Часть 1

Мир — он твой,

Ты же в нем — изгой.

Заблудившийся, гордый и слепой.

(«Пока Боги спят» Сергей Маврин)

— Проспал-проспал-проспал! — Рон метался по своей небольшой комнатке, ставшей уже родной за последние годы, и лихорадочно собирал раскиданные по столу бумажки, пытаясь при этом привести себя в хоть сколько-нибудь презентабельный вид. Годы жизни научили мужчину многому, но наука о том, как успевать на работу вовремя, прошла мимо него, увы.

Рубашка, ботинки, часы, чудом не забытые брюки, которые он поначалу лихорадочно пытался надеть прямо через обувь; папка с бумагами, протокол вчерашнего эксперимента, почему-то лежащий под столом, а не на нем… все? Кажется, да.

Рон последний раз проверил документы, подхватил рапиру, на ходу крепя ее на пояс, и выскочил во двор общежития, быстрым шагом направляясь в главный корпус исследовательского центра.

Странно представить, но даже такой рассеянный человек, как Рональд Андерсон, никогда не забывал оружия. Еще каких-то полвека назад над ним бы посмеялись. Оно и понятно: грубо сделанная рапира на фоне огромного современного мегаполиса со всеми его воздушными магистралями, роботами-уборщиками, голографическими экранами и прочими свидетельствами прогресса выглядела до ужаса архаично. Казалось бы — раз так нужно оружие, то чем не устраивают столь любимые фантастами прошлого бластеры или те же световые мечи? Но нет, каждый житель этого времени предпочитал всем изобретениям человечества, призванным убивать, старые добрые клинки.

На то была причина.

Страшная, да… но за последние пятьдесят лет уже ставшая обыденной для всего мира.

— Опаздываешь, Андерсон! — голос Главного был привычно хмур, хотя в этот раз фраза прозвучала явно больше для порядка, чем всерьез. Работу еще даже не начали.

Небольшой штат лаборатории стоял у огромного многослойного стекла, что разделяло их и специальную камеру. На лицах мужчин было написано выражение мрачного ожидания, а все взгляды направлены на девочку лет семи, что была прикована к стене отделенного помещения.

Выглядела она плохо.

Крепления из максимально очищенного от примесей железа оставляли на руках и шее ребенка серьезные ожоги. Если судить по внешнему виду, девчушка была привезена сюда чуть ли не из зоны боевых действий, однако, кроме упомянутых ожогов, на ней не было ни царапины. Ко всему прочему, она была в сознании. Глухо выла на одной ноте охрипшим голосом — кричать уже не могла. Слез тоже не было, но в детских глазах сейчас застыла совершенно несвойственная им пустота. Безнадежная и темная.

— Почему ей не вкололи снотворное? — тихо спросил Рон, вновь бросая взгляд за стекло. Такой же хмурый, как и у всех. Такой же безжалостный.

— Вкололи, — брезгливо отозвался Главный, — двойную дозу. Хоть бы хны. Тебе повезло, что ты опоздал. Тут были такие вопли, что даже я был за то, чтобы пристрелить тварь. Хорошо хоть динамики отрубить можно.

— Так, может, все же прибить, и дело с концом? Не первый раз ловим. Уж слишком от нее проблем много.

— Э, нет. Чтобы ее поймать, прилично народу полегло. Девчонка чистокровная.

На какой-то момент повисла тяжелая тишина, и Рональд перевел ошарашенный взгляд на предоставленную им добычу. Чистокровная? Это многое объясняет. В первую очередь то, почему их исследовательской группе в помощники поставили другой отряд.

Тот вряд ли выжил.

Ведь родители редко оставляют детей одних. А взрослые представители расы четыре-один слишком опасные противники.

Все началось лет семьдесят назад, когда один аспирант представил в качестве дипломной работы проект с громким названием «Абсолютная регенерация». В научных кругах к этому отнеслись с изрядной долей юмора, но стоило комиссии вникнуть в описанные исследования и их результаты, как автор этой работы встал во главе собственной лаборатории, получил все необходимые условия и лучших на тот момент ученых в состав своей команды. Еще спустя пять лет Леонардо С. Рэнуэ, чье имя теперь было весьма известно в определенных кругах, представил первый экспериментальный образец своего препарата: АР 1-1. Но до массового пользования, да даже до испытаний на человеке, ему было тогда еще далеко. Долгие семь лет шла доработка уникального по своей сути вещества прежде, чем уверенный в результате ученый объявил открытое испытание, предложив в качестве подопытного самого себя.

