Часть Вторая. Лес

… выжить — это означает непрестанно вновь начинать жить.

© Симона де Бовуар

6.

После ужина я сломя голову несусь к себе в комнату, у меня больше нет времени, придется импровизировать. Оказавшись в комнате, я снова проверяю свой рюкзак, переодевшись в спортивный костюм, я залезаю в кровать, с головой обернувшись в одеяло. Мой план состоит в следующем: дождаться пока все лягут, а потом пробивать себе дорогу на волю. Мне сыграет на руку тот факт, что тарелки должны быть отключены, но это конечно в том случае, если я все правильно поняла и за мной сегодня должен придти тот человек, а если нет… Даже думать об этом не хочу. Время идет. Часы показывают девять. Джесс уже на своем месте и пытается заснуть. Я приподнимаю край одеяла и начинаю разглядывать свою подругу. Ее белокурые волосы разметались по подушке, в темноте не видно ее, устремленных к потолку, глаз, но я прекрасно знаю, что они блестят, как и всегда. Смотря на нее, я раз за разом понимаю, как жизнь не справедлива. Джессика самый позитивный человек в этом мрачном месте, она полна энергии и стремлением жить, но она больна, за каждый свой вздох она обязана лекарствам. Иногда она в шутку называет себя наркоманом со стажем, а я каждый раз пытаюсь выдавить из себя что-то хотя бы отдаленно напоминающее улыбку. Невозможно улыбаться, когда смотря на то, как ей делают инъекцию, я вспоминаю тот страшный день.

***Нам было девять, две самые обычные девочки, такие же, как все в приюте. В тот год к нам приехала группа докторов, которая должна была проводить тщательный осмотр всех ребят. Именно тогда я впервые увидела кого-то мужского пола с того дня как пола в приют. Во время их недельного обследования, мы сдавали физические нормативы, тесты на смекалку и общие знания, так же обязательные медицинские обследования все семь дней. Я и Джесс гуляли вокруг приюта, разговаривая ни о чем, когда это случилось… Ее глаза резко закатились, и по телу прошла крупная дрожь, она начала хвататься за горло, пытаясь сделать вдох, а потом рухнула на колени. Мне никогда в жизни не было так страшно. Я лихорадочно озиралась по сторонам, зовя на помощь и рыдая, но никто не приходилось. У меня началась истерика, понадобилась взять всю силу воли, что бы придти в себя и сделать хоть что-нибудь. Я кое как подняла дрожащую, еле стоящую на ногах Джесс, которая стала такой же синей как вечернее небо. Доковыляв до медпункта, я пинком распахнула дверь и ввалилась внутрь. Там никого не было кроме молодого помощника (ему, наверное, было около 18), который делал какие-то записи, но заметив нас, тут же поспешил на помощь. Мы уложили Джесс на койку, и парень повернулся ко мне, что бы спросить, как ее зовут, он был так спокоен, что мне хотелось его пнуть. Как он может быть таким, когда перед ним мучается беззащитный ребенок. — Я спрошу снова, как ее зовут? — Джессика, Джессика Мун, — захлебываясь слезами, сказала я, — помогите ей, пожалуйста, ей больно. — Хныкала я, хватаясь за руку подруги. Парень посмотрел какие-то записи и, кивнув чему-то, направилась к сейфу. Через минуту он был возле кровати с огромным шприцем в руке. Он сел на корточки возле меня и протянул иглу. Я округлила глаза и в шоке уставилась на его руку. — Давай. Сделай это. — Ч-ч-что, — заикаясь, выдавила я, от такого у меня даже слезы прекратились, — Я не могу, я не умею, я боюсь, я, я…-Ты должна, — резко перебил он меня, — или ты готова рискнуть жизнью своей подруги из-за каких-то глупых страхов? Я перевела взгляд на Джесс, всю такую же синюю и мучающуюся. Готова ли я рискнуть? Нет, определенно нет! Дрожащими руками я взяла иглу. — Молодец, — в голосе было одобрение, а мне хотелось его придушить. — Все что тебе нужно, это вонзить иглу в кожу и аккуратно нажать, постарайся не дрожать.Легко говорить, когда не ты находишься, между двух страхов.Я опустила иглу, коснувшись кончиком нежной кожи на руке. Легкое давление и игла в коже, мурашки пошли по моему телу, я подняла голову и посмотрела на Джесс, только сейчас заметив мокрые дорожки на щеках подруги. Что-то кольнуло глубоко в груди, как будто иглу вонзили мне в сердце. Собравшись с духом, я надавила сильнее, и желтоватая жидкость исчезла под кожей. Результат был мгновенным, дрожь прекратилась, зато усилилась у меня. Я почувствовала, как меня гладят по голове. — Хорошая девочка, ты спасла свою подругу, — я повернула голову к парню и встретилась с ним взглядом, в них не было той холодность, которая была в самом начале, в них было тепло и уважение. — Нам всем приходится делать выбор не всегда легкий, но зачастую спасающий жизни тех, кого мы любим, — с этими словами он поднялся и вышел из комнаты, оставив меня наедине с Джесс, к которой вернулся нормальный цвет лица и теперь она спала. Уже в девять лет я точно знала, что риск всегда того стоит. Больше с тем парнем я так и не встретилась и не смогла поблагодарить за храбрость, которую он во мне разбудил.

