Ракетостроители

— Итак, время вышло. Кто у нас самый смелый? — водрузив очки на нос, профессор оглядел аудиторию, а члены госкомиссии одобряюще заулыбались. — Ну же, смелее.

— Разрешите? — поднял руку рыжий, вечно лохматый Коля Смирнов.

— Разумеется, прошу, коллега, — «коллегу» профессор так выделил интонацией, что и непонятно: издевается или всерьез считает выпускника Николая готовым профессионалом.

Николай, уверенно размахивая кипой исписанных листов, прошествовал к кафедре, окинул притихших товарищей гордым взглядом, откашлялся и начал доклад:

— Билет восемнадцать, вопрос первый: «Устройство карбюратора»…

Товарищи издали завистливый шум, состоящий из вздохов и неразборчивого бормотания: Смирнову попался самый легкий билет на экзамене.

— Тишина! — одернул студентов профессор. — Уважайте труд своего товарища, первому и так труднее всех. Продолжайте, Николай.

— Для ответа на вопрос нам необходимо разобрать принцип работы карбюратора. — Профессор согласно кивнул и приготовился погрузиться в легкую дрему. — Когда первая ступень ракеты отсоединяется…

— Что?! — встрепенулся профессор. — Какая ступень? Какой ракеты?

— Первая, классической трехступенчатой ракеты, — последовательно ответил Николай.

— Вы уверены?

— Уверен, — кивнул Николай, — в две ступени нерентабельно. Так вот, когда…

— Стоп! Предупреждаю сразу, если вы не готовы и решили просто нас заболтать, не выйдет!

— Я готов, я эти карбюраторы с закрытыми глазами разбираю, собираю, — обиделся Николай.

— Так почему вы рассказываете о каких-то ракетах? Вы без пяти минут инженер автомобилист, а не ракетостроитель…

— Как?! — ужаснулся Николай.

— Что? — не понял профессор. — Молодой человек, вы на кого учились?

— Специалист-проектировщик ракет тяжелого класса.

Профессор поперхнулся воздухом, а аудитория впала в восторженное оцепенение, справедливо решив, что после такого казуса, остальные получат оценки практически автоматом.

— Может вы устали? — вкрадчиво спросил профессор, давая Николаю шанс на спасение.

— Нет, я готовился и не устал.

— Коля, — профессор перешел на отеческий, сочувствующий тон, — как ты мог учиться на ракетчика в дорожно-транспортном институте?

— А ракеты разве не транспорт? — резонно спросил Николай.

— Да у нас!.. — едва не вспылил профессор, но опыт позволил ему вовремя сдержаться. — Скажите, Николай, где вы проходили преддипломную практику?

— На Байконуре.

— Где!? — воскликнул профессор, а голос дал петуха.

— Шестая и седьмая пусковые площадки, — уточнил Николай.

— И что вы там делали? — поинтересовался профессор, явно опасаясь ответа.

— Заправщики обслуживал.

— Заправщики — это же автомобили?, — осторожно уточнил профессор и получив утвердительный кивок, слегка расслабился. — Вот видите, машины — не ракеты, вас это не навело ни на какие мысли?

— Я думал, практикантов к ракетам не пускают.

— Как у вас все складно, — согласился профессор, — допустим. В таком случае, скажите, откуда в ракете карбюратор?

— Как откуда? — поразился Николай. — А как же они летают?

— Вот как, интересный вопрос, а мы у специалиста уточним! — нашелся профессор и повернулся к одному из членов госкомиссии. По слухам этот член имел непосредственное отношение к космосу, только какое и почему всегда с удовольствием заседал в госкомиссиях по автомобильным специальностям, никому известно не было. — Серафим Петрович, скажите, есть в ракете карбюратор?

— Гм, — зажевал губами член комиссии, — видели те, коллега…

Профессор стал серо-зеленым и, бросив тревожный взгляд на Николая, приник к уху Серафима Петровича:

— Вы чего? Скажите просто — нет.

— Дело в том, — зашептал член комиссии, — как бы это точнее сформулировать…

— Не знаете, — догадался опытный в научных интригах профессор.

— Да почему же не знаю? — обиделся член комиссии. — Просто вопрос деликатный.

— Секретность? — сделал вторую подачу профессор и угадал.

— Точно! Это молодой человек, информация закрытого плана и разглашать ее здесь не рекомендуется.