Шум после этого заявления поднялся невообразимый. Об открытии было объявлено публично, и в назначенный день эксперимент могли наблюдать все желающие. О его успехе и вовсе узнал каждый человек даже в самом отдаленном уголке мира. Когда же прошел период, необходимый для того, чтобы убедиться в отсутствии фатальных побочных эффектов, был проведен еще ряд экспериментов, для выяснения зависимости реакции от типа крови и прочих личных параметров человека. Когда сто из ста опытов дали положительный результат, вещество «АР 4-1» ввели в массовое пользование.

А еще несколько месяцев спустя было совершено первое убийство.

Погибший — никому не известный работник одного из заводов. Жил один. Произошедшее занесли бы в архив и начали тихое расследование, если бы не сам факт того, как он был убит.

Тело обескровлено.

Следов борьбы почти нет, жертву просто оглушили мощным ударом сзади, после чего зачем-то слили из бедолаги всю кровь через две аккуратные дырочки на шее.

Все происходящее выглядело чьей-то глупой шуткой. Собственно, законники и предполагали, что убийцей окажется какой-нибудь сумасшедший, помешанный на сказках о вампирах. Но несколько недель спустя нашли еще одного, убитого тем же способом, но в совершенно ином городе. А потом еще. Два случая, произошедших одновременно, исключили вероятность работы серийного маньяка. Кто-то говорил о культе, кто-то о странной группировке… У властей почти не было ответов на вопросы о происходящем. Люди волновались. Общество единой волной захлестнул страх. Легенды о вампирах вдруг приобрели новый оттенок, и теперь, переделанные на современный манер, рассказывались шепотом во всякого рода забегаловках. Мир будто начал сходить с ума. Изделия из серебра и подделки под них скупались во всех лавках, а цены на этот драгоценный металл подскочили до небес. Резко возросла популярность религии. Появились даже “охотники”, что собирались небольшими группами по ночам и пытались прочесывать город, вооружаясь деревянными кольями, крестами и святой водой.

Кому-то везло, и они действительно находили дичь.

А потом пополняли своими именами списки в новостях.

Число жертв росло, и теперь сообщения о них поступали не раз в неделю, а каждый день, причем по несколько случаев. Все они действительно были совершены в темное время суток, а потому власти практически повсеместно ввели комендантский час. На какое-то время все затихло.

Ненадолго.

Следующий инцидент, введший весь мир в шок и недоумение, был схож с убийствами лишь в одном: преступнику нужна была кровь. Но куда больший переполох вызвало имя того, кто с поличным был пойман при попытке ограбления одного из госпиталей: Леонардо С. Рэнуэ.

Мир вновь будто вскипел. Теперь, когда всплыло это имя, многое стало ясно и для ученых. Необходимость в объяснениях появления «странных хищников» отпала, нашлись ответы на многие вопросы, но… Обезумевшей толпе фанатиков нет дела до науки. Весть о Первом Вампире подняла куда больший ажиотаж, чем некогда появление АР. По сути, люди разделились на две группы, часть из которых требовала обратить и их в вампиров, а другая — смерти ученого. Напуганный человек — это само по себе страшное явление. Напуганная толпа под предводительством фанатика — это стихийное бедствие. Властям того городка, где жил и был пойман Рэнуэ, ничего не оставалось, кроме как отдать его толпе из страха уже за самих себя. Ученый был прилюдно сожжен. Его семья, работавшие с ним люди, те, кого смогли поймать, разделили его судьбу. Дом, машина и все прочее, что имело отношение к этому, теперь проклятому, имени — тоже.

Слишком поздно осознали, что ярость общества забрала с собой и все черновики, наработки, а также промежуточные результаты экспериментов ученого. Научный мир, только-только засучив рукава и взявшись за работу вплотную, схватился за голову. Из базовых сведений, на основе которых планировалось найти антидот или хотя бы средство уничтожения, остался лишь вводный труд Леонардо, с которым он выступал некогда на конференции. Слишком мало. Теперь для того, чтобы понять феномен вампиризма и найти способ борьбы с ним, необходимо было практически заново воссоздать процесс получения АР 4-1. Но тогда еще никто не понимал реального масштаба и последствий этой вынужденной задержки действий.

За суматохой, поднявшейся вокруг имени Рэнуэ, люди как-то забыли, что вампиры — существа вполне себе разумные и способны понять последствия открывшейся правды. И пока велась охота за каждой мелочью, связанной с молодым ученым, они успели осознать новость с совершенно иной стороны и отреагировать на нее соответственно. На примере первого из них поняв, что ничего хорошего будущее вампирам не готовит, они объявили войну, захватив несколько крупных городов, теперь стекаясь туда со всех концов мира.

