Глава 1

…Казалось, лето выдалось слишком жарким.

Беспощадный зной последних пары месяцев изматывал все живое, обесцвечивал его, заставляя маскироваться в безжизненные серые тона.

Короткая летняя ночь ненадолго спрятала землю от палящего солнца. Звездный свет скрывался за медленно плывущими по небу облаками. Придорожные тополя звонко шелестели измятыми листьями от малейшего дуновенья. Пыль, месяцами сдуваемая степными ветрами с иссушенных зноем полей, забивалась в каждую щель.

Неспокойная земля, изрытая старыми воронками и окопами, размолотая гусеницами танков, ещё не так давно сотрясаемая взрывами снарядов, сейчас мирно спала.

Скрип рессор и негромкий рык двигателей нарушили тишину предрассветной степи. В полной темноте по разбитой дороге неслись семь тяжелых боевых машин.

Уже сутки Отдельная рейдовая группа Городской Гвардии преследовала противника.

Клубы пыли, поднятые широкими колесами, виднелись издали даже в предрассветном мраке.

Две легких бронемашины устремились вперед, юрко огибая глубокие рытвины. Чуть позади, ощетинившись стволами автоматических пушек, ровным боевым порядком следовали пятеро грузовиков.

Командирский броневик двигался третьим по счету, ничем не выделяясь среди остальных машин, — наверное, потому его и назвали «Самозванцем». Корпус, испещренный блоками комби-динамической защиты, придавал машине вид хищника, — даже скорее мифического монстра, покрытого прочной чешуей. Толстые бронированные стекла — два огромных лобовых и несколько поменьше, в дверцах и бортах, — были по старинке прикрыты стальными жалюзи. На крыше громоздилась турель с автоматическим орудием.

Тяжелый броневик слегка тряхнуло на очередном глубоком ухабе. Водитель вел машину прямо, почти не сворачивая. Сотрясание от разбитой дороги компенсировала мощная подвеска, а полым ячеистым колёсам не были страшны проколы.

Внутри бронированного корпуса находился широкий и довольно просторный салон. Зеленый «ночник» тускло освещал грузовое и десантное отделения, в которых уже сутки тряслись в полной экипировке восемь гвардейцев. Система очистки воздуха с трудом нагнетала в салоне прохладу и не могла выветрить устойчивый запах пота.

Водителя и сидевшего справа от него бойца разделял широкий проход, заваленный рюкзаками, пустыми пластиковыми бутылками и использованными картриджами для разогрева пайка. Посредине широкой приборной панели виднелась косо прилепленная наклейка:

«Пассажир! Не забудь:

1. Залезь и пристегнись.

2. Заткнись и ничего не трогай».

За водителем расположился боец, который сейчас тихо дремал в темноте своего кресла. С одной стороны от его сиденья находилась тяжелая дверца с толстым бронированным окошком, с другой торчал приклад автомата. На проходе взгромоздились два полупустых ящика с патронами и пару пустых коробок от полевого пайка.

Чуть позади, между креслами, находилось кресло оператора бортового вооружения. Аппаратура была расположена полукругом вокруг его сиденья, а встроенный в шлем экран давал панорамный обзор вокруг боевой машины.

Неспокойное ожидание боя в течение последних суток сменилось для гвардейцев усталостью. Тихое урчание двигателя и редкое потряхивание машины не тревожило сон бойцов. Из восьми членов экипажа командирского грузовика сейчас бодрствовали трое: водитель — Гид, Ампер, — оператор-связист, и Мирный — боец, только что получивший назначение в составе рейдовой группы. Остальные пятеро дремали, пытаясь хоть немного восполнить потраченные за предыдущие сутки силы.

Машины двигались в полной темноте, с погашенными бортовыми огнями. Система ночного обзора «подсвечивала» дорогу, выводя на лобовое стекло — на одну его половину, со стороны водителя, — четкое серо-зеленое изображение. Водитель, издали замечая особенно глубокие ухабы, заранее снимал ногу с педали газа и лишь слегка обозначал движение рулем. Чего, впрочем, хватало, чтобы машина плавно двинула капотом вбок и пропустила очередную рытвину между колёс.

В ночном небе над грузовиками тихо жужжали лопастями четверо дронов-разведчиков. Двое летели прямо над колонной, наблюдая за происходящим вокруг. Вторая пара рыскала километрах в десяти к юго-западу. Паря над верхушками деревьев, эти дроны старались не терять из виду противника: пара легких багги, джип и два тяжелых грузовика сейчас уходили в сторону Реки, стремясь выйти на старую прибрежную трассу.

Оператор Ампер протер экран монитора.

— Вот зараза, — пробормотал он, всматриваясь в изображение на экране. — Снова третий глючит.

— Чего там? — Мирный подвинулся к нему, отодвигая от лица приклад лежащего на груди автомата.

— Да, говорю, опять дрон-три барахлит, — приглушенно ответил оператор. — Я же предупреждал: он как упал, то в нём все платы повело, его чинить без толку. А они мне: «если не треснула — значит будет работать». Обеспеченцы, жлобы…

Ампер сидел, уткнувшись воспаленными от недосыпа глазами в экран. Долговязый, худощавый, с вечно сосредоточенным взглядом — ему бы больше подошла работа где-нибудь в комфортном офисе внутри Центрального городского кольца, но обстоятельства удерживали его от смены специальности. Мирную жизнь он представлял себе весьма туманно, — за шесть лет в службы он привык к здешнему темпу, и жизнь в Городе казалась ему скучной, если не бессмысленной. Скромная по меркам Центрального города зарплата гвардейца с лихвой перекрывалась льготами: это и Полис третьего уровня, входивший в офицерский страховой пакет, и повышенный кредитный лимит. К тому же, девушки всегда с интересом посматривали на гвардейцев, а бармены считали своим долгом первыми угостить офицера за счет заведения.

Помимо досконального знания своей работы, другой сильной чертой Ампера была исполнительность. Даже просьбу командира провести краткий инструктаж для новенького он воспринял как задание, требующее немедленного и тщательного выполнения.

Отвлекшись от экрана, он полушепотом продолжил прерванный ранее разговор:

— Дай-ка я на тебя взгляну… Насколько я понял, до нашей роты ты в охранных частях был?

Мирный кивнул.

— Хорошо. Моя задача — вкратце ознакомить тебя с нашими порядками. Правило первое: ты беспрекословно подчиняешься командиру. Человек он правильный, людей бережёт, здесь каждый за ним готов и в огонь, и в воду. Усёк?

Покровительственный тон оператора уже начинал порядком раздражать, но Мирный не подал виду, коротко ответив:

— Так точно.

— Второе: привыкай, что поначалу тебе будут подсказывать все, даже младшие по званию. Советую прислушиваться к ним, а гордость засунь подальше, потому что подсказки более бывалых спасут тебе жизнь. — Ампер оглянулся. — Давай, двигай за мной.

Оператор встал и, пригнув голову и уклоняясь от потолочных ниш с аппаратурой, повел Мирного в конец бронемашины, к единственному источнику яркого света.

— На каждой командирской машине установлен основной блок связи гвардейской группы, — хлопнул он рукой по корпусу радиостанции. — Ключ активации линии связи есть только у меня и командира. В нем — всё: система шифрования и кодировки, данные радиоразведки, комплекс оперативного взаимодействия, система распознавания «свой-чужой»… Наша задача, помимо исполнения приказов командира, — обеспечивать сохранность вот этого ящика. В случае чего он должен быть уничтожен вместе с блоком «Полиса».

