Глава 3

Относительно новое здание полицейского управления по борьбе с политическими преступлениями находилось в бывшем промышленном районе, на месте снесенного кирпичного завода. Несмотря на то, что программа переноса промышленности за черту города началась уже больше 5 лет, еще много печных труб и заброшенных железнодорожных путей окружало место работы Макса. Окружающая пустота, уныние и безлюдье добавляли и без того зловещему заведению еще большую мрачность. Когда-то здесь кипела жизнь, теперь же стояла мертвая тишина. Здание полиции плюс ко всему облицованное черным мрамором, напоминало цитадель зла, увенчанное благоговейным страхом людей, боявшихся попасть сюда за неаккуратно высказанное мнение о текущей политике правительства или участие в собрании не совсем официальной организации.

В здании было 10 этажей, половина из которых располагалась под землей. Офисы полицейских и все необходимое для досуга, поддержания физической и боевой формы располагалось на поверхности. На первом подземном уровне находился гараж и технические помещения. На остальных же 4-ех этажах помещались камеры предварительного заключения, комнаты для допросов и очных ставок. Места для заключенных было предостаточно. Именно поэтому не возникло никаких трудностей с размещением такого большого числа задержанных в поместье людей. Арестантские автобусы заехали в специальное помещение, в шутку называемое приемным покоем. Выходя из автобуса, арестованные попадали в зарешеченный со всех сторон коридор. Он делился на несколько ответвлений, в конце которых располагались комнаты регистрации. В каждой комнате мог находиться только один задержанный. Дежурные инспектора записывали личные данные, фотографировали и отправляли в выделенную камеру, не забыв перед этим изъять все личные вещи, вплоть до шнурков, галстука и ремня. Люди, ожидавшие своей очереди снаружи, находились под неусыпным контролем прохаживающихся по ту сторону решетки полицейских.

Так как владелец поместья прибыл первым, то уже через 10 минут его провели в комнату дознания. Макс лично хотел начать допрос, но задерживался, поэтому мужчине пришлось провести некоторое время в ожидании. Он понимал, что ему грозит, но, несмотря на это, вел себя спокойно. Закинув ногу на ногу, он с достоинством разместился на жестком металлическом стуле, как будто это было уютное кресло. Не спеша он оглядывал безликое серое помещение без окон. Не найдя ничего достойного своего внимания, мужчина начал рассматривать руку с аккуратно ухоженными ногтями, даже затянул вполголоса какую-ту мелодию.

В это время Макс знакомился с досье ожидающего его человека. За столь короткое время нарыть смогли немного, но и это давало богатую почву для размышлений. Таинственного владельца поместья звали Эрнест Гречанский — достаточно известный миллионер и крупный меценат, правда, последним он перестал быть уже около года назад, когда внезапно исчез из поля зрения общественности. Семьи у Эрнеста не было, друзей, как у всех крупных дельцов, тоже. Предприятия, принадлежащие ему, работали в прежнем режиме, поэтому никто и не заметил исчезновения. Полиция им тоже не интересовалась. Что послужило причиной ухода из света светских софитов доподлинно неизвестно. Возможно усталость от жизни, возможно, что-то иное. Но, что делал этот человек последние 12 месяцев, было необходимо выяснить.

Эрнест закончил напевать, когда Макс зашел в комнату дознания. Детектив сел по другую сторону стола, напротив заключенного, и раскрыл папку с досье. Эрнест отличался от себя, запечатленного на последней фотографии, опубликованной в бульварной газете. Он отрастил бороду, начал носить очки и более теперь походил на рождественского героя, нежели выхолощенного и чопорного дельца. Макс перелистнул пару страниц дела и с иронией в голосе спросил: Ну, и как вы до такой жизни дошли?

— Какой такой? — с улыбкой в голосе ответил мужчина.

— Ну как же? Скрываетесь. Забросили все дела. Умных людей от дела отвлекаете. Вот даже бриться перестали.

— Понимаете, устал я. Решил отдохнуть от всей этой светской возни. Устроить себе отпуск с приличными людьми — сохраняя веселый тон, продолжал начатую детективом игру Эрнест.