7.

11:00 Я поднялась с кровати, стараясь не шуметь, и достала рюкзак из под кровати и подошла к мирно спящей Джесс. Почему все так не правильно? Я не знаю, и никто не знает. Все что мне остается это уйти, пообещав вернуться. Я наклонилась и поцеловала Джессику в лоб, она лишь заворочалась, что вызвало у меня улыбку. Ничто не разбудит эту девушку, взорвите хоть гранату, она все равно будет спать. — Я вернусь за тобой. Клянусь. — С этими словами я развернулась и направилась к двери. Как и предполагала тарелки были отключены. От осознания того, что за мной действительно должны придти, у меня покосились коленки. Я сильная, я сильная, повторяла эти слова как мантру, медленно двигаясь к лестнице стараясь не шуметь и идти ближе к стене. Спускаться по лестнице страшнее всего, эти ступеньки слишком скрипучие. Но они единственная преграда к заветной двери. Я кое как спускаюсь, вздрагивая каждый раз от малейших звук. Пятьдесят семь. Никогда не думала, что их столько. Ровно пятьдесят семь ступенек и двадцать один шаг до заветного выхода. Задерживаю дыхание и иду. Все кажется слишком простым. Как будто здесь только и ждали, когда я решусь уйти. Я стаю напротив огромной полужелезной двери. Все что мне нужно это протянуть руку и надеяться на чудо. Рука оказывается на двери и о чудо дверь открыта, но в ту же секунду как дверь приоткрывается, включается сирена. Это конец…Я срываюсь с места и бегу так быстро, как только могу. Сто двадцать три шага до огромных кованых ворот, за которыми на мили простилается густой вековой лес. Сто два шага. Я слышу не понятный шум, а через секунду вижу его источник или скорее источники. Две огромные черные собаки с бешенными красными глазами, жаждущими плоти и крови. Моей плоти и крови. Никогда не видела таких животных, бьюсь об заклад, они выращены в какой не будь современной лаборатории. Шестьдесят пять шагов. Я пытаюсь бежать быстрее, но они догоняют. Одна из собак буквально наступает мне на пятки. Но я бегу, я должна. Сорок четыре шага. Я почти у цели. Еще совсем чуть-чуть. Одна из тварей (назвать их животными, то же самое, что и обозвать представителей фауны) хватает меня за штанину, я покачиваюсь и падаю на землю. Продолжаю вырываться, когда острая боль пронзает ногу в районе икр. Вскидываю голову и смотрю прямо в глаза животному. Голод — единственное, что есть в них. Собака на миг замирает, удивленно глядя на меня. Ну да животина ты не ожидала храбрости? Я резко бью его свободной ногой в морду, эффекты неожиданности и собака открывает мне путь для побега.Несусь на всех порах к воротам.Десять шагов. Я спотыкаюсь о свои ноги, но продолжаю бежать. Девять шагов. Интересно когда кто-то придет узнать, что тут происходит.Восемь шагов. Собаки даже не думают отставать.Семь шагов. Я почти у цели, еще совсем чуть-чуть.Шесть шагов. В отдалении видны какие-то огни, но никак их не разобрать.Пять шагов. К собачим рыкам добавляется некий рев. Нужно мгновение, что бы мозг тут же вспомнила этот предмет, который глаза не видела так давно. Машина…Четыре шага. Достаточно, что бы прыгнуть и ухватится за забор. Руки хватают холодный метал, ноги пытаются найти опору. Псы не упускают возможности снова схватить край моей штанины. Пытаюсь подтянуться, но они сильнее. Внезапно яркий свет фар ослепляет меня. В тот момент, когда машина останавливается, по забору проходит волна. Пол секунды, что бы понять. Электричество. Если я отсюда не уберусь, то из меня получится гриль. Отличный ужин для адских тварей. Но я не сдамся. Наплевав на боль в руках, я тяну свою тушку наверх. Кожа сдирается, одежда цепляется за не понятно что. Я со всей силы бью собаку в морду, из-за чего немного соскальзываю, но оно того стоит. Брюки на свободе. Преодолев последнее расстояние, я буквально роняю себя на жесткую землю. У меня нет времени собраться с духом или ликовать от того, что все получилось.Я бегу. Прямо в лес, в противоположенную от машины сторону. Наконец раздаются голоса. Периферийным зрением вижу, как загораются огни приюта. Слышу топот погони, но продолжаю бежать.