Оператор указал на вмонтированный в левый борт массивный короб. По бокам армированного пластиковой сеткой черного корпуса торчали желтые резиновые ручки, на передней дверце ящика находилась панель управления и рукоять.

— Запомни: в случае, если возникает угроза захвата машины, задача каждого члена экипажа — не допустить того, чтобы блок «Полиса» и система связи попали к противнику. Так что если вдруг грузовик подорвётся на мине, все погибли, у тебя переломаны ноги и руки, а сам ты горишь — ты все равно должен доползти до него, повернуть желтую ручку до упора вниз и вырвать вот эти две резиновых кишки… В принципе, можешь подорвать его гранатой — но смотри, не снеси себе башку: по Полису не восстанавливают погибших с критическими повреждениями мозга… Кстати, про поврежденный мозг: наркоту употребляешь? — неожиданно сменил тему Мирный.

— Только боевые стимуляторы, — опасливо ответил Мирный.

— Ну стимуляторы — это нормально. А про остальное помни: то, что наркотики легальны в Городе, никак не делает их разрешенными в Гвардии. Твой предшественник за эту дрянь был уволен из гвардии с лишением звания — и ему ещё повезло, что живым остался. Если ты вдруг вздумаешь вмазаться на рейде, то геройская смерть тебе будет обеспечена. Понял?

Мирный опять чуть заметно кивнул.

— Идём дальше...

Ампер щелкнул тумблером на стене, и тусклая зеленая лампа осветила заднюю часть салона грузовика. Здесь, с двух сторон от массивного заднего люка-рампы, на бортах были подвешены два бронекостюма.

— Автоматическим гранатометом пользоваться умеешь? — и, не дожидаясь ответа, кивнул на двухметровую махину справа, — Пойдешь вот в этом.

Раскрытый бронекостюм больше походил на огромный капкан, чем на человеческую фигуру. Нагрудная бронеплита была открыта и поднята вверх под самый потолок, а бронещитки на руках и ногах были раскрыты и казались вывернутыми наружу. Из-за спины доспеха к автоматическому гранатомету на его правой «руке» вел гибкий рукав подачи боеприпасов.

Сейчас костюм висел на двух литых гаках, поднимавших его над палубой грузовика. Тяжелые ноги не прикасались к полу и слегка покачивались в такт легкой болтанке, когда грузовик влетал в очередную глубокую рытвину.

— Штурмовой автодоспех «Саркос», экзоскелет седьмого поколения. Прожорлив, но надёжен и брутален. Нагрудная броня — седьмой класс защиты… Я надеюсь, ты с такими уже знаком? — прервался Ампер, видя, как Мирный привычно проверил датчик аккумулятора на руке доспеха.

— На таком я проходил тренировки, но в Легионе мы только легкими «походниками» пользовались — минометы носили, или застрявшие машины вытаскивали...

— Это все фигня, — с гордостью бросил Ампер. — По сравнению с этим монстром у тебя, считай, был простой погрузчик, между ними разница — как между грузовиком и танком. Принцип работы с автодосами такой: мы приезжаем максимально близко к месту боя, высаживаемся, воюем — и потом ставим доспех обратно в этот слот. Здесь он за пару часов опять запитывается от генератора, — и можно снова на прогулку...

Мирный не стал дожидаться от Ампера разрешения примерить новую броню. Втянув голову, он подсел под наплечные бронещитки. Затем привычно ступил ногой в стопу автоматического доспеха, обернул вокруг бедра широкие эластичные накладки, застегнув их двумя массивными фастексами — накладки тотчас синхронно втянулись, плотно прижав ногу к внутреннему корпусу доспеха. Сверху с электрическим жужжанием опустилась увесистая плита, с виду напоминающая бронежилет «на стероидах»: спереди, на животе, находился массивный подсумок с патронной лентой — для установленного на левую руку легкого пулемета.

Ампер все никак не умолкал:

—… В составе нашего подразделения мы используем автодосы попарно. Один — с крупнокалиберным пулеметом, второй, — как твой, например, — с автоматическим гранатометом…

За пять лет службы в Иностранном Легионе Мирный привык к тому, что экзокостюм был всего лишь придатком бойца. Например, он помогал нести на дальние дистанции вес, под которым обычный человек уже давно свалился бы с ног. Здесь, в Гвардии, такие «походники» тоже использовали, но мало — в основном, артиллеристы для подноса боеприпасов. Здешний автодоспех имел совершенно другое назначение, и был, скорее, броневиком на двух ногах.

Оператор продолжил:

— Для защиты головы идет стандартный баллистический шлем с аппаратурой связи, химзащиты, встроенным тепловизором...

Мирный, осматривая рукав подачи гранатометной ленты, прервал речь оператора:

— Послушай, я же подготовку проходил, не надо всё разжёвывать. Есть какие-то тонкости в использовании?

— Так… Да, по поводу стрельбы, — слегка смутившись, продолжил Ампер. — Сходу из автоматического гранатомета стрелять только короткими очередями — один-два, максимум три выстрела, если больше — граната летит куда попало. Длинной очередью бить только! — инструктор сделал ударение. — Только остановившись и упершись правой ногой в грунт.

Спереди, из головы салона, послышался голос водителя:

— Экипаж, внимание! С «Драккара» передали, что впереди мины. Держитесь, будем объезжать!

Ампер схватился за торчащий из стены поручень.

— Сейчас тряхнёт! — повторил предупреждение водитель.

Бронемашина врезалась массивным литым буфером в остатки дорожного бетонного отбойника и выехала на встречную полосу. Машину ощутимо дернуло.

Мирный поднял переднюю бронеплиту, затем расстегнул крепёжные стропы и ступил из автодоса на пол. Ампер прыжком вернулся на рабочее место и снова уперся глазами в экран:

— А вот и они, красавцы, — прошептал он.

Мирный подошел ближе и всмотрелся в мелькающее изображение. Похоже, что разведывательный дрон летел прямо над верхушками сосен, которые то и дело заслоняли ему обзор. В темной картинке угадывались узкие полоски света от фар машин противника, двигавшихся цепью вдоль леса.

— А чего их ударным беспилотником не раскатать? — наивно спросил Мирный.

— У них минимум две зенитные системы, и еще бронетранспортер с системой постановки радиопомех и электромагнитным резонатором. От нас всегда требуют сначала выбить их, и только потом уже штурмовики примутся за работу.

— В штабе боятся сложностей?

— Минимизируют риски. У Города из штурмовой авиации — всего десяток ударных беспилотников, каждый стоит кучу денег. Мордовороты на грузовиках вроде нас гораздо дешевле.

Мирный опять взглянул на экран. Движущиеся вдоль леса, едва различимые в темноте машины не вызывали никаких эмоций, — в отличии от их пассажиров.

Мародеры продолжали терроризировать Левобережье, нападая на поселения от Реки до самой Слободанщины. Они появились на Вольных Землях давно, но серьезную угрозу начали представлять несколько лет назад — под конец Войны, после поражения сил Пяти Фаланг.

Именно тогда Вольные Земли захлестнул беспредел. Дезертиры и бывшие солдаты Консолидата сплотились вокруг оставшихся в живых командиров фалангистов. Они ушли в подполье, присоединившись к разрозненным бандам грабителей, и со временем сколотили из них эффективные мобильные группы. Конечно, о выполнении ими каких-либо боевых задач не могло быть и речи, и они лишь промышляли регулярными набегами на мелкие деревни и поселения.

