Глава 6

6

Анадырь горел, пока еще не весь, но его южная часть уже покрылась огнем и дымом. Низкие тучи, почти задевающие пилоны города, показывали свои отвратительные дряблые брюха и словно глумились над мечущимися в ужас жителями.

«Что происходит? — думала перепуганная Олечка. — Неужели я сплю до сих пор?»

Она не спала. Все было по-настоящему. Рушащиеся здания, крик, паника. Народ массового валил в порт, взбирался на корабли, дрался за место. Сотнями горожане падали в воду, которая бурлила, точно бульон, окрашиваясь бордовым.

Ночь шла на исход, и картина катастрофы прояснялась во все больших деталях. Вдали, едва борясь с шумом у причала, грохотали пушки. Олечка догадалась: это артиллерия пыталась сдержать нашествие чудовищ. Впрочем, похоже, безрезультатно. Вскоре пушки смолкли. «Кыштым» продолжал выть. Его машины уже были готовы к работе, трубы извергали густой черный дым. Где сейчас папенька? Олечка видела, хотя не очень отчетливо, что моряки начали принимать на борт горожан. Они бежали по трапу, бежали, падали, образуя кучу малу. Олечка хотела зажмуриться, чтобы не видеть этого кошмара, хотела найти убежище под одеялом, но не могла. Какой-то внутренний голос, голос Афанасия Никитина, говорил ей: «Смотри! Это гибнет мир! Второй такой возможности не будет!»

Несколько сотен беженцев успели перебежать на дредноут, когда трап сломался и рухнул вводу, увлекая за собой тех, кому не повезло. После этого «Кыштым» начал отходить от причала, разворачиваться, пятиться, точно в страхе. Даже эта боевая махина хорошо понимала, что не в состоянии остановить циклопический ужас.

И тут Олечка увидела его. Анадырь вспучился. Его центральная часть подскочила, словно от сильного удара снизу. Здания разлетались в пыль, улицы исчезали за один миг, проваливаясь в вечность вместе с тысячными толпами. В дыму и пламени погибала человеческая твердыня. Земля разверзалась, громадные пласты ее переворачивались и уходили вниз, в бездну.

Из которой выбиралось нечто.

Олечка не могла разглядеть это, но оно оказалось огромным. Невиданным. Бесформенным. С бесчисленным количеством разнообразных конечностей. Совсем как в воображении Олечки.

«Кыштым» на всех парах бежал прочь от гибнущего города, за ним, отчаянно форсируя двигатели, шли три грузовых судна и крейсер «Дымок». Все до отказа набитые беженцами.

«Нет больше Анадыря», — сказала себе Олечка Смурина, слыша, как громадный монстр крушит остатки города и раскалывает уже сам остров. Волны, поднятые землетрясением, нагоняли корабли, старались перевернуть их.

Разразился ужасный шторм, в котором погиб «Дымок» — волна просто перевернула его, и корабль пошел ко дну. Ревя на всю вселенную, бесновался монстр Чукотки, и на его зов приходили все новые чудища. Они выныривали из кипящих вод и бросались вслед за спасающимися людьми. «Кыштым» принял бой.

Олечка лишь фрагментами помнила то сражение. Вспышки, вырывающиеся из тяжелых стволов корабельных оружий, взрывы. Разорванные тела кракенов, мегалодонов и морских змеев. Черные пороховой дым, несомый штормовым ветром, бешеные волны, бьющие в бронированные борта «Кыштыма», прикрывающего отход грузовых кораблей. Дважды монстра подбирались настолько близко, что атаковали корабль вблизи. Судно швыряло по волнам, но оно держалось, огрызаясь огнем и сталью.

Часы, может быть, дни продолжалась эта адская свистопляска. Олечка, потерявшая счет времени, в какой-то момент перестала отличать день от ночи. Однажды прибежал измазанный сажей, в порванной форме Хомутов: справиться, как тут она. Олечка Смурина ответила, с ней все хорошо.

К тому времени сражение окончилось. Буря улеглась. «Кыштым» шел через Сибирское море обратно в Катинград. Юнга умчался. Олечке вскоре принесли обед, но она, оглушенная, долго сидела перед тарелками. Дредноут получил незначительные повреждения, но во время боя и шторма часть размещенных на палубе беженцев погибла. Самые большие потери были на корме, которую атаковал кракен. Его щупальца убили несколько десятков человек. С грузовыми судами дело обстояло немного лучше, хотя и на них не обошлось без убитых и раненых. Некоторых смыло за борт, другие в отчаянии прыгали сами, стремясь покончить разом со своими мучениями.

Наконец, Олечку посетил отец. Капитан был измотан, бледен, но собран. Олечка заметила, что его виски стали седыми, белыми, точно снег. Весть о том, что в сражении погиб Ланжеронский заставила девочку заплакать.

— Генерал-губернатор предупреждал меня об опасности, — сказал капитан Смурин дочери. — Но я недооценил угрозу. Но… мы все равно бы не успели вывести даже половину…

На вопрос Олечки, что теперь будет, он ответил:

— Чукотка потеряна. В сущности, ее больше нет. Этот монстр, такого никогда не видели, выбрался из земли и все уничтожил. Это чудовищное поражение для нас, милая…

Капитан закрыл лицо руками. Олечка обняла его и увидела лежащую на полу книгу «О сущностях мира». Кто бы там не спорил с Афанасием Никитиным, только он оказался прав. Безумный человек, описывающий невозможное, единственно предугадал, каков будет конец.

Думая об этом, Олечка чувствовала поразительное спокойствие. Ей было отчаянно жаль всех тех, кто погиб. Жаль Анадырь. Жаль Ланжеронского. Всех, кого убил кракен на корме. Жаль «Дымок», который так бесславно канул в пучину вод.

— Мы вернемся в Катинград, доложим обо всем, что случилось, а там пусть решают, — сказал капитан Смурин. Он посмотрел на дочь: — Прости, я втянул тебя в этот ужас. Недооценил опасность. Не представляю, что тебе пришлось пережить, милая.

Олечка ответила, что это неважно. Как может говорить о своих бедах она ему, выдержавшему такое жестокое сражение с морскими чудовищами?

Они обнялись. Олечка очень жалела, что тут нет мамы. Последний сон, который девочка видела этой ночью, был о том, как всей семье Смурины ходили в зоосад. Три года назад. Там бегемот, точно желая продемонстрировать свои возможности, прямо при них навалил кучу навоза. Олечка тогда очень смеялась.