-1-

Франция, Париж2009 год

Он уже наметил себе жертву. Со спины ее можно было бы принять за молодую, если бы не седые волосы, уложенные в улитку на затылке, лицо же говорило, о том, что ей уже за шестьдесят. Возраст, туфли на каблуках, приличные шмотки темных тонов, а главное, сумочка от Шанель и отсутствие сопровождающих делали ее подходящим объектом. У сумочки были широкие ручки, и тетка несла ее на сгибе локтя, поэтому он с ходу, настигнув ее сзади, просунул в ручки сумки руку и, дернув, помчался вперед.Но в этот раз привычный номер почему-то не прошел. Он и сам не понял, как уткнулся носом в тротуарную плитку. А потом чья-то рука пребольно ухватила его за ухо и потянула вверх.- Зелен ты еще, сумочки с меня счищать.- Простите, мадам, — жалобно пискнул он, входя в образ несчастного уличного «гавроша». – Простите, больше такого не повториться.- Да уж поверь мне, — усмехнулась тетка, продолжая безжалостно выкручивать ухо. – Что-то раньше я тебя тут не видела. Новенький? – карие глаза, взглядом, не сулившим хорошего, изучали его лицо.- Да, мадам, — только и пискнул он, становясь на цыпочки от острой боли, которую причиняли пальцы, по-прежнему тянувшие ухо вверх.- Ладно, сейчас мне некогда. Придешь к 5-тичасовому чаю, вот тогда и побеседуем, — тетка неожиданно выпустила его ухо и, как ни в чем не бывало, зашагала дальше.Даже ему, десятилетнему юнцу, было ясно, глядя ей в след, что эта мадам еще очень стройная и красивая для своего возраста. И что шутки с ней плохи.Прижимая рукой опухшее покрасневшее ухо, он побрел к спрятавшемуся за углом своему напарнику Тьери, который, судя по роже, был не прочь над ним прикольнуться.- Ну, ты и идиот. Хорошо еще она тебя отпустила.- Ага, отпустила. Сказала, чтоб я пришел к ней.- Да ну? – у Тьери глаза полезли на лоб от испуга и удивления.- Ты ее знаешь? Кто она, черт ее дери?- Ты, что, совсем дурак, что ли? – Тьери еще больше выпучил глаза. – Это же Черная Вдова Каррамбос.- Вот это я влип, — удрученно отвисла челюсть юного злоумышленника.

* * *

США, Нью Йорк1977 год

— Дорогая, ты точно уверенна, что этого хочешь? – спросил Джон Николсон свою жену, остановившись у самой двери гостиничного номера.Та вымученно улыбнулась, хмуря брови.- Я не хочу, чтобы сомнения и сожаления терзали меня всю оставшуюся жизнь. Поэтому давай сделаем это, Джон.- Мери Энн, что бы ты сейчас не узнала, помни – я люблю тебя, и мы пройдем через это вместе.Жена взяла его за руку, они переглянулись, и Джон постучал в дверь.- Войдите, — раздался голос из-за двери, и супруги Николсон переступили порог.- Добрый день. Садитесь, пожалуйста. Придется немного подождать, мой клиент еще едет из аэропорта. Что поделаешь, Нью-Йорк, пробки. Может, что-нибудь выпьете? – предложил хозяин номера.- Нет, спасибо, – хором ответили супруги, усаживаясь на диван.Несколько минут прошли в молчании.Затем в дверь постучали, и все три человека, находившиеся в комнате, встрепенулись.- А вот и мистер Флинстоун, — сказал владелец номера, приветствуя вновь прибывшего.Вошедший оказался белым мужчиной невысокого роста и худощавого телосложения. Он поздоровался со всеми, не сводя глаз с женщины.- Мери Энн Николсон? – спросил он.- Да, — ответила она, не менее пристально разглядывая его.- Vous souvenez de moi, Madame? — Нет, но я поняла, о чем вы спросили.- Не сомневаюсь. Это ваш родной язык.- Я не поверю вам на слово. Мне нужны доказательства.- Хорошо, — мужчина сел в кресло напротив, по-прежнему внимательно глядя на Мери Энн. – Простите за нескромный вопрос, сколько вам лет?- Я точно не знаю. Около тридцати, наверное.- Тридцать три, если быть точным. Простите. Я задам вопрос иначе. Как давно вы себя помните?- Пять лет. Пять лет назад мы познакомились с Джоном в Руанде.- А до этого?- До этого я жила в племени. В Судане шла гражданская война, были серьезные беспорядки, видимо, я пострадала во время одного из них. Племя подобрало меня и помогло добраться до лагеря беженцев в Руанде. Джон работал там, он меня выходил. А потом мы поженились.Мистер Флинстоун перевел взгляд на Джона.- В той ситуации невозможно было найти кого-нибудь из ее родственников. Ни телевидения, ни даже связи, лишь элементарное «сарафанное радио». Я пытался, но за те три года, что мы с Мери Энн прожили в Руанде, так никто и не объявился. Вполне возможно все погибли, учитывая число жертв того конфликта. Во всяком случае, нам это показалось наиболее вероятным объяснением, — пояснил Джон.- Почему вы решили, что она местная?- Мистер Флинстоун, я – негритянка. Вам не кажется, что это достаточно очевидная причина?- В вас четверть африканской крови. Это видно невооруженным глазом. Кожа светлее, чем у чистокровных африканцев.- Вы были в Африке, мистер Флинстоун? Думаете, там мало мулатов? – резко ответила женщина.- Я был в Африке. Не раз, — мягко ответил Флинстоун. – Я лишь спросил, почему вы не расширили поиск.- Нам не пришло это в голову. Мне не пришло, — ответил Джон. – Мери Энн тогда была как младенец. Заново училась говорить, ходить и многое другое.Флинстоун внимательно посмотрел на обоих супругов, потом сложил ладони вместе и на несколько секунд прижал их к губам, прежде чем заговорить.- Моя жена пропала к югу от Хартума за пару месяцев до того, как местное племя принесло вас в госпиталь. Она была координатором международной гуманитарной миссии. Скорее всего, их вертолет сбила одна из воюющих сторон. Обломки нашли в джунглях полгода спустя. Тел не было – взрыв, хищники, разложение – вы сами понимаете, как это бывает в тропиках.- Нам очень жаль, — сочувственно сказал Джон.Мери Энн застыла, напряженная как струна.- Семья провела поминальную службу после того, как обнаружили вертолет, — продолжал Флинстоун. – Прошло четыре с половиной года, и вот, две недели назад, мне позвонил бывший коллега моей жены, Гарри Мюррей, и сказал, что видел ее в Нью-Йорке. Я воспользовался услугами частного детектива, — Флинстоун кивнул в сторону хозяина номера, — и нашел вас.- Почему вы считаете, что я и она – одно и то же лицо?- Потому, что у вас одно и то же лицо.- Я не помню вас, — с искренним огорчением сказала Мери Энн. И еще раз внимательно окинув взглядом Флинстоуна, добавила: — И вы даже не в моем вкусе.Флинстоун улыбнулся:- Ваше чувство юмора похоже на нее даже больше, чем внешность.Он вынул из внутреннего кармана пиджака несколько фотографий.Мери Энн и Джон с любопытством подались вперед.На первой, черно-белой фотографии две девочки в школьной форме, взявшись за руки, улыбались в объектив. Одна из них была очень похожа на Мери Энн. На второй улыбающаяся Мери Энн держала на руках крупного, упитанного младенца. На третьей Мери Энн и Флинстоун сидели