Среди населения Протектората была свежа память об творимых фалангистами зверствах, и потому повсюду их ждало ожесточённое сопротивление. У Города были договоренности об их выдаче со всеми поселениями Вольных Земель, аж до казачьих территорий на Дону. Вскоре мародеры не могли позволить себе оставаться где-либо надолго, рискуя быть замеченными авиацией Гвардии или местными. Это была их агония, и единственным шансом для бывших фалангистов продлить своё существование было постоянно перемещаться — потому их ряды таяли, а техника, не выдерживая нагрузок, сдавала. И хотя дни их были сочтены, и с каждым месяцем их становилось все меньше, держать в страхе земли Протектората им все ещё удавалось.

Рейдовые подразделения Гвардии Города были обязаны обеспечивать защиту жителям Протектората, но по факту могли только запоздало реагировать на внезапные нападения мобильных групп мародеров. Везло, если их замечали заранее или если гвардейцы оказывалась неподалеку. Тогда местным нужно было продержаться до их прибытия, что тоже не было простой задачей, — ведь зачастую даже поголовно вооруженные местные жители не могли оказать прошедшим войну фалангистам серьезного сопротивления.

Так было и в этот раз: жертвой мародеров стал небольшой поселок с продовольственным складом, населенный преимущественно переселенцами из Закавказья — тройкой армянских и парой грузинских семей. Только заслышав об этом, Мирный поморщился — он уже знал, какая картина ждет там Гвардейцев. Он много раз видел зверства карателей Консолидата в кинохронике: сожженные дотла деревни и села, где на фонарных столбах были развешаны трупы местных, а их детишек прибивали гвоздями и приматывали колючей проволокой к деревьям. Стариков-аксакалов, помнивших еще исход из Кавказа, давили гусеницами танков, или того хуже — заставляли наблюдать за казнями их детей и внуков.

Даже когда Консолидат был разбит, оставшиеся в строю фалангисты не смирились с поражением, продолжая бесчинствовать на территории Вольных Земель — казалось, поражение придало им ещё больше ярости.

Рейдовая группа Сухого как раз была «в поле» — бойцы охраняли стройку бензостанции «Юэроп Петролеум» — когда из штаба пришел сигнал о нападении.

— Командир! Фалангисты у Староверово!

Сорок бойцов мгновенно разбежались по пяти грузовикам. Первыми стартовали два легких броневездехода разведки — «Лавина» и «Гризли».

С командирской машины в воздух взмыли дроны-разведчики.

Направление движения было ясно и без карты: на юго-восток, — туда, где от земли поднимался столб густого черного дыма. Через час машины уже были около разгромленного и сожженного поселения.

Дроны еще раньше засекли виновников беды — удаляющуюся колонну мародеров. Рейдовая группа пошла на перехват через Донскую трассу, но противник тоже оказался не лыком шит: обнаружив за собой слежку, мародеры вмиг сменили направление и попытались оторваться от преследователей.

То теряя из виду, то вновь находя машины противника, рейдовая группа уже часов двенадцать рыскала по всему Левобережью.

Гид, — водитель «Самозванца», — всматривался в приближающийся поворот, когда полоска света разрезала горизонт. Еле видный проблеск, многократно усиленный ночными визорами, ударил по привыкшим к темноте глазам.

— Доброе утро, — сухо выдавил водитель и приглушил серо-зеленую подсветку лобового экрана.

Мирный отвлекся от наблюдения за мародерами: из кресла позади водителя, куда не доставал тусклый зеленый свет, доносилось чьё-то тяжелое дыхание. Крепкая и жилистая, будто свитая из веревок, рука гвардейца свесилась с подлокотника и расслабленно лежала на рукояти автомата, который покоился на его коленях.

— Если он спит — значит, скоро бой, — кивнул Ампер.

— Что? — не сразу уловил мысль новичок.

— Командир, говорю — Сухой. Он всегда спит перед боем.

Мирный опять взглянул в темноту кресла. Он ещё не встречался с Суховиным лицом к лицу.

Его имя среди гвардейцев давно обросло легендами. Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в конце тяжелого двадцать первого века в клокочущем углу Европы, когда весь восток, весь юг Вольных Земель был опустошен постоянными войнами, выжжен непрекращающимися набегами банд мародеров и бандитов. Когда, лишившись спокойствия и уверенности в завтра, оставшись без дома и крыши над головой, пережившие этот ужас закалились в горниле постоянных столкновений. Они были научены суровой жизнью, которая раз за разом доказывала: если не защищать своё, то его обязательно отнимут.

Селясь на пожарищах вчерашних мирных городов, борясь с враждующими соседями и голодом, они строили новые поселения и привыкали глядеть опасностям прямо в глаза, позабыв о том, остались ли в их душе страх и беспокойство.

Попасть на службу к командиру Гвардии, позывной которого на Вольных Землях был известен бойцам любой из воюющих сторон, пытались многие бойцы Города. Мирный подал заявление на перевод в его рейдовую группу сразу, как только подписал контракт, но был отправлен в одно из военных поселений — охранять нефтевышки на территории Протектората. Несколько месяцев он не получал никакого ответа, а вчера прямо на бензостанцию заявилась колонна Сухого — привезли пополнение и припасы, оружие, какое-то снаряжение… А ещё подписанный в штабе приказ о переводе Мирного в рейдовую группу. Он только и успел схватить со своей продавленной койки рюкзак и бронежилет, а через пять минут уже сидел в грузовике, несшемся к сожженному мародерами поселению.

— Ты же понимаешь, что командир взял тебя не за красивые глаза? — спросил Ампер. — Ты вроде отслужил в Легионе?

— Да, второй пехотный… — начал было отвечать новичок.

— Вот это всё ему расскажешь, мне не надо, — замотал головой оператор, — Это командиру интересно, он сам там хрен знает сколько лет пробыл...

На столе замигал сигнал внутренней связи. Оператор схватил тангенту.

— «Дредноут» — «Самозванцу», приём, — послышался голос Водяного, заместителя командира.

— «Самозванец» — «Дредноуту», на приёме.

— Ампер, глянь на съемку с дронов за полчаса. Наши «клиенты» делают какие-то непонятные телодвижения.

Оператор резко придвинулся к экрану:

— Наблюдаю… Так, да, вижу: сделали крюк и возвращаются на Южную трассу. Исчезнувшие машины не объявились?

— Нет. Буди Командира, что-то здесь нечисто. Отбой.

— Принял, конец связи.

Ампер повесил гарнитуру на монитор. Встав и пригибаясь, он протиснулся мимо места стрелка-наводчика, — свесившиеся с потолка узлы проводов и аппаратуры управления огнем занимали все свободное пространство, оставляя лишь узкий проход. Добравшись к сиденью позади водителя, — к дремлющему в темноте бойцу, — оператор тронул того за плечо:

— Командир, новости с «Дредноута».

Тот вмиг подобрался, поднял лежащий на коленях автомат, и, тяжело поднявшись на ноги, двинулся к месту оператора. Мощная шея, «сбитые» надбровные дуги и широкая переносица выдавали в нём спортсмена-ударника — вероятно, боксера. Чуть выше среднего роста, он был одет в стандартный гвардейский штурмовой костюм без знаков различия, бронежилет-демпфер был расстегнут с боков.

Держась за поручни, чуть пригибаясь, командир прошел мимо Мирного, не обратив на того никакого внимания.

— Что у вас нового? — произнес офицер низким сонным голосом, обращаясь к Амперу.

