Глава IV / Земля будет жить! / Хорунжий Сергей
 

Глава IV

0.00
 
Глава IV

 

 

Земля,

2096год, май, 14-15 по среднестатистическому времени.

 

По сообщению информационного агентства Исламский Вестник

 

Катастрофа в Пакистане. Официальный Исламабад заявляет о том, что после мощнейшего землетрясения магнитудой в 9 баллов, образовался разлом в направлении Суккур-Бахавалпур и далее в направлении границы с Народными Индийскими Штатами. Количество жертв и разрушений не поддаётся исчислению. Правительство совместно с силами правопорядка, а так же армейскими подразделениями предпринимает все возможные меры для оказания посильной помощи пострадавшим районам.

 

По сообщению международного информационного агентства ReutersGroupplc.

 

Подводные толчки в Тихом океане восточнее Японских островов спровоцировали гигантские волны, которые обрушились на побережье Японии. Города Корияма, Фукусима, Ямагата перестали существовать. Сейсмические станции тихоокеанского региона предупреждают о возможности повторных подвижек земной коры в прилегающей к этой части азиатского континента акватории…

 

* * *

 

Земля, Японское побережье,

2096год, май, 14-15 по среднестатистическому времени.

 

Наоки Ито редко улыбался…

Забыл уже, что это такое — хорошее настроение. Да и не только он. В рыбацкой деревне, где достаток и благополучие целиком и полностью зависели от благосклонности Сусаноо — владыки океанских глубин, давно поговаривали, что боги отвернулись от них. День и ночь женщины сидели в общем храме и у себя по домам, в молельнях, выпрашивая прощения для всех, а ничего не происходило. Похоже, Идзанаки — первый бог вместе с Идзанами, своей небесной половиной, совсем забыли про Японские острова, которые когда-то создали. Иначе, где и у кого найти разумное толкование происходящему. Как объяснить то, что творилось вокруг: исчезали в морской пучине плодородные земли, рушились города и селения, гибли люди…

Кому это нужно?

Или свирепый Эмма-о, властитель подземного ада Дзигоку вместе со своими лошадиноголовыми помощниками одержали таки верх над небесными владыками. Тогда всё понятно и милости ждать действительно не приходилось. Оставалось надеяться лишь на то, что «беспощадные» празднуя свою победу, на какое-то время забудут о недостойных и им повезёт, например, как сегодня.

Наоки с надеждой глянул в сторону океана.

Погода за многие дни вроде как сжалилась над людьми: свинцовые тучи отступили куда-то на восток, забрав с собой шквалистый ветер, а значит, можно было пробовать рыбачить. Вдруг чего поймается, и будет чем заплатить кредиторам. Его гордость, старенькая «Такамару» — шхуна, недавно купленная под залог имущества, бодро резала водную гладь, убегая всё дальше от родного берега, словно спешила помочь своему хозяину. Правда, пустынные скальные наросты, на которых ютились быстровозводимые пластиковые хибары морских добытчиков, назвать родным берегом можно было с большой натяжкой.

Но всё же, хорошо хоть так!

За последние пару лет водная стихия поглотила почти треть побережья, и отступать, судя по всему, не собиралась. Большинство соседей Ито давно плюнули на «отцовский промысел» и уехали, совсем, куда подальше из опасных мест. Благо, пятнадцать лет тому, некоторые государства открыли свои границы для беженцев, но Наоки на такой шаг решиться никак не мог. Не мог оставить землю своих пращуров, не хотел предавать Родину, которая продолжала бороться с невзгодами. Вот и сейчас, несмотря на непреходящее невезение, он всё же чувствовал, что не зря упрямится. Его предки тоже не отступали перед трудностями, глядишь, и ему улыбнётся удача!

