Крик души и разума

Пролог.

Где я? Что это за место и как я сюда попал? Это банальные вопросы, которые люди из кино задают после амнезии. Тяжело понять, как можно взять и забыть про то, кто ты есть.

Бредово? Еще бы нет… Но такова участь многих, кто потерял память… От этого можно сойти с ума: потерянный разум кричит от боли, а сознание, которое позволяет тебе остаться человеком, ищет ответы на вопросы: кто же ты есть?

Шашков после потери сознания не страдал амнезией: он знало себе все: имя, фамилию и отчество, но кто он есть, он не помнил… Как в фильме: тут — помню, тут — не помню… Да и обстановка была тяжелой: вокруг деревья странной формы, а точнее, бесформенные, и гнутся как гуттаперча, хлеща его по спине.

Страшный ветер гудит и роняет эти стволы до того сильно, что не понять — откуда он дует, и что вообще происходит. Происходящее напоминало сон от «лошадиной» дозы морфия, но настолько ярко, что граница между сном и реальностью не была видна. Однако, в такую бурю дальше своего носа ничего не увидишь, не то что границу.

«Надо выбираться» — промелькнуло в голове Шашкова. Разум приказал встать, но тело не могло подняться: ноги были как ватные, а торс — как из камня. Ползком, ползком уходил он по ветру, неизвестно куда. Из-за бури лес казался бесконечным и пугал внезапными взмахами ветвей и стволов. Порой невозможно было понять: ветка это промелькнула, или же целое дерево… Некоторые ветки напоминали кнуты и сильно хлестали по спине и ногам, выбивая последние силы. Тьма была непроглядная, и Шашков принимал в ней деревья за всяких ужасных тварей, которые могли причинить ему вред, но кроме него в этом забытом богом месте никого не было, и, по сути, не могло быть.

Страх брал верх. Шашков чуть не предался панике: он жадно глотал воздух от неприятного ощущения в сердце, которое как-будто сжали в комок. Он не боялся, что ему выбьет глаза, или что-нибудь оторвет кнутоподобными ветками, он боялся встречи с чем-то более опасным. Внезапно земля ушла из-под ног: Шашков покатилось в яму. Внизу силы окончательно покинули его. Он потерял сознание, но когда очнулся, ему показалось, что он просто моргнул: ведь ни сновидений, ни отдыха он не видел. Сверху ветер так и продолжал шуметь, но здесь он был тише, можно было лечь и расслабиться, что он собственно и сделал.

От резкой жгучей боли он не смог перевернуться на спину. Секундой до этого ему показалось, что ничего и не произошло: никакой бури и жутких деревьев нет, но боль напомнила. Она заставила его есть на колени и прикоснуться к спине. Не успел он пошевелиться, как почувствовал что-то горячее и жидкое на ногах. Освещения почти не было, но можно было рассмотреть, что его ноги в крови. С ужасом понимая, что у него со спиной, он не без труда снял верхнюю одежду. Если бы он не помнил, какая на нем одежда была, то не понял бы, как она выглядела, и не понял бы, что это за одежда. Вся рваная, пропитанная кровью, она была ни на что не похожа. Складывалось впечатление, что ее засунули в огромную мясорубку вместе с мясом. Что же было у него со спиной — ему не хотелось даже представлять.

Это напоминало попадание в капкан: сил нет, тело изувечено, выхода нет… Самое страшное последние: ВЫХОДА НЕТ…

Глава 1

Когда утомленный видишь, что цель далеко — кажется, что проще умереть, чем дойти, но когда цели нет, и ты просто так ползешь в поисках ее — хочется жить. Это и испытал Шашков, когда полз по лесу, но когда он упал в овраг, ему показалось, что он не только нашел цель, но и достиг её. Однако, этого мало: ведь смысл существования — найти себе занятие, или же цель, а смысл жизни — достигнуть этой цели и отправиться искать новую, а потом достигнуть еще и эту, чтобы опять найти еще одну и опять же достигнуть её. Вот и Шашков не смог просто ждать чуда: он не имел вообще никакой цели… Вообще никакой, поэтому смысла не было даже в его существовании. Именно от этих мыслей ему стало невыносимо паршиво сидеть на месте, и он попытался встать и найти отсюда выход, но сил не было. Шашков понимал, что весь в крови он находится неизвестно где, да еще и без памяти, поэтому выход найти не получится. От такой безысходности хочется кричать и плакать, начинается истерика и надо только одного: чтобы все это мгновенно прошло, чтобы смысл жизни и та самая достойная жизнь сами тебя нашли. Шашков испытал это ярко и в полную силу. Он хотел закричать, но у него не было сил даже на это, и он потерял сознание…

В «отключке» Санек был довольно долго и видел сон. Снилось ему следующее: он стоит на краю обрыва и смотрит вниз на труп, на некоего человека в костюме милиционера. Стоит и улыбается, будто так и должно быть. Потом кто-то бьет его по спине ногой и сталкивает вниз. По пути он слышит слова: «Зря ты связался со мной, зря напарника убил, теперь плати».

На этом сон оборвался, и Шашков проснулся. Что он увидел? Вокруг не было никакой ямы и бушующего ветра над головой, деревья пропали.

«Степь?» — подумал он, — «Как я здесь оказался?»

Однако странно и непонятно, к чему это все: сон, перемещение, или правильней телепортация? Но усталость прошла, силы есть, одежда в порядке… можно идти, а что еще делать? Надо идти. Но куда? Зачем? Если ни цели, ни конечного пункта нет? А может, это просто галлюцинации, ведь неизвестно, в чем причина амнезии и какие последствия от этой причины пойдут.

Всего, что успел пережить Шашков в этом странном месте, хватило бы многим, чтобы упасть духом и перестать верить в себя, а он? А он встал, и пошел «в никуда». А в «никуда» это в какую сторону? Куда? Так много вопросов, а ответов ни на один нет… Кто же все-таки Шашков? Он сам бы хотел узнать, поэтому нельзя рассиживаться: надо идти.

Двадцать минут пути не вымотали путника, но ввели в состояние сомнения и небольшого отчаянья. Ему казалось, что он возвращался в одно место, фактически ходит по кругу. Даже камешки и отдельные травинки, колоски повторялись. Это наводило тревожное предчувствие, и «напрягало».

Но вот, свершилось! Неужели! Неужели картинка поменялась?! Наконец-то пейзаж изменился! Появился обрыв, в котором текла река, а рядом, на его конце — песчаный пляжик… Шашков почувствовал легкость из-за этой смены обстановки, пропало ощущение потерянности, хотя ничего не прояснилось. Обрыв был высоким, он не заметил это сразу. Подойдя к краю, Санек увидел небольшой домик внизу на берегу. Внезапно ему стало не по себе, и он на секунду потерялся в мыслях. В голове промелькнуло, как он катится с этого обрыва и падает рядом с изувеченным трупом стажера… Видение оборвалось. Вспомнился вчерашний сон, но дома в нем не было. Стало быть — не заметил. Но в любом случае надо было зайти в дом и проверить обстановку, вдруг там кто-то есть, ведь дом вполне жилой: крыша в отличном состоянии, стены не ободраны, рядом признаков вандализма и угнетения временем не наблюдается. Надо осмотреться…

Глава 2

Стекла были закрыты занавесками, но внутри горел неровный мерцающий свет. Дураку понятно, что это — свечи, но зачем? То, что электричества нет — это понятно, но почему он горит днем и занавески закрыты? Нехорошее предчувствие опять начало пульсирующее действовать на нервы.

— «Что-то мне тут не по себе…» — невольно дрогнула мыслишка. Резкая головная боль ввела Шашкова в замешательство, и он чуть не потерял сознание, но все прошло очень быстро, меньше секунды, но с такой силой, что искры из глаз посыпались. Игнорировав этот удар, Санек открыл дверцу и вошел. Обстановка в прихожей была обыденной: шкафчик для курток, немного вещей в углу. Ничего такого, если бы не кровь, капающая с потолка. Капала она посередине, поэтому бросилась в глаза сразу. Опять удар по мозгу, сразу видно — не случайно.

Второго этажа в доме не было, поэтому можно смело уверять, что кровь капала с чердака. Пусто, тихо, но аккуратно, вот такая обстановка на первый взгляд была в этом домике, один только зал был пустой. Складывалось впечатление, что там только-только сделали ремонт. Санек решил осмотреть дом в поисках хозяев или припасов. Воровство, конечно, грех, но в данном случае — это нужда. Еще одну дверь не сразу заметил: она оказалась оклеена обоями и сливалась со стеной, даже плинтус снизу имелся.

Это был шкаф, из которого выпал окровавленный труп и придавил Шашкова, когда тот открывал дверцу. В момент падения от неожиданности у него потемнело в глазах, и в голове промелькнуло видение. На этот раз он увидел, как режет того же человека, который сейчас лежит на нем. Человек уже испускает последние вздохи, но убийца не останавливается и только с издевкой ухмыляется. Когда же его смерть, наконец, наступила, Санек подобрал труп, будто все время этим занимался и затащил его в этот шкаф.

На этом видение оборвалось. Пока оно было, Шашков заметил, что на трупе не было ногтей и уха. Он сбросил труп с себя и осмотрел. Ногтей и уха и в правду не было, на верхней одежде были заметны следы от порезов. Санек, как бы нечаянно, вспомнил, что при входе в дом в окнах он заметил мерцающий свет, будто от свеч, но где они? Даже потухших не видно…

Внезапно позади он услышал гремящий звук, напоминающий удар. Обернувшись, Шашков увидел подростка безо рта и бровей. Он стоял неподвижно и смотрел на него своими глазками, не двигаясь. Санек тоже стал смотреть на него, готовясь к чему-то опасному и неожиданному. Прошло полминуты, но ничего не изменилось: они оба стояли и пялились друг на друга. Саньку это начало действовать на нервы, и он начал подходить, но зачем? На что он надеялся, или что хотел сделать? Непонятно…

Только он сделал шаг, как ребенок пошатнулся и упал, мгновенно развалившись на части и, забрызгав всю комнату своими внутренностями и кровью. Ковры на полу пропали в одно мгновенье, и там осталось покрытие в форме широкой сетки из железа. Одна часть обоев отклеилась и свернулась в рулон. Стена выглядела так, как будто ее только что оштукатурили: была бы идеально белой, если бы не надпись из крови: «Ну что, как ты?». Затем рядом, чуть дальше, обои тоже отклеились и свернулись в рулон. На стене появилась следующее: «Нравится игра?». Стало ясно, что тут творится какая-то чертовщина. И тут следующая надпись: «Я шучу — это не игра. Я лишь хочу тебя убить». У Санька аж сердце застучало от этих слов. И вот очередная надпись: «Я хочу, чтобы ты умер… всего лишь: УМЕР!!!». Краем глаза он увидел, что дверь открыта, и рывком побежал к ней, но она захлопнулась перед самым его носом. На двери появилась надпись кровью: «Выхода нет, не пытайся бежать».

Через секунду из-под пола сквозь решетку полезли уродливые человечьи руки и начали хватать Санька за ноги и тащить вниз. Шашков изо всех сил старался не поддаваться и держал равновесие, преодолевая резкую, рвущую боль, но это было выше его сил, и он упал. Вблизи было заметно, что некоторые руки гниют, из них выпадал опарыш. Санек свернулся в комочек и закрыл глаза. Конец близок…. Но нет — его что-то подхватило и потащило наверх. Это была красивая женщина, совершенно обнаженная женщина. Она висела на крюках, которые пронзали ее спину, руки и ноги.

Глава 3

«Что такое, Саш? Ты чего застыл там? — прозвучал знакомый женский голос. «Саша, ты меня пугаешь, что с тобой?». Потом голос пропал и вместо него до слуха Шашкова донеслись лишь предсмертные хрипы. Перед Саньком снова промелькнуло видение….Он увидел тело, привязанное к дереву. Сразу невозможно было понять, женщина это, или мужчина: увечья были слишком ужасны, а кровь выступала практически везде.

«Что я делаю? Зачем? Зачем? Зачем я иду к ней… Что такое, руки… они сами… а я…», — мысли Шашкова переплетались, в глазах темнело, а руки меж тем коснулись тела и погладили его по голове, можно сказать машинально, но скорее против воли Шашкова. От омерзения он зажмурил глаза, но как только он это сделал — они открылись.

Шашков проснулся в холодном поту посреди ночи в своей кровати.

«Это лишь сон», — с облегчением подумал он, и хотел опять заснуть, но дверь, ведущая в коридор, медленно заскрипела и приоткрылась. Шашков списал это на ветер, но вспомнил, что когда дверь открывалась — скрипела ручка.

Сердце сжалось в комок, тело немело, если он делал резкие движения. Санек сам не заметил, как оказался под одеялом, оставив сверху только глаза и нос. В проеме двери пока никого не было, но чутье говорило — опасность. В лопатках похолодело. В проходе показался темный силуэт. Казалось, что его оттенок был черней самой ночи, и ярко выделялся пятном среди серого полумрака больницы. Потом это «нечто» начало заходить в комнату: тихо и неторопливо. Сперва показались ноги, спрятанные под черными штанами. Складывалось впечатление, что их сшили из отдельных лоскутов, я про штаны, да и ноги не лучше. Потом оно полностью показалось в двери и потянулось к Шашкову с неприятным звуком, похожим на хрип. Санек нашел в себе силы, и что есть мочи закричал.

Внезапно он проснулся. Шашков находился все в той же больничной палате. Он перевел дух и облегченно вздохнул. И вдруг — резкая боль в грудине и торчащий из нее штырь. Санек издал дикий крик от боли.

Все погасло, будто глаза выкололи. Шашков думал, что это — конец. Он рассуждал: радоваться ему — от мук избавился все-таки, или переживать о потерянной жизни и о вопросах, которые остались без ответа. Вопросы ведь сложные были и накапливались с каждой секундой, но ответа не находилось ни на один из них. Только, казалось бы, он подбирался к ответу на один из вопросов, как тут же возникали новые, и они мешали, отдаляли его от главного. Но вдруг в голове Шашкова снова возник вопрос: «Какой же вопрос главнее?» «Получается», — подумал Санек, — что вопрос о том, что главнее остается главным… и, чтоб на него ответить, надо ответить на другие, при этом не выбрав на какой отвечать, потому что главный вопрос может и не главный вовсе…

Такая путаница пугала Шашкова и бросала навстречу неизвестности. Нет ни подсказок, ни памяти, ни людей нормальных в конце концов, и происходит это неизвестно где… Эти мысли пронеслись у Шашкова в голове за одну секунду, вместе со вспышкой. И он опять очнулся как от сна: Санек лежал на полу того же кровавого дома, на той же сетке, но из неё уже не торчали руки.

Стены были в крови, но обои были на месте. Внезапно в комнату вбежали люди в форме спецназа со щитами и окружили Санька. Он хотел встать, но тело его обмякло и стало как из ваты. Руки старались ударить по щиту, но удары были очень слабыми. Шашков это прекрасно понимал, продолжая прикладывать максимум усилий, но опять ослеп. Открыв глаза, он обнаружил, что еще бьет по инерции, но не в щиты, а в стену. Опять эти обои, опять эта дверь! Опять этот дом!!! Но ничего, что могло его убить, не было: все, что чуть не убило Шашкова — пропало. Складывалось впечатление, что он вернулся из беспамятства, в котором много чего натворил…

Глава 4

Силы вернулись. «Надо идти» — подумал Шашков про себя и потихоньку встал. Оставалось два варианта: идти осматривать дом до конца, пока все хорошо, или же поскорее покинуть его. Он выбрал первое. В соседней комнате не было ни крови, ни трупов. Все нормально… Странно, даже как-то тоскливо стало… НЕТ!!! Это бред, не иначе как бред… Как можно соскучиться по насилию и крови? Что это значит?

У Санька застучало сердце, и закружилась голова. Казалось, его начинало тошнить. И вот очередное видение: он стоит около огромного канала, на дне которого течет ручеек. Дно канала покрыто водорослями, как ковром. Рядом с ним стоит человек.

— Пошли, сейчас сомы все разбегутся, — сказал Шашков, сам не контролируя себя.

— Бежим, только тащи их за нижнюю челюсть, а иначе, как в прошлый раз будет — поторопил его собеседник.

«Что? Какие сомы? Куда мы идем?» — подумал Шашков, но ноги сами понесли его вслед за товарищем.

«Очередной сон, очередной странный сон. Надеюсь, без происшествий». С такой мыслью он продолжал шагать и оценивать обстановку.

Мягкие водоросли под ногами, через которые камни почти не ощущаются, немного пасмурное утреннее небо — вот и все, что можно было подметить. Канал казался бесконечным: куда не глянь, конца не видно.

«Что же это за место? Интересно, какие опасности меня ждут. Надо на сомов этих посмотреть, вдруг еще откусят чего. Так что пусть он первый их ловит… А как его звать?» — подумал снова Санек. В мозгу сработал сигнал, и он захотел спросить его имя, но язык, как отсох, да и расхотелось вдруг, пропало желание. Потом он снова заговорил, как в бреду, не по своей воле:

— Макс, норы видишь?

— Нет пока. Вот там….Нечто похожее, но это не нора.

«Ага, его Макс зовут… Уже лучше, но как я это говорю, против своей воли?» — эта мысль пришла Шашкову уже с опаской, но он решил, что бояться нечего. Это лишь сон, который может дать подсказку.

— Нашел! Забирай! — после этих слов Шашков потянулся к норе, как на автомате. Манера поведения и мимика не выдавали испуга, который он испытывал сейчас. Даже сердце не стучало, хотя испуг был такой, что по лопаткам мороз прошел.

«Совсем плох: сердце от страхе не бьётся. Как зомби, в самом деле…» — накрыла Санька очередная громкая мыслишка.

Руки сами по локти залезли под водоросли, и стали что-то щупать: дурак поймет, что на дне была рыба: скользкая, подвижная, какой она и должна быть.

«Нижняя челюсть, нижняя челюсть, почему нижняя челюсть? Ох… только бы не ошибиться… Зачем за нижнюю челюсть?» — эти мысли пронеслись на столько громко, что ему показалось, что это сказали вслух. В рыбалке Санек ничего не понимал, ну, по крайней мере, он сам так думал в тот момент, но раз рыбачит — значит, учился, это — как минимум.

Рыбе не удалось уйти от Шашкова, да и некуда было. Он вытащил за нижнюю челюсть «нечто», которое только отдаленно напоминало сома: это скорее ротан с кожей серебряного лосося… А морда и зубы… Очень страшные и противные.

— Все, клади в пакет — сказал Макс.

«Какой пакет, где я его возьму?» Но Макс сам дал ему пакет, который вытащил из рюкзака. Откуда взялся рюкзак? Его же не было. Небольшой, ярко-желтый рюкзачок бросался в глаза, как фейерверк ночью… его трудно было не заметить.

«Может все таки не заметил… Это ведь сон, или что это такое… Все может быть» — очередная мыслишка дала возможность успокоиться.

Санек чувствовал себя как в «7д» кинотеатре: он смотрел на персонажа от его же лица, он чувствовал тоже, что и персонаж, только двигаться не мог по своей воле. А может это и не он? Может это и вправду какой-нибудь посторонний персонаж? Да нет, вроде.

Глава 5

На рыбалке прошло достаточно много времени, и Санек с Максом наловили много сомов. Разговаривали они и о том, и о сем, но ничего интересного и полезного для Санька.

— Идти пора, — сказал Макс, — а то стемнеет.

— Погнали, — сказал Шашков.

В этот момент рядом появилась свинья, но необычная: тело ее было уродливо и, как будто, гнило. Глаза белые, изо рта капала пена. Самое страшное было то, что из её ягодиц торчало еще по маленькой хрюшке, и они были живые. Санек смотрел на неё и не мог пошевелиться, похоже, что «персонаж Шашкова» струсил, хотя как тут не испугаешься. Внезапно позади него раздался выстрел, и свинья завизжала, брызжа своей кровью. Второй выстрел последовал почти сразу, и свинья упала замертво. Маленькие поросята были живы, и, несмотря на то, что вросли по пояс в ягодицы, легко вылезли из них, будто из желе. Опять два выстрела! Обе свинки с предсмертным визгом повалились на землю.

Все это время Шашков стоял и смотрел в ту сторону. Обернувшись, он увидел ружьё в руках у Макса. Ружьё! Откуда? Как оно появилось? Где он его хранил? Ладно обрез: под куртку, или в тот же рюкзак можно спрятать, но чтоб целую вертикалку с собой вот так таскать, чтоб ее не было видно? А рюкзак? Где рюкзак? Видно — рядом пакет с сомами, но рюкзака нет! — эти мысли сейчас роились в голове Шашкова. И в тот момент, когда он смотрел на свиней, он какой-то частью мозга успел понять, что делает что-то не так: будто он не должен был смотреть на них. Видно страх — самое сильное, что есть в природе.

— Ладно, все, идем — сказал Макс.

Его ружьё само исчезло, когда он поставил его прикладом вниз. Сам Шашков не удивился этому, будто так и должно было быть, но его подсознание начало удивляться, мол, как же так? Рюкзак пропал, и ружьё — тоже.

Так и шли они молча. Шашков начал чувствовать, как руки потихоньку начинают слушаться. Но пока это не требовалось, да и привык он, как зомби ходить. Через некоторое время показался конец канала. Впереди был небольшой спуск, снизу — город Москва, или нечто подобное: крупные постройки вдали, небольшие постройки поближе. Они с Максом пошли вниз и в одно мгновенье оказались на автобусной остановке, которая располагалась внизу. Ничего не понимая, Шашков следовал за своим спутником, не замечая, что тело теперь его слушается. Они дождались автобуса и поехали куда-то. На дорогах было не очень большое для Москвы движение. Машины не спеша ездили туда-сюда. Ничего необычного, обычные будни. Но вдруг автобус резко остановился, и в него ворвались вооруженные люди в масках. Они потребовали, чтобы все покинули автобус. Из пассажиров были только Макс и Санек, но уходить было надо. Они вышли и пошли вперед, как бы по инерции.

Они направились вдоль шоссе. На одной из остановок, к ним подошел дед, лет шестидесяти. Он поздоровался, заглянул в пакет, который нес Санек, и сказал: «Ребят, вы с рыбалки? Нет, такой улов не пойдет. Сейчас пойдем к настоящим рыбакам. Тут недалеко, только дорогу перейти. Шашков успел заметить, что погода пока они ехали, резко испортилась, а пока они переходили дорогу — начала «улучшаться».

Они пошли закоулками, и Шашков внезапно сказал: « Дед, а куда мы? На какую улицу?». Саньку показалось, что мерзкое ощущение, что делаешь все против воли, возвращается.

— Сейчас увидите, — сказал дед, мы почти пришли.

В этот момент Шашков начал замечать, что идет сам, без посторонней помощи, но говорит все же не сам. Но откуда он узнал, что этот старик его дед? Может он его так из-за возраста назвал? Непонятно. А они втроем меж тем все шли. Закоулки Москвы стали похожи на закоулки какого-то небольшого городка, а небо меж тем вовсе прояснилось.

Глава 6

Шашков подумал, что начинается то самое место с настоящими рыбаками: меж пятиэтажных домов, в двориках, находились небольшие озерца, заросшие около берега высоким камышом. Почти на всех озерах было по лодке с рыбаком, которые ставили сети. Дед с некоторыми здоровался, и, как бы в шутку, говорил, что про улов спрашивать не стоит: мол, ловишь — значит не поймал. Шашков принимал это за сарказм, но потом понял, что дед имел в виду: Один из рыбаков вытащил рыбу, которая была больше него. Она была похожа на макрель, только красного цвета. Они с Максом удивились, а дед с улыбкой сказал, что это и есть настоящая рыбалка. Хотя с сетями, если честно, не так интересно, как с удочкой, но — кому как… Возможно, под настоящей рыбалкой дед понимал большой улов, бог его знает. Рыба, которую поймал тот мужик, была немного вялой: почти не сопротивлялась. Видно было, как она открывала рот, шевелились жабры, но рабы не боролась.

Наконец, Шашков и его спутники пришли к тому месту, куда их дед звал, и опять-таки — мгновенно. Они оказались на мелком озерке, на небольшом причале, около которого стояла лодка, и в ней сидел очередной рыбак. В лодке у него была такая же рыба, как и у того мужика, но другого размера. Озеро было, мелкое, но, в отличие от остальных — вдоль берега был еще и рогоз. Многие его путают с камышом, потому что они думают, что камыш — это растение, которое имеет твердые зеленые листья и коричневую шишку из пуха. Но на самом деле камыш таких шишек не имеет, а состоит из тростникового стебля, и пушистой травяной верхушки грязно— желтого цвета.

— Здорова, Федь, — сказал дед рыбаку, — Что, смотрю, поймал чуть-чуть?

— Да, есть малеха.

В этот момент Федя потянул сеть и вытащил еще одну здоровенную рыбину. Она, как и все, что герои видели раньше, была очень вялая. Потом Федор достал из-под лавочки лодки баночку, а из нее — большого червяка, которого в наших краях нет, Шашков, вообще, таких ни разу не видел: красные, длинные, жирные, каждое колечко выделяется. А еще, на каждом кольце было по паре лапок. Кольца были не такими частыми, как у обычных червей, поэтому черви не так активно двигались, как обычные. Как их Федя в руки брать не боялся — не понятно. Даже признаков отвращения на его лице не было, не то, что страха. Шашков с Максом не поняли, для чего такую страсть брать, если на рыбалку с сетями собрался. Однако, потом все стало ясно: Федя запутывал такого червя в сетке и закидывал её. Сеть, правда, была какая-то странная: больше на бредень из тюля похожа, как в ней рыба путалась — непонятно. Метод ловли тоже был совсем другой: сетка была легкой настолько, что плавала по поверхности воды. Приспособление было сделано так, что если потянуть сеть, то она утонет одним концом и перекроет путь назад, для рыбы, конечно. Вот так Федя на глазах у Санька и Макса выловил еще одну большую вялую рыбу.

Так прошло немного времени. Дед поболтал с Федей, а Шашков с Максом ни о чем не говорили: только слушали, по крайней мере, Макс, а Санек ничего почти не слышал: он стоял наедине со своими мыслями, которые не могли, или просто не хотели его покидать. Время подошло к вечеру, и опять же внезапно. Было непонятно: то ли время прошло быстро от мыслей, то ли, как с остановкой: прыжком, но главное, что когда они ушли — Шашков проснулся.

Глава 7

Очередной сон. Шашков опять проснулся в этом доме, но только в той комнате, в которую зашел. Он узнал её по двери, но когда вошел, как раз перед видением — не успел рассмотреть. Это была спальня. Он лежал в нижнем белье на кровати, накрытый одеялом. Он чувствовал себя свежим и отдохнувшим, каким не чувствовал себя вообще, относительно своих воспоминаний недавнего времени, после амнезии то есть.

Ничего страшного не случилось во сне, только свинья всю картину испортила. Хорошо, что она была одна. Шашков встал, чтобы найти, во что одеться, но его одежда аккуратно лежала на стуле: чистая и свежая, как и он сам. Недолго думая, он оделся и побрел из спальни в другую комнату. В коридоре, где столько пришлось пережить, была еще одна дверь, которую он заметил только сейчас. Она вела наверх, куда Шашков и направился по узкой лестнице. Он открыл дверь, которая была наверху. За ней ничего интересного не было, разве что большая пустая комната, или, скорее, чердак. Из тех, которые попадаются в фильмах про богатых американцев.

В помещении было темновато. Маленькое окошко на противоположной стороне от двери — вот и все источники света. Сначала, кроме темноты, ничего примечательного Санек не заметил. Через некоторое время до него дошло, что потолки тут высоченные, по сравнению с той маленькой крышей, которую он видел, входя в дом. На чердаке можно было разглядеть каждый угол. Ничего, кроме старого барахла, сваленного в углу, не было найдено. Шашкову стало интересно, может там найдется что-нибудь полезное. Это, конечно, как минимум тупо, но надо же было что-то найти, вот он и принялся искать. В куче лежало много ненужного: тряпки, немного сломанных ящиков, старые газеты. Однако, Шашков, по счастливой случайности, нашел чехольчик с очками, в которых стояли увеличивающие линзы. Очень они ему понравились, но почему — Санек сам не знал. Ради прикола он нацепил эти очки на то место, где они и должны быть. В этот момент Шашков оцепенел: он увидел гору трупов, которые лежали во всех углах и смотрели на него, как куклы: безжизненными белоглазыми физиономиями. Взгляд у них был такой, будто что-то хотели сказать. Шашков понял, что нацепил на себя. Он попытался снять очки, но было поздно: они, в прямом смысле этого слова, незаметно для него, начали впитываться ему в зрачки. Если точно сказать, не сами очки, а только стекла. Боли не было, но страх, опять страх взял верх.

Что делать, как поступить, что я сейчас вижу? Новые вопросы только мешали подступить к ответам на старые. Уже невозможно точно выбирать, на какой вопрос ответить, да и вопросов много: не запомнишь. Стекла уже «впитались» окончательно, и оправа от очков упала на пол. Санек попытался успокоиться, но не получилось. На этот раз Шашков испугался не на шутку: он внезапно понял, что теперь сможет видеть все те кошмары, что он видел во сне, или во время видения — наяву. Может быть, они смогут убить его? Или же, если это только видение или сон, его психику? Опять вопросы и… Дверь! Санек внезапно заметил, что трупы, которые лежали около стены закрывали собой дверь. По счастливой случайности, куча мертвецов внезапно рассыпалась, и четко стала видна приоткрытая дверь. Но, как выяснилась секундой позже, трупы рассыпались не по «собственной» инициативе, а просто на самом верху был живой, который зашевелился, и, мыча, скатился вниз. Он встал и на кривых ногах поплелся к Саньку. Шашков испугался такому явлению и попятился в угол, но через пару шагов споткнулся о собственные пятки и упал на пятую точку. Мертвец, меж тем, подходил все ближе, Шашков уж попрощался с этим миром, готовился умереть, но зомби, похоже, не собирался его убивать: он подошел, взял его за руку и пожал по-джентельменски. Такого поведения Санек никак не ожидал, поэтому попытался изобразить некое подобие улыбки, и кивнул головой. Когда же зомби отпустил его руку, он встал и подумал, что ему делать теперь, но ответ нашелся сам собой: зомби вежливо, что-то невнятно бормоча, указал на дверь, мол, «проходите, пожалуйста, не стесняетесь». Шашков пошел к двери, однако, ему очень хотелось пойти в другую, из которой он пришел на этот чердак, а потом сбежать из дома. Но в голове что-то говорило, что надо идти вперед, в дверь, на которую показывает зомби, так, казалось ему, будет правильней.

Может, кто-то затеял с ним жестокую игру, может кто-то его хочет убить, но пока лучше идти вперед, куда указывал зомби, тем более, что он выглядел как человек, и речь, как выяснилось, его еще не до конца покинула. Шашков даже подумал, что ему можно доверять, ведь он вел себя как человек, да и выглядел внешне нормально, если бы не «предсмертная гримаса» и потускневшая кожа.

Глава 8

Шашков оказался в том же доме, напротив той же двери, в которую он прошел, будто оказался в зазеркалье, но обратно дверь не поддавалась. Создавалось впечатление, что её кто-то держит изнутри.

На этой стороне ни трупов, ни мусора не было: только тот самый чердак, но намного меньше предыдущего. «Что делать, опять не ясно. «Ладно, надо идти вниз, может там что-нибудь будет», — подумал Санек и спустился по лестнице. Обстановка в доме была нормальной, все было без происшествий, пока он спускался и выходил. Необычно, как казалось ему.

На улице также не было ничего необычного: ни той степи, ни обрыва не было и всего остального тоже. Шашков оказался в поселке городского типа, на улицах которого было много народу, но народ этот состоял исключительно из зомби, которые, по-видимому, считали себя живыми.

Они были одеты, как люди, занимались своими делами. Шашков увидел зомби — почтальона, он разносил почту. Неловко засовывая свои руки в сумку с газетами, он пытался раскладывать их по ящикам, но постоянно ронял. Рядом, шатаясь, проходила зомби-женщина с коляской. Было видно, как из неё высовывается маленькая голова мертвого младенца. У Санька аж дрожь по телу прошла.

Немного постояв и посмотрев на все это безобразие, Шашков пошел вдоль по улице. Если бы ему надо было найти что-то маленькое, спрятанное в этом поселке, то это было бы это нереально: облазить каждый дом, где царят эти твари — не очень то и хочется. Интересно, они вообще знают, что умерли? Как не знать, ведь перед смертью человек чувствует что-то совсем инородное, незнакомое. Как можно не знать о том, что ты умер? Хотя, живому человеку на этот вопрос не ответить.

Противно на мертвеца смотреть, особенно когда он умер только что: предсмертное выражение лица, которое и после смерти остается — это, пожалуй, самое пугающие, что есть на лице у трупа, но если труп живой, и еще с этой самой гримасой — тут вообще можно рассудка лишиться.

Дальше Шашков увидел очередь за билетами в театр «Белое озеро» — все мертвяки были празднично одеты. Это зрелище еще больше ужаснуло Санька: зомбихи были в платьях и туфлях на высоких каблуках. Они стояли еле-еле, можно сказать — с божьей помощью, держа равновесие, стояли и ждали своей очереди. Вся эта картина, а именно: голые, кривые, и притом мертвые ноги в туфлях вызывали еще больше отвращения. Смотреть было просто невозможно.

Шашкову было не понятно, что тут ему было надо, зачем его сюда послали. Надо было искать ответы на еще большее количество вопросов. С каждым разом все интересней и сложней. Если бы Санек знал этих людей при жизни, то узнал бы хоть одного без труда, но знакомых лиц не было. Потом он увидел вдалеке автобус, который шел к нему. Санек почувствовал надежду и легкость, надеялся на спасение, а легкость приходила от чувства, что все непременно должно кончиться, но он ошибся: на месте водителя в автобусе сидел еще один зомби. Шашков понял это только тогда, когда поздоровался с ним. Зомби дружелюбно кивнул и отвернулся. Шашков хотел выйти, но двери захлопнулись и автобус поехал. На стекле около входа была карта маршрута. Шашков не нашел на ней ничего необычного: обычный поселочек, ничего такого. Судя по карте, автобус ехал за город, немного там стоял и опять возвращался на прежний маршрут. Шашков решил сойти на следующей станции, но подумал: а чем ему заплатить за проезд, и начал рыться в карманах. Там у него была бумажная купюра, рублей на пятьдесят. Этого вполне на проезд хватило.

Глава 9

На следующей остановке не было смысла сходить: она ничем не отличалась от предыдущей. Санек решил проехать еще немного, торопиться было некуда. Зомби-водитель ничего не говорил, поэтому создавалось впечатление, что он умер, хотя куда ж еще-то… Жаркий день и ясная погода только подтверждали, что водитель мертв: воняло так, что становилось плохо, а правильней сказать, просто невозможно!

Шашков заметил это только сейчас и решил, что пора выходить. Дотерпев этот смрад до следующей остановки, он спешно покинул автобус и остановился, наслаждаясь приятным запахом летнего воздуха.

В первые минуты Санек не думал ни о чем, он просто стоял и отдыхал от сладко-гнилого запаха мяса. Только теперь он заметил, где находился: перед ним был тот самый дом, из которого он вышел. От всех этих ужасов ему уже не становилось плохо: он уже привык ко всему, но каждый раз не переставал удивляться новым «выкидонам». Неожиданно на Шашкова кинулся один из рядом стоящих зомби. У него были бешеные глаза, изо рта капала слюна, и он при этом бормотал что-то непонятное, но похожее на «убить, отомстить, изжить…», что— то такое. Внезапно Шашков опять увидел, как он убивает полицейского стажера: опять к нему пришло видение, в такой-то неподходящий момент, но оно пропало также внезапно, как и появилось. В этот момент Шашков понял, что это зомби, который бежал к нему, был тот самый стажер. Саньку ничего не оставалось, как бежать.

«С-сс-с-то-а-а-ай, Ш-ш-ашк-к-ов! Ст-о-ой!!!» — заорал зомби своими атрофированными голосовыми связками так, что в мозг этот голос, или его некое подобие, запало навсегда. Остальные зомби, услышав крик своего «сородича», побежали за Саньком и что-то крича. В какофонии звуков Шашков мог разобрать ничего, да и не особо хотелось. Он, недолго думая, забежал в дом и закрыл дверь на замок. Инстинкт самосохранения сработал мгновенно: Санек сам не заметил и не понял, как забаррикадировал дверь шкафом, потом подпер это все стульями.

Окна находились высоко, поэтому можно было не бояться, что мертвяки заберутся. Шашков немого успокоился и сквозь стекло стал разглядывать мертвецов. Внезапно началась резкая боль в сердце и, как будто, в самой душе: он автоматически перевел взгляд на одного из мертвяков, и его опять настигло видение: будто он берет этого мертвяка, при жизни, и начинает выдавливать ему глаза, потом давит сверху на череп ногами, добивая его. Следующий зомби опять «подарил видение» Шашкову. На этот раз Санек увидел, как душит человека. Видения мелькали одно за другим, словно в диапроекторе. Одна картина мгновенно сменяла другую. Затем перед глазами стали появляться: разные сцены и силуэты. От этого Шашкова разрывалась голова. Зомби, меж тем, продолжали ломиться в дверь. Казалось, что они в силах расцарапать дверь на маленькие щепки своими ногтями.

Санек вдруг вспомнил некоторые отрывки из детства: как его воспитали, ту женщину из ведения, ну ту самую, которая звала его, а потом её убили, и все остальное. От резкого прилива информации у него заложило уши, и закружилась голова, но он боролся, чтобы остаться в сознании: он подумал, что его могут разорвать зомби, пока он будет приходить в себя. Он не должен был падать: ему надо было бороться, чтобы остаться живым: бороться с испугом и страхом, с болью во всем его теле, со всем, что его уничтожало.

Получается! Шашков не теряет сознание, он стоит на коленях, держась за голову, и кричит от тупой боли, но держится. Звон в ушах не отступал, а только усиливался. Шашков уже с трудом оценивал обстановку и почти не ориентировался в пространстве, даже на коленях невозможно было держаться. Неожиданно на стены с потолков начала течь кровь. Она текла таким слоем, что поливала все, а вместе с кровью вниз сползали обои. Только в некоторых местах кровь не касалась их, будто там было что-то, что её отталкивало. Шашков подумал, что это галлюцинации, но это было не так… Или же так? Может, он видел происходящее, а другие, похожие на него — нет? Неясно, тут можно ждать всего. Меж тем, Шашков перестал что-либо слышать и ощущать, у него начало темнеть в глазах, и он отключился… Он — не выдержал. В «отключке» ему приснился сон, во время которого он вспомнил еще кое-что, очень важное: свою юность.

Глава 10

Саньку снилось, что он еще совсем юный, лет где-то десяти-одиннадцати. Он идет по улице с сестрой. Она была грустная, как и Санек. Они шли и молчали. Еще во сне Шашков вспомнил все детали того момента: сестра забрала его к себе пожить после тяжелого случая: их родителей зверски убил вор-домушник. Подробности Шашков тоже вспомнил. Был теплый солнечный день. Они с сестрой шли по тропе. Вокруг было много деревьев, пели птицы. Вдруг они увидели человека, который быстрым шагом шел им навстречу.

Мальчик узнал убийцу. Это был он: тот же злобный взгляд исподлобья, тяжелый подбородок, нависающие над глазами брови. Он заплакал, пролепетав: «Дядя, зачем вы их убили? Что они вам сделали?». Убийца тоже узнал мальчика. Он понял, что его разоблачение смотрит на него сейчас испуганными глазами. «Если не мальчишка, то баба точно «настучит», — подумал душегуб. Он достал большой нож, который напоминал кукрю, и с размаху ткнул девушку в живот. Она упала, даже не успев понять, что произошло. На её лице застыло недоумение. Сестра была еще жива и пыталась позвать на помощь, но боль заглушала её крики. Маньяк-домушник даже не стал добивать свою жертву — надо было ловить мальчика, который успел убежать.

Поняв, что ребенка не догнать, старый псих положил тело его сестры на плечи и унес.

В этот день Шашков не замечал ничего. От горя он плакал целый день. Это горе породило в нем дикий гнев и злость на того старика, и он решил с ним расправиться во что бы то ни стало: он решил сжечь его живьем. Но не просто сжечь, а красиво. Санек слышал о трюке с огнем, который именуется «дракончик»: надо набрать бензина в рот и выплеснуть его на пламя зажигалки на весу. Именно так мальчик решил сжечь убийцу. Зачем идти на такую глупость? Ведь за такое можно смело вручить премию Дарвина! А я скажу зачем: желание возмездия взяло верх, детская психика не выдержала и пошатнулась. Желание мести затуманило рассудок и стало практически смыслом всего существования Шашкова.

Искать домушника долго не пришлось: неподалеку, в лесочке, почти у всех на виду, он и обустроился. Под небольшим бетонным мостиком он развел костерчик и пьянствовал на те средства, которые украл. Мальчик понял, что сейчас возможность его убить самая что ни на есть удачная. Он подошел и облил преступника бензином, а потом выплюнул на зажигалку заранее приготовленный. Было противно, мерзко и немного страшно держать горючее во рту, но желание мстить было сильнее, и Санек справился: он поджег этого человека, а потом молча наблюдал, как он горит. Вор начал кататься по земле и старался сбросить с себя языки пламени. У него бы это получилось, если бы мальчик не взял бутылку водки и не вылил содержимое на него. Затем Шашков открыл еще одну бутылку и без жалости вылил на преступника и её тоже. Убийца сгорел в страшных муках. Шашков не испытывал ни жалости, ни угрызений совести, ни удовлетворения от того, что сделал. В душе осталась только пустота. Понемногу мальчик успокоился и загрустил о тех, кого потерял. Его сестра, мать и отец были мертвы от рук этого человека, который уже никому не навредит. Никогда. Санек не считал его сожжение преступлением, и не питал ни капли сочувствия. Он дал себе слово больше не плакать над потерями и держался, как мужчина. Мужчина бы заплакал на этом моменте, а он нет: он преодолевал боль. Маленький и одинокий человек преодолевал себя.

Немного успокоившись, мальчик побрел прочь от страшного места своей мести. Проходя по той же тропинке, по которой он шел с сестрой еще так недавно, Санек не сразу заметил её труп, привязанный дереву. Тот самый окровавленный труп, который он видел в одном из видений. На ней не было одежды. Юный Саша не знал, что на ней еще есть признаки сексуального насилия, мальчику и без того было плохо и больно.

От увиденного его сердце застучало, а глаза наполнились слезами. Он старался их сдержать изо всех сил, но у него не получилось. Саша побежал к трупу и обнял растерзанное тело своей сестры, перестав сдерживать все, что его тяготило: он заплакал так, как никогда в жизни не плакал. Упав лицом на землю, мальчик продолжал горько рыдать, пока силы не покинули его, и он не забылся коротким тяжелым сном.

Глава 11

И вот Шашков пришел в себя. Никакого звона в ушах не было, только голова болела. Он проснулся в коридоре, там, где и заснул. Его сон немного прояснил разум, вернул часть памяти. Он вспомнил много чего еще, и ему показалось, что это произошло во сне: вся жизнь пролетела во сне. От того сон показался долгим, даже очень. Санек лежал и смотрел в потолок, надеясь, что все кончилось, что все это тоже сон, но нет: внезапно потихоньку начали нарастать звуки, которые издавали зомби. Шашков понял, что сейчас все происходит в какой-то степени реально. Если бы он не надел эти очки, может быть, ничего не было бы. Но уже поздно: вырвать эти линзы не получится, если только вместе с глазами. «Может, я нашел то, что меня просили найти?» — подумал Шашков. «Может, я смогу вернуться?» — с этой мыслью он пошел наверх к двери. Вставая, он увидел обои, которые отошли от стен. С них текла кровь. Он хотел верить, что это может быть «глюк», или нечто подобное, но это не «глюк»: обои действительно лежали на полу, а стены — в крови.

Первый раз он видел, как кровью писали на белой стене, а сейчас он увидел, как на окровавленной стене отпечатались белые буквы, как на трафарете. Было написано следующие: «Теперь ты среди нас. Не стань зомби!». Самое интересное то, что сначала его пытались убить, а потом взяли к себе, предупреждая об опасности, не желая смерти. На соседней стене была другая надпись, но только кровью: «Умри, я тебя ненавижу. НЕНАВИЖУ!!! Зачем ты здесь? Я тут хозяин. Раньше ты здесь жил, но теперь я здесь бог. Только попадись, убью». Около этой надписи лежал труп. Похоже, писали кровью, добытой из него: его голова была пробита и на ней запеклась кровь.

С каждым разом все больше загадок: одна надпись предупреждает, а вторая угрожает… Они почти одинаковые, но такие разные… Одна — кровью на белой стене, а вторая — белыми буквами на залитой кровью стене.

Стоит ли жить? Стоит ли держаться? Что делать? Как выжить, если так хочется жить? И как умереть безболезненно, если жизнь надоест? Опять вопросы, на которые стоит посмотреть с философской точки зрения. Однако, Шашкову было плевать, что с ним будет: он не слушал свой разум, потому что не было сил, он шел за инстинктами, которые приказывали ему жить.

Когда все зомби разошлись, Санек вышел на улицу, чтобы оглядеться. Он совсем забыл о двери назад и ушел в неизвестном направлении, не взяв с собой ничего. Инстинкт самосохранения отключился. Шашков совсем не был настроен в случае необходимости обороняться. Он просто искал что-то. А что, он и сам не знал. Наверное, самого себя.

Глава 12

Темно. Только звезды освещают землю, потому что луна в убывающей фазе. Разум говорил Саньку, что ночная прогулка не могла принести ничего хорошего, но она могла хотя бы заглушить крик разума и помочь отвлечься.

Шашков немного боялся темноты, но предпочел пойти куда-то именно сейчас. Действие приносило ему облегчение и давало смысл. Может стоило полазить по зданиям, или же уйти подальше в город? Там, наверное, немного светлее. Про зомби он, конечно, забыл. Он не вспомнил о них даже тогда, когда зашел в самый центр города, в хорошо освещенное, но пустынное место. В некоторых окнах домов горел свет. Санек был так погружен в себя, что не заметил ничего странного, а именно того, что никаких зомби вокруг не было. Картина перед ним предстала странная: кругом все частично разрешено, машины перевернуты, все что можно — разбросано, но кругом тишина, как в пустыне.

Скучно, одиноко, тоскливо… Под ложечкой тревожно заныло. Шашков только сейчас начал приходить в себя и чувствовать то, что чувствует нормальный человек. Через некоторое время Санек понял, что заблудился. Откуда он пришел и как теперь быть — он не знал. С одной стороны его это настораживало, а с другой — веселило, веселило!!! Это, конечно, странно, но вполне объяснимо. От своей депрессии, которая, кажется, граничила с безумием, Шашков перестал что-либо понимать, но, обретя дело, начал приходить в себя.

Сейчас он находился в каком-то темном закоулке, в который попал, когда перелез через забор. Если бы Санька спросили, зачем он это сделал, Шашков, наверняка, не нашелся бы, что ответить. Ему оставалось только одно: доверившись инстинктам и провидению идти вперед и только вперед. Санек шел совсем недолго. Он увидел, что находится с рабочей стороны автомойки. Зачем автомойщикам понадобилось открываться на месте, которое потом заканчивается тупиком? А ладно, сейчас надо найти выход отсюда и вернуться домой, который вовсе и не являлся его домом. Однако, в этом странном мире это было единственное знакомое для него место, которое он по праву считал своим домом. На двери автомойки он увидел замок с кодом: путь закрыт. Санек огляделся и увидел дом, у которого было разбито окно. В нем горел свет, как и во многих других зданиях. К Шашкову, между тем, начал возвращаться трезвый ум, и он внезапно осознал, что в городе нет зомби, хотя все кругом какое-то жутковатое. Несмотря на это, Санек приставил небольшой ящик к окну и залез в него. Он не надеялся найти там код от замка, или нечто не менее полезное: он хотел выйти из этого дома через квартиры, или через подъезд, а потом пойти по улице назад.

Внутри не было ничего интересного: всего-то квартира холостяка, с порнографией на стене. В зале все, как обычно, но с небольшими изменениями: в стене была большая «дырень», через которую можно было бы на мотоцикле проехать. Шашков не то что испугался, но предпочел выйти отсюда, понимая, что это единственный путь. Он толкнул дверь, из которой вышел, но она не открылась. Санек толкнул сильнее, дверь поддалась. Шашков посмотрел в образовавшуюся щель: следующая комната была завалена вещами из дерева: стулья, столы, кресла, диван даже. Откуда это взялось? Что это такое вообще?

Внезапно Санек услышал гулкий звук, будто кто-то упал головой о край стола. Потом звук повторился, но с большей интенсивностью и прямо за стеной. После третьего удара начал осыпаться потолок: стало понятно, что кто-то пробивается к Шашкову со стороны улицы. Стена покрылась сеткой причудливых лопин, а еще через три удара развалилась. На несколько секунд в комнате повисла пыльная занавеса.

Шашков полностью пришел в себя еще до всего этого безобразия: он прыгнул за диван, чтобы его не зацепило. От страха он не смог даже выглянуть. «Хмм……, похоже, инстинкты самосохранения работают исправно…», — подумал Санек.

Глава 13

Весь в пыли, напуганный и потерянный Саня захотел жить! Его встряхнуло и желание появилось! Но кто его встряхнул, надо было узнать из принципа в первую очередь. Он осторожно выглянул из-за дивана и увидел тощую, как ветка, фигуру с кувалдой в руках: руки, ноги, голова и шея были тонкие, как спички, но это что-то держало кувалду, как шариковую ручку. Я уж не говорю о том, как оно быстро пробило стену. На зомби, вроде, не похож: слишком худой и ловкий, но нет смысла так быстро судить: все кругом в пыли, тут мало что разберешь.

Эта тварь оглянулась по сторонам, начала немного противно петь какие-то слоги, и ушла в другую дыру. Зал, две дырки в стене, все в пыли, человек, который напуган… И все из-за вот ЭТОГО, что тут только что было… Из-за ЭТОГО непонятно чего, которое было тощим. Это наводило ужас не хуже того, что Шашков испытал до этого.

Любопытство заставило его идти за этой тварью, и он пошел. Только Санек сделал шаг в дыру, как оступился и провалился под пол, этажом ниже. До него это дошло, как только он оправился от падения, ведь он оказался не в подвале, а в жилой квартире. Санек выглянул в окно и понял, что находится на пятом этаже! На пятом, упав под пол с первого… Очень странно.

Шашков огляделся и нашел дверь в спальню. Он открыл её и увидел труп без головы, который сидел на стуле и держал в руках дробовик. Задняя стенка была окровавлена, будто из распылителя, рядом стоял журнальный столик, на котором была бутылка коньяка и пепельница, рядом с которой лежали дорогие зарубежные сигары. Судя по всему, он застрелился. Это конечно всем понятно, но все же.

Саньку было неприятно смотреть на человека, который убил сам себя. Возможно, он натерпелся как Шашков, а то и хуже, вот и не смог жить дальше, но что это меняет? Он убил себя… Зачем? А ладно, убил и убил. Главное, чтоб в зомби не превратился. Хотя, зомби для превращения, небось, мозги нужны. А тут они отсутствуют, поэтому Санек решил немного передохнуть и перекурить, не пугаясь, что тело встанет и убьёт его. Он раньше не курил, но почему бы не начать? Он взял сигару и с неумением начал её раскуривать. Шашков слишком резко вдохнул густой табачный дым, от чего закашлялся, но вскоре привык и докурил сигару до конца. Коньяк он не пил, может быть, никогда, поэтому, почему бы и нет… Пол бутылки за раз — не слабо для первого раза. Коньяк и вкусный дым сигарет немного успокоили его и дали время на отдых от всего этого безумия. Он лег на кровать и сам не заметил, как задремал.

Глава 14

И вот очередной сон. Шашкову снилось, что он лежит в больнице. Его палата ничем не отличалась от других: освещенная, с чистым бельём и одной кроватью, только для него, конечно же. Санек лежал и ничего не делал. Он осмотрел себя и понял, что ему приснился эпизод из жизни, который навел его на воспоминание о прошлом. Именно на те, что произошли с ним после случая с его сестрой. Саня вспомнил, что это за больница, как он попал сюда и все остальное. Он все вспомнил: это была психиатрическая больница, а он лежал в стационаре, специализирующемся на острых подростковых расстройствах. Оно и правильно: после всего, что произошло с ним, как не попасть сюда? Как он сюда попал — Шашков тоже вспомнил.

Он лежал и смотрел в потолок, сильно задумавшись. Настолько сильно, что если бы истребитель над ним пролетел — он бы его не услышал, поэтому он не заметил, как в палату зашла медсестра и крепкий санитар.

— Саша, как ты себя чувствуешь? — спросила женщина.

— Хорошо, — буркнул он в ответ. — Я по родителям скучаю, и мне интересно, куда я теперь?

Из-за этих слов медсестра и санитар переглянулись, думая, что ответить. Немая сцена продолжалась не больше минуты. Наконец, санитар её нарушил, и сказал: «Сейчас пока тут полежишь, может, даже поживешь. А потом, как на поправку пойдешь, может твоих родственников найдут, и они заберут тебя к себе».

Медсестра сначала немного испугалась, что эти слова могут ранить Шашкова, но вспомнила, что его держат пока на таблетках для успокоения, которые все еще действуют, и немного успокоилась. Меж тем, Шашков еще во сне вспомнил, что его держали на всяких таблетках: многие не помогали его успокоить. Главврач был категорически против того, чтобы ребенка поили именно этими таблетками, ведь они и некоторых взрослых могли убить.

Однако, было странно, что Шашков расспрашивал про родителей, находясь в таком состоянии, под действием таблеток, ведь, по идее, он должен был отключиться, то есть перестать соображать. Санек должен был просто смотреть на все с полной апатией, не думая ни о чем. Таблетки помогали не до конца: он чувствовал боль от трагедии, но не мог её выразить. Саню мучила безысходность, а именно то, что выхода отсюда нет, да и душевная боль не до конца ушла. Но, однако, эффект был: он перестал думать почти обо всем на свете и плевал на все, кроме того что было уже сказано.

Целый год он принимал препараты. Затем дозу начали снижать, а потом — стали использовать препараты слабее. Потом Шашков более-менее пришел в себя, но выпускать его не собирались: родственников не нашли, да и привык он здесь, почему бы не остаться. Вот так и остался жить там, по крайней мере, не собирался никуда. Ему нравилось расспрашивать санитаров о том, что сегодня произошло, кто буянил, кого еще привезли. Порой, когда ему не спалось, он дежурил вместе с врачами и помогал всегда, если надо было. Но душевная боль не прошла. Санек попытался отвлечься от неё, но без таблеток совсем ослаб, и вскоре скис. Он вернулся почти в прежнее состояние овоща, с тяжелым камнем на душе.

Шашков больше не мог без таблеток: его тяготило и мучило. Его душа рыдала вместе с ним, особенно если воспоминания накатывали. Он больше так не мог, ему нужны были «колеса», он знал, где их достать: на медицинском складе, но как? Его туда не пускали. Саньку надо было пролезть где-нибудь, вроде вентиляции, как раз комплекция позволяла, но он боялся. Он полез только тогда, когда боль стала нестерпимой, но он не рассказывал о ней медперсоналу, потому что думал, что его снова признают нездоровым. Шашков решил незаметно пробраться на склад: боль породила желание и стала мотивом. Он знал, что людей, которые полностью излечили себя от душевной болезни — просто не существует: полностью ни один человек не излечился.

Саня придумал целый план: со двора по вентиляции пробраться в кабинет главврача в обеденный перерыв, чтобы найти код от склада, а затем незаметно проникнуть туда. Во двор ему позволяли выходить, но в шахту — вряд ли бы пустили. Пришлось выбирать момент, чтобы остаться незамеченным. Ему повезло: двор был пуст, поэтому шахта было открыта для него.

Шашков залез внутрь и удивился тому, как внутри было шумно. Он вспомнил случай, когда воробей залетел в вентиляционную шахту и начал биться о стенки, тогда грохот был очень сильный. Санек собрался лезть туда — надо соблюдать осторожность. Шашков ползком добрался до кабинета главврача, несколько раз сбиваясь с пути. Он видел сквозь решетки больных, некоторые из них кричали и бились, привязанные к кроватям. Видел их в разных отделениях: были просто люди с нервным срывом, были такие же несчастные дети, как и он, но они лежали группами, что Шашкова сильно удивило и немного обидело: почему это он лежал один и ничего не видел, кроме палаты, целых полгода? Ведь у него в палате, в отличие от этой, даже стекло непрозрачное, но это потом, сейчас главное — «не спалиться», не обнаружить себя.

Кабинет главврача, неужели?! Удача, можно найти код, только где? Ответ не заставил себя долго ждать: Шашков увидел листок со всеми кодами доступа. Читать-то он умел, вот сразу и нашел, что ему надо. Он быстро закрыл решетку вентиляции и вышел через дверь. К счастью для него, в коридоре никого не было.

И вот дверь на склад. Осталось только ввести код и все таблетки на складе его. Еще чуть-чуть… пять, два, семь, девять, один, пять, четыре… Да, дверь открыта… все, таблетки его! Может, следует остановиться? Нет! Он слишком долго ждал эти таблетки, чтобы вот так от них оказаться. Санек так торопился заглушить боль таблетками, что сам не заметил, как проглотил целую горсть. Внезапно ему стало хорошо, но только на мгновенье: секундой позже закружилась голова, и ощущение присутствия в пространстве пропало: он как в космос улетел. Глаза начали закрываться, а рот хватал воздух так, что слышала вся больница.

Когда Санек вошел на склад — он забыл закрыть дверь, это и спасло ему жизнь: прибежал главный санитар, которого Шашков принял за невесть кого, начав отбиваться, что есть сил. Все, что происходило потом — произошло очень быстро: его скрутили простыней, поставили на колени, и насильно затолкали в рот рвотный препарат, чтобы прочистить желудок. Когда же он подействовал, Шашкову стало невыносимо плохо, потому что от «передоза» он не мог и думать об этих «колесах», он чувствовал их вкус вместе со вкусом своего желудка… Но много таблеток успели подействовать, и его «вшторило» по полной программе…

Глава 15

Очередной сон-подсказка, или попытка сбить меня с пути? — была первая мысль Шашкова, когда он проснулся. Бутылка коньяка дала о себе знать: началось похмелье. Выпил вроде немного, но этого ему хватило, чтобы чувствовать себя как после грандиозной попойки. Голова болела, его тошнило. Непонятно, что надо было сделать сперва: дождаться конца похмелья, или идти. Выбор трудный, но Шашков справился — он решил идти.

Вдруг Санек внезапно вспомнил о трупе рядом: этот самоубийца держал дробовик в руках. Шашков решил его взять, но что он видит: этот труп и не труп вовсе: он сидит на стуле и курит! А рядом стоит нечто похожее на Шашкова, с большим ножом в руках. Санек ожидал после пьянки увидеть многое, но только не самого себя, стоящего в стороне! Меж тем, «курящий человек» закончил курить и выпил немного коньяка, после чего, по приказу двойника Шашкова, зарядил ружьё, и со слезами на глазах, поднес себе к челюсти, после чего через пару секунд спустил курок. А двойник Санька с ножом в руках, ушел из комнаты.

Что это было? Настоящий Шашков не понял: он думал, что это ему привиделось, но все было так реально, что он засомневался. В принципе, не понятно: что, вообще, происходит? Для чего же «заморачиваться»? Надо взять ружьё, поискать к нему патроны и идти, что он собственно и сделал. Ружьё было отличное, многозарядное, да и перезарядить было нетрудно, но сейчас не об этом.

Санек порылся в ящиках и нашел еще штук тридцать патронов, которые он рассовал по карманам, а остальные — оставил в патронташе, чтобы не выпали в случае чего. Он выглядел, конечно, круто, как выживший в зомби-апокалипсисе: с ружьем, в окружении тварей, с патронташем, с больной от похмелья башкой … Красота! Только растопыренные немного карманы картину портили.

«Все, надо идти. Надо выбираться», — подумал Шашков и пошел из комнаты. Как только он вышел, снял ружьё с предохранителя и вскинул, ожидая чего-то, потом медленно открыл дверь, ведущую в подъезд. Там не было никого, только эхо от вздохов. Шашкова это уже не удивляло, и он просто спускался вниз. Надо же было выходить, а внизу — выход… Но он ошибся: внизу его уже ждали: его «брат близнец» и та тварь, что стену пробила. Санек, недолго думая, выстрелил в тощую тварь, повалив её, но, не убив. Двойник Шашкова набросился на Санька, но тоже отлетел от мощи помпового ружья. Однако, как и та тварь, остался жив. Тварь уже поднялась, но Шашков выстрелил ей по колену, оторвав пол ноги. До выхода оставалось еще несколько этажей, поэтому он не стал церемониться и просто пробежал мимо тех двоих. От выстрелов у Санька заложило в ушах, поэтому он не слышал ни криков, ни стонов, которые они издавали, он только развернулся, чтобы посмотреть, что они делают. То, что он увидел, заставило его остановиться: его двойник превращался в монстра: коричневый голем с одним глазом, потому что второй Шашков выбил дробью… По идее, ему должно было голову снести, но его только ослепило на один глаз. Руки у монстра были похожи на лапы ящерицы, а тело было, как из печки вытащили. Единственный глаз был желтый, а зрачок — неестественно черный. Это издалека было заметно.

Монстр зарычал, чем вывел Санька из ступора, потом поднял одной лапой тварь рядом лежащую, после чего «запулил» ею в Шашкова. Тот, в свою очередь, успел увернуться, и побежал вниз. И вот он около выхода из дома! Он почти на свободе, но нет — дверь оказалась заколочена намертво. Монстр, конечно, погнался за ним, но поздно: Шашков успел спрятаться под лестницей. Монстр был, видно, немного «тормознутый» и развернулся, когда дошел до конца. Он встал на лестнице и стал думать, куда пошел Шашков, а тот, меж тем, пытался дышать тихо, не шевелясь.

Монстр понял, где находится Шашков! Ему ведь больше некуда бежать… Однако, Саньку повезло: сзади скрипнула дверь, и мутант бросился прочь с лестничной площадки. Шашков вздохнул с облегчением и подумал, что же ему теперь делать? Был только один вариант: идти наверх, может, сверху получится по балконам спуститься. Он так и сделал: начал подниматься вверх по лестнице и наткнулся на тощую тварь, которая торчала в стене, мертвая. Шашков стал искать квартиру с открытой дверью. На четвертом этаже он нашел подходящую и вошел в неё. Не успел Санек оглядеться, на него тут же напала женщина с глазами и языком змеи. Когда она зашипела, у неё сзади растопырилась кожа, как у кобры. Шашков в одно мгновенье размазал эту самую кожу по комнате. Шашков, казалось, даже не успел испугаться. Он вышел на балкон и посмотрел вниз. Четыре этажа по балконам, да еще с ружьём. Его лучше не бросать, а то мало ли какая еще «срамота» нападет, пока вниз будешь спускаться. Вдруг внезапно за спиной что-что ярко вспыхнуло и треснуло, будто в трансформаторной будке случился взрыв. Шашков подумал: «Запахло грозой». Он обернулся и увидел, что тот монстр, который за ним гнался, лежал и дергался в конвульсиях. Санек заметил, что на люстре видны электрические искорки, которые ярко мерцали. Он поначалу не понял, что это такое, только чуть позже взял журнальчик, лежащий на диване, вырвал страницу, скомкал и бросил её люстру. Тот же свет, тот же треск повторился, но звук не был таким сильным. Смятая страница осыпалась на пол серым пушистым пеплом. Шашков поспешил покинуть комнату, но аккуратно, на корточках, чтобы не угодить в это явление.

«Четыре патрона были израсходованы, надо добавить», — подумал Шашков и полез в карман. Дозарядив ствол, он вышел из квартиры. Монстр, меж тем, был еще жив, пытался встать, но его «колбасило» током от люстры.

«Живучая тварь…», — еще одна мысль Санька. И вот он опять в подъезде, но пути назад нет: он забаррикадирован вещами. Что ж, надо искать другой выход, что Санек и сделал. Опять идти в другую квартиру? Но что потом? Однако, выход всегда есть. В следующей квартирке было бедновато, будто её обокрали. Но был и второй вариант: хозяева переезжали. Шашков и дверь в зал открыть не успел, как услышал женские крики из другой комнаты. Он открыл дверь, и опять вспышка: Санек увидел себя — он душил женщину. Она изо всех сил пыталась выбраться, но у неё не получалось. Через некоторое время женщина смогла чудом укусить Шашкова за палец, за что и умерла чуть быстрее: он её зарезал. Было много крови, и она пульсирующей струей разбрызгалась по полу и стене.

Что касается настоящего Шашкова, то он не просто стоял, он два раза выстрелил во все это, но дробь прошла сквозь ту парочку, не причинив вреда. Только после смерти девушки силуэты начали плавно растворяться. Ни трупа, ни крови не осталось, только следы дроби на стене.

Внезапно Шашков вспомнил остатки своей жизни, но без всяких видений, просто его словно осенило. Саня вспомнил все: кем был, как из больницы выбрался. Все вспомнил…

Глава 16

Шашков был маньяк… Все его видения — реально произошедшие события. Мозг выкидывал их всюду, но частями, и только сейчас Шашков вспомнил все. Он убил черт знает сколько человек, причем зверски, ради удовольствия. Ничего с жертвы не брал. А как из больницы сбежал — так тут целая история.

В тот момент, когда его спасли после отравления таблетками, в его голове что-то поменялось: он стал жаждать убийств. Его посадили в изолятор, который все представляют, как обычную палату для душевнобольных: мягкие стены, мягкий пол, потолок такой же, бронированная дверь. Это был изолятор для особо буйных, в котором маленький Саня должен теперь сходить с ума наравне с другими психопатами, которые лечились в больнице. Врачи думали, что, посадив туда Саню, они спасут его, а получилось иначе — он сошел с ума по-настоящему.

Как говорится: «Каждый сходит с ума по своему», — вот и Шашков сошел с ума по своему: в нем пропали все хорошие моральные человеческие качества, и он стал маньяком, который хладнокровно расправляется с жертвой. Он сумел притвориться нормальным, чтобы сбежать. Выживший персонал больницы прозвал тот день «судный четверг». Было лето, июнь. Шашков, как казалось врачам, шел на поправку, но он только придумывал план, как сбежать из этого изолятора. Санек дождался, когда его повели на смотр к главврачу. Когда его привели, в усмирительной рубашке, конечно, он не настаивал ни на чем, просто спросил, когда его выпустят. Врач порекомендовал ему остаться, но у Сани были другие планы. Вот только как заставить врача или санитара, чтобы они сняли с него рубаху…?

Прошло немного времени, и Санек попросил, просто по-человечески попросил снять с него рубашку, потому что у него руки затекли. Врач доверял ему, поэтому согласился. Юный Саня начал ходить по кабинету, как бы разминая руки. Вдруг он в один момент взял бутылку со спиртом и начал вливать содержимое себе в рот. Один санитар среагировал мгновенно и подбежал, чтобы отобрать её, но Шашков изловчился и вырубил его этой бутылкой. Второй санитар среагировал позже, но тоже побежал в сторону Санька, а тот, оказывается, не глотал спирт, а оставил во рту, чтобы выплеснуть в глаза нападавшему. От жгучей боли второй санитар упал, и Шашков ударил по нему бутылкой. Второй оказался сильнее и Шашкову не удалось его вырубить. Главврач уже взывал подмогу, но у Шашкова время еще было. Он разбил бутылку об пол, после чего заколол живучего санитара и главврача. На призыв о помощи отреагировала только хрупкая медсестричка, которая со всех ног бежала навстречу своей неминуемой смерти. Она вошла, и, увидев кровавую бойню, замерла от ужаса, вследствие чего поплатилась жизнью. Страх по разному действует на людей: одних мобилизует, что увеличивает их шансы на спасение, других, напротив, вгоняет в «ступор» и делает легкой добычей.

Шашков из инструментов нашел только ножницы, но посчитал, что этого ему может хватить. Он взял их и со спокойным видом вышел из кабинета, будто ничего не было. Однако, люди начали смотреть на него с подозрением, а охранник начал что-то говорить в рацию. Санек понял, в чем дела, когда оглянулся назад: его стопы оставляли кровавый след. Поняв, что незаметно ему не выйти, Шашков побежал, размахивая ножницами. Охранник погнался за ним, начиная стремительно его догонять. Шашков прямо на бегу схватил за рукав медсестру и перегородил охраннику дорогу. Она упала прямо под ноги охраннику, поэтому тот споткнулся об неё. Меж тем, прибежали все охранники, а тот, что лежал, указал им направление.

Услышав, что его преследуют несколько человек, Шашков успел сымпровизировать: он вылил ведро с водой на пол, повалив уборщицу в лужу. Часть осталась в ведре. Санек в одно мгновенье открыл трансформатор и вынул электрический кабель и бросил его в воду. Меж тем, он встал за водяной преградой и ждал « охру». Ждать долго не пришлось: как только они вышли, он их окатил из ведра, как бы посмеявшись над ними, и убежал. Мужики это восприняли, как дразнилку. Разгневавшись и перестав на секунду мыслить, они побежали вперед, даже не видя, что у них под ногами. Мощный разряд поразил их всех до единого насмерть, а пацан бежал к выходу. Шашкова пытались поймать, но он ловко уворачивался от цепких рук, протянутых к нему, и уже выбежал на улицу, но его поймали. Один крепкий санитар схватил его за плечо и стал давить на «трамвайную ручку», но Шашков оказался сильнее: он откусил ему палец и вывернулся.

Ворота были открыты: из них выезжал грузовик, но он остановился в самых воротах, поэтому они не закрылись: водитель услышал вопль санитара, глянул в зеркало заднего вида и увидел только пацана, который бежал к нему, а позади него — санитар, который корчился от боли. Пока водитель соображал — малый уже вскарабкался на кузов, и по верху кабины проскользнул в полузакрытые ворота. Вот так и закончился великий побег Александра Шашкова из психбольницы.

Глава 17

На то, чтобы вспомнить все это ушла лишь доля секунды, не более. Шашков теперь знал всю юность: вместе с теми воспоминаниями пронеслись еще и другие. Они были о его тяжелой жизни после побега, но причины, почему он потерял память — неизвестны. Конечно, много моментов он упустил, много жизней загубил, вообще, по сути, жизнь у него не сложилась: он жил как наркоман, который «торчит» только от убийств.

Сейчас главная задача выбраться из дома, но как, он не знал. Был вариант, осмотреть квартиры в поисках чего-то вроде веревок или тросов, чтобы спуститься, хотя это была бредовая затее. Однако, Санек решил, что обойти все квартиры все же нужно: мало ли, где находится выход из этой мышеловки. В этой квартире ничего интересного не нашлось, как и в следующей. Шашков ничего не нашел в подъезде и в квартирах. Ему даже скучно стало. Однако, в следующем подъезде его привлек хаос: кругом валялся мусор, одна из дверей была опечатана. Вся в крови, будто насквозь впитавшейся в неё. Такую — трудно не заметить, поэтому Шашков подумал, что это ключ к разгадке: пронеслась такая мысль, но что стало причиной — неизвестно.

Только Санек собрался сорвать печать, как дверь сама осыпалась, и в проёме показалась страшная женская фигура, а точнее то, что от неё осталось. Она была в красном халате, а еще — она будто летала над землей. Глазницы были черные, без яблок. Грязные волосы и желтая, полупрозрачная кожа только добавляли мерзости. Многие из этих деталей Шашков не увидел, потому что женщина в мгновенье набросилось на него с ужасным воплем, но, только коснувшись его, развалилась на части. Санек даже не пошевелился, будто его заклинило. Все произошло очень быстро, Шашков ничего не успел сделать, но испугался не на шутку. Эта тварь, которую Саня видел всего лишь долю секунды, осталась в памяти навек. Некоторое время он стоял на месте и приходил в себя. В самый первый момент от головы до пят плавно прошел мороз, который бывает только от страха.

Когда же Шашков пришел в себя — он вошел в квартиру. Она была ничем не примечательна. Ничего необычного Санек не заметил, пока не пригляделся внимательнее. На одной из дверей висел семейный портрет, прибитый к ней гвоздем. Шашков не обратил на это особого внимания и вошел в комнату. Он увидел семью, которая была изображена на портрете: окровавленные тела лежали по разные стороны комнаты: тело главы семьи сидело около шкафа, тело женщины было подвешено на вешалке для одежды. Гортань женщины была проткнута. В самом углу лежал ребенок. Было видно, что его забили до смерти об стенку. Шашков развернулся, чтобы скорей покинуть это место, но остановился: он увидел, что помещение, которое он секунду назад видел нормальным — стало полностью состоять из крови: стены, пол и даже потолок были пропитаны ей. Шашков развернулся и вышел. Посередине коридора он увидел небольшой люк, которого он раньше не видел. Лезть было страшно, но надо, так Саньку подсказывала интуиция.

Глава 18

Внизу было темно, хоть глаз коли. Только сверху проникал свет из люка, но это ничего не давало: не видно даже направления, куда идти. Что делать — непонятно. Однако, Шашков присмотрелся и увидел неподалеку от себя ящик, а на нем большой фотоаппарат, судя по всему, со вспышкой. Он решил взять его, и хоть как-то ориентироваться в пространстве — по снимкам. Саня выбрал направление и направил туда окуляр «фотика». Он не стал смотреть в объектив: хотел увидеть, что из себя представляет коридор. Во время вспышки Шашков увидел коридор, и краем глаза заметил надпись на стене. Написана она была не как всегда — кровью, а мелом. Он подошел поближе и сфотографировал её, после чего прочитал. Там было сказано: «снимай коридор, иди тихо, смотри над головой, распечатай снимки». Шашков, конечно, ничего не понял, но думал, что лучше сделать, как стена «говорит». Он подумал, что напротив этой надписи должна быть еще одна, и он не ошибся. На ней действительно была надпись: «Когда снимки распечатаешь — отправь их по адресу…» Адрес указан, но я его не напишу. На стене скотчем был приклеен красный конверт с синими краями… «Однако, сервис ……», — подумал Саня.

Шашков шел и время от времени снимал коридор, но кроме надписей ничего не видел. Сначала они были написаны мелом, а затем — кровью. Сначала они желали удачи, а затем — смерти. Рядом порой валялись отрубленные конечности или же целые трупы. Санек не понимал, что значила надпись в начале его пути: «Смотри над головой». Неспроста же это было написано. Прошло немного времени, и Шашков понял, что означала эта надпись: прямо перед ним что-то прогремело, и на него упал, будто мешок с картошкой. После падения из этого, так сказать, мешка, были слышны хрипы, которые через несколько секунд кончились. Санек навел «фотик», и как раньше, не глядя в объектив, сделал фото. Во время вспышки он увидел висельника и какую-то субстанцию, свисающую с потолка. Конечно, неприятно, когда идешь по темному коридору и фотографируешь его, а на тебя падает висельник. Нестандартная ситуация, но не хуже того факта, что в квартире то ли на втором, то ли на третьем этаже есть люк с таким вот тоннелем. Безумие… как минимум — безумие.

И вот Шашков увидел, что тоннель кончается: стал виден силуэт двери, но она странно светилась. Очередная вспышка фотоаппарата позволила разглядеть стул, на котором лежали спички. Саньку хотелось увидеть, что эта за штука наверху, поэтому, почему бы не глянуть на неё через свет огня? Санек чиркнул зажигалкой, которая была у него в кармане, и увидел, что висевшая на потолке штука живая. Напоминала она собой Собаку или кошку, с которой только что содрали шкуру и приклеили к потолку. Эта штука растекалась по верху и свисала на собственном мясе вниз, а из остатков мяса, которые растекались по потолку, росли еще такие же субстанции. Шашков все же решил погасить свет, и дойти до конца потихоньку, а то мало ли…

Глава 19

Наконец тоннель кончился. В его конце был выход из этого проклятого дома. Шашков чуть не бежал от радости, но все же решил немного потерпеть и дойти потихоньку. Позади он услышал тяжелый нарастающий топот: за ним кто-то бежал По эху от дыхания Шашков понял кто: его брат — близнец в обличии монстра. Шашков решил покончить с ним в этом тоннеле раз и навсегда: ружьё-то было с ним. Он расстрелял обойму прямо в темноту, и попал куда нужно: шаги сбивались после каждого выстрела, раздавались вопли. Саня быстро перезарядился, повторив «процедуру усмирения», но результат был таким же. Третья обойма — и, наконец, тишина. Шашков не слышал ничего, кроме звона в ушах. Пора бежать, но звук неожиданно вернулся. Ружьё заряжено, можно, конечно, попробовать взять его в упор, но лучше не надо: одна ошибка будет роковой. Саня бежал, а топот меж тем нарастал. Коридор уже был освещен, было видно почти все. Шашков вдруг остановился, потому что сзади стало тихо, слишком тихо. Минуту назад шаги были настолько ясными, что земля тряслась, а сейчас — тихо. Шашков обернулся и увидел монстра, лежащего на земле без головы: она лежала немного позади. Складывалось впечатление, будто по ней мощным боевым лазером прошлись. Санек посмотрел вверх и увидел тонкую серебряную струну, за которую он во время бега, теоретически, не мог зацепиться. Было ясно, что эта струнка могла быть причиной столь нелепой и скоропостижной смерти, аж проверить захотелось. Шашков взял один патрон из кармана и подбросил его. Было недалеко, очень даже, можно без труда попасть. Результат оправдал догадки Шашкова: гильзу разрезало в том месте, которым она коснулась струны, ровно — ровно, даже железные шарики из гильзы неровные падали.

Вдруг монстр исчез, а на его месте остался лежать тот самый брат — близнец Шашкова. В нем можно было узнать монстра: он выглядел так, будто его в чан с субпродуктами окунули, имел один глаз, смотрящий на все с той же злобой, а еще он тоже был желтый, с тем же зрачком. Он начал было вставать, но Шашков выстрелил в него в упор. Прямо в живот. Двойник упал, но не умер, и Санек добил его щедрыми выстрелами: два в живот, и контрольный — в голову. Выход! Впервые он нашел нормальный выход! На улицу где никого нет, но царит хаос.

Глава 20

Иногда бывает такое: ищешь одно, а попадается другое. Шашков искал смерть, и причина тому — безумие, а нашел силы жить, а также салон «canon», где он мог распечатать снимки. Он зашел внутрь, отыскал компьютер с принтером и шнур от «фотика» и принялся за дело. Он запрограммировал машину на распечатку, а сам лег на стол рядом, и решил «кимарнуть» немного. Не спалось, только время лежа провел, но зато снимки готовы, можно смотреть. Шашков принялся разглядывать их и остолбенел: на снимках не было ни надписей, ни трупов: только коридор и какие-то твари в нем, которые привязаны на цепь или прибиты гвоздями к стенке. Даже на фото, где должен быть висельник — была только веревка.

Шашкову стало не по себе от такого расклада, но он продолжал трезво мыслить: он достал конверт, положил снимки и запечатал его. Осталось найти почту. Опять выходить на улицу ему не хотелось, рассвет еще не наступил, страшно, но что делать? Просто ждать и тянуть время? Лучше просто закончить это дело и ждать нового, а то вдруг и это сорвется от неприятного сюрприза, который могут подложить твари этого дьявольского места. Что ж, придется выдвигаться.

Санек шел по улице: ему было не так дурно, как он себе представлял, наоборот — очень даже хорошо, но почему неизвестно. Из головы все никак не выходил тот монстр и его двойник. Стоило про него забыть, но никак не об осторожности: ружьё должно быть всегда с собой и при этом — наготове. Саня в этом ни один раз уже успел убедиться. Если это город, то, может быть, удастся найти охотничий магазин и взять патроны? Но это потом, а сейчас надо почту найти.

И опять удача: нашлось-таки здание с надписью «Почта России». Прямо перед входом в него висел ящик для писем, в который Шашков и положил свой конверт. На нем уже было написано, куда отправлять, поэтому не стоило беспокоиться. Внезапно, ему захотелось спать: такое состояние бывает, когда сделаешь что-нибудь важное: миссия выполнена. Шашков сам не заметил, как уснул прямо на улице.

Эпилог

— Доктор, больной просыпается, что делать? — раздался голос.

— Зовите психиатра, пусть поговорит с ним. Только еще охранник нужен, или санитар, а то еще опять убьёт кого-нибудь.

Шашков услышал этот диалог и открыл глаза: он был в больничной палате под капельницей, в дыхательной маске. Сил совсем не было. Рядом суетились врачи, вроде ничего особенного не происходило. Шашков попытался что-то сказать, но маска заглушила его речь, тогда один врач приказал медсестрам её снять.

— Что случилось? — произнес Шашков чуть слышно, — Что происходит? Как я попал сюда?

— Сейчас психиатр придет и все тебе объяснит, — ответил санитар.

Санек не стал расспрашивать больше ни о чем, он просто отдыхал. Наконец, пришел психиатр. Он сел рядом с Шашковым и начал задавать ему дурацкие вопросы. Например: «Как настроение?»

— Что случилось? — повторил Шашков более громко. — Зачем я здесь?

— Ты не помнишь ничего? Или же что-то можешь вспомнить? — психиатр начинал действовать Саньку на нервы.

— Все помню, но как и почему попал сюда — нет…

Внезапно перед Шашковым пронеслось еще одно видение: он бежит от собак по проселочной дороге со своим ножом. Оборачивается, чтобы посмотреть, насколько приблизились преследователи, и не замечает автобус, который сбивает его. На этом видение обрывалось.

— Вспомнил… Меня сбили… Я убивал… Я все вспомнил — сказал Шашков.

— В то, что ты исправился за это время, я не верю, — начал врач, — Но теперь ты никого не убьёшь при всем желании. Ты — калека: автобус сломал твой позвоночник и ногу, но это неважно, потому что ты её, как и вторую, не будешь чувствовать. Тебе даже коляску-инвалидку подогнали. Шашков не верил: неужели от того, что его сбили — он не сможет ходить? Как? Не может быть… Правильно говорят: человек считает себя бессмертным только до смерти, вот и Шашков также. Только что это было? Тот лес, те мертвяки, город, двойник — монстр — неужели, это были галлюцинации или один большой сон? Теперь уже не важно, что это…

«Почему так? Неужели я не смогу больше ходить? Почему меня не волнует ничего, кроме этого? Ведь буквально днем раньше, я жаждал убийств… Я жил этим, как художник, который живет в своих картинах, или поэт, но сейчас? Что случилось со мной? Почему я больше не хочу никого убивать? Может, автобус выбил из меня тот самый буйный ген, который проснулся от лекарств? Нет, этого просто не может быть…» — подумал Шашков. Его мысли прервала медсестра, она сказала: «Извините, Александр Степанович, я забыла вам сказать, вы пробыли неделю в коме». Шашков ничего не ответил.

«Кома… Я был в коме. Возможно, мое сознание нашло верную дорогу из тьмы безумия, пока я был в «отключке»… Да, это был я, и я искал дорогу. Это я терял сознание, чувствовал усталость и боль, тоску и одиночество, это был я… Тогда, кто же был моим двойником? Может, это я после побега из больницы? Я помню, что-то про раздвоение личности слыхал, но не верил… Теперь придется поверить. Тот лес, в котором я очутился, не помня ничего, это видимо проснулся тот я, который нормальный. А амнезия? Может, это потому что я поменял личность, и память переходила к хорошей стороне от плохой? Получается, я убил плохого себя, или что еще лучше, все плохое, что во мне осталось, но не воспоминания, от них никуда не деться. Я исправился, я теперь другой человек, но что это дает: чтобы таким стать я поплатился ногами, да и не получится у меня теперь завоевать полного доверия общества. Но зато я доказал, что говорят неправду насчет того, что психически больной не лечится до конца! Это неправда, я же здоров, вот вам живое доказательство! Но что это меняет, мне никто не поверит, но главное — я здоров, и я начинаю новую жизнь».

К этому моменту все покинули палату, осталась только медсестра, которая достала из сумки пакет, и сказала: «Это вам по почте доставили, возьмите», — после чего покинула помещение, объяснив Сане, что нужно делать, если станет плохо.

Шашкову было плевать на то, что в пакете, и кто его прислал. Странно, конечно, ведь ни друзей, ни родственников у него нет, семьи — тем более… Ему не хотелось шевелиться, вообще ничего не хотелось делать, но открыть пакет — дело нетрудное. Шашков открыл его, и увидел тот самый красный конверт…