— В общем… — оператор вывел на экран две записи. — Вот их колонна вначале. Девять машин… Пять часов назад от колонны отделились три джипа и на максимальной скорости двинулись в сторону Реки. Мы их потеряли, дрон вернулся. Основная часть их колонны продолжила двигаться на юго-восток, мы все время шли за ними. Но десять минут назад они тоже резко повернули к реке. Я не пойму, почему они сразу вместе не поехали, зачем тратили топливо на такой крюк? Может, пытались затеряться?

Командир не ответил. Он напряженно вглядывался в карту, будто чувствуя подвох. Немного помедлив, произнес:

— В каком направлении сейчас идут? Что впереди?

— Идут по дороге на Кушургум. Похоже, хотят выйти на приречную трассу…

— А толку, впереди болото, — Командир ткнул пальцем в изображенный на карте водоём, — Им придется объезжать вокруг. Их переговоры перехватить пытались?

— Пытались, но ничего конкретного не засекли — на открытых частотах либо рыбаки местные, либо шумы…

Командир задумался: похоже, действия противника не столько вызывали опасения, сколько интриговали его. Он будто пытался разгадать ту хитрость, которая заставила врага выполнять эти причудливые маневры: «Может, они пытались затеряться? Может, отвлечь внимание?..»

— Неужели это ты, Гейдрих?.. — еле слышно прошептал Командир.

— Что? — переспросил Ампер.

— Ничего.

В глазах Суховина мелькнул азарт бывалого охотника, которому впервые за долгое время удалось выследить заветную дичь.

— … Значит, они повернут в объезд болота, — начал он, — И нам придется следовать за ними по единственной здесь грунтовой дороге. Обогнув болото, они резко повернут и двинутся обратно к трассе. В этом месте подъем идет вдоль холма, за ним — выезд на шоссе...

Командир замолк, размышляя над сказанным. Осознав какую-то деталь, он еле заметно кивнул и произнес:

— Их «потерявшаяся» группа не пыталась уйти.

Сухой постучал пальцем по карте, указывая на холм. На его верхушке виднелся проезд, по обе стороны которого находились несколько небольших построек — старых домишек и сараев. Проезд выходил на грунтовую дорогу, опоясывающую весь холм и оканчивающуюся выездом на трассу.

— Я думаю, всё это время они готовили нам здесь засаду.

Ампер облокотился на спинку сиденья, обдумывая слова командира. Размышления прервал писк сигнала радиостанции.

— «Дредноут» — «Самозванцу», приём.

Ампер схватил тангенту:

— «Самозванец» — «Дредноуту», на приёме.

— Противник повернул с дороги влево, движется вдоль заводи, как понял?

— Знаем, там болото.

Командир вставил вилку наушника в бортовую радиостанцию, переключил на общий канал:

— Говорит Сухой. На повороте останавливаемся. Отбой.

— Принял, конец связи.

Суховин встал, повернулся к лицом бойцам, сидящим в передней части салона:

— Так, экипаж, внимание, — он повысил голос, — Операторам проверить доспехи, пехоте приготовиться к выходу. Через три километра по дороге выгружаемся.

Шестеро бойцов зашевелились. Ульмас, — оператор бортового вооружения, — проверил подвижность турели, поводив влево-вправо стволом автоматической пушки. Пехотинцы потягивались в своих креслах, некоторые уже поднялись и осматривали подсумки своих бронежилетов, проверяли личное оружие.

Гранатометчик, сидевший через проход от места командира, в три глотка осушил воду на донышке пластиковой бутылки. Жадно облизнув сухие губы, он затем прошел к Мирному и достал с верхней полки несколько продолговатых тубусов — одноразовых боевых блоков для гранатомета. Заметив новое лицо, боец добродушно усмехнулся и протянул руку в замшевой перчатке:

— Выхлоп, гранатометчик.

— Мирный, новый оператор доспеха, — ответил тот, пожимая протянутую бойцом ладонь.

Выхлоп выбрал дюжину пластиковых труб, внимательно рассмотрев цвет кромки на крышке каждой. Затем раскрыл объемный коробчатый рюкзак и вставил каждый тубус разноцветными полосами вверх.

Грузовик начал сбавлять ход. Ампер повернулся на вращающемся сиденье к Суховину:

— Командир, мы на месте.

Послышалось оживленное шевеление — бойцы готовились к выходу, желая поскорее размять затекшие от долгого сидения конечности. Суховин открыл упаковку апельсинового сока и, чуть морщась от кислоты, сделал несколько глотков — после сна горький вкус сводил скулы.

Тяжелый грузовик плавно остановился. Гвардейцы, открыв боковые дверцы, тяжело повыпрыгивали за борт бронированной машины. Задняя рампа начала с гулом открываться, и в прохладный салон хлынул теплый воздух — ночная прохлада опять сменялась изматывающим зноем.

Командир взял автомат, накинул на плечо ремень и вышел на платформу опускающегося заднего люка.

Глубоко вдохнув затхлого утреннего воздуха, он потянулся, разминая затекшую поясницу, затем взглянул на броневик, следовавший за «Самозванцем». Грузовик медицинского обеспечения «Мать Терезиа» медленно приближался, сбавляя ход.

Светлело. Ночная мгла уже сменилась сумраком приближающегося рассвета. С минуты на минуту верхушки леса осветит восходящее солнце.

Медицинский броневик притормозил в нескольких метрах от опускающейся люк-рампы «Самозванца». Навесная модульная броня обеих машин была окрашена адаптивной краской, которая сейчас светлела, приобретая грязный бежевый оттенок.

Двигатель «Терезии» рыкнул и затих. Бронедверца справа от водителя распахнулась, и из кабины молодцевато выпрыгнул замкомандир группы — Водянов. Даже сейчас его темные волосы были аккуратно уложены на пробор.

Внешне он положительно отличался от несколько грубоватой наружности Суховина. Широкие скулы и тонкий, правильной формы нос предавали ему вид благородный, даже аристократичный.

Насмешливый взгляд бледных глаз из-под ровных черных бровей, выбеленные зубы производили впечатление на женщин, что не раз становилось предметом скабрезных шуток Суховина:

— Надо было тебе оставаться в Европе. Стал бы моделью для мужского белья, а если бы повезло — дорос бы до рекламы лекарства от импотенции…

Водяной на подобные остроты не обижался. Сколько Суховин его знал, тот всегда стремился к большему. Водянов был уверен, что жизнь дана ему для того, чтобы получить что-то большее, чем автоматическая винтовка, взвод солдат и пару бронемашин под его командованием.

Когда им было по девятнадцать лет, они вместе покинули Город, ведомые целью добраться до Объединённых Стран и вступить в Иностранный Легион. Через пятнадцать лет они вернулись в Город и вступили в Гвардию. Пройденный вместе путь, через войны и годы лишений, укрепил их дружбу, и когда Суховину довелось стать командиром «рейдовиков» Гвардии, Водянов стал вторым человеком в его подразделении.

Соскочив с подножки грузовика, он подошел к Суховину:

— Блин… Солнце ведь еще не взошло, а уже духота — дышать невозможно.

— Ну это мы хотя бы не в джунглях… — ответил командир, оглядываясь на подходящих сзади солдат. Слегка помятые от недосыпа, в однообразном блеклом камуфляже, сливающемся с серыми иссушенными пейзажами, бойцы стягивались на инструктаж к главной машине.

Командир вытащил из тонкого тубуса край пластиковой пленки. Закрепив намагниченные уголки прямо на комби-блоках бортовой защиты, он растянул ее метра на полтора, создав подобие экрана.

— Не рановато ли для кино, командир? — неудачно пошутил кто-то из столпившихся вокруг солдат.

— Ампер, дай активную карту, — сказал Суховин, не обращая внимания на неуместную остроту.

