Последняя леди

 2099 год. Земля.
Не знаю, зачем хочу записать свою историю, ведь никто не будет читать её, никому не интересны мои чувства, моя любовь. Наверно потому, что больше не могу держать эту боль в себе. Я одна на свете. Нет, люди не вымерли, наоборот они стали более совершенны, чем я. У них нет чувств. Любовь, гнев, радость и отчаяние для большинства людей это всё в прошлом.
 
Звонок раздается ровно в семь утра. Открываю глаза и вижу мой раритетный будильник, доставшийся от родителей. Облезлый, ржавый и еле тикающий «старичок», впрочем, под стать своей хозяйке. Открываются окна, становится светло. Раздаётся металлический голос моего смотрителя:
— Доброе утро, Анфиса Николаевна. Уже двенадцать часов дня, ваши часы опоздают.
— Знаю я, не скрепи.
— Я основан на нано — технологиях и не могу…
Закатываю глаза и беру со стула халат.
— Приготовить вам завтрак?
— Нет, я сама. Неужели ты за тридцать лет не запомнил мои привычки?!- ворчу я.
— Привычки -  пережиток прошлого,- отвечает мой невозмутимый собеседник.
— Сам ты -  пережиток прошлого! — передразниваю металлический треугольник, весящий на противоположной стене.
— Я — новая модель.
— Сгинь, говорю!
— Как скажете, Анфиса Николаевна.
 
Наконец-то тишина. Встаю с кровати и иду в ванную комнату. Сразу напротив двери весит овальное зеркало. В нём появляется единственная улыбка, которую в последние годы вижу — моя.
-  Доброе утро, старушка!- говорю я себе.
«До чего же я докатилась?! Желаю сама себе доброго утра»- включаю душевой аппарат и приказываю:
— Теплый душ!
Над дверью кабинки загореться красная кнопка.
 После душа — на кухню пить кофе.

Вхожу в  светлое,  полукруглое   помещение, где стоит кристаллический  стол -кухня           и  откидываюсь на стул –массажер.
-Кофе.
Приказ отдается эхом о звенящую пустоту этого мира, напомнив о моем горе.
Последние тридцать лет, я слышу только свой голос.  

 Люди сильно изменились, их жизнь вся на автомате, без эмоции. Даже некоторые вкалывали инъекцию от улыбок, считая их недостатком. Они совсем забыли, что такое горе,  счастье.  Те, немногих, которые отвоевали право на счастье, считались бракованными особами. В  мире без  эмоций отпала необходимость  в    искусстве.   

 Мне повезло родиться в такой семье, я росла среди любви и счастья, научилась горевать и радоваться. Ни разу не сделала «укол забытья» и никогда не забуду горечь потери, и минуты счастья, не забуду тех, кого люблю.

Мне посчастливилось повстречать и влюбится в Илью — обычного человека из такой же семьи с «причудами», и воспитать наше «сокровище» -Димку. На нашу семью всегда смотрели с непониманием, но мы жили и были вместе. Илья и Дима были космонавтами высшего класса, я работала в космическом центре.
 
 
Помню наш последний разговор с мужем. Мы завтракали на кухне.
— Жаль, что многие не понимают, что любовь — это настоящее  богатство, даже воспоминание о любимых,  делают счастливым. Яна Торфи не смогла помнить Павла и сделала инъекцию забытья.
— Что? Янка! Не может быть… Она же любила!
— Она зашла ко мне перед процедурой, и сказала, что больше не может жить, зная, что Паши больше нет.
— А ты пытался отговорить её?
— Хотел, но она и слушать не стала. Жаль, что теперь любовь можно забыть с помощью укола. Вот умрешь, а родные тебя забудут.
— Я тебя никогда не забуду,- обещала, целуя его.
 
«Как  хорошо,   что я всё помню!» — радостно думаю и вдыхаю терпкий аромат кофе, но вспоминаю совсем другой запах парфюма моего мальчика. Ставлю чашку на стол, и иду в комнату сына. Тут ничего не изменилось за тридцать лет: так же висит его куртка на спинке кресле, а на столе лежит коробочка с обручальным кольцом для Софии. У Димы были большие планы: он хотел жениться, завести детей. Но всё мечты разрушились в одночасье: «Пробоина в центральном отсеке», — коротко, ясно и больно. Сухое объяснение стало началом моего ада. То, что я пережила невозможно описать. Чувство такое, как будто перекрыли весь кислород, но ещё ты жива. Боль в груди настолько сильна, что думаешь, лучше умереть.
 
Меня пригласили на разговор с главой космического центра -Артуром Сидоренко. Утром   зашла в комнату Димы и взяла    коробочку с кольцом. Решила отдать его Софии.
 
Плыла в риките по воздушному шоссе. А вокруг вырастали металлические   дома – цилиндры, по воздуху летали серые капсулы- рикиты. Скучный  вид города вызывал
апатию.   
И я решила пересмотреть ленту с живыми людьми. Эти минуты доставляли мне колоссальное удовольствие. Видеть, как люди плачут, смеются, любят, ненавидят, и переживать вместе  с ними  это   чудо.  

София сидела за столом. Её золотые локоны аккуратно лежали на плечах, она изменилась. Кожа стала бледно- матовая, взгляд чужой. Сердце ёкнуло «Неужели?!». Робко подошла и позвала:
— Софи…София.
Девушка посмотрела на меня и будничным тоном спросила:
-Вы ко мне?
Отпрянула и закачала головой. Она всё равно не вспомнит, — так зачем спрашивать? Стало больно: все забыли моих ребят, как будто их и не было вовсе. «А что если и я… Нет этого никогда не будет! Буду помнить, буду скучать!». Меня окрикнули:
-Анфиса Николаевна, вы ко мне?
Оглянулась: в дверях  кабинета стоял Артур Сидоренко. Машинально кивнула и пошла за ним.

Кабинет моего бывшего начальника смахивал на больничную палату: белые стены, белый потолок, стол с компьютером, два стула, ничего лишнего. Кстати, кабинет был полностью отражением своего хозяина. Артур считался идеальным человеком на взгляд нашего общества. А  по мне  он уже не человек, а робот.
«Не стоит, надеется на понимание», — думала я, усаживаясь на стул.
-Я вас слушаю, Артур Васильевич.
-Примите, наши самые искренне соболезнования по поводу вашей утраты.
Смерила глазами босса — его лицо не выражало абсолютно ничего.
— И мы рекомендуем, пройти процедуру «ликвидации памяти».
Хотя ожидала  подобное предложение, но к горлу подкатывал комок  слёз.
— Да, как вы можете такое предлагать? Забыть свою семью, свою любовь, своего сына…- всхлипнула я.
— Негативные эмоции плохо отражаются на здоровье человека.
— Отказываюсь от этой процедуры и не имею к вашей компании никаких претензий. Оставьте мою память в покое!- с дрожью в голосе заявила я.
 
Ложусь в постель: « Да, с тех пор прошло тридцать лет, и я держу своё слово, — помню вас, родные мои! Так и не нашла своё место в этом мире идеалов, да и не пыталась.
Для всех, я осталась старомодной чудачкой, которая живёт в мире грёз…Но зато у меня есть память… Память о моём счастье!» — думаю  и закрываю глаза.