Вода бурлила под форштевнем. Перебранный недавно двигатель бодро тарахтел в моторном отсеке. Рулевой Масару Хонда потихоньку ругался в рубке, пытаясь наладить связь, которая оборвалась ровно в тот момент как исчезла за кормой земля. Впрочем, для беспокойства причин не было. Утренний прогноз обещал несколько хороших дней, и они неслись к песчаным банкам Сигимицу, излюбленному месту синепёрых красавцев тунцов, чтобы успеть раньше других. Кстати, не совсем понятно, куда подевались остальные суда, которые выходили на лов вместе с ними. Первые мили они ещё держались в отдалении, изредка обмениваясь звуковыми сигналами, а потом стали исчезать среди волн, меняя курс и направление движения. Что ж каждый из них имел своё заветное место. И чтобы там не показывали радары, эхолоты и прочие приборы, в том числе спутниковые анализаторы, которые в последнее время серьёзно облегчили поиск рыбных косяков, первым делом капитаны стремились проверить «семейные квадраты» — площадки, которые окучивали ещё их отцы, а кое у кого деды и прадеды.

Они торопились, в надежде на удачный лов и даже жуткий запах жареной селёдки на завтрак, которую готовил вьетнамец Ши, подсобный рабочий и по совместительству кок, не мог испортить радужных надежд маленькой команды. Автопилот показывал, что они почти добрались до намеченной точки. Масару тоже кхекал довольный, передатчик наконец-то ожил и «Такамару» снова была на связи, принимая какое-то сообщение…

— К-капитан! — Хонда вывалился на палубу и осел на непослушных ногах прямо на мокрый пористый пластик. — Б-беда!

Ито метнулся к нему, думая, что рулевому вновь стало плохо, тот последнее время всё жаловался на сердце, но выпученные от страха глаза старого соратника его остановили. Причина была совсем в другом.

— Ц-цунами, — бледные, трясущиеся губы, еле выговорили жуткое слово.

Новость и впрямь была ошеломляющая. В отличие от помощника, который барахтался внизу у его ног и пытался куда-то ползти в надежде, что это ему поможет избежать роковой участи, на хозяина шхуны предупреждение береговой службы подействовало по иному… он застыл в ступоре не в силах двинуться с места. Только мысли в голове продолжали ворочаться, но тоже как-то замедленно, будто во время сеанса общения с Лунной колонией, где у него работали родственники. Как-то раз они вышли с ним на связь, но разговор получился никакой: ему говорили что-то, губы шевелились на экране, а звук догонял эти движения спустя долгие мгновения. Его звали к себе, обещали хорошую работу, но он не поверил. Уж больно всё казалось ненастоящим, будто родные давно умерли, а их воскресили и заманивали Ито в какую-то гибельную для него ловушку. Так и сейчас, внутри черепной коробки что-то скрипело и щёлкало, он видел и воспринимал окружающее, но смысл происходящего до Наоки доходил не сразу. Кстати, теперь стало понятным, почему другие посудины меняли курс. И, как оказалось, вовсе не перекликались с ними весёлыми гудками, а пытались предупредить об опасности, о которой знали бы и они не сломайся у них рация.

А теперь что же…

Шансы на спасение у экипажа равнялись нулю. Хриплые причитания Хонды о том, что делать, были чисто риторическими, ибо, какие бы действия не предпринимал экипаж, уйти из-под удара они уже не успевали. Подтверждением тому служило происходящее вокруг. Безоблачное небо с той стороны, куда они двигались, внезапно посерело, постепенно наливаясь зеленовато-свинцовым оттенком. Звуки моря исчезли напрочь, словно на то место, где они находились, кто-то сверху положил гигантскую подушку.

И вода…

Она совсем перестала двигаться, застыв, будто в огромном стакане. Всегда живые, волны вдруг превратились в плоскую студенистую поверхность, прекратив свой бесконечный бег, и от этого стало совсем нехорошо. К тому же палуба под ногами внезапно ухнула куда-то резко вниз, заставив все внутренности подскочить к горлу. Ощущение было как на американских горках, когда вагончик, вскарабкавшись на самый пик, начинает своё запланированное конструкторами падение, стремясь к следующей вершине. Вместе с рвотным позывом, который Ито переборол с великим трудом, включились все органы внешнего восприятия, в том числе звук. Его оглушил рёв зашевелившегося, наконец, океана, потом он нашёл глаза Масару, остекленевшие и уже неживые от увиденного у него за спиной, а затем сам осмелился обернуться и глянуть туда…

Не зря другие сейнеры уходили в сторону, подальше от опасного района.