— Секунду, командир.

Бойцы притихли. Полупрозрачная пленка окрасилась в черный цвет, выдала изображение загрузки, и через секунду на ней прорисовалась детальная схема местности с изгибами рек и холмов. Суховин повел пальцами по матовой поверхности — изображение развернулось боком, очертания местности стали чётче.

— Вот здесь находимся мы… — начал командир. — Противник двигается по этой проселочной дороге, собираясь объехать болото и выбраться обратно на трассу. Выезд на шоссе — это резкий поворот и подъем на холм, к брошенной деревне — уж очень подходит для засады. Мародеры рассчитывают, что мы последуем за ними, — Суховин ткнул пальцем в точку на карте, — а потому здесь нас и встретят.

Едва заслышав про угрозу засады, окружающие командира бойцы оживились. До того равнодушно наблюдая, сейчас они жадно изучали глазами панорамную карту местности, стараясь запомнить все детали. Суховин продолжал:

— Мы сработаем на опережение. Мальта, — он взглянул на молодого офицера, стоящего чуть поодаль, — ты давай бери свои две машины и «Бурого», — командир указал на броневик огневой поддержки, — Вы поедете вперед и перекроете трассу на случай, если они вдруг решат прорваться. Твоя задача — задержать их. Минируйте дорогу, оборудуйте позиции для автодосов… Не мне тебе рассказывать, что делать. Только сильно не увлекайся: жестко встретишь, подранишь, — и сразу отходи.

Суховин повернулся к Водянову. Рядом с замкомом возвышался здоровенный гвардеец с угрюмым взглядом. Нестриженные русые волосы и борода, заплетенная в несколько косичек, дополняли его и без того угрожающую внешность.

— Водяной, Рагнар, — обратился командир. — Собирайте людей, мы с вами пойдем пешком через болото и зайдем к ним с другой стороны. Весной здесь все заливает талыми водами, но сейчас тут лишь мелкое болото, наверняка можно пройти вдоль насыпи. Ульмас отработает минометами, дальше — густая «зеленка», через которую мы подойдем и взберемся на холм. Ампер, — повернулся он к оператору, — Ты берешь остальных, на машинах подъедете прямо по дороге, остановитесь где-то за километр до холма и издали отработаете всеми орудиями.

— Понял, — ответил тот. — А что по связи?

— Каналы связи используем стандартные с шифрованием, до подхода на точку держим радиомолчание. Если дроны вдруг обнаружат их зенитные комплексы или резонатор — ставь пометки на активную карту только после начала радиосвязи… Вопросы?

Рагнар, пощипывая косичку в засаленной русой бороде, поднял руку:

— А почему такие рамки? Это ж всего лишь мародеры, так? Разве они будут пытаться нас «слушать»?

— Они почти не координируют своих действий по радиосвязи, но умудряются уходить от нас уже сутки. И при этом мы ни разу не смогли выйти на дистанцию выстрела. Это не похоже на действия «всего лишь мародеров», не находишь? — командир перевел взгляд на остальных бойцов: — Ещё вопросы?

— Авиация нам помогать собирается? — спросил молодой офицер Мальта.

— Беспилотник придёт только после того, как мы уничтожим резонатор помех и зенитно-ракетную систему…

— Да это вообще может муляжи, — предположил Мальта.

— А если нет, то Гвардия обеднеет на один штурмовик. А отвечать будет кто? Ваш любимый командир.

— Кстати, резонатор настоящий, — встрял Ампер. — Наши дроны близко к колонне подлететь не могли.

Мирный стоял во втором ряду, позади старших офицеров, но наконец-то смог хорошо разглядеть командира. Чуть выше среднего роста, он не сильно выделялся среди остальных бойцов. Глаза карие, короткие темные волосы — с виду он был не старше лет тридцати пяти. Гвардейский штурмовой костюм сидел на нем немного свободно, жилет с вставками бронеэлементов плотно облегал фигуру. Мирному показалось, что он как-то уж слишком моложаво выглядел для человека, прошедшего войну с Консолидатом, а до того десяток лет прослужившего в Иностранном Легионе.

— Короче, — чуть повысил голос командир, глядя на бойцов чуть исподлобья. — Выбиваем машины с резонатором и противовоздушными комплексами, и затем оставшихся фалангистов утюжит беспилотник. Приоритет, как всегда — попытаться взять машину связи с невредимым шифровальным устройством. По делу вопросы есть?

Бойцы, переминаясь с ноги на ногу, молчаливо раздумывали и переводили взгляд с карты на командира. Подождав пару секунд и не дождавшись ответа, Суховин кивнул, тем самым оканчивая инструктаж.

Гвардейцы начали неспешно расходиться по своим машинам. Из разодетой в камуфляж толпы вышел Мирный, удерживая автомат в скрещенных на груди руках. Отвлекшись от карты, командир обратил внимание на новичка.

— Эй, рядовой! Как тебя? Мирный?...

Мирный в два шага подошел к командиру, по привычке переложив автомат в левую руку и рефлекторно выровняв спину перед старшим офицером.

— Давай отвыкай от этого, — неодобрительно взглянул на него Суховин. — Мы не на параде, здесь лучше без церемоний… Ты на гарантии? — внезапно спросил командир.

— Так точно, Полис третьего уровня.

— Хорошо. Заруби на носу: у нас воюют все, — Суховин смерил его холодным оценивающим взглядом: — Иди, экипируйся. Посмотрим, как ты в деле.

Машины головного дозора уже устремились вперед. За ними готовился стартовать «Бурый» — тяжелый грузовик огневой поддержки. Заряжающие раскрыли бронированные ставни и сейчас проверяли установленную в кузове ракетную систему.

Мирный залез внутрь «Самозванца» и уже облачался в доспех. Оператор подал баллистический шлем, соединенный толстым проводом с корпусом автодоса. Надев его, Мирный резко двинул головой назад, — до щелчка, чтобы крепеж на затылке шлема состыковался с «позвоночником» костюма.

Прозрачное забрало сразу ожило, подсветившись мягким мерцанием диодов. На стекле возникли голографические надписи и графики загрузки, которые быстро сменились шкалами показателей. Иконка заряда аккумулятора внизу была заполнена и сейчас горела зеленым цветом. Основные боеприпасы — сто сорокамиллиметровых осколочно-фугасных гранат в наспинном коробе — отображались цифрой и буквами «О-Ф» вверху экрана. Внизу справа находилось полупрозрачное изображение доспеха, окрашенное в желтый цвет.

Мирный продел обе кисти в широкие эластичные манжеты, которые тотчас плотно затянулись вокруг предплечий. Изображение рук на экране подсветилось зеленым.

Тяжелый бронированный доспех дернулся, оживая.

В обеих руках Мирного очутились рукоятки управления огнём — коротким пулемётом на левой и автоматическим гранатометом на правой. Новоиспеченный оператор двинул плечом, и тяжелый манипулятор автодоса повиновался, плавно повторяя движение. Из-за солидной массы резкие движения имели небольшую инерцию — рука шла чуть дальше запланированного маха.

— Поосторожнее, обезьяна, — угрюмо бросил командир, отшатнувшись от дернувшейся было ручищи автодоса.

Суховин подошел к своему доспеху. На нем не было гранатомета, а «руки» были чуть длиннее и оканчивались подобием пальцев, подходящих для удержания крупнокалиберного пулемета. Бегло осмотрев костюм, командир закрепил свой автомат под брюшным щитком и ловко забрался внутрь. Затем надел на голову шлем, пока Ампер подсоединял рукав подачи патронной ленты к закрепленному в соседней стойке крупнокалиберному пулемету.

