Глава 3

Называть корабли именами собственными, особенно именами античных богов, было принято неизвестно в каком веке, но боевой космический флот Станиславы предпочитал классику военно-морского флота: все крейсеры были названы именами прилагательными, каждая линейка на свою букву. Никаких глупостей вроде сенсорных панелей, старомодные надежные тумблеры, рычаги управление, и прочее, чему Ната и названий-то толком не знала, но готова была поклясться, что опытный межзвездный капитан сроду такого не спутает.

Крейсер «Невидимый» под командованием Салос был великолепен, но «Отчаянный» еще прекраснее и совершеннее. Красивые длинные пальцы девушки с маникюром «под космонавта» (очень короткие и ярко отполированные ногти) мягко коснулись спинки капитанского кресла:

— Простите, Игорь Игоревич, за мое, может, не совсем уместное вторжение…

Капитан — высокий красивый шатен, напоминающей ей легенду советского кино Юрия Каморного — тотчас встал, мягко перехватив пусть и крупную, но изящную кисть девушки. Руки их были примерно одной формы и размера, только капитанская длань намного сильнее.

— Не извиняйтесь, Наталия Сергеевна, мне понятно ваше любопытство, — Мельников всегда был предельно корректен, вежлив и очень молчалив, хотя ходили слухи, что он знает много прибауток и умело ими пользуется. — У вас ко мне вопросы?

— Только один, — не покривила душой Козырная Дама. — Скажите мне, Игорь Игоревич, вы слышали о проекте «Наутилус»?

— Не я, — уточнил капитан, — Кир знает о нем от генерала Сикорски, но эти данные не являются секретными.

Ну и прекрасно, раз сам Рихард Сикорски не скрывает проект возвращения кораблей, не оснащенный искусственным интеллектом, следовательно, таковые существуют, а потому стоит подумать о том, как же реализовать свои слишком теоретические наработки. Ефим Михайлович умеет быть очень убедителен, но его одного явно не достаточно.

При недоверии искину, который порой захватить раз плюнуть, не было доверия и роботам, но, по счастью, впадать в анабиоз космонавтам не надо века так с XXII, а потому надо выбирать надежность, а не вопить насчет дефицита бюджета Российской Империи. Кроме того, на колониях полно сырья и ресурсов, так какие проблемы?

Ната сдержала тихий, но отчетливый рык: не любила девушка гребущих под себя и не думающих о людях, хотя и признавала, что любить людей куда проще, любя человечество в целом, так как отдельных его представителей так и тянуло пришибить. Впрочем, соседство молчаливого и надежного Игоря Игоревича успокаивало и вселяло уверенность, за таким мужчиной действительно как за каменной стеной, не уронив при этом своего человеческого достоинства.

Несмотря на все препоны, сегодня предстояло разыграть весьма интересный спектакль в резиденции императора, для чего Мысль прихватила с собой соответствующую одежду и косметичку. Сейчас, пожалуй, самое время облачиться, да и галантный капитан для этих целей позволил воспользоваться его каютой. Зеркало требовалось только для марафета, потому что обвинить Нату можно было в паре-тройке грехов, но самолюбование в них не входило.

Все вещи были с планеты Станислава, мыслящий полимер позволял менять их цвет и дизайн, но девушка предпочла закрепить форму своего черного коктейльного платья сразу, не внося изменений, и в результате стала похожа на картинку из старых, еще родного ХХ века, номеров журнала «Бурда моден» — платье прямое, классической длины, материал похож на бархат, строгость как его самого, так и коротких черных перчаток, красиво дополнена платиновыми украшениями. Заколка, серьги и браслет были самой простой формы, зато густо усыпаны настоящими бриллиантами, мелкими и причудливо ограненными для наиболее яркого сияния, лакированные черные туфли гармонировали с клатчем, копировавшим их материал и дизайн поверхности. Белая шляпа с черной лентой, закрывшая скромную прическу — волосы высоко подняты над шеей, свернуты и сколоты, — дневной макияж со стрелками и помадой винного оттенка. Образ светской дамы ХХ века завершили духи, хотя девушка при этом гадливо поморщилась. Хорошо хоть тон для лица не нужен, кожа и так безупречна.

Ей еще повезло, женщины-капитаны вынуждены выбирать все оттенки синего для вечерних туалетов, а украшения всегда из разных вариаций серебра, потому что цвет формы космофлота — полночно-синий с серебряным кантом и такими же знаками различия — должен быть соблюден. Ната ненавидела неудобные наряды и светские ужимки, но придется потерпеть, даже если Император танцевать позовет (танцевать умеет, но лучше дрыгоножество в «Меггидо», чем вальсы на рауте).

Девушка выпорхнула в коридор.

— О, Наталия Сергеевна, да вы по боевой тревоге, — Игорь позволил себе тонкую улыбку.

— Мне это нравится, — ухмыльнулась дама в ответ, весьма польщенная остроумным замечанием офицера и джентльмена.

Поправив белый шарфик — реверанс в сторону летчиков — Мысль положила тонкие пальцы, немыслимым образом ставшие еще изящнее в перчатке, на локоть своего кавалера. Вдвоем они покинули корабль, с помощью кабины нуль-транспортировки прибыв в резиденцию, где девушка не удержалась, избавившись в гардеробной от шляпы, шарфа и сумочки.

Мельников повел свою спутницу в зал, куда уже начали собираться остальные капитаны. Без конца отвешивая то поклоны, то кивки, он не забывал и о спутнице.

— Прошу любить и жаловать, Наталия Сергеевна, капитан Венсал Лавуазье, «Сорбонна», капитан Анджей Прус, «Шлях», капитан Ядвига Мастерсон, «Буревестник»…

Ната шустро кланялась, протягивая руку для рукопожатия, и радовалась втихаря, что этикет соответствующей эпохи не предусматривает реверансов, это смотрелось бы по-идиотски при дизайне ее платья. Женщины-капитаны подошли к дизайну и оттенкам синего творчески, поражая серебряными пелеринами, шарфами и митенками, причем чем глубже был синий, тем ярче сверкало серебро.

Сквозь синие фигуры сразу был различим белый парадный мундир — Император ныне тоже бывший военный, Юрий Алексеевич не желал забывать и всех подчиненных уважал. Ната прикусила губу чтобы не расхохотаться: они вдвоем были тут, в зале, единственными островками иного цвета. Не ускользнуло от Мысли и то, что, узрев ее, государственный деятель на несколько секунд застыл, словно не веря своим глазам, а то еще и не узнавая; но отмер он быстро, иного по должности не положено, посему вбурился в толпу как нож в масло, да и офицеры расступились.

— Рад видеть, Наталия Сергеевна, — приложился он к крупной, но изящной ручке.

— Взаимно, Юрий Алексеевич, но, увы, я по делу.

— Ну почему ж «увы»? — мужчина неуклонно смещался к центру зала. — Мы откроем вечер, пусть все видят, что темпоралы — наши союзники.

Словно в подтверждение его слов зазвучал вальс Дога, который в народе всегда называли «Мой ласковый и нежный зверь»; многие обожали эту мелодию за ее невесомую красоту и ощущение полета, Ната отчетливо слышала в вальсе боль и грусть.

Оба танцора были великолепны, а удовольствия вальс не приносил.