— Ага, — кивнул профессор, — уяснили, Николай? Давайте поступим так: оставим пока открытым вопрос о том на кого вы у нас пять лет учились, а вернемся к автомобильному карбюратору, вы готовы? Рассказывайте.

Николай скомкав сунул в карман добрую половину листочков и замогильным голосом начал:

— Карбюратор состоит из следующих основных частей…

Ситуация вернулась в привычное для профессора русло, но тем не менее, он решил не дремать, и даже погонял экзаменуемого, задавая провокационные вопросы.

— Очень даже хорошо, — подвел он предварительный итог, когда Николай умолк, — а что у вас вторым вопросом?

— Устройство и принцип работы гидравлической тормозной системы.

— И? — поднял бровь профессор, прямо-таки прижигая энтузиазм и странные поползновения студента суровым взглядом.

— Тормозная система лунного модуля, как пример не подойдет? — уточнил Николай без особой надежды.

— Нет! — встрепенулся Серафим Петрович.

— Устройство автомобильной системы гидравлических тормозов…

* * *

После Николая отвечать вышла Леночка отличница и, хотя профессор прекрасно понимал, что от нее ждать неприятностей не приходится, все же нет — нет, да и вздрагивал, если докладчица делала подозрительные паузы в докладе. Следующим вызвался Угрюмов Михаил — человек так же надежный, хоть и звезд с неба не хватающий. «Вот, и слава богу, что не хватает, — одернул себя мысленно профессор, — Смирнова вполне достаточно».

— Очень хорошо, Миша, следующий!

К кафедре нехотя направился Ринат Шакиров, шел он долго, что-то ронял, поднимал, спотыкался и все время зачем-то оглядывался на задние ряды.

— Молодой человек, не задерживайте, вы прям как на эшафот идете, — поторопил профессор.

— Билет номер сорок три, вопрос первый: виды и принцип действия устройств и механизмов принудительного обогащения топливной смеси.

— Хороший вопрос, — откинулся на спинку стула профессор, — Приступайте.

Ринат, смотрел в окно и молчал.

— Уважаемый, вы готовы отвечать?

— Да, — ответил Ринат и вновь погрузился в тягостное молчание.

— Видимо, нам с вами придется расстаться…

— Нет, почему же, при использовании газотурбинных механизмов, особенно в сочетании с карбюраторными двигателями…

При упоминании карбюраторов профессора схватила легкая судорога, но он взял себя в руки, Смирнов лишь исключение, не стоит нервничать. А студент, тем временем, продолжил:

— Мы можем достичь максимальной тяги и ускорения, теоретически, вплоть до выхода в гиперпространство… — профессор окаменел и не подавал признаков жизни, Ринат покосил на него глазом, покосил и продолжил, — теоретически, потому что на практике еще нерешена проблема сопутствующего раздвоения личности…

— Ииии!!! — взвыл профессор.

— И это серьезная проблема, но к нам, техникам она не относится…

— И! И как это вам поможет при ремонте трактора К-700?! — заорал профессор в бешенстве. — Как вы будете ремонтировать трактора или не те же танки?! Вы на них в это пространство собрались?!

— Что вы такое говорите, профессор! — ужаснулся Ринат. — На тракторе пашут, в космос на раке…

— Молчать, — тихо велел профессор, но таким голосом, что по аудитории прокатилась волна ледяного воздуха. — Вы не сдадите экзамен, если не оставите ракеты в покое. Отвечайте на вопрос строго на примере двигателей внутреннего сгорания.

— Я…

— Да, и, желательно, на примере дизельных двигателей внутреннего сгорания.

— Но…

— Еще раз упомянете — карбюратор, никогда не получите диплома!

— Как скажете, — Ринат убрал в карман часть листочков. — По мнению академика Харькова, самым перспективным направлением в… пусть будет машиностроении, — профессор пристально и неотрывно смотрел на студента, — будет переход от к… бензиновых двигателей к дизельным оснащенным новыми и перспективными системами увеличения мощности при снижении объема и веса самого двигателя, что увеличит полезную грузоподъемность… трактора! Системы имеют следующие основные части…

— Вижу, вижу готовились, — подвел итог профессор, — второй вопрос.

— Второй вопрос перспективы развития и практического применения системы ГЛОНАС! — жизнерадостно продекламировал Ринат.