На глубине цунами практически не чувствуется. Просто небольшая качка, может более ощутимая, чем обычно, но ничего катастрофического. Совсем другое дело, когда на её пути встречается какое-то препятствие, как раз такое, как банка Сигимицу, обширная песчаная отмель. И вот тут с «большой волной в гавани», как называют её японцы, лучше не встречаться. Разгоняясь до семисот километров в час и натыкаясь на земляную преграду, она вспухает в высоту порой до пятидесяти метров и спасения от неё нет!

Наоки, как любой японец, естественно знал об этом, только изменить ничего уже не мог. Гигантский вал даже не заметил их, когда прошёлся по тому месту, где ещё мгновение назад трепетала вместе с командой испуганная до полусмерти «Такамару». Многометровая толща воды проглотила судёнышко, словно песчинку, давя живую плоть своей невообразимой массой, а вместе с ней и все надежды на будущее…

 

* * *

 

Земля, Россия, Пермский край, Кунгур,

2096год, май, 14-15 по среднестатистическому времени.

 

От «итальянского сапожка», который красовался на политических картах не одно столетие, за последние пару лет мало что осталось. А уж от прибрежных городов и районов, расположенных на берегах Адриатического и Тирренского морей и подавно. Большая вода медленно, но уверенно топила их, постепенно превращая некогда благодатные земли в цепь пока ещё сообщающихся меж собой островов. Океан наступал неотвратимо и крики “Viva, Italia!” во время всевозможных празднеств слышались всё реже, да и не до них было. Народ уже давно перестал веселиться. Другие заботы одолевали и другие проблемы. Поначалу люди ещё пробовали помогать друг другу: теснились, делились крышей над головой и едой, но очень скоро всё это закончилось. Как и правительственные субсидии, которые страна не в состоянии была выплачивать. Исчезающая в морской пучине республика стояла на грани банкротства со всеми вытекающими отсюда последствиями. И к хаосу географическому потихоньку стали добавляться беспорядки бытовые: то тут, то там раздавались выстрелы, горели дома, которые отчаянно защищали их хозяева и штурмовали те, кто думал, что имеет на это право.

Но всё только начиналось…

Наступало время, когда каждый должен был рассчитывать на собственные силы.

 

Сеньору Доминичи, неаполитанскому парламентарию, повезло и очень здорово!

Подняв старые связи, созвонившись кое с кем и, надавив на определённые рычаги, он выхлопотал для себя и своих близких шикарный вариант — переезд в Россию, в один из богатейших и развитых регионов (так ему сказали) Центрального Предуралья, где их встретят, разместят и дадут возможность начать новую жизнь. Слух об этом разлетелся в считанные часы, и желающих уехать набралось несколько сотен. На родине всё равно ловить было нечего, на задыхающихся от перенаселённости территориях разгоралась настоящая война…

Евросоюз, который рвали со всех сторон «прибрежные страны», тонущие в пучине, трещал по швам, не в силах оказать помощь всем нуждающимся, а его законопослушные граждане в последнее время жили только по одному правилу «Помоги себе сам!». В то время как правительства заседали и обсуждали меры, беспокоясь о том, чтобы ни в коем случае не ущемить в правах своих избирателей… от них, этих самых избирателей, только клочья летели в разные стороны. Сосед шёл на соседа, по улицам разгуливали вооружённые не то бандиты, не то беженцы, всех их пыталась утихомирить никуда не успевающая полиция, и в конечном итоге вокруг царил полнейший хаос. Потому, Паоло Доминичи при подписании документа о создании «Неаполитанского землячества» на многие пункты договора смотрел сквозь пальцы, тем более, когда услышал, что принимающая сторона возражать по количественному составу не будет. Очень порадовали особые условия контракта: изолированная территория, спецтехника для обслуживания агрокомбината, который формировался на их базе, ну и, конечно же, подъёмные, весьма приличные и безвозмездные. Вот они и торопились пока российская сторона, которая к тому же предоставила под это дело два военных транспортника, не передумала. Правда, были и сомневающиеся, которые отговаривали и просили не делать поспешных шагов, но кто бы их послушал…

А, как оказалось, очень даже зря!