Ведь тех, кто отважился проверить на себе «лекарство от случайностей», было много. Очень много. Некоторые военные организации и вовсе решились на массовую закупку АР в погоне за собственным влиянием и силой, за что теперь и поплатились, отвергнутые обществом.

Время шло. Ярость, что вела людей в заранее проигрышные битвы, быстро сменилась отчаянием. Проект «Абсолютная регенерация» полностью оправдывал свое имя, помимо прочего позволив зараженным организмам снять внутренние пределы и использовать силу мышц на максимум. Инстинкт, что не позволял этого из-за возможности фатальных повреждений и перегрузки организма, потерял и смысл, и актуальность. Убить вампира можно было, лишь разом уничтожив более семидесяти процентов его организма. Люди быстро поняли, что древние сказки имеют мало общего с реальностью: осиновые колья не действовали; дневной свет им никак не мешал; серебряных крестов они не боялись, а использовать холодное оружие никто не догадался, предпочитая куда более прогрессивные методы атаки и защиты. Но апогеем всего происходящего стал факт полной регенерации любой части тела. Даже головы. Вот только информация, заложенная в мозг по мере взросления человека, не восстанавливалась, и такое существо превращалось в безумного зверя, ведомого лишь инстинктами и чувством голода — а оттого куда более опасного.

Очень скоро люди устали сопротивляться, признав бесполезность войны. У них просто не было шансов защищаться — из-за отсутствия достаточной информации о модифицированных АР ученые просто не успели найти хоть какое-то слабое место врага, и люди гибли, неспособные защитить себя. Единственным выходом оставалось оружие массового уничтожения, но города вампиров были хаотично разбросаны по миру. Массовая атака по ним привела бы к всеобщей гибели, и правители пока не готовы были отдать такой приказ.

После нескольких лет кровопролитных стычек общество пришло к некоторому равновесию. Кто-то еще пытался бороться, безусловно, но большинство людей либо сдались и попали в рабство, либо нашли способ договориться. И неизменной жила лишь надежда на то, что вампиры просто вымрут от старости.

Но вскоре на свет появились первые дети.

Чистокровные.

Характеристики их организма в разы превосходили не только человеческие, но и вампирьи. Более того — их слюна несла в себе вариацию вещества АР, и теперь укуса было достаточно, чтобы через некоторое время жертва превратилась в охотника, встав по другую сторону баррикад. Впрочем, вампиры понимали, что если их станет слишком много, возникнет недостаток пищи, и быстро пресекли подобный способ размножения.

Но людям от этого было не легче. Факт способности к размножению заставил признать случайно созданных существ новой расой, что в народе так и продолжала именоваться вампирами, а в науке — раса четыре-один, словно в издевку над некогда созданным Рэнуэ лекарством.

Поиски ученых к тому времени зашли в тупик. Их противник казался неуязвимым, будто не имел слабых мест. Надежда угасла окончательно, и Мировое Правительство уже готово было к решительным действиям, готовясь уничтожить вампиров вместе со всем сломанным на куски миром.

И тогда впервые заявил о себе Франкенштейн.

Ученый, чье настоящее имя оставалось тайной, быстро стал известен в кругах тех, кто пытался найти хоть какой-то способ борьбы за человечество. Его статьи сначала не воспринимались всерьез, и ученые больше гадали, как именно он смог взломать пароли к закрытым сетям, однако вскоре актуальность и значимость его трудов стала бесспорной. Он подошел к вопросу совершенно с иной стороны и добился результатов. Более того, каким-то образом у него оказались недостающие детали мозаики, с помощью которых можно было ответить на основные вопросы, касающиеся АР.

«Многократно усиленная регенерация требует от тела соответственно больше ресурсов. Человеческий организм неспособен предоставить столько, а потому их необходимо пополнять извне. Именно для этого существам, модифицированным АР 4-1, или любым другим из серии, необходима обычная кровь себе подобных. В ином случае организм слишком быстро исчерпает собственные ресурсы и просто-напросто самоуничтожится...» — с этой простой истины он начал свою первую статью. Никаких приветствий, никаких вступлений. Тексты Франкенштейна были удивительно лаконичны, содержали в себе только конечную информацию, иногда примерное описание методов, которыми она была получена и… почти никогда не было в них схем или расчетов. Ученый делился лишь итогами своих работ, не желая раскрывать самого главного — деталей того, как он к ним пришел.

С другой стороны, в той ситуации, в какой находился Мир на тот момент, частности не играли роли. Франкенштейн сделал самое главное — он предложил оружие.

