища.

Я закончил свою речь, и в скором времени к нам подошла семья.

— Корнелий, Кристина! — поприветствовал мужчина родителей, — Даниил?

— Дмитрий, будь добр сходи, узнай, не приболел ли Даниил? — Отец улыбнулся.

Даниила я обнаружил в комнате для гостей. Он сидел в кресле-качалке и пил виски. Его совсем не волновало то, что происходило в гостиной.

— Корнелий, просит, чтобы ты вышел к гостям.

Не сказав ни слова, он встал и направился к гостям. Я пошел вслед за ним. Даниил сразу влился в толпу. Среди них он был свой: он метался от одной компании к другой с таким довольным лицом, словно ему нравились все эти бессмысленные и скучные беседы.

— Уважаемые гости, спасибо, что пришли! Я рад видеть каждого из вас. Вот и пришёл момент, чтобы представить вам моего сына и преемника, — начал отец.

Я почувствовал, как у меня участился пульс.

— Дмитрий Корнелиович Борджиа…

Отец произнёс моё имя с такой гордостью и любовью, что я почувствовал себя истинным Борджиа. Сыном короля вампиров, герцога по титулу.

Я смотрел на аплодирующий зал, и мне было совсем не важно, что их овации были лишь игрой, ставшей глупой и ненужной традицией, которую давно было пора похоронить… Этот бал, выглядел до ужаса нелепо и смешно. Все эти разукрашенные, похожие на павлинов, дамы, говорящие речи, в которых не было ни малейшего смысла. Они обсуждали, сплетничали и казались такими счастливыми, будто бы совершили что-то прекрасное, к примеру, связали шапочку ребёнку или нарисовали картину… Нет же, они просто беседовали, улыбались и пили.

Я улыбался, беседовал с дамами, родители которых спешили сосватать меня с одной из этих девушек.

— Дмитрий, вы уже выбрали себе невесту. В наших кругах очень много красивых девушек, — говорила мне дама, похожая на курицу.

На голове у неё были не волосы, а нечто похожее на хохолок, в который случайно попали разноцветные перья. Я смотрел на эту женщину и прилагал уйму усилий, чтобы не засмеяться.

— Мэм, думаю мне, пока рано думать о женитьбе. Для начала я хочу окончить школу, поступить в институт, найти хорошую работу…

— Похвально! При таком состоянии, вы стремитесь быть самостоятельным.

— Долг мужчины — обеспечить себя и свою семью. Прошу меня извинить, некоторые дела не требуют отлагательства, — я улыбнулся и, поцеловав костлявую руку, удалился из гостиной.

На кухне я налил себе в стакан воды и прежде, чем выпить содержимое, я присел на стул и обхватил голову руками. Мне хотелось убежать от всей этой суеты и побыть в тишине.

— Ну, как ты, Дим? Не хочешь сбежать отсюда? — спросил отец.

— С радостью…

— Тогда, пойдем, прогуляемся. А потом я скажу, что тебе нездоровится, а ты поедешь к Ивану.

Лунный свет отливал на выпавшем снегу серебром. В лесу было тихо и сказочно красиво. Я удивлённо оглядывался по сторонам, не веря своим глазам. Конечно, я видел ни как днём, но всё же мог различать ветви на деревьях, не опавшие листья грязно-жёлтого цвета, зеленеющие среди серой массы деревьев столетние сосны и ели.

— Это удивительно, пап! Всего месяц назад, в темноте был слеп, как обычный человек. Теперь я вижу, нечётко, но вижу и различаю цвета, — улыбаясь, я посмотрел на него.

В лунном цвете Корнелий был прекрасен и холоден как лёд, лишь синие бездонные глаза сияли от добра и любви. Они наблюдали за мной с интересом .

— Почему так? — спросил я.

— Дима, я кое-что выяснил. С возрастом твои способности только будут крепнуть. У тебя улучшиться слух, зрение. Твоя сила станет почти безграничной, но как у всех сверхъестественных существ у тебя есть слабость — это твои чувства, твоя человечность — они не позволяет тебе обрести полную силу и стать тем, кем ты должен стать…

— Пап, кем?

— Демоном…

— Что?

Я присел на корточки и обхватил голову руками. Всё-таки легенда о Нефилиме оказалась правдой. Я наполовину был демон, хотя не хотел признавать это, но я ощущал в себе такие силы, от которых кожа льдом покрывалась. Если бы ни Корнелий и Кристина, мои друзья, я бы позволил этой силе поглотить меня, подавить во мне человеческие чувства…

— Я не позволю тьме поглотить меня. Я сын падшего ангела, но всё-таки раньше он был ангел, значит, в нём есть Божья искра, несмотря на то, что Господь изгнал его из рая. А что если таким образом, Бог проверял Самаэля? Пытался образумить его?.. Пап, я не стану таким, как он. И мне плевать на то, что во мне кровь падшего ангела… вампира, демона… мне всё равно… Сила есть сила, но я могу не использовать её совсем или использовать, чтобы помогать людям…

Корнелий смотрел на меня так, словно видел впервые. В синих глазах слились гордость и любовь, страх потерять меня и вера в милость Господа. Не сказав ни слова, отец подошёл, обнял меня и через некоторое время прошептал:

— Я горжусь тобой, Дмитрий! А теперь ступай, побудь с отцом…

— Ты мой отец… Пусть не родной, но ты…

— Спасибо тебе, сын! Теперь ступай…

— Отвези меня…

Автомобиль остановился у полуразрушенной хижины. Попрощавшись с Корнелием, я вышел из машины и направился к дому, в котором провел детство. Входная дверь под тяжестью моей руки, скрипнув, распахнулось, и пришедшая смерть ударила мне в нос своим зловонным дыханием…