— А отчего так долго отдыхали?

— Природа, птички поют, да еще и философские беседы. Время проходило незаметно.

— Ладно, хватит! — рявкнул детектив. Он пожалел, что затеял это шуточный разговор и перешел к своей обычной манере допроса — Вы исчезли из поля зрения общественности более года назад. Почему?

— Я же вам уже сказал. Я устал от той жизни, которой жил. Решил устроить себе перерыв.

— Что это за перерыв такой, отчего в вашем доме оказывается 80 исчезнувших человек? — с сарказмом произнес Макс.

Гречанский все еще был предельно спокоен. Глядя в глаза детектива, он как будто взвешивал все за и против, задавался вопросом насколько искренним можно быть и сможет ли этот служивый волк понять его. Наконец он решился, и со вздохом начал.

— Ну что ж, скрывать все равно уже смысла нет. Мне 47 лет. Я владею множеством крупных компаний, в которых работает такое количество людей, что хватило бы заселить небольшую страну. Я очень и очень богат. Да что я рассказываю? Вы и так все это знаете, — указал на папку Эрнест, — вырос я в бедной семье, и поэтому достигнутое богатство долго подогревало мое тщеславие. Но однажды звон золотой монеты перестал радовать… Достигнутые высоты вдруг стали привычными равнинами, с которых уже не открывался пьянящий простор моего величия. Вдруг до меня дошло осознание, того, что я нахожусь в пустыне. Я, как одинокий путник, шел по ней, с полными бурдюками воды, но делиться живительной влагой было не с кем: ни семьи, ни друзей. Не было даже врагов...

— Вы красиво говорите, но вышесказанное не имеет никакого отношения к делу, — воспользовавшись паузой, вставил Макс.

— Ошибаетесь, именно с этого все начиналось. Хотите понять? Придется выслушать все, иначе я перестану говорить.

Детективу не впервой было сталкиваться с такими ультиматумами. Обычно он на поводу не шел, а применял соответствующие меры в виде различных болезненных процедур. Однако сейчас перед ним сидел хоть и бывший, но все же влиятельный человек. Плюс ко всему Рейтар сильно устал, и ему очень не хотелось тратить лишнее время на процедуры. Он махнул рукой, давая знак согласия. И мужчина продолжил.

— Я начал искать: куда бы употребить свое состояние. Тратил большие деньги на помощь сиротам, ветеранам войны, больным детям. Но везде люди радовались не мне, а моим преподношениям. Их радовали деньги и те возможности, которые они давали, а от меня они отделывались вежливой благодарностью. Создание семьи не получилось по тем же причинам — мне не хотелось быть дойной коровой для разного рода накрашенных пиявок. Чувствуя свою никчемность и бесполезность, я начал частенько допоздна оставаться за стойкой бара — доводил себя до пьяной неги. Это было единственное состояние, при котором мне было сносно существовать. Продолжалось бы это долго, если не Александр и Роман. Они появились в моей жизни как раз в тот момент, когда я вновь заливал в себя с привычным безразличием виски 20-летней выдержки.

Все началось с обычного разговора. Я угостил их, они меня. Не знаю, как так получилось, но в итоге я вылил на них все свои переживания и горечь, накопившиеся во мне за последнее время. И в ответ получил понимание и поддержку. Они говорили понятными для меня словами, именно то, что я чувствовал. Таким образом, наговорившись вдоволь, мы решили встретиться на следующий день и обсудить одно важное мероприятие, воплощение которого должно было мне помочь. Проснувшись утром, я вспомнил весь предыдущий вечер и хотел было отказаться от странной затеи встречаться и что-то обсуждать хоть и с понимающими меня, но все же малознакомыми мне людьми. Однако терять мне было нечего. Встреча состоялась. Они были такими же, как во время нашего знакомства: доброжелательными, как-то располагали к себе, вызывали доверие. Мы снова много разговаривали, но уже на другие темы. Они рассказали мне одну притчу, именно после нее началась наша с ними совместная работа.