«Убить вампира очень сложно, об этом знает каждый. Но любое живое существо смертно. Я нашел еще два способа уничтожить врага, один из которых очевиден:

Первый — лишить его крови. Как уже говорилось, организм вампира не способен поддерживать себя без дополнительных ресурсов. Оставить вампира без этой подпитки на достаточный срок — и он погибнет от истощения.

Второй — металл. Как я смог выяснить и уже неоднократно испытать на практике, по каким-то плохо понятным мне причинам кровь и ткани вампиров, вступая в реакцию с металлом, частично или полностью теряют свойство регенерации. Чем чище металл — тем ощутимее эффект. Более того, начиная с определенного порога (достаточно высокого), очищенный от примесей металл начинает реагировать и с кожей вампира, оставляя на ней серьезные ожоги и доставляя, без сомнений, сильную боль…»

Та статья стала переломным моментом. Она вернула людям надежду. Разрушила самый страшный из мифов — о неуязвимости врага.

Снова пролилась кровь.

Много крови, прежде чем вампиры отступили в полностью захваченные ими города, не в силах продолжать господствовать на всей возможной территории, а люди поняли, что большего нынешними средствами не добьются. Они научились худо-бедно давать отпор — и только. До победы было еще далеко.

Мир застыл на лезвии бритвы в шатком равновесии, будто вернулся к тому, с чего начинался этот ад. Вампиры в поисках еды совершали вылазки. Специально обученные и снаряженные люди пытались на них охотиться… Быт же в корне изменился, и теперь окружение представляло собой причудливую смесь развитых технологий и средневековых нравов. Цены на все металлы вновь многократно возросли, но, несмотря на это, практически у каждого было при себе хоть какое-то холодное оружие. Самые богатые разорялись даже на кольчуги.

***

«Не смогу защититься, так хоть подавится!» — со смехом говорила когда-то невеста Рональда, надевая на шею подаренную серебряную цепочку.

Не подавился.

С тех пор Рональд Андерсон, некогда обычный студент-раздолбай, по молодости своей верящий в лучшее будущее и красоту жизни, изменился до неузнаваемости. Он с головой ушел в учебу, а затем и в работу. Получал высокие результаты, из кожи вон лез, чтобы стать членом одной единственной лаборатории — той, что занимается поисками средства уничтожения тварей. И Рон был далеко не единственным, кого семимильными шагами двигали вперед ненависть и боль утраты.

Однако, попав туда, куда так настойчиво стремился, он был изумлен: все исследования, все сколь-либо серьезные результаты, все значимые открытия — все это сделано лишь одним человеком. Франкенштейном.

А тем временем уже давно жизненно необходимо быть способными идти вперед своими ногами. Ведь когда весь мир зависит от того, чья жизнь в подобных условиях хрупка как никогда, а личность неизвестна — это даже не смешно. Ученым необходимы были образцы, расчеты, эксперименты и подопытные для них. И потому с некоторых пор особенно ценными стали считаться вампиры, взятые живыми.

Но до этого момента еще никому не удавалось посадить в клетку чистокровного представителя расы четыре-один.

— Наконец-то, — один из присутствующих офицеров зло сплюнул прямо на пол, — отключилась, мразь. Она в вашем распоряжении, господа ученые. Надеюсь, ребята сегодня не зря погибли.

— Работаем, — хмуро отозвался Главный и, кивнув своим, первым зашел в камеру, где уже безвольно висело на стальных креплениях обманчиво хрупкое тело маленькой девочки…

Эксперименты.

Их много и все они малоприятны. Для вампира, само собой. И одно это уже показывало, насколько ненависть к случайно созданным существам захватила сердца людей. В их действиях не было заминок. Не было даже мгновения сомнений.

Ученые просто проверяли свои изобретения, наблюдали, делали выводы.

Вводили дозу яда и смотрели, как маленькое тельце изгибается в судорогах. Сверяли время по часам, проверяя правильность теоретических расчетов.

Безжалостно резали и засекали период полного восстановления.

Проверяли реакцию организма на десяток новых сплавов…

И при необходимости повторяли любой из опытов столько раз, сколько нужно.

А вокруг стояли военные, держа наготове пистолеты. Серебряные пули — вещь редкая и дорогая, но кто сказал, что их не делают вовсе? Попасть в вампира в условиях боя почти нереально, но тут, в лаборатории, когда у противника нет шансов увернуться, совсем другое дело.

Но все равно она пришла в сознание неожиданно для всех вокруг. Резко дернулась, почти вырвав крепление, что держало шею, и вцепилась зубами в плечо одного из лаборантов.

Два выстрела.

Бескомпромиссно метких.

Слюна чистокровных ядовита. Зараженных убивали свои же. Сразу. Не позволяя попрощаться или даже шевельнуться.