Все операции заняли у него не больше минуты. Автодоспех тяжело опустился на пол.

Мирный проверил работу бортовых систем. Как только сверху опустилась нагрудная бронеплита, он потянулся руками к рукоятям экстренного покидания доспеха, расположенным по обе стороны грудины, в районе ключиц. Ампер заметил его неловкое движение:

— Сильно на них не надейся. Если доспех вдруг подобьют, или сервосистема закоротит, то ты все равно не сможешь поднять руки до клапанов эвакуации. Броня доспеха тебя защитит — так что лучше спокойно лежи, пока он опять не заработает или тебя не вытащат свои.

Командир в тяжелом доспехе ловко развернулся и вынул из стойки тяжелый пулемет.

Сдвинув вверх защитный экран-забрало, он открыл лицо:

— Не слушай его. Всегда надейся в первую очередь на себя. Всё работает?

— Та-а-ак точно! — ответил Мирный, ощущая непривычное чувство скованности.

Подошел Ампер и закрыл щитки на голени и бедрах, затем попытался с силой вдавить бронеэлементы, прикрывающие руки стрелка:

— Эти всегда тугие, сам попробуй.

Мирный повел отяжелевшей рукой к противоположному предплечью и с силой захлопнул бронещиток.

— Отлично… Кстати, не хватайся своими открытыми пальцами за тяжелые вещи: автодос-то их поднимет, а твои пальцы — нет. С непривычки все путаются. Ладно, давай на выход.

Мирный спрыгнул с подножки люк-рампы на землю. Тяжёлый доспех дёрнулся всем весом — чувствовалось, как бронеплиты замедляют движение.

Ссутулиться не получилось — цинки с патронами на животе сковывали движение, а крепление шлема к доспеху затрудняло повороты головы.

— Это специально, чтобы шею защитить — пояснил Ампер, видя попытку Мирного осмотреться по сторонам. — Если пуля прилетит, то шею тебе не сломает, врубаешь?

Тем временем бойцы ударной группы уже высадились из машин, а техники заканчивали проверку вышедших наружу доспехов. К Мирному направились двое солдат-пехотинцев — стрелок и пулеметчик невысокого роста с угрюмым взглядом. Автоматчик обратился первым:

— Лейтенант Мирный? Я — Кеша, это — Густаво. Замком сказал, что мы тройкой с тобой идем.

— Да, здоров, — ответил тот, всем телом повернувшись к ним.

— Слушай… — чуть замялся новый знакомый. — Ты офицер, мы — рядовые, но мы здесь давно. Потому если что — мы подскажем, что к чему. Смекаешь?

Пулеметчик без церемоний пробасил:

— Ты нас прикрываешь. Мы говорим, куда стрелять.

— Держимся вместе, — поддакнул Кеша. — Если доспех выйдет из строя — мы тебя вытаскиваем.

— Договорились, — согласился Мирный.

— Ну и отлично. Погнали.

Из заднего грузовика тяжело спрыгнули четыре тяжело груженных автодоса. Минометные плиты, закрепленные на животе пары доспехов, напоминали панцири черепах.

— Давайте, земноводные! Шустрее, выдвигаемся!

Гвардейцы штурмовой группы спешно спустились с дорожной насыпи и вошли под раскидистые кроны деревьев. Первыми двигались бойцы в автодосах, сминающие перед собой колючие заросли и прокладывающие путь остальным солдатам.

Вскоре почувствовался затхлый запах стоячей воды, а влажный грунт сменился чавкающей под ногами жижей. Тучи болотных комаров с монотонным жужжанием облепляли пехоту, лезли в щели между щитками брони доспехов.

Залитая водой топь местами чередовалась с небольшими островками сухой земли.

Лет сто назад здесь проходила автотрасса, о которой сейчас напоминала лишь неширокая просека в поросшем лесом болоте. Когда во время очередной войны была взорвана плотина выше по реке, то прорвавшийся сквозь неё поток воды смыл несколько десятков прибрежных сел и рыбацких деревушек вместе со всеми жителями. Хлынувшей волной дорогу в низких местах вроде этого залило водой. Теперь река поднимается каждый год, а летом затопленные участки превращаются в болота.

Яркие солнечные лучи изредка пробивались через густые кроны деревьев. Солдаты брели неспешно, местами по щиколотку проваливаясь в воду и вязкую топь. Потревоженные в собственном доме, лягушки выпрыгивали прямо из-под ног ступающего вперед автодоса.

Мирный механической рукой оперся на поросший мхом ствол ольхи. Широкая полоска бронестекла сужалась вниз, к подбородку. Подняв забрало, Мирный глубоко втянул ноздрями спёртый болотный воздух. Адаптивный камуфляж бронеэлементов его костюма уже потемнел в тон окружающему полумраку болота.

Впереди виднелась достаточно большая сухая поляна, поросшая невысоким колючим кустарником. Груженный доспех-«черепашка» вышел на твердый песчаный грунт, сбросил с груди тяжелую минометную плиту, а затем снял со спины ствол с двуногой распоркой. Солдаты быстро установили орудие, пока автодосы отстегивали с себя боекомплект — кассеты с блоками мин. Меньше чем через минуту минометный расчет был готов к стрельбе.

Штурмовая группа двигалась дальше. Немного впереди прокладывал путь головной дозор. Шедший в нём автодос отличался от остальных усиленными бронепанелями на бедрах и плечах, а также укороченным стволом тяжелого пулемета. Его оператор, — здоровенный бородатый гвардеец Рагнар, — очевидно, был фанатом скандинавской мифологии. И так пугая своим внешним видом, по бокам своего баллистического шлема он закрепил витые бараньи рога, что делало его несколько похожим на средневекового рыцаря.

Новые напарники, — Кеша и пулеметчик Густаво, — брели чуть позади, изредка негромко переговариваясь между собой. Мирный знал, что им сейчас было куда тяжелее, ведь они самостоятельно тащили свое снаряжение, временами по колено застревая в вязкой тине. В то же время его автоматический доспех своими мощными сервоприводами усиливал любое движение, вырывая тяжелые ноги из чавкающей трясины.

Оператор решил подождать своих. Кеша первым догнал его:

— Ты со всеми уже познакомился? — обратился он к Мирному, указывая на двигающийся впереди доспех с рогами на шлеме. — Вон, видишь того? Он под викингов косит, и всем говорит, что его позывной — «Рагнар». Но на самом деле он всего лишь «Бургер».

— Почему так? — удивился Мирный.

— Потому что после боя внутри его доспеха остается котлета.

— Рисковый он, — пробасил идущий справа Густаво. — Любит вперёд лезть.

— Недо-супергерой, обладающий удивительной способностью останавливать пули частями тела, — натужно хохмил Кеша. — За последние полгода его два раза отправляли на рессурекцию. В него однажды из гранатомета попали, та ещё картина была… А с командиром уже знаком?

— Нет пока, только парой слов перекинулись. Вроде спокойный…

— Да, разговаривает он спокойно, только не обманывайся, — Кеша понизил голос. — Поверь, за годы войны у него все ограничители основательно повыбивало. Действует, как робот — без колебаний, без сожалений, любую подляну чувствует за километр… Я слышал, что однажды он в одиночку выследил десяток мародеров…

— Да конечно, «десяток»… «Двадцаток». Чушь не неси, — вмешался в разговор молчавший до того Густаво. — Говорят, что во время одного из боёв на позиции гвардии прорвалась штурмовая группа Консолидата. Наши тогда отошли, но когда бой закончился, то на брошенных позициях нашли раненного Сухого, а вокруг — несколько доспехов, внутри которых были изрезанные в фарш фалангисты…

— И как он их, по-твоему, «изрезал»? С ножом против автоматических доспехов? И кто тут чушь несёт?.. — Кеша осекся.