— Притчу? — Макс нетерпеливо посмотрел на часы, — Вы ее помните?

— Да, конечно! Возможно, я не смогу рассказать ее так, как это сделали они вдвоем, но все же попытаюсь.

Эрнест закрыл лицо руками, потер пальцами глаза, затем взрыхлил волосы, оставив на голове петушиный хохолок. От этого стал выглядеть еще комичнее, но детективу было не до смеха, он с некоторым нетерпением ждал, когда же тот начнет. Наконец Эрнест, смотря куда-то в сторону, начал.

— В неизвестно каком месте, омываемом большой рекой и обдуваемом всеми ветрами, была каменная пустошь. Она была безобразна серым однообразием и редкими уродливыми растениями, которые с таким трудом прорастали сквозь камень и песок. Существовала эта пустошь тысячи лет, пока мимо нее не проплыл человек. Остается загадкой, что же его привлекло в этом месте и заставило высадиться на берег. Оглядевшись, он решил остаться. В течение многих лет он возил туда плодородный чернозем, шаг за шагом покрывая жирными комьями серость камня. Когда слой дерна стал крепок, человек посеял семена деревьев, кустарников и трав. Человек прорыл каналы, которые несли влагу реки в землю, заставляя семя пробудиться; человек боролся с сорными травами, душившими своими корнями зачатки новой жизни. Так прошло много лет, и на месте серой пустыни появился сад с плодоносными цветущими деревьями. Человек, отдавший столько сил, наконец, мог насладиться отдыхом, лишь поддерживая достигнутое.

Так продолжалось долго. Но деревья, осознав красоту своей листвы и сочность своих плодов, возгордились и решили выгнать садовника. Им хотелось самостоятельности, раздражала чрезмерная забота. Чтобы человек не вернулся — поставили охрану, молодого теленка. Человек ушел и больше не возвратился. Теленок же остался. Питаясь травой, он рос, пока не стал большим и сильным тельцом. Выросшее животное перестало удовлетворяться лишь зеленью газона, он стал объедать плоды деревьев и их кору. Вновь они возмутились и прогнали тельца, поставив на его место пса. Псу не была интересна зелень и щедроты плодоносных ветвей. Он ходил среди деревьев и никого не подпускал к цветущему саду, наслаждаясь лишь тенью. Счастливы были деревья — нашли они надежную защиту своей красоте и богатству.

Шло время. За садом никто не ухаживал. Ветра, обдувающие сад, засыпали каналы, и перестала река делиться своей влагой. Сад начал засыхать и разрушаться. Опали листья, засохли ветви. Не стало тени — ушел и пес. Ветер, останавливаемый ранее крепостью корней, теперь же спокойно поднимал плодородную почву и разносил ее по всему миру. Так со временем на месте цветущего сада вновь появилась каменистая пустошь.

— И что? Вы решили вместе выращивать сад? А сотню ученых, профессоров и студентов использовать в качестве рабочей силы? — не скрывая ехидной улыбки, спросил Макс.

— Я также как вы сначала не понял их. Но они уверили меня, что всему свое время, и понимание придет. Так и оказалось, со временем я понял. Их проект был очень прост. Они предложили помочь людям, попавшим в такую же ситуацию, что и я. Помочь обрести смысл существования тем, кто заблудился или заперт в тюрьму предрассудков. И, если у нас получится, эти люди встанут на мое место и помогут остальным. Таким образом, мы должны были вытащить всех и каждого.

— И вы начали с людей, сведущих именно в гуманитарных науках?

— Да. Именно эти люди занимались теми изысканиями, которые изначально были созданы для того, чтобы общество росло и развивалось. Но само общество настолько исказило их истинный смысл, что наука стала придатком, служанкой, а не полярной звездой, помогающей людям добраться до берегов нового понимания.

— Стоп, стоп, стоп… Кто мешал им работать с истинным смыслом? Зачем было отрывать их от семьи, друзей и работы?