8.

Не знаю, как далеко я зашла, и сколько прошло времени. Не помню, в какой момент поняла, что погоня прекратилась. Но наконец-то я позволяю себе остановится и отдохнуть. Не заморачиваясь по поводу мест для сидения, опускаюсь на землю, прислонившись к дереву (какая вообще разница, я и так хорошо провалялась в земле, пропахла потом и обмылась собачьей слюной). Я прикрываю глаза. Вдох выдох. Вдох выдохВдох вдох.Когда пульс приходит в норму, приоткрываю дрожащие веки и осматриваюсь. Лес как лес, ничего необычного или просто я слишком устала, но осмотром можно заняться завтра, а сейчас спать. На большее мое изможденное тело просто не способно.

9.

День первый. Солнечные лучи слепят, заставляя щуриться. Я открываю глаз и тру их. Лес. У меня все получилось. Губы расплываются в счастливой улыбке. Значит не все потеряно. Я опираюсь на дереве, помогая себе встать. Все тело ломит. Да, кажется мой вчерашний марафет, дает о себе знать. Я потдягиваюсь, наслаждяясь приятным хрустом в костях. — Ну вот, — голос хриплый, а горло сухое. Хочется пить. Ну где вода там и еда. Я опускаюсь на корточки у рюкзака, который за ночь перемахнул с моих плеч на землю. Открываю замок и достаю мюсли с водой. Приятно смочить многострадальное горло, а еще приятней подарить злаки своему желудку. Позавтракав, решаю двигаться дальше. Не думаю, что мисс Паттерсон оставит мой побег без внимания. Береженого Бог бережет. С этими словами и трогаюсь в путь. Удивительно, как разнообразна наша природа. За всю свою жизнь я перечитала уйму научных книг и всегда мечтала увидеть все своими глазами. И вот она удача. Солнце стоит высоко в небе, когда я снова устраиваю привал. Пятнадцать минут не больше, не стоит себя баловать. Ближе к вечеру в наконец-то нахожу воду, Это узенькая речушка, уходящая дальше в лес, скорее всего она впадает в какое-нибудь лесное озеро, Но это меня мало волнует. Умыться — вот, что важно. Я стаскиваю с себя одежду и, ополоснув ее в реке, кладу на камень. Шансы, что закатное солнце ее высушит один из десяти. Надеяться не на что.Холодная вода вызывает мурашки, но это приятно. Накупавшись вдоволь, я вылезаю на берег, стуча зубами и обхватив себя руками, я достаю из рюкзака свои спортивные штаны и футболку с эмблемой приюта. Хорошо, что я додумалась не стирать куртку, ночь обещает быть холодной. Желудок не приятно урчит, напоминая, что в последний раз я ела довольно таки давно, но мне придется отказаться от ужина, что бы сохранить припасы. Голодная я ложусь спать.

