Княжна

  Холодные, зубчатые стены города поднимались высоко над землей. Заря, алея на востоке, пробуждалажителей Аленса и предвещала сонным стражникам, клюющих носом на своих постах, скорую смену караула. Вот — вот светило начнет медленно подниматься из-за горизонта, и огромная, кованая решетка ворот тоже поплывет вверх, словно движимая силой солнца.

Сквозь высокое и узкое окошко темницы весь город был как на ладони, от высоты кружилась голова, но необхватная земля, нежась в лучах утреннего солнышка, выглядела непривычно прекрасно и завораживающе, особенно для Княжны, которая могла лишь воображать подобное; в ее стране светило поднималось на небосвод лишь дважды в год.

И что за люди, горожане эти? Мысленно, с горькой усмешкой возмущалась Княжна. По ее мнению все порядочные организаторы прилюдных убийств должны назначать время смерти на закате, что ли. Но в Аленсе решили поскорее избавиться от богомерзкойТемной Княжны и спалить ее на рассвете. Волшебное время суток, между прочим… «Горящая девушка совсем не вяжется с таким волшебным настроением!» с пренебрежением думалось Княжне, будто речь шла вовсе не о ней. За массивной железной дверью, нехотя, с медленным, надрывным скрипом шевелились многочисленные засовы, под натугами стражи, которая, позвякивая цепями, пришла за гордой пленницей. Княжна уже ждала их, прислонившись спиной к одной из стен и скрестив руки на груди, натянув на юное лицо маску безразличия, с наглой, высокомерной усмешкой.

Стража — пятеро дюжих головорезов, все, как на подбор, на добрую голову выше самой пленницы, с руганью ввалились в темницу, не рассчитав усилия, с которыми надо обходиться со старой, массивной дверью, выстроились перед девушкой полукругом, с недобрым прищуром глядя на нее.

— Руки! — рявкнул здоровенный детина, видимо глава сей шайки, призванной доставить почетную приговоренную к месту казни, с ужасающей неуклюжестью отцепил позвякивающее цепи от пояса, чтобы надеть их на томно вздыхающую, уже протянувшую белые ручки, с нежной кожей, но выказывающую полнейшее безразличие пленницу. Как-то нехорошо улыбнувшись, стражник защелкнул оковы.

— Что, белоручка, не привыкла к таким украшениям? — решил пошутить главарь. Однако, на удивление пленницы, все остальные загоготали так, что у бедной девушки заложило уши. Отрезав Княжне любой путь к бегству своими огромными телами, они спустились к телеге, в которой девушка и отправилась на площадь, в окружении увеличившегося числа стражников.

___________________________

Гордо подняв голову, Княжна осматривала собравшихся ротозеев, не спеша щелкавших семечки. Оковы сняли, но руки перемотали грубой бечёвкой, крепко привязав к позорному столбу, на который как раз сел большой, черный ворон. Несколько раз он звучно каркнул и улетел, широко взмахивая большими крыльями. Звук эхом отразился от каменных стен тесно стоящих домов и пронесся по многочисленным переулочкам города. Княжна слегка поежилась. Несмотря на недавнюю, абсолютно солнечную погоду, небо стало быстро затягивать грозными, клубящимися тучами, которые сильно нагнетали обстановку. Руки и вправду непривычно жгло, а мышцы затекли и жутко ныли, из-за вынужденного нахождения в столь неудобной позе. Девушка даже мысленно поторапливала священника, распинающегося в пламенных речах. Впрочем, в том, что богомерзкую Княжну надо непременно умертвить, ни у кого сомнений не возникло. Наконец, священник чинно подошел к помосту и торжественно крикнул:

— Да вершиться справедливость! Твоя душа навеки будет заключена в глубинах Преисподнии! — горящий факел упал в аккуратно сложенную вокруг девушки солому, под довольный гам толпы.

За пару секунд ухмыляющаяся, но крайне собранная внутренне, девушка уже была взята в кольцо задорного пламени, которое без труда подчинилось алому огню, заполнившему глаза Княжны. Языки пламени быстро разгорались и достигали веревок на ее запястьях. Девушка, казалось, была одета в юбку из огня, но на юном лице не отражалось ничего, кроме сосредоточенности. Местные жители уже начинали испуганно шептаться, когда освободившись от оков, Княжна выскочила из пламени, окруженная им же и с горящими алым глазами. Ужасающим вихрем она пронеслась по площади, и, оставив до смерти перепуганных людей вдалеке, девушка скинула огненный плащ, а впрочем, глаза не переставали переливаться алым. «Глупцы! Захотели сжечь ту, которая повелевает огнем!» думалось Княжне, а ее звонкий, раскатистый смех эхом отражался от стен. На ходу вскочив коня, оставленного на одной из неисчисляемых площадей городка день назад, когда наивные горожане еще считали байки о Темной Княжне мифом, чьим-то глупым вымыслом, девушка ураганом пронеслась сквозь городские ворота, навсегда наградив неизгладимым впечатлением чересчур впечатлительных жителей Аленса.