Похоже, что те самые люди, которые предупреждали сеньора Доминичи не торопиться, были правы. Всё это их переселение на самом деле от начала и до самого конца смахивало на какую-то авантюру. Начать хотя бы с того, что при посадке на самолёты у них изъяли документы и личные средства связи. А на аэродроме, по прибытии, их встречали не комфортабельные паратраки, а древние армейские автомобили на дизельной тяге. Кстати, вещи, как это было принято повсеместно, они с собой не брали, сдавая в специальный грузовой терминал, и их почему-то тоже до сих пор не вернули. Но самым странным было то, что разместили переселенцев не в современной загородной деревне с развитой инфраструктурой, как было обещано, а в чистом поле. Впрочем, кое-какие постройки здесь всё же присутствовали: длинные приземистые сараи с облезлыми стенами и полуразрушенными кровлями, к которым вела разбитая просёлочная дорога. Услышав возмущённый ропот толпы, двое представителей от местной администрации, с бегающими туда-сюда глазками, заверили приезжих, что всё будет в порядке, и исчезли вместе с грузовиками, словно туман, испарившись без следа. Хорошо хоть погода стояла тёплая и той одежды, что была на людях пока хватало, но вскоре солнце уже не просто ласкало своими лучами, а жарило вовсю, и тень в вонючих постройках, где, по всей видимости, когда-то давно содержался скот, не спасала ни от жары, ни от жажды.

К обеду соплеменники уже в открытую высказывали Паоло всё, что они думали по этому поводу. А он не смел им возражать, да и сделать ничего не мог. Лишившись переговорных устройств ещё в аэропорту, итальянский парламентарий только хлопал глазами, тряс головой, соглашаясь со всем, что ему говорили и нервно вздрагивал, когда объяснения были чересчур эмоциональными. После полудня плач детей и невыносимая духота подвигли к действию самых активных, собрав небольшую делегацию из наиболее решительных мужчин. Отыскав одного, кто хоть как-то мог изъясняться по-русски, они двинулись туда, куда укатили машины. Шли достаточно долго и в вечерних сумерках набрели на КПП, от которого в разные стороны разбегался колючий забор с датчиками движения и автоматическими системами залпового огня…

Это открытие обескуражило.

Ещё больше удивило то, что к ним никто не вышел. Отреагировал только громкоговоритель на самом здании, который полусонным голосом предупредил, что режим ночной охраны включается на объекте в 22-00, а после этого все перемещения вблизи ограды опасны для жизни. Переговорщики не знали, сколько сейчас времени по местному исчислению, а потому, поспешили убраться обратно в степь, чтобы не попасть под пули бездушных запрограммированных машин.

Ночь для идейного вдохновителя всего этого, как теперь оказалось, безумного мероприятия, прошла в каком-то угаре. Ему не давали спать сначала свои, то и дело, выясняя с ним отношения, потом мысли, по большей части безрадостные, а под утро совсем заели комары. В итоге, рассвет сеньор Доминичи встречал неподалёку от пропускного пункта, клацая зубами не то от ночной прохлады, не то от нервного перенапряжения, ругая всех и вся за то, что не послушался мудрого совета и поторопился с отъездом в это богом забытое место. Постепенно теплело. Кровь в жилах начала оттаивать, тело, продрогшее до самых костей, потихоньку согревалось, и на смену мрачной безысходности пришла надежда, а вместе с ней и сон. Измученный организм требовал отдыха, давая возможность расслабиться, успокаивая, в том числе и голову, которая чуть не лопнула от вчерашних событий. Радужные грёзы практически полностью восстановили утраченную накануне уверенность в себе, так как в них славному итальянскому парламентарию все без исключения приносили свои извинения, начиная от президента Республики и заканчивая вчерашним облезлым зайцем, за которым гонялись толпой, но так и не смогли поймать.