10.

День второй. Я много читала про то, как ставить силки. Но знать, как это делается, и уметь это делать, совершенно разные вещи. Я берусь за работу. Стоит только пожелать вспомнить какую-либо информацию, как мозг тут же его воспроизводит. У меня всегда так, если я прочла или услышала что-то, то больше мне это не забыть. Информация аккуратно складывается в один из ящиков в моем мозгу и там и остается до надобность. Минут через двадцать я успешно сделал свою работу. Осталось только кого-нибудь поймать. Ждать приходится не долго. В мою ловушку попадает кролик. Белый, пушистый зверек с большими испуганными глазами. Один взгляд в них и я понимаю, что скорее буду морить себя голодом, чем съем эту зверушку.

11.

День третий.… Уж видно, у любви закон такой, Что ты тоску мою утяжелишь, Своим участьем усугубишь лишь.Любовь от вздохов только лишь туманней.Она — очей влюбленное блистаньеИ целый океан влюбленных слез, Когда ей огорчиться довелось.Что в ней еще? Безумье потайное, Сладость бодрящая, удушье злое.Друг, до свидания…От нечего делать я начинаю читать Шекспира по памяти. Это помогает себя занять, а еще мне просто нравится “Ромео и Джульетта”. Оно такое старое, я бы сказала древнее, но это единственно произведение о человеческих чувствах, которое я знаю. В приюте нам неоднократно повторяли, что для того, чтобы быть лучшими, нужно забыть о существовании чувств. Их просто нужно отключить, подавить, изгнать не важно, главное освободить себя от них. Люди, которые зациклены на своих чувствах, слабы. Особенно “опасна” любовь. От нее страдают, от нее мучаются, от нее зависят. Мы зависим от алкоголя, наркотиков, куреня, если что-то стоит наряду с этими пагубными привычками, под клеймом зависимость, может ли оно быть прекрасным? Они повторяли это вновь и вновь. И возможно Шекспир им явный пример, со своим трагичным концом. Но каждый раз вспоминая “Ромео и Джульетту” я вспоминаю маму: то, как она садилась на моей кровати, такая красивая, с ореолом светлых волос вокруг головы и такими же льдисто-голубыми глазами, как у меня, и начинала читать. Блеск ее глаз, бархатный голос и слезы в конце. Добрая улыбка и слова: “Ты обязательно встретишь своего Ромео.” Вот, что я вспоминаю, когда они говорят про любовь. Ни это ли любовь? То что заставляет сердце наполняться теплом, вспоминая маму, то что заставляет переживать, думая Джессике. Если да, то оно мне однозначно нравится.

12.

День четвертый.Маленькие черные глаза-бусинки смотрят прямо на меня. Я, чуть ли не рычу на этого зверька. Енот. Ужасное животное прямо сейчас забрало у меня четыре батончика мюслей. Я вообще-то не жадная, но от этих четырех штук зависят два моих дня. Я так и вижу, как этот мерзкий енот ухмыляется. Ну уж нет дорогой. Я срываюсь с места и бегу. Еще немного и я его поймаю, но в последний момент нога цепляется за торчащий сук, и я лицом падаю в грязь. В буквальном смысле, сегодняшняя ночь “порадовала” меня ливнем. За это время енот успевает вскарабкаться на дерево и исчезнуть где-то в ветках. Я сплевываю грязь и поднимаюсь на ноги, попутно пытаясь себя оттряхнуть. Без толку. Ругая енота, на чем свет стоит, я пускаюсь на поиски реки.