— ГЛОНАС — это же спутники? — убитым голосом сам себя спросил профессор, — И причем тут наш институт?

— Как, причем? — удивился член комиссии, как-то причастный к космосу. — Вы меня удивляете, коллега.

— Я сам себя удивляю, — кивнул профессор, — ну, продолжайте.

— Развитие системы ГЛОНАС позволяет с достаточно высокой долей точности определить расположение объекта во времени и пространстве… — начал Ринат, но профессор его перебил.

— Прям вот во времени и пространстве?!

— Конечно, конкретно в какое время в какой точке находится… трактор!

— Ах, трактор, — закивал профессор. — Трактор — другое дело.

— Перспективы развития в трехмерной системе координат рассказывать? — с опаской поинтересовался Ринат.

— А сейчас они что, в плоскости? — поднял бровь профессор.

— Ну, отчасти, система используется, в основном, для определения места нахождения объекта на поверхности планеты, недостаточность группировки спутников и привязанность их к орбите Земли не позволяют нам определять место расположение объектов дальше орбиты Луны…

— Стоп! Я сомневаюсь, что в ближайшее время возникнет необходимость определения местоположения трактора даже на Луне, не то что за ее орбитой, — пресек профессор опасную тему, — давайте вернемся на Землю нашу грешную. Расскажите принцип действия данной системы.

— Транспортное средство, а именно — трактор, — слово «трактор» Ринат выделил интонацией, — снабжается приемником-передатчиком…

* * *

— Ну! — угрожающей выкрикнул в аудиторию профессор, — Кто следующий?!

С заднего ряда поднялась «черная» девушка. Нет, нет, она не была авфро-россиянкой, просто цвет одежды, прически и ногтей совершенно затмевали бледность лица.

«Свинорезова Екатерина, — вспомнил профессор, — обладает неуемной жизненной энергией и активной общественной позицией, опасна».

Екатерина, уверенно взошла на кафедру. Стоить отметить, что она и в самом деле обладала всеми перечисленными качествами и родись лет на двадцать-тридцать раньше, непременно стала б комсомолкой-активисткой. Но, ввиду отсутствия у современной молодежи каких-либо установленных векторов полезного применения данных энергий и позиций, Екатерина являлась заводилой сразу в трех студенческих неформальных группировках: готы, уфологи и спелеологи.

— Начинайте, — процедил сквозь зубы профессор.

— Варфоломей Винидиктович, — обратилась к профессору самоуверенная Екатерина, — не переживайте, не буду я вас мучить ракетами…

— Да ладно! От чего же так? — удивился профессор и прикусил язык.

— Хотите об этом поговорить? — хищно прищурилась Екатерина, в упор глядя на сжавшегося профессора.

— Хуже-то уже не будет, — развел руками профессор, — удивите меня.

— Вы учили нас, что студент не должен говорить фразу «Я считаю», но раз уж я говорю не по билету, то я считаю, ракеты — как путь к звездам бесперспективны, нам следовало бы обратить внимание на электромагнитный и динамические потенциалы нашей планеты как вариант выхода на расстояние прыжка, а именно…

— Я понял вас, — перебил студентку профессор, — то есть не понял совершенно, но согласен, что ракеты это зло. Вернее я хотел сказать — бесперспективный вид транспорта для сельского и промышленного хозяйства… В смысле, — профессор умолк, совершенно запутавшись в чем именно он согласен и что хотел этим сказать. — Давайте все же вернемся к экзамену. Номер билета?

— Первый! — гордо выдала Екатерина и умолкла.

— Ну, и?

— Вы спросили только номер, — пожала плечами отвечающая.

— Мы же на экзамене, — с легким сомнением сказал профессор, — а экзамен подразумевает ответ на вопросы в билете, прошу вас, продолжайте.

— Электромобили, проблемы и перспективы развития.

— Так, хорошо, — заулыбался профессор.

— Электромобили являются единственным перспективным видом транспорта при эксплуатации в безвоздушном или безкислородном пространстве…

— Гррым, — захрипел профессор, закатывая глаза. — Вы же обещали!

— О ракетах ни слова! — торжественно подтвердила свое обещание Екатерина.

— А откуда у нас взялись безвоздушные и безкислородные пространства?!