Из-за ворота черной, расшитой серебром рубахи выглянул медальон, на простой черной веревочке, и, блеснув в лучах выглянувшего солнца, вновь спрятался под одеждой. То был ключ от Врат, за которым так долго охотилась юная Княжна…

__________________________________________________________________________________

Девушка сильно спешила, гоня коня во весь опор. Минутное опоздание могло означать преждевременную смерть. Несмотря на обещанное бессмертие, девушка не питала иллюзий насчет продолжительности своей жизни. Она твердо знала — каждого можно убить. Просто кого-то сложнее, а кого-то легче, а нихтириды любят убивать, поэтому если она не успеет пересечь Нирийский лес, то останется в нем навечно. Симак недовольно всхрапнул, встав на дыбы — задумавшись, Княжна слишком больно ударила взмокшие конские бока шпорами.

— Прости, милый, — почти нежно проговорила она, погладив угольно черную шею. Симак выпустил клубы пара из ноздрей в ночную прохладу и пошел галопом. Огромная желтая луна заняла полнебосвода, почти не оставив места серебристым россыпям звезд. Девушка тряхнула головой, отгоняя страх. Никогда ночной лес не вселял в нее столько ужаса, как сейчас. Разляпистая ветка ели цепко ухватила Княжну за плечо. Девушка неуклюже взмахнула кинжалом, обрубая ее и вспугнув дремлющего филина с большими желтыми глазами. Звучно ухнув, птица, неспешно взмахивая тяжелыми крыльями, полетела прочь. Симак насмешливо фыркнул, кажется, бросив на хозяйку косой взгляд карих глаз. Девушка скривилась в ответ, состроив гримасу. Разговор с конем был чуть ли не единственным ее развлечением, если не брать в расчет бойни и нескончаемую череду побегов из всевозможных темниц и с собственных казней.

Сильный удар в спину сбросил Княжну с коня, заставив перекувыркнуться. Девушка зашипела от боли, выхватив длинный двуручный меч из ножен, и насторожилась. Темные кусты равномерно покачивались на ветру, плотно скрывая в своей тени противника. Цепь ударила в спину, скрутив руки. Рывком кто-то кинул девушку на землю — она больно ударилась головой, сознание помутнело, глаза защипало. Невидимый противник уверенно тянул к себе извивающуюся Княжну. Выроненный меч, отбрасывая слабые блики, одиноко покоился на тропинке. Симак исчез сразу же — умное животное. Неожиданно сила, с которой цепь сдавила грудную клетку девушки, ослабла, и Княжна смогла вздохнуть, но к тому моменту ее тело уже было скрыто плотной стеной зелени. Вскочив на ноги, она не успела осмотреться — точный удар в шею, и молодая Княжна безвольно повалилась на траву.

Ветка вереса, покачиваясь на ветру, щекотала щеку Княжны. Медленно приходящей в сознание девушке, было странно ощущать себя слабой и беззащитной, а она оказалась именно в таком положении — руки крепко связанны за спиной, обзор ограничен стволом растения. Повернуться на другой, не затекший бок не выходило — что-то мешалось. Сосредоточившись, Княжна призвала на помощь огонь — задорное пламя охватило кисти ее рук, но через долю секунду девушка вскрикнула от боли. К щекотавшему нос душистому запаху растения, прибавилась вонь паленой кожи. Девушку охватил праведный ужас. Огонь ранил ее…

Из-за спины раздался грубый смех. Княжна вновь попыталась извернуться, чтобы увидеть противника, но ее старания был тщетны. Девушке ощущала как от тяжелых, приближающихся шагов сотрясалась земля.

Сухие пальцы коснулись хребта, ухватились за воротник. Казалось, этому существу был безразличен ее вес — он поднял ее в воздух, как пушинку, и сильно встряхнул.

— Praṇāma, G’ongju, — шипящий голос парализовал. Неспешно, усиливая ужас, существо развернуло пленницу лицом к себе. Огромная голова скрывалась под капюшоном, но Княжна смогла различить золотистый белок глаз с вытянутым зрачком. Оскала не было видно, но память услужливо показала картинку из начального сборника о врагах, где четко видны выпирающие из под верхней губы клыки.

— S’ikāiri, — выдохнула Княжна, похолодев. В этот раз она действительно попалась. S’ikāiri — древнее название клана, охотившегося на темных. Одно их имя вселяло ужас и сеяло панику. Массивные, с нечеловеческой силой и животными инстинктами, они были похожи на зверей. От них не было спасенья.

