14 глава

14 глава

Лицом к лицу

После смерти Алисы моя карьера пошла в гору.

            Это не совсем нормально, но именно так все происходило. Я чувствовала себя потерянной, опустошенной, горюющей, да. Но куда девать пустоту, что ширилась во мне изо дня в день? Куда исчерпывать мысли, память прикосновений, слов, взглядов? У меня отняли самое дорогое, близкое существо, без которого жизнь теряла всяческий смысл, разумность, вкус. Я оказалась не готовой к подобному.
            Верно, к такому вообще нельзя быть готовым.

Мой мир рухнул в одночасье. Весь год, наполненный сомнениями, переживаниями, мучительными раздумьями и страхами, тяжелый и жестокий подходил к концу.

Естественно, мне, битой гордячке, не нашлось теплого места среди людей окружающих Марка. Я сама локтями расталкивала недовольных. Марку было наплевать на сестру умершей жены, да и на младенца, по большому счету тоже. Каждый сыграл свою роль. Алиса похоронена, я в элите охотников, малышка всегда будет получать самое лучшее, как официальная наследница Марка. Но…

У кроватки Табат дежурили лучшие няньки. Ничья девочка, дитя без матери, без отца, чувствовала ли она свое кровное одиночество, когда чужие руки качали ее колыбель? Мне кажется, именно тогда, в те недели, ее интуиция, полученная через гены матери, обострилась неимоверно, превратившись в пресловутое шестое чувство или даже настоящее ясновиденье...

Правда в том, что я тоже не хотела ее. Я не желала видеть ее, слышать, трогать. Всем своим существованием Табат напоминала мне о невосполнимой утрате, о невыносимой тяжести горя. Наверное, те месяцы были черным беспамятством, днями, когда я потерялась в лабиринте, где смешано прошлое и настоящее, неразделимое, вечное безвременье.

Именно работа позволила мне найти выход. Бесконечные походы за периметр, поиски ответов на незаданные вопросы, попытки разобраться, тишина и одиночество. Одних оно губит, других спасает. Я относилась ко вторым. Не ослепла от страданий, не шаталась по лесу пьяная, не теряла бдительности. Мои внутренние переживания вылились в упорную настойчивость, в нацеленность на результат. Инстинкты заменяли разум, а природная интуиция оберегала от ловушек. Агата, может, и не хотела жить, но бессознательное «Я» еще как.

Меня постоянно тянуло в лес, в то самое место. Я подолгу звала Ингирит, а потом молча сидела на корточках или, внезапно, обуреваемая жаждой деятельности искала мельчайшие следы, свидетельства ее пребывания здесь. Повторяла одну и ту же последовательность действий из раза в раз, пока не поняла — я не увижу Алису, если они этого не захотят. С течением времени, затея и вовсе стала казаться ужасной. Кощунственной даже. Во мне словно бы жили два человека. Один окончательно и бесповоротно верил, что Алиса мертва. Второй, лихорадочно цеплялся за связь, что годами прочно удерживала нас рядом. Близостью очень родных существ.

Я проводила недели, изучая границы периметра и выполняя поручения Марка. Наверное, мало кто из охотников мог бы похвастаться тем опытом и знаниями, которые я получала в процессе. Да, конечно, плюс большие деньги от Марка и обещание белого билета. Он гордился мной. Я была его удачным вложением, его верным псом.

И только ночью, лежа в своей постели и глядя в потолок, я вспоминала, как две маленькие девочки, сидя на подоконнике, смотрят на пляшущие в лесу огни и представляют фей в разноцветных платьицах. Всю жизнь я стремилась получить нечто большее, чем с рождения уготовила нам с Алисой судьба. Верила, подарок будет достоин честолюбивых замыслов. Но, как выяснилось, по-настоящему счастливой, я была именно в те детские, беззащитно наивные годы.

Прошло, вероятно, около полугода. Я полностью загрузила себя работой. Человек, существующий без цели, одним призрачным прошлым и сам постепенно превращается в тень. Карьера охотника была прикрытием пустоты, выедающей меня изнутри, она оставляла лишь видимую благополучной оболочку. Люди начинали замечать перемены во мне, а значит, близился день, когда Марк захочет избавиться от больного животного, потому что именно таким животным я и стала. Отравленным, безучастным и равнодушным.

И вот, в один из таких завершающих очередной этап моей жизни дней, я снова была в лесу, на той поляне, где мы когда-то встретились с Ингирит.

            В общем-то, я пришла попрощаться. Раньше, мне казалось, надо подождать и я обязательно увижу за деревьями мраморное тело морока, ее серебряные глаза и их осторожное любопытство, такое человеческое, но в то же время совершенно иное. Теперь, надежду поглотила пустота, оставив лишь вялый интерес, на сколько же еще меня хватит?