13.

День пятый.Лес мне больше всего понравился наличием звезд. В такие ясные ночи, как сегодня их недосчитать. Вон большая медведица со своими семью звездами, сегодня как никогда ярки Алиот и Дубхе. А вон не далеко гончие псы, которые, к сожалению, навевают не самые прекрасные воспоминания. Все они такие разные: у каждого своя история, своя легенда, но в то же время они едины. Каждое созвездие это отдельная семья, вместе они образуют целый клан. Хотелось бы мне стать звездой, жить на небе и иметь большую семью.

14.

День шестой.Я говорила что-то про то, что ни за что не отобедаю кроликом? Забудьте. К черту благородность я хочу есть. Снова ставлю капкан и жду. Тридцать минут. Час. Два. Ни чего. Разве может все быть так не справедливо. Я начинаю кипятиться и в порыве эмоций начинаю все крушить. Листья, сучья я настолько зла, что начинаю колотить дерево. Только, когда боль в костяшках становится невыносима, я останавливаюсь. Пыл убывает, на замену приходит стыд и опустошенность. На глаза наворачиваются слезы. Как же тяжело. Как же я устала и хочу есть. Когда же это кончится? Я оседаю на землю, прямо посреди разгрома и даю волю слезам. Все равно никто не услышит. Не заметно для себя я засыпаю.

15.

День седьмой.Я сижу возле разведенного мной костра, держа в руках три спички.Три спички. Три дня. Три шанса выжить. Как же я не заметила, что коробок был почти пуст. “Глупая. — начинает мой внутренний голос, — просто ты спешила, спасая свою жизнь.” Ага, что бы умереть в лесу холодной смертью. Я вздыхаю и решаю насладиться теплом, подумаю об этом завтра.Неожиданное движение привлекает мое внимание. Я всматриваюсь в темноту, когда мое в ней, как лампочки вспыхивают четыре пары желтый глаз. Мне понадобилась секунда, что бы вспомнить картинку из книги. Волки.Большие звери, с острыми клыками, способные убить человека. Отлично. Меня насмерть загрызут волки. Глаза медленно становятся ближе, а я медленно начинаю подниматься. Уже могу видеть их очертания. Самый ближний ко мне — самый страшный и самый красивый одновременно. Его гладкий черный мех переливается и блестит от света костра, а удивительная грация, с которой он двигается, поражает. Не нужно долго думать, что бы понять он— вожак, альфа. Волки медленно идут на меня. Вдох выдох.Вдох выдох.Вдох выдох.И я бегу. Опять не знаю куда. Опять спасая свою жизнь. Волки не мешкают и пускаются за мной. Я несколько раз спотыкаюсь, но продолжаю бежать. Давай Вив сделай это, спаси себя. Я оборачиваюсь назад, что посмотреть, как далеки они. И ошибка.Я да же предположить не могла, что моя маленькая речка впадает в такое большое озеро, находящееся между скал. Я не вижу обрыв, когда срываюсь с него. Дух захватывает, а сердце поднимается к горлу.Момент полета не забываем, такое чувство, будто ты свободен.А потом столкновение, и твои грезы разбиваются на миллион маленьких кусочков. Я начинаю брыкаться, хватая воздух.Плавание — вот, то, что я не умею. — Помогите, — отчаянный крик, утопающего, когда понимаешь, что в лесу тебя врятли кто-то спасет, но продолжаешь кричать, — На помощь! Вода затекает в рот, рюкзак и ботинки тянут на дно. Побег от волков дает о себе знать, уставшими ногами. А руки немеют от быстрых движений.Я иду на дно. Неужели конец. Говорят, у людей перед смертью вся жизнь проносится перед глазами, а я лишь жалею о том, что моя жизнь продлилась всего на каких-то семь дней. Самых тяжелых семь дней. Последнее, что я помню прежде, чем сознание покидает меня, это крепкие руки хватающие меня за талию.