— Откуда? — задумалась Екатерина, глядя на профессора честными глазами, — да мало ли откуда. Может робота надо будет в барокамеру запустить, или по дну океана проехать…

— А, — профессор стушевался, — вы о таких пространствах…

— И по Луне только на таком устройстве перемещаться можно, — вбила свой гвоздь в самочувствие профессора Екатерина. — Но! Уверяю Вас, ракеты здесь ни при чем.

— Катя, а вы знаете, что в центре Лондона можно ездить только на электромобилях и велосипедах?

— Знаю, но велосипедом в скафандре пользоваться неудобно.

— Лондон! Катя, Лондон! И их электромобили!

— Хорошо, все равно принцип действия один. Итак, основным недостатком, тормозящим широкое применение электромобилей, является недостаточная автономность… Кстати, в условиях Луны — это очень серьезная проблема… Все! Все! Устройство…

— Что же, — профессор сделал глоток минералки, — я прямо представил себе как этот автомобиль работает, только, Катя, мне кажется, не стоило уделять столько времени герметичности кабины.

— Позвольте не согласиться, — возразила Екатерина, нагло не отводя взгляда от глаз профессора, — знаете, какой в Лондоне смог, герметичность цена здоровья, а возможно и жизни пассажиров.

— Смог? Смог — это проблема, — согласился профессор, — второй вопрос?

— Проблема трения и износа деталей в сложных механизмах и способы снижения негативных последствий.

— Слушаю вас.

Екатерина пустилась в длительные и пространные рассуждения о способах уменьшения трения и износа деталей. Даже вспомнила, как пример, картофель, который аборигены острова Пасхи подкладывали под бревна при транспортировке своих каменных истуканов, так же упомянула различные виды напыления на поверхности деталей и много чего подобного. Однако, никакой конкретики профессор не услышал. С одной стороны это успокаивало, с другой — профессиональной, профессор понимал, студент в этом вопросе плавает.

— Как-то уж больно поверхностно, сплошная теория, — замямлил он, боясь спровоцировать нежелательную конкретику, — такое ощущение, что вы учили, учили и не доучили.

Катя покраснела и потупила взор. «Точно плавает!» — обрадовался профессор.

— Екатерина, не расстраивайтесь, думаю члены комиссии со мной согласятся, в целом вы показали неплохое знание предмета, ответьте на один дополнительный вопрос и будем считать вопрос закрытым.

— Будем, — вздохнула студентка.

— Скажите, какое рабочее давление масла на прогретом двигателе… профессор задумался, нужно было спросить что-то очень легкое и поскорее выгнать нахалку, — да в любом двигателе семейства «ГАЗ».

Катя, непонимающе глядя на профессора, была готова разреветься, чего не позволяла себе с детского садика, профессор стушевался и решил помочь:

— Ладно, в самом распространенном сейчас двигателе ЗМЗ — 409?

— А мы этого не проходили, — брякнула пунцовая Екатерина, понимая, что выдать такое на государственном экзамене — равносильно выстрелу себе в висок.

— Вот тебе бабушка и Юрьев день! — всплеснул руками профессор, а члены комиссии, вдруг, разом пробудились и удивленно посмотрели на экзаменуемую. — А что же вы проходили?

— В основном, РД-180…

— Сдала! — крикнул Серафим Петрович и профессор поспешно с ним согласился, жестами прогоняя Екатерину вон.

* * *

Профессор колобком выкатился из дверей института, отбежал метров на двести и, повернувшись, смачно плюнул в сторону альма-матер. Правда, не сделав поправку на ветер, получил плевок себе на ботинок, но такие мелочи его не волновали, перехватив тяжеленный портфель в другую руку и потея на июньском солнышке, засеменил по проспекту.

— Вот, за что мне все это? — бормотал профессор, — Вон, западные коллеги работают, и все у них шито-крыто. Да за одну Австралийскую обсерваторию, семнадцать лет искавшую инопланетян, записывая помехи собственной микороволновки, люди такие премии получили, да что там премии, государственные награды, а тут хоть головой об стену бейся. Нет, надо срочно что-то менять, срочно!

Профессор резко затормозил и принялся судорожно голосовать. Несмотря на неадекватный вид голосующего, машину удалось поймать довольно быстро, профессор, не торгуясь забрался на заднее сиденье:

— За город!

— Мы не в Латвии, — бросил водитель, повернувшись в полоборота к профессору, — у нас «загород» в одну сторону три тысячи километров в другую больше восьми, конкретики хочется.