Я была такой уязвимой и отчаявшейся, что неожиданное появление морока, вывело меня из равновесия, не хуже удара. Едва я увидела Ингирит, как надежда вспыхнула во мне не огоньком, бушующим масляным факелом, разрывающим темноту ночи:

— Ингирит! — Выкрикнула я и шагнула ей на встречу, позабывшись. Она грациозно, все также нечеловечески гибкая, скользнула в сторону, избегая прикосновений:

— Здравствуй, Агата.

— Где она? Почему!

            Она прервала меня, прижав палец к губам. Я отшатнулась, поперхнувшись. Меня пронзила дикая мысль — у них ничего не получилось, Алиса мертва.

Но морок всего лишь ответила вопросом на вопрос:

— Как Табат?

— Что? — Признаюсь, я растерялась. Ее слова обескуражили меня. Причем тут чужое дитя?

— Дочь Алисы. Она ведь жива?

— Да, — равнодушно кивнула я. Вопросы о девочке тяготили меня. Все, что я хотела знать, было связано не с ней.

— Разве ты не заботишься о Табат? Это очень важно, Агата. Ты должна беречь ребенка и воспитывать его. Именно так мы договаривались.

— Вы обещали воскресить Алису, — холодно парировала я, раздражаясь. К чему эти разговоры? Какая разница, что происходит с девочкой? О ней заботятся, она в хороших руках.

— Ее не любят, — словно прочитав мои мысли, произнесла Ингирит. — Рядом с ней нет ни одного родного существа. А она очень тонко чувствует. Интуиция, предвиденье в Табат куда сильнее, чем были у вас с Алисой. Представь меру ее одиночества Агата?

— Она причина смерти своей матери, — зло огрызнулась я.

Какого черта это существо учит меня жизни? Ей не понять утраты, которую я понесла, моей жертвы, моего отчаянья.

— Ты эгоистка, Агата, — совершенно ровно сказала Ингирит. — Хорошая, добрая девочка превратилась в человека зацикленного на себе. Ты взрослая женщина, сильная, мужественная. Она — лишь крошечный, одинокий ребенок, которого обвиняют в смерти ее матери. В некоторых событиях никого нельзя винить. Есть судьба. Есть попытка обмануть ее, иногда удачная, чаще нет. Алису пытались спасти. Быть может недостаточно усердно. Но дочь не причина смерти. Рожденные невинны.

— Я не хочу, чтобы мне читали мораль. Абсурд слушать проповедь морока.

Ингирит улыбнулась и согласно кивнула:

— Абсурд. Мы из разных миров, ты права. И Алиса больше не принадлежит твоему миру.

— Она жива? — Сердце забилось в горле.

— Она воскрешена. В ее памяти немного воспоминаний о прошлой жизни. Ты принесла ее тело слишком поздно. Она выглядит и думает иначе, не так как раньше. Алиса юна, она новорожденное дитя. Именно поэтому я не показывала ей тебя и не отзывалась на крики. Но последнее время Алису беспокоят сны и видения, связанные с твоим образом. Мы открыли ей часть правды.

— Я смогу забрать ее домой?

            Ингирит смотрела на меня, не выказывая эмоций, и даже серебряные глаза казались неподвижными озерами жидкого стекла:

— Ты помнишь условия? Мы вернем ее к жизни. Но не тебе. К тому же, ты не выполнила свою часть уговора. Не заботишься о Табат.

— Я хочу увидеть Алису! — Как можно тверже сказала я. Оставить ее здесь? С ними? Ни за что.

            Ингирит кивнула. Очень медленно, словно раздумывала, стоит ли идти мне навстречу. Единственное, что она сделала следом, это повернула голову к деревьям и замерла, в пугающе нечеловеческой позе. Люди так не могут, они совершают микродвижения, почесываются, теребят пальцы, у них подрагивают колени и мигают глаза. Ингирит же просто застыла. Я с трудом оторвала взгляд от нее и перевела туда, куда смотрела она.

            И увидела. Да, существо было очень похоже на Алису. Ее лицо: овал, разрез глаз, изгиб бровей, капризная линия губ. И все же, не Алиса. Морок. Белоглазый демон, бесполый, прекрасный чужой красотой. Существо, в глубине глаз которого я почувствовала узнавание.

— Кто это? — Очень спокойно спросила я.

— Агата? — голос Алисы вывел меня из прострации. Я развернулась и, не разбирая дороги, бросилась бежать.

            Больше я никогда не бывала в той части леса. И никогда не искала встреч с Ингирит.

            В тот вечер, я впервые взяла на руки Табат.

            С того самого дня, Алиса начала преследовать меня.