— Тебя командир зовет, — прервал друга Густаво, обращаясь к Мирному.

Оказывается, всё это время Суховин шел чуть в стороне, неотличимый от других автодоспехов.

Поймав взгляд Мирного, он постучал пальцем по шлему. Тот переключился на внутреннюю связь. В наушнике раздался голос Суховина:

— Как служба, легионер?

— Отлично, господин командир.

— "Мирный"… Странное позывной для машины смерти, — с ухмылкой кивнул он на броню. — Как тебе доспех?

Мирный тяжело перевалился через поваленное дерево:

— Надо к нему привыкнуть, а то механика ходьбы непривычная… Я-то к легким «походникам» привык, через пять минут про них вообще забываешь…

— Мы делаем ставку на хорошую защиту и тяжелое вооружение. Ты уже не в Легионе, здесь воюют по-другому. — пояснил командир, проворно перепрыгнув через торчащие корни, а затем резко сменил тему: — Ну, рассказывай, сколько прослужил?

— Один контракт, — замялся Мирный. — Неполный — только два года из пяти.

— Чего всего два? — удивился Командир. — Что, дезертировал?

— Нет. Вернулся в часть, расторгнул контракт.

В Гвардии поговаривали, что Суховин лично занимался подбором бойцов. И потому сейчас

Мирному казалось, что Командир просто проверял его, наперёд зная все ответы.

— Так почему уволился? — продолжал тот допрос.

Гвардеец задумался. Оправдываться не хотелось, но он не знал, как придать своим словам большей убедительности. Потому ответил просто:

— Все едут в Объединенные Страны за лучшей жизнью, но по окончанию службы гражданства больше не дают. А без него не то, что офицером не стать, — даже нормальный Полис не получить…

— Это да, гарантий никаких… — задумчиво кивнул Суховин. — Где ты воевал?

— Второй воздушно-десантный. Алжир, Ливия, одна командировка в Конго...

— Конго? — заинтересовался командир. — Земляки почти. Я перевелся из Гвианы — надеялся, что буду подальше от джунглей, и как раз попал на высадку в Уганду… Слышал про племена Бачесу?

— Про людоедов? — угадал Мирный, чувствуя, что его проверяют. — Это первое, чем старшие нас по приезду пугали.

— Их в плен уже берут? — поинтересовался Суховин.

— Не знаю, сейчас там стало поспокойнее… А что, раньше не брали?

— Да там такая история приключилась… — издалека начал рассказ Командир: — Лет сто назад Бачесу были безобидным угандийским племенем. Людей они ели и тогда — но, в основном, умерших родственников. Однако затем из западной Африки к ним переселились остатки племени Мамбилу — те верили, что сила врага переходит к победителям вместе с его плотью, и приобщили местных к своему культу. Когда началась Большая Центрально-Африканская война, мамбилы и бачесу умудрились моментально заработать себе славу конченых отморозков. Они ловили противников, и затем резали одного перед глазами других — считали, что мясо напуганной жертвы вкуснее.

Мы про это слышали, но не придавали значения — до того момента, пока в плен к Бачесу не попало четверо наших. И когда мы вошли к тем дикарям в село, то нашли их. Двое жарились на вертеле, — они были освежеваны, как животные: тела были выпотрошены, а ступни и кисти отрезаны — их бачесу считали деликатесом. От третьего к тому моменту остались лишь разгрызенные кости.

— А ещё один? — сухо спросил Мирный.

— Четвёртый был жив, но толку было мало — он сошёл с ума. Короче, вошли мы в ту деревню, увидели эту картину… После того случая с пленными бачесу мы не церемонились, — сразу пулю в голову, — а с нас взяли пример соседние подразделения Легиона. Поэтому по окончании контракта никому из бойцов нашей доблестной четвертой парашютной роты не дали ни гражданства, ни повышения.

Зная, какая бойня творилась тогда по всей Центральной Африке, Мирный понимающе кивнул.

— Потом послали в Индонезию, — продолжал Командир. — Опять в сельву… А когда в третий раз в гражданстве отказали, вернулся сюда — здесь как раз начиналась война с Консолидатом, в гвардии не хватало офицеров.

— Лучше здесь служить, по сравнению с Африкой? — поинтересовался гвардеец.

— Легче. Климат у нас хороший, а то меня так джунгли задрали.

— А в войну?

— С Африкой не сравнить, — Суховин двинул головой, стирая подшлемной накладкой пот со лба, —

Это тебе не партизан по сельве гонять. Да и воюет наш человек решительнее, с огоньком…

Мирный, ковыляя тяжелыми ногами по болотной жиже, напряженно подсчитывал:

— Так сколько же вы в Легионе прослужили?

— Три контракта по пять лет.

— Пятнадцать лет? — изумлённо переспросил Мирный.

— Да… Ты не смотри, что молодо выгляжу, — улыбнулся командир. — Я прошел рессурекцию после ранения. Наградили Полисом с гарантированным поколением, десяток лет списали… Да и сейчас поспокойнее стало, — видишь, на броневиках катаемся, жизнью наслаждаемся. Скоро недобитых фалангистов перебьем — вообще благодать наступит...

Суховин замер на полуслове, присел. Остальные бойцы резко остановились, прислушиваясь. Сперва донеслись хлопки взрывов, затем послышался стрекот пулеметных очередей.

—… Сухому! Прием! — тут же взорвался радиоэфир. Голос Ампера заглушался громким стуком автоматической пушки.

— Сухой на приеме. Говори.

— Командир, контакт! Все, как по нотам: мы отработали насыпь — и пошла ответка! Точно засаду приготовили!

— Понял тебя, работай.

Будто спущенные с цепи псы, гвардейцы рванули вперёд. Тяжелые доспехи, переваливаясь из стороны в сторону, неслись по болоту, сминая кусты и ломая хрупкие стебли тонких деревьев. Следом, стараясь не отставать, двигались пехотинцы.

По мере приближения выстрелы становились все громче. Почувствовав под ногами твердый грунт, бойцы ускорились.

Лес редел, топь под ногами сменилась песчаной почвой. Подойдя к открытому месту, командир дал знак остановиться:

— Привал две минуты. Развернуться в цепь. Проверить оружие.

На оперативно-тактической карте Ампер уже выделил зону с домами на холме. Дроны наблюдали за этим местом издали, но при попытке приблизится к постройкам сигнал резко слабел, — мешала вражеская «глушилка». Скорее всего, её прятали где-то в застройке.

Ампер вышел на связь:

—… Вон машины их, метров пятьсот. Ближе не подлететь — сигнал глушат.

— Понял! Сейчас минами отработаем, — ответил Суховин, переключаясь.

В это время посреди болота, в паре километров к северу, наводчики минометных расчетов вносили последние корректировки.

— Как прицелитесь, сразу кассетой кладите сюда, плотно, — с нетерпением напомнил Сухой, ткнув пальцем в оперативную карту.

— Принял, работаем, — хрипло ответил командиру артиллерист.

Первая мина ушла в горловину миномета:

— Огонь!

Тяжелый ствол дернулся, вдавливая плиту в нетвердый грунт. Росшая вокруг трава дрогнула, сгибаясь в стороны от грохнувшего выстрелом орудия.