— Ах, да, простите, дачный поселок «Автомобилист».

— Косарь.

— Что? А, да конечно, поехали уже!

— Спешите, — поинтересовался водитель, осторожно выруливая в общий поток.

— Вроде того, — вздохнул профессор, растягивая душный узел галстука. — Вы извините, трудный день.

— Бывает, — кивнул водитель, — вам радио не помешает?

— Что вы, наоборот, может отвлечет, — оживился профессор большой любитель современной попсы.

— В шестнадцать сорок семь по Московскому времени военно-космическими силами России, — радио оказалось настроено на новостной канал, — с космодрома Байконур, произведен успешный…

— Выключи! — заорал профессор, чем испугал водителя, машина опасно вильнула, вызвав разгневанные сигналы попутных автомобилей.

— Зачем же так кричать, — водитель поспешно выключил магнитолу.

— Извините, весь день от студентов бред про ракеты слушал, — честно признался профессор.

— А, — понимающее кивнул водитель, — бывает, сам преподавал, было дело.

— А что преподавали? — не удержавшись, полюбопытствовал профессор.

— ОБЖ. Я же бывший военный, ничего больше и не умею.

— Хороший предмет, нужный, — сказал профессор и замолчал.

Водитель, тоже помолчал немного, но потом ему стало скучно:

— А вы, случаем, не из автодорожного института?

— Случаем, оттуда, — ответил профессор, соображая как объяснить водителю, почему на экзамене говорили о ракетах, а не автомобилях.

Но бывшего военного интересовали вполне земные проблемы:

— А может тогда знаете, почему у меня карбюратор…— Профессор зарычал и ударил себя кулаком по лбу. — А, понятно: ракеты, карбюраторы, достало, молчу-молчу.

Остаток пути водитель и, в самом деле, преодолел молча, что позволило профессору немного прийти в себя и настроиться на деловой лад. Рассчитавшись с водителем, он вихрем ворвался в калитку своей дачи и прямиком устремился в дальний угол участка.

— Внучек! — раздалось со стороны дома. — Ты куда? Переоделся бы, и ужин стынет!

— Карга глазастая, — буркнул профессор и сделав крюк пробежал мимо дома:

— Позже, бабушка, вы бы не маячили на улице! — крикнул он женщине, на вид лет на двадцать-тридцать моложе «внучка».

— Все не так, все не то, — бормотал профессор, стоя на коленях в кустах и прямо руками разрывая слежавшуюся землю, — И легенду менять надо, и помощников, а в первую очередь это идиотское имя-отчество, пока не запалили.

Пальцы уперлись в прохладно-ржавый металл, и профессор, проявив недюжую, силу вырвал из земли увесистый сундук. Замок, забившись грязью, никак не хотел открываться, пришлось поковыряться в нем ножом, под крышкой сундука расположилась приборная панель с компьютерной клавиатурой. Убедившись, что аппаратура в порядке, кончиком лезвия профессор аккуратно извлек кусочек коры у основания ствола вековой сосны, под которым, прямо из древесины выступало гнездо юсби разъема. Подсоединив сундук к сосне, профессор расслабился и стал ждать. Сосна колыхнулась как при неожиданном порыве ветра и зашевелила иголками, настраиваясь на одну ей ведомую точку в пространстве.

Профессор же, глядя на экран, вмонтированный на обратную сторону крышки сундука, шустро застучал пальчиками по клавиатуре: «Козявка — Глыбе. Молния. Настоящим докладываю: принятые меры по переименованию института военно-космической промышленности в дорожно-транспортный институт с параллельным гипновоздействием на сознание преподавателей и студентов, положительных результатов не дали. Напротив, в силу сильного подсознательного влечения к недостижимым целям, свойственным аборигенам данного региона, мною отмечены опасные тенденции в ряде космических разработок. В частности, возникла реальная угроза создания карбюраторных ракет с принципом гиперперехода, в связи с чем прошу срочно увеличить штат сотрудников и дать добро на применение в восточном секторе разработок западной группы регрессоров. Еще раз обращаю внимание, принятая галактическим советом программа девальвации научного сектора восточного региона, неэффективна. Так же выражаю личное и отдельное мнение о бесперспективности и, даже, опасности, ввиду непредсказуемости последствий переименования РАН в ХРЕНЬ.

Планета Земля, старший регрессор восточного сектора, Козявка».