Охотник расхохотался. Его лишь забавлял страх жертвы. Неожиданно он разжал руку, и связанная Княжна мешком упала на траву, покрывшуюся росой. Странно, она не заметила, как наступил рассвет, который впрочем, не предвещал ничего хорошего. Было не ясно, что же именно сделает с ней S’ikāiri, они не ведали ни жалости, ни пощады. Страшный блеск мелькнул в его кошачьих глазах и, размахнувшись, Охотник вонзил свой ритуальный кинжал ей в плечо по рукоять. Княжна с трудом подавила в себе крик. Пульсирующая боль толчками растекалась от плеча по всему телу, горячая кровь змейками расползлась в разные стороны от тонкого лезвия, окрашивая рубашку в алый цвет. Удивительно, но именно в этот момент, она обратила внимание, что нет у него другого оружия, кроме ритуального кинжала, торчащего у нее из плеча, и цепи. «Отступник…» мелькнуло в голове… У S’ikāiri никогда не забирают ритуальное оружие, но клеймят его. Вывернув шею, Княжна с трудом смогла разобрать мелкие заковыристые буковки: «Mauta аpostates». Отступники не могут убить, иначе умрут еще более страшной смертью, таков их святой закон, писанный кровью темных.

S’ikāiri понял, что она догадалась, по мимолетному торжествующему блеску в ее глазах, понял и взревел от ярости. Только пытать свою добычу, им никто не запрещал, а уж отступники на выдумки богаты. Тяжело дыша, Охотник опустился рядом с ней на одно колено, обхватил огромной ладонью рукоять и медленно начал крутить. Княжна не выдержала, закричала. Плечо выкручивало, дыхание участилось, грудь вздымалась порывисто, толчками, а губы посинели.

— Хватит! — крикнула она, приподнимая голову. Пот струйками сбегал с ее испуганного лица на тонкую шею. — Что тебе нужно?! — она стремительно слабела, каждая капля вытекшей крови уносила крупицу сил. Мелкая дрожь все сильнее охватывала ее тело.

— R’iṭarna! Не. Твое. — S’ikāiri плохо говорил на всеобщем, голос его был жутким, скрежещем. Сухие, жилистые пальцы сомкнулись на черной веревке, охватывающей ее шею. Княжна испугалась, что Охотник просто сорвет Ключ с ее шеи, но он убрал руку, скривившись. Княжна смотрела с непониманием и недоверием — добыча была так близко и он не забрал, не отнял?

— Lē’ jānā — mauta, — хрипло произнес он.

— Смерть… — эхом повторила Княжна, втайне возрадовавшись. Возможно, получиться сторговаться. Цена Ключа так высока…

S’ikāiri не давал ни секунды подумать, маяча рядом и нагнетая обстановку. Княжна так волновалась, что не могла сосредоточиться ни на мгновение. Охотник не удосужился поднять ее или вытащить кинжал из ее плеча.

Боль не думала затихать, разливаясь толчками по всему телу. Девушка не знала, сколько вытекло крови, но понимала — много. Слабость окутывала ее все больше и, возможно, впервые в жизни Темная Княжна пожалела, что бессмертна.

— Phaisalā kiyā hai ki, вель-кая G’ongju?! — прошипел Охотник, теряя терпение.

Княжна вздрогнула от звука его голоса, прорезавшегося сквозь глубокую тишину. Если она переживет это, не пошатнувшись умом и памятью, то встреча с S’ikāiri непременно станет самым страшным ночным кошмаром.

Почти поддавшись панике, девушка пыталась истерически что-то придумать, но клубок мыслей запрятался в самый дальний уголок разума, уступив место страху и боли. Охотник взял ее за воротник рубашки и приподнял над землей, приблизив к своему отвратительному лицу-морде. Девушка нескрываемым ужасом смотрела в бездну расширяющихся зрачков, почти скрывших золотой белок, чтобы не видеть выпирающие, пожелтевшие клыки, на которых можно было различить пятна крови и ошметки кожи последней жертвы. Большая часть кожи была покрыта шерстью, а потому, к своему счастью, Княжна не могла увидеть жуткие шрамы, которые наносились при посвящении и еще более страшные — обозначающие Отступника. Княжна не знала, да и никогда не стремилась узнать, что за руны выводят у себя на лице и теле S’ikāiri, но сейчас любая крупица информации была на счету. К сожалению, девушка поздно спохватилась об уроках, которые она беззаботно меняла на скачки, стрельбища и бои.

— Bilkula samaya nahīṁ hai … ждать. Нельзя! — он встряхнул ее, как тряпичную куклу. Княжна застонала. Боль разрывала изнутри, у девушки больше не было сил с ней сражаться, не было возможность надеяться на чудесное спасение…

Перед глазами потемнело. Возникающие черные пятна поглотили и солнце, и голубое небо. Девушка безвольно повисла в огромных лохматых лапах S’ikāiri.

___________________________________________________________________

Нихтириды — кочующее племя полудухов, живут в дремучих лесах, преимущественно хвойных. Охотятся с полуночи и до рассвета. Ориентируются по запаху. Не имеют собственной оболочки. Питаются душами.

Praṇāma, G’ongju — Приветствую, Княжна.

Mauta аpostates — смерть отступникам.

R’iṭarna — верни.

Lē’ jānā — mauta — возьму — смерть.

Phaisalā kiyā hai ki — сколько еще ждать.

Bilkula samaya nahīṁ hai — нет времени.

G’ongju — Княжна.