Звук натужно урчащего двигателя прервал эту череду подобострастия.

К серому бетонному зданию, неприветливо встретившему его накануне, подкатила какая-то приземистая закамуфлированная штуковина на гусеничном ходу. Паоло спросонку ещё не очень хорошо соображал, но одно знал точно, назад, к своим, без положительного результата даже не стоит соваться — его просто убьют! И хоть торопливость была не в чести у жителей Аппенин, рванул к проходной с такой скоростью, что ему позавидовал бы любой спортсмен. Он позабыл о том, что переводчика с ним нет, но на данный момент это не имело никакого значения. Его просто обязаны были понять, не могли, не имели права проигнорировать …

— Слышь, Григорьев, кто там у тебя по полигону носится, а? — лейтенант Твердых сделал удивлённые глаза.

— Не знаю, товарищ лейтенант, — разглаживая опухшую после вчерашнего «ужина» физиономию старший наряда. — Только нам докладывали, что вы в курсе…

— В курсе чего?

— Ну-у, что людей сюда привезут, не русских…

— Людей? — голос у командира зазвенел от злости. — А ты знаешь, чем эти, как ты говоришь люди, занимались у себя дома?

— Никак нет! — напыжился от служебного рвения контрактник.

— Грабили и убивали, жгли и насиловали, и на нас с тобой они похожи чисто внешне, а по сути — отъявленные головорезы, которые у себя на родине приговорены к смертной казни, а к нам направлены по межправительственному соглашению и распоряжаемся мы ими теперь на своё усмотрение. Впрочем, на нашем стрельбище долго не живут.

— А-аа, ну, тогда всё понятно, — с облегчением вздохнул караульный. — А я-то думаю, чего это они у меня тут вчера вечером пытались не по-нашенски бузить…

— Чего, чего, — проскрежетал лейтенант. — Привыкли там у себя к бардаку, думают, что и здесь им всё сойдёт с рук!

— Не-е, товарищ командир, у меня такое не пролезет! — Григорьев продублировал сказанное красноречивым жестом и, метнувшись к зданию, выскочил оттуда с допотопным АК. — Эй, ты, как там тебя? А ну ходи отсюда!

Грозный окрик и щелчок затвора подействовали на толстенького пузатого крепыша, который скакал по другую сторону колючей преграды и лопотал что-то непонятное, словно команда гонщику «на старт». Сначала он замер на какие-то короткие мгновения, осмысливая происходящее, а затем припустил по грунтовке куда-то в степь с такой прытью, что оба военных застыли в удивлении. Правда, лейтенант, очнулся от ступора первый и заорал вслед:

— Давай, давай, козлиная рожа, побегай чутка! Недолго уже осталось…

— Сёдня? — поинтересовался Григорьев, когда командир немного успокоился.

— Сорок минут, — глянув на часы, уточнил лейтенант.

— Успеем перекусить…

— А что, есть что? — оживился Твердых.

— Как не быть, — обнадёжил начальство подчинённый. — У нас тут посылочка нарисовалась накануне, пока с ней разберёмся, глядишь, стрельбы уже закончат. А после них… зачистимся.

— Не-а, — голова старшего по званию отрицательно мотнулась из стороны в сторону, а дальше он продолжил только почему-то шёпотом. — Информация секретная, но тебе, Григорьев, как своему, скажу… чёт, там будут такое испытывать, в общем, туда лучше до завтрашнего утра не соваться, без нас всё приберут.

Через сорок минут, точно, как по расписанию, над КПП прошли два тяжёлых армейских турболёта, а вслед за ними прошелестело ещё что-то, почти неслышимое и, кажется, даже невидимое.