— Не нужно лукавить, детектив. Вы отлично знаете, что ваше управление для того и создано, чтобы люди не занимались ничем из ряда вон выходящим. Мое нахождение здесь является результатом вашей работы, я к вам в гости не напрашивался. Это, во-первых. Ну а во-вторых, и без политики вашего правительства хватает проблем. Сад болен, и, чтобы его спасти, нужно пересадить здоровые деревья, удалить их от заразы. Для того, чтобы спасти наше общество, требуется оторвать от его влияния тех, кто будет потом выносить нацию на своих плечах.

— Как же вы определяли: кто будет спасать общество?

— Этим полностью занимались Роман и Александр. Они безупречно разбирались в людях и отлично понимали: кто чего стоит и что может достичь. Ну и конечно, у этой парочки получалось замечательно уговаривать.

— Получается, у вас не было никаких проблем с убеждением людей?

— Почему же? Были. Не все сразу понимали, какие возможности им предлагали. Многие боялись вашего управления, другие были привязаны к своим семьям. Но все же у нас получилось набрать большое число людей, которые устали от рамок, задаваемых вашим правительством, от всей этой пошлости и предрешенности, когда большая часть нации заканчивает свою жизнь в канаве.

— Но ведь эти профессора уже взрослые, сформировавшиеся личности, полностью нагруженные всем тем, что дает наша культура. Как из них можно вырастить тех, кто будет спасать остальных?

— Да, это было очень сложно. Вы совершили ошибку, назвав их личностями. Личность самостоятельно мыслит, творит и созидает. Да у нее есть знания, накопленные за всю свою жизнь, которые вкупе с врожденным талантом и приобретенными умениями позволяют возвыситься над природой, стать творцом. Мы намеренно набрали 2 возрастные группы. Первые — это молодые студенты, они зелены и осадок влияния культуры на них тонок и легко стираем. Научить их мыслить самостоятельно, было легче всего, но, к сожалению, знаний и опыта у них маловато. Вторые же обладали таким богатым багажом всего изученного человечеством, что стереотипность их мышления порой поражала. Но, как только мы разрушали для них тот иллюзорный мир, который складывался в их головах десятки лет, помогали научиться мыслить и думать без оглядки на общество, все это культурное наслоение начинало приносить пользу. Эти 2 группы отлично сочетались, помогая друг другу самоактуализироваться, стать личностями.

Детектив слушал очень внимательно. Когда он входил в комнату допроса, он представлял Эрнеста зажравшимся капиталистом, пожелавшим присовокупить к своему капиталу еще и власть. Возможно, когда-то Гречанский и был таков, но теперь перед Максом сидел совершенно другой человек. Человек, который понял очень важную вещь, наткнулся на путеводную нить Ариадны. Однако понять его Макс все еще не мог.

— Вы сказали, что наше общество больно, чем же?

— Идеал потерян. Мы забыли, для чего существуем. Стремимся к богатству и вечной неге, желаем иметь все и вся. Достигнув этого и насладившись до отвращения, наш взгляд затупевает. В 20-30 лет человек проходит весь свой незамысловатый путь, а потом, пересекая финишную черту, не знает, куда идти дальше. И чаще всего он идет в пивную, где как когда-то и я, пытается убежать в мир пьяных грез и фантазий. И нельзя его винить в этом. Ведь еще в начале его жизни за него уже решили, каким путем он пойдет.

— Кто же это решает?

— Вы сами это отлично понимаете, — рассмеявшись, белоснежно белыми зубами, лукаво сказал Эрнест, — Но я могу дать вам подсказку. Сui prodest? Кому выгодно? Римляне знали толк в политике, однако это им не помогло сохранить сад. И знаете почему? Потому что на страже всегда стояли такие слепые и оболваненные псы, как вы, инспектор! Вы думаете, что сохраняете стабильность, а на самом деле лишь забиваете любую свободу. Любое отклонение культуры или науки от заданного стереотипа бытия и нормы вы яростно забиваете своим тяжелым сапогом, тем самым закрывая какую-либо альтернативу. Эх… Ваши зубы да направить против хозяев! Но это будет лишь очередная кровавая революция, которая поставит новых пастухов, только еще голодных и босых. А овцы останутся овцами… И так до бесконечности… Мы же решили идти путем эволюции, воспитывая нового человека, как с помощью селекции создают новый сорт винограда. Вспомните притчу… Садовник ушел — мы его выгнали, но у нас был шанс вспомнить о нем и возвратить. Вы это шанс у нас отняли...