Ампер наблюдал за изображением с камер дронов. Через несколько секунд последовал взрыв — было видно, как первая мина грохнула рядом с домом, снеся кусок стены, но не задела ничего за постройками.

Ампер, схватив рацию, корректировал минометчиков:

— Недолёт! Дальше, метров двадцать, весь блок!

Суховин добавил:

— От начала улицы… Бейте сюда — от тупика, и потом западнее огонь переносите.

Артиллеристы быстро внесли поправки и зарядили первый блок: посредине ствола миномета вставили короб — кассету с четырьмя минами, автоматически досылавшую их в ствол орудия. Пожилой артиллерист, Ульмас, хриплым голосом скомандовал:

— Залпом! Одной миной! Триста! Тридцать! Три!

Мины друг за другом проваливались в трубу, чтобы через секунду с тяжелым «фу-х-х» быть с жуткой силой вытолкнутыми обратно. Вот следующая скользнула в жерло миномета — и его тело в очередной раз дернулось, содрогнулось, с грохотом выплевывая тяжелый снаряд в небо.

На улочке между домами сейчас творился ад. Разрывы мин, поднимавшие в воздух облака земли и осколков, ложились точно вдоль проселочной дороги. Очередным взрывом над домами подбросило кусок то ли джипа, то ли трактора. Огонь сместился правее.

Штурмовая группа готовилась к бою. Командир ударил по рукояти затворной задержки, дослав патрон в ствол крупнокалиберного пулемета, затем обратился к Водяному:

— Я беру две группы и пойду с Рагнаром напрямик — мы взберемся на холм, а ты бери с собой Мирного, перерезайте выезд на трассу.

— Понял, — принял приказ замком. — Мирный, двигай за мной!

Бойцы зашевелились. Защелкали затворы автоматических винтовок.

Суховин вместе с большей частью солдат направился влево — к соснам, сквозь густые заросли.

Водянов двинулся правее. Впереди, — за верхушками сосен, затянутый дымкой взрывов, — уже виднелся холм.

Пройдя с десяток метров, замкомандира включил станцию ближней разведки — из-за бронированного наплечника поднялась плоская панель локатора. Затем, присев на одно колено, он осмотрелся: впереди пролегал песчаный пустырь, покрытый старыми воронками, поросшими сухой травой. С двух сторон пустырь окружал сосновый бор, за ним виднелась грунтовая дорога и подъем на склон.

Что-то для себя решив и собравшись было двигаться дальше, Водяной резко остановился.

Сзади подошел Мирный:

— Что там?

Водянов замер. На его нашлемном экране появился сигнал — это станция разведки засекла движение. Похоже, кто-то за соснами, на склоне холма, — и вряд ли это мог быть кто-то из своих.

— Давай-ка со своими двигай во-о-он к той иве, — указал он Мирному на дерево у дороги, — а дальше вдоль склона пойдем.

Тот присмотрелся: за дорогой начинался поросший густым кустарником подъем на холм.

Мирный прикинул, что придется пробежать метров двадцать, а потом еще через дорогу — и это по открытой местности. К тому же, с его позиции не было видно происходящего слева, за придорожной посадкой. Но времени на раздумья не было:

— Давай уже двигай вперёд, я прикрываю, — поднял Водянов ствол пулемета.

Мирный поднялся, оттолкнувшись от сыпучего склона. Вышвыривая комья песка тяжелыми ступнями автодоса, он рванул к дороге. Прикрываясь бронёй доспеха, за ним следом побежал Кеша, а Густаво вырвался вперёд.

Тяжелый автодос нёсся по поросшему кустами пустырю, не замечая тонких веток молодых деревьев. Когда до дороги оставалось шагов двадцать, показатели на забрале костюма неожиданно погасли. Движение замедлилось — руки и ноги автодоса отказались подчиняться оператору.

В следующий момент Мирный увидел впереди вспышку выстрелов, — и попытался было пригнуться, но почувствовал тяжелый удар в живот и ногу. Следом донёсся раскат пулемётной очереди.

На бегу автодос дернулся, механические ноги подогнулись. Мирный со всей силы оттолкнулся, заваливая доспех в сторону неглубокой канавы.

Густаво одним рывком перебежал к покосившейся иве, залёг у ее корней.

Противник прямо сквозь деревья дал короткую очередь, затем еще одну. Гвардейцы попадали на землю:

— Импульс! Связь вырубило!

— Активный радар?

— Тоже лежит!

Тяжелые пули пролетали сквозь листву, выбивали куски щепы из стволов деревьев, заставляя бойцов залечь:

— Тяжелый пулемет!

— Да что ты говоришь!

Мирный открыл глаза: на экране шлема вновь виднелось изображение костюма — сегменты на животе и правом бедре светились красным цветом. Послышался впрыск — медсистема доспеха автоматически ввела дозу обезболивающего.

Автодос наконец приходил в себя после электромагнитного удара. Превозмогая притупившуюся боль, Мирный приподнялся на колени. Сквозь листву он увидел, как на склоне, в густом кустарнике, мелькнул противник. Через секунду оттуда последовала очередная еле заметная вспышка выстрелов. От покосившейся у дороги ивы отлетели куски коры и щепы, гвардейца позади дерева отбросило в сторону.

Скрытый густой листвой растущих у дороги деревьев, вражеский пулеметчик не был виден бойцам из основной группы.

— … Кто его видит? — ожил динамик радиостанции.

— Вижу пулемет! — услышали гвардейцы голос Мирного, — Даю длинной!

Он уперся ногой в грунт, что вызвало приступ резкой боли. Затем поднял руку с автоматическим гранатометом и, навскидку прицелившись, нажал на спуск. Короткий ствол захлопал глухими выстрелами. Место между деревьями, где он только что заметил вспышки, затянуло пылью и искрами от множества взрывов.

Вражеский пулемет замолчал.

Гвардеец отпустил гашетку автогранатомета, оценивая результат. В прореженных огнем зарослях он снова увидел чье-то движение. В ответ послышались выстрелы, — это остальные гвардейцы, заметив противника, тотчас начали поливать его позицию огнем. Деревья вокруг дрогнули, взрывами срезало толстые ветки.

Мирный обессилено упал лицом в песок. В следующий момент его перевернули на спину, потащили по земле. Он открыл глаза: кто-то сдвинул вверх его забрало.

Несколько бойцов поднесли и положили рядом еще одного раненного. Мирный попытался посмотреть, кого именно, но не смог поднять голову:

— Лежи, тебе говорят! — голос медика доносился откуда-то издалека.

Тем временем Водянов бегло оценивал потери.

Мирный получил ранение в живот. Броневая пластина доспеха была пробита, кровь стекала из-под набедренного щитка. Фельдшер открыл защиту на руке и вколол несколько автошприцов обезболивающего.

Чуть поодаль положили Густаво. Он был мертв. Полголовы будто размазало тяжелой пулей крупнокалиберного пулемёта. Месиво, оставшееся от разорванного туловища, прикрыли плащевой тканью.

Третий — Кеша — был ещё жив. Вращая ошалевшими глазами, он судорожно хватал ртом воздух.

Его правая рука была почти оторвана, — в месте, где она соединялась с туловищем, зияла рваная рана. Рядом, на груди, виднелось отверстие, из которого со свистом выдувало воздух. Фельдшер заткнул дыру каким-то желе, наложил поверх ранения повязку, мгновенно пропитавшуюся кровью.

Бой продолжался. Взрывы на холме стихли. Водянов взглянул на станцию ближней разведки и двинулся дальше: путь был чист.