— У-уу! — встрепенулся лейтенант, прикрывая ополовиненный стакан обеими руками и втягивая голову в плечи. — Полетели, архангелы, суд вершить!

 

— Пал Евгеньич, здрассьте! — в спартанский кабинет генерала Соболева довольно хрюкая, вкатился человекоподобный «колобок». — Как настроение, самочувствие?

— Да, всё нормально, Семён Валерьич.

— Вы сегодня необычайно строги, уважаемый, что-то не так? — радостное выражение на лице у толстяка не изменилось, но глаза, сразу став колючими и внимательными, улыбаться перестали.

— Что вы, что вы, просто озабочен службой и не более того.

— И что говорит служба? — без приглашения втиснулся в старомодное деревянное кресло, обитое настоящей кожей, гость. — И впрямь всё в порядке? А то проезжал мимо, думаю, дай заскочу, засвидетельствую своё почтение.

— Если вы интересуетесь, как дела под Кунгуром, — генерал сделал многозначительную паузу. — Смею заверить, у нас срывов не бывает.

— В таком случае, может, продолжим, а?

— А вас не беспокоит, Семён Валерьич, что наш альянс взял слишком большой разгон? — Соболев нахмурился. — Моему ведомству, конечно же, нужен живой материал, так как работы над новыми вооружениями идут полным ходом, но тащить сюда людей из Европы… не боитесь, что где-то произойдёт сбой и тогда многим не поздоровится?

— Я вас умоляю, мой дорогой, — махнул пухлой рукой его собеседник. — Вот уж откуда пока не стоит ждать неприятностей так это со стороны наших западных соседей. Там у них сейчас такая чехарда творится, что чёрт ногу сломит. К тому же, здесь вам уже давно негде взять такой товар, извели весь расходный материал: ни тебе бомжика, ни смертничка, а с новыми системами учёта, каждый человек как на ладони. Вот и приходится идти на хитрость.

— Да уж больно она какая-то у вас незатейливая, эта самая хитрость, — хозяин кабинета ещё больше посмурнел. — По бумагам создаёте экспериментальные хозяйства в малонаселённых районах, реализуете, так сказать, приоритетную программу, а на деле пшик получается! А что как проверка?

— Пал Евгеньич, — толстяк скорчил кислую мину. — Во-первых, если бы наше правительство контролировало выполнение поставленных задач, то уже давным-давно в стране не осталось бы свободного места — куда ни плюнь, чего-нибудь стояло вновь построенное. Причём, я так думаю, кое-где уже даже в два ряда. А, во-вторых, я давно говорил, что мясо проще не привозить в вашу епархию, а разбираться с ним по дороге: самолёт там упал или корабль потонул где-нибудь, глядишь, ещё б и на страховке подзаработали…

— Нет уж! — хлопнул ладонью по подлокотнику генерал. — Хотите, чтоб у нас было две зацепки? Не пойдёт! Я не могу списывать финансы как вы, под воздух! У меня всё ж таки армия, тем более секретные разработки! За жопу возьмут, даже крякнуть не успеем!

— Ну-у, вам виднее, — согласился с ним штатский. — Я тут паролик подвёз, к промежуточной кассе…

Флэш-чип хлопнулся на стол и подкатился к генеральской руке, которая ловко подхватила серенькую пластмаску и, бережно повозившись, вставила её в приёмный терминал. Цифры, обозначившиеся на экране, сразу прибавили тому настроения, не каждый день на счёт приходят такие деньги. Соболев подобрел.

— Ты, Семён Валерьич, извини за резкий тон, сам понимаешь, за наши художества по головке не погладят, если что. Государственные средства ведь не совсем по назначению используются…

— Пал Евгеньич, как они используются, никого не волнует. Важен результат!

— Ну, да, ну, да, — закивал головой генерал, словно китайский болванчик. — Да только я ведь не просто так переживаю, есть в нашей схеме слабые места…

— Какие? — напрягся толстяк.