Повисла тишина, в которой запоздало прозвучал глухой стук упавшего на холодный кафель тела.

***

Рон с шумом выдохнул и залпом выпил очередную стопку коньяка. Но дрожь все не желала уходить, не отпускала своих объятий. Он бы с удовольствием уснул — но не мог. Во сне приходили кошмары. Лицо той мрази. Лицо одного из его друзей, с которым проработали вместе не один год.

Звуки выстрелов.

Кровь.

Чьи-то крики: ученые не смогли так просто принять смерть своего…

Андерсон тряхнул головой и резко, даже зло, провел рукой по глазам, размазывая слезы. Но ту тьму, что поселилась в его душе, нельзя было так просто отогнать. Сейчас, пережив вторую потерю в своей жизни, он ненавидел всех. Абсолютно.

Рэнуэ, вампиров, военных, ученых, Франкенштейна… Да. Его в первую очередь. Ведь их сегодня было много. У них и лаборатория, и все условия, и отряд поддержки… Но один из них сегодня ушел. И больше не вернется. А он живет все эти годы, преспокойно получая все необходимое для своих исследований. Неправильно. Несправедливо.

Обидно.

До слез обидно и горько.

Вновь терпкий вкус коньяка на языке, почти неощутимая уже волна обожгла горло. Стопка улетела куда-то в сторону и со звоном разбилась на мелкие осколки. Плевать, потом уберет… Рон уже слабо понимал, чего ему хочется. Что он делает. Здесь, в темном одиночестве его личной комнаты, где редко бывают гости, он один на один встретился со вновь разбуженной пустотой, что однажды уже поселилась в его сердце.

И слезы он больше не пытался стереть, даже не осознавал их.

Сильно качаясь дошел, или скорее даже дополз до компьютера, включил, тупо уставился на зависший перед ним голубоватый экран с настойчиво мигающим углу значком сообщений. Новое… Открывал он его как-то на автомате и долго, заторможено соображал о значении появившихся перед ним слов:

«Приветствую, дорогой подписчик! Раз ты получил это письмо, значит, с нетерпением ждал от меня новостей! И вот они! Хотя, признаюсь, в этот раз восстановленный мной текст заставляет задуматься куда больше…

Реставратор».

Да, Рон частенько читал его. Парень в шутку или всерьез занимался восстановлением данных любой вышедшей из употребления кодировки и, судя по всему, неплохо на этом зарабатывал. Чаще всего он выставлял на своем сайте отрывки старых книг или чьих-то писем и статей. Некоторые из них были довольно интересны, другие Рон проматывал не читая. Сейчас же ему и вовсе было наплевать, и он щелкнул на ссылку, меланхолично вчитываясь в возникшие перед ним буквы, пытаясь понять смысл. Отвлекало. Помогало. Спасало…

В таком состоянии не важно, что читать.

Но волей судьбы ему именно сейчас и именно сегодня попалось то, что прочитать он был обязан.

Поначалу мужчина не сильно пытался осознать смысл написанного. Но слова цепляли одно за другим. А увидев прикрепленное ниже изображение, одно-единственное, Рон мгновенно протрезвел и вскочил на ноги, всматриваясь в схему. Знакомую настолько, что воспроизведет ее и во сне. Но и другую одновременно.

Это была схема АР, безусловно.

Основа совпадала полностью, все базовые параметры, строение…

А вот частности были различны.

Несколько мгновений ученый тупо всматривался в текст перед собой, пытаясь понять, насколько реально увиденное, и не является ли оно всего лишь навеянным алкоголем бредом, пьяным сном. Потом будто очнулся. Опрометью метнулся в ванную, подставив голову под ледяную струю воды, наскоро вытер короткие волосы и бегом бросился назад, будто странный текст и еще более странное изображение куда-то от него сбегут. Прочитал. Перечитал. Еще раз, внимательнее… И просто не мог поверить.

Автором написанного явно являлся тот, кто придумал саму идею АР, создал базу, тщательно эволюционировал и развивал свой проект, наверняка прекрасно зная каждую его деталь.

Автором этого текста должен быть тот, кто семьдесят лет назад представил курсовую с излишне пафосным и громким названием. Больше просто некому.

Автором обязан был быть тот, кого весь мир запомнил, как Первого из вампиров.

Рон, черт знает сколько раз, открывал, закрывал, обновлял и перечитывал файл сопровождения, но написанные в нем факты не желали меняться, как и возраст восстановленной записи.

Девяносто восемь лет назад, когда был создан этот документ, Леонардо С. Рэнуэ еще даже не родился.