Макс замолчал. Много, много раз он слышал, как кляли тех, кто стоял у руля страны. Слышал и устал от этого. Всегда появлялись всякого рода «герои», спасавшие нацию. Однако сейчас у детектива не выходило из головы навязчивая картина, того как каждый день полицейские участки были забиты толпами пьяных людей, в глазах которых была только пустота. Знал Макс и суровую статистику постоянного роста самоубийств. Нация действительно была больна и, не желая мучиться в тяжелых муках, убивала себя. Был ли выход из всего этого, а главное — кто действительно виноват во всем теперь происходящем — этого он не знал. Но рассуждения сидящего напротив него человека логической цепочкой ложились на то, что Макс не осознавая, фиксировал, проходя по улицам города. И от этого что-то внутри него начинало разрываться на части. Наконец, очнувшись от тяжелого размышления, детектив продолжил допрос.

— Как же долго вы намеревались отсиживаться в поместье?

Эрнест, снова потер пальцами глаза. Он долго и эмоционально говорил, и от этого пришла усталость.

— Не знаю… Пока не превратили бы этих 80 человек в действительных личностей, способных вернуть смысл существования другим людям.

— Как же они могли бы вернуть этот смысл?

— Знаете, иногда достаточно одного разговора. Как в моем случае произошло после беседы с Романом и Александром.

— Роман и Александр, кто они?

Эрнест лишь развел руками.

— Те, кому не все равно. Они, в отличие от нас с вами, видят и чувствуют: в какую пропасть мы катимся… Они знали то, что мы забыли, они чувствовали то, каким должен быть человек. Жаль, что я так и не смог узнать от них все до конца. Откуда они, я тоже не знаю… Но к счастью, в руки к вам они не попали — уехали за несколько дней до того, как вы нагрянули.

— Куда они направились?

Ответом было лишь тишина и пожатие плечами...

***

Расследование было завершено в течение 3-ех месяцев. Эрнест Гречанский был обвинен в попытке государственного переворота. Все остальные фигурировали в этом деле как соучастники. Среди задержанных оказалась и дочь Макса Рейтара. Это было большим ударом для него. Он приложил все усилия, чтобы оправдать ее и вытащить из тюрьмы. Однако упорный отказ Саши сотрудничать со следствием сводил все эти усилия на нет. Также пошли насмарку попытки детектива смягчить участь Эрнеста.

В начале весны федеральный суд закончил совещание. В зале заседаний, переполненном от количества журналистов и зевак, председатель суда в парике и черной мантии зачитал окончательное решение коллегии. Все те, кто раскаялся в содеянном и активно не закрывал рта во время допросов, получили небольшие сроки. Часть наиболее известных ученых даже освободили в зале суда, ограничив лишь в свободе передвижения по стране. Остальные же, кто отказывался от признания вины, в том числе и Саша Рейтар, были обречены на пожизненное заключение. Эрнест Гречанский был приговорен к расстрелу.

— Я жалею лишь о том, что у нас не хватило времени — были последние его слова.

Александра и Романа объявили в международный розыск. Однако поиск ничего не дал, хотя след их постоянно прослеживался. В ряде стран обнаруживались совершенно такие же закрытые общества ученых и студентов, созданных на средства из фонда Эрнеста. Загадочная пара не собиралась опускать руки.

После казни Гречанского Макс подал в отставку и уехал из страны. Его дочь часто получала письма, на конвертах которых красовались марки разных государств. Что он искал в стране далекой? Наверно тех, кто смог, невзирая на все трудности, зажечь огонь в душах людей, которые уже давно забыли, что такое быть человеком.