— Фирмочки твои, через которые документы оформляются, а самое главное, проходят выделенные транши. А что как у их директоров языки развяжутся, если прижать покрепче, а?

— Не развяжутся, — поросячьи глазки колобка хищно прищурились. — У вас свои полигоны, у нас, у гражданских, свои.

— В смысле?

— Вы разрушаете, уважаемый генерал, а мы, создаём, — во взгляде говорившего эти слова не было никаких эмоций. — Желающих попасть на освободившиеся места, да на госзаказ, хоть отбавляй, а тех, кто выработал свой ресурс, пойди, сыщи на этих стройках…

 

* * *

 

Земля, Австралия, Брум,

2096год, май, 14-15 по среднестатистическому времени.

 

Воздушный дредноут немецкого тюремного корпуса шёл на посадку.

До фильтрационной станции оставалось всего пару часов лёта, и надзиратели принялись за работу, готовя заключённых к высадке. Люди по большей части были напуганы, но присутствовали и такие, кто откровенно радовался предстоящей свободе. Почти полвека прошло, как Австралийский Союз прекратил своё существование, а про него не забыли, в том числе и о его мрачном прошлом. Особенно там, где упразднили смертную казнь. «Страна кенгуру» вновь превратилась в открытую ссылку. Стоимость доставки обходилась гораздо дешевле, чем пожизненное содержание преступников у себя дома. В итоге, к её берегам потянулись полицейские и тюремные суда со всех концов света. Кстати, критерии оценки провинностей и их наказания у разных государств очень отличались друг от друга и сюда отправляли не только уголовников, но и просто неугодных или неудобных какому-нибудь режиму клиентов, в том числе, и душевнобольных. Отобрав идентификационный номер, который во всех цивилизованных странах присваивался с рождением, человека будто вычёркивали из списков живущих на Земле: работа, дом и все прочие блага становились ему недоступны.

Таким дорога была только в Санаторий…

Шутливое название, придуманное русскими, приклеилось к жуткому месту очень быстро, и людей стали отправлять «на отдых», подразумевая, конечно же, смерть или вечное забвение. Никому ничем необязанный ссыльный мог делать тут всё, что захочет, если у него получалось, конечно. Всевозможных чудиков за долгие годы насобиралось здесь превеликое множество и уцелеть в огромной стране, где никого ничто не сдерживало — это надо было суметь.

 

«Аякс», летающая пересыльная тюрьма, заканчивал свой очередной полёт у европейского форт-терминала, разместившегося на бывшей научно-исследовательской станции в Бруме. Гигантский цеппелин, специально построенный для этих целей, подруливал к посадочной платформе неспешно, точно зная, что он никуда не опаздывает, выкраивая тем самым своим пассажирам несколько лишних минут жизни. Клаус фон Рихтер, старший конвоя знал об этом как никто другой. Офицеры австралийских дежурных команд каждый раз посвящали его в какие-нибудь очередные подробности произошедшие за время их смены, почему-то думая, что гориллоподобный баварец оргазмирует от услышанного. А тот едва сдерживал себя, чтобы не накостылять болтунам по шее. Впрочем, они-то как раз меньше всего были виноваты в том, что творилось вокруг: ребята просто несли службу, патрулировали в прибрежных водах, возвращая обратно беглецов, и делились с ним своими впечатлениями. Откуда ж им было знать, что отец и братья Клауса вот так же, совсем недавно, ушли в близлежащий буш, а он ничем не мог им помочь. Пособничество террористам в их стране строго каралось. Правда, потом всё же выяснилась поспешность в следственных действиях, но легче от этого не стало, приговор уже привели в исполнение.

Работа, которая представлялась законопослушному немцу важной и нужной в одночасье стала ненавистной. Держало на ней только одно, хоть какая-то пускай и призрачная возможность исправить судебную ошибку. Но каждая ходка в Санаторий приносила лишь очередное разочарование. Не радовали и мировые новости всё больше смахивающие на сводки с полей сражений. Хуже всего было в Европе, которая из-за повышения уровня мирового океана уменьшилась в разы, плотность населения на те же самые разы увеличилась, и конфликты в этом регионе росли в геометрической прогрессии по любому поводу. Загреметь «на отдых» теперь практически ничего не стоило. Кстати, другие места мало чем отличались от Старого Света, и количество осужденных росло ежеминутно, а значит, и на австралийском берегу становилось всё тесней и опасней с каждым днём.

Клаус хорошо это понимал и не бездействовал…

Нынешнего рейса он ждал, как никогда. В сейфе у него лежало долгожданное помилование, а рядом, в 4-х местной каюте, которую он освободил, используя своё служебное положение, готовились к высадке на континент нанятые им наёмники. И начхать было на то, что пришлось продать жильё, чтобы расплатиться за всё. Найдутся родные, появится и дом, новый, который они соберут общими усилиями. Иной расклад его не устраивал и все сомнения фон Рихтер гнал от себя прочь.

 

От патрульного турболёта группа отказалась сразу.

Карл Янцен, командир «неспящих», как называли себя военспецы, даже не стал объяснять очевидного. И так было понятно, что ни воздухом, ни на колёсах следы тех, кто ушёл в австралийскую пустошь на своих двоих, найти не получится. Обдумывая план действий, и обрабатывая скудные данные фильтрационной станции, влияние которой заканчивалось как раз за её пределами, он изредка прикрывал свои серо-голубые чуть на выкате глаза. Именно в этот момент становилось понятным прозвище команды: искусная татуировка на веках в точности повторяла то, что они под собой прятали, передавая до мельчайших подробностей все нюансы. Иллюзия постоянного бодрствования старшего из наёмников забавляла, но каких-то кардинальных мыслей по поводу предстоящего рейда от этого не возникало. Не помогли и офицеры терминала. Они практически ничего не знали о материковой территории. А при более плотном интересе выяснилось, что данная безынициативность настолько всеобъемлющая, что даже спутники проходили над континентом в режиме покоя. Привычные системы контроля здесь тоже не работали. Разве что обычные армейские радиостанции. В итоге, решили: докладывать в форт каждые шесть часов о происходящем, в том числе маршрут следования и стоянки, а какие-то знаковые путевые особенности или искусственные строения отмечать специальными маяками. Вооружившись до зубов и взяв с собой недельный запас провизии, отправились в неприветливую утреннюю серость с условием, что при первых же признаках серьёзной опасности к ним придут на помощь.

Уже на следующий день связь с отрядом оборвалась.

А через неделю спасательные партии прекратили поиски в виду их полной бесперспективности. Путь группы досконально проверенный не один раз ничего не дал. Безжизненная пустыня стояла девственно чистой, будто сюда никто и не уходил, в том числе десятки тысяч заключённых, следы которых уже через несколько километров исчезали, словно их и не было вовсе…

  • В лавке поношенных страстей / По картинкам рифмы / Тори Тамари
  • Мирные люди / Блокнот Птицелова. Моя маленькая война / П. Фрагорийский (Птицелов)
  • Cogito ergo sum / Считалка
  • Осень, что это за время? / Осень / Андреева Рыська
  • Как мы любим... / Only love / Близзард Андрей
  • «Осень»,  NeAmina / "Сон-не-сон" - ЗАВЕРШЁННЫЙ ЛОНГМОБ / Штрамм Дора
  • Правила Конкурса / «LevelUp — 2016» - ЗАВЕРШЁННЫЙ КОНКУРС / Лена Лентяйка
  • (1) / Тяжесть земли / Самсонова Катерина
  • Мгновение / Салфеточное безобразие / Табакерка
  • "Если" и "может" / Под крылом тишины / Зауэр Ирина
  • По ту сторону / Шатаев Аслан

Вставка изображения


Для того, чтобы узнать как сделать фотосет-галлерею изображений перейдите по этой ссылке


Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.
 

Авторизация


Регистрация
Напомнить пароль