Без названия (черновик повести).

Мне нравится моя работа. Непыльная, да и деньги приносит неплохие, каждый о такой мечтает. Единственный ее минус, как говорит мой приятель Жерар, заключается в некоторых «издержках профессии», но кто не рискует, тот не пьет шампанского, верно?

Рыбный ресторанчик старого Дюрана, что на бульваре Осеан в маленьком прибрежном городке Нотр-Дам-де-Мон, наверное, мог бы считаться лучшим из подобных заведений на всем побережье Бискайского залива. Однако его хозяин делает ставку не на охочих до новых ощущений туристов, спешащих предаться радостям «настоящей французской кухни», а на людей намного менее мирных. Вот уже четыре сотни лет семья господина Дюрана предоставляют услуги, которые, говоря современным языком, можно назвать подбором персонала.

Я безуспешно хожу сюда уже вторую неделю, но сегодня все по другому: стоит мне только опуститься на стул, как бармен наклоняется ко мне:

─ Лев у нас есть для Вас работа, ─ людей, впервые с ним встретившихся всегда поражает то, как он говорит: уверенным сильным голосом, абсолютно не идущим к его внешности хлюпика-интеллигента, ─ Третий кабинет.

─ Спасибо Жан.

Бросаю на стойку купюру в двадцать кредитов и отправляюсь в третий кабинет на встречу с заказчиком. Им оказывается немолодой, грузный мужчина, вольготно развалившийся в необъятном кожаном кресле. Перед ним на низеньком столике стоит бутылка коньяка. Дорогого, очень дорогого. Он приветственно вскидывает руку и, указывая на другое кресло, произносит:

─ Проходите, Лев. Нам предстоит долгий разговор. Попробуйте коньяк, он прекрасен, я думаю не менее пяти лет выдержки. Что вы знаете о…?

Высаживая меня в предгорьях Золотого хребта, пилоты честно предупредили, что внизу творится полная чертовщина. Негостеприимна эта земля к путешественникам. Да и к местным жителям видимо тоже. Иначе как объяснить, что в одночасье город N прекратил всю связь с внешним миром, замолчали даже сверхнадежные линии планетарной безопасности. Немо, как попросил называть себя наниматель, и люди за ним стоящие, очень захотели узнать об этом как можно больше, что ж в нашем неспокойном мире каждый ищет для себя выгоду, где и как может. К тому же не все аборигены повымерли и процесс “узнавания” пожалуй, можно и ускорить…

─ …ползаем по шарику, творим, что хотим, изредка деремся. Ты меня тактическим ведерком по попе я тебя ядерной лопаткой по голове… ─ мой собеседник отворачивается от костра и смачно плюет в темноту.

─ А они в это время, ─ лихорадочный взгляд холодных синих глаз скользит по моему лицу, ─ залазят к тебя сюда, прям сюда, ─ тычет себе в висок грязным пальцем, ─ и что хотят то там и делают, понимаешь?

Согласно киваю головой, а сам снимаю суггестор* с предохранителя. На всякий случай.

─ Это ведь из-за них я тут торчу, нельзя мне с людьми. Найдут, найдут. А не найдут сам рехнусь, ─ мужик начинает трястись как в Паркинсоне, ─ Ты ведь меня идиотом считаешь? Нет, ты не думай я не из этих. Просто…

Толчком откатываюсь в сторону, а псих прыгает туда, где только что сидел я, в руке у него что-то острое, неприятно отблескивающее металлом в свете костра. Палю по нему из суггестора и эффект превосходит все ожидания. Мужик сидит на траве, держась руками за голову, и с какими-то тихими всхлипами раскачивается вперед назад. Врятли он может быть мне чем-нибудь полезен, но я все равно сажусь напротив него и, глядя прямо в глаза, спрашиваю:

─ Что ты знаешь о городе?

Безуспешно жду ответа, но видимо сознание свежеиспеченного зомби, настолько спутано, что ответить он просто не в состоянии. Что ж придется продолжить путь, без какой-либо информации о происходящем. Привычное в принципе дело, особенно если учесть специфику моей работы.

Наугад открываю тетрадь:

«Конвоир пришел за мной далеко за полночь, когда я уже начинал клевать носом. Свет в квартире не горел поэтому к двери пришлось пробираться на ощупь. Знакомая лестница, пять этажей вниз, сорок пять ступенек.

Странно, но уличные фонари не работали, и из окон не пробивалось ни единого луча света. Только Луна заливала все вокруг тревожным желтым блеском.

Конвоир молча вел меня через спящий город. Знакомые переулки и подворотни растворялись в лунном свете, город плавился, незаметно для глаз меняя свои очертания, истаивая невесомым белым туманом.

Река неторопливо несла свои воды там, где должна была начинаться территория городского парка. Туман отовсюду стекался к ней, становясь настолько плотным, что в десяти шагах было невозможно что-либо разглядеть. Конвоир поднял руку, и мгла перед нами расступилась, открывая глазам маленькую пристань с пришвартованным к ней кораблем…»

Дальше ничего разобрать не получилось, кровь из раны на груди убитого писателя бурым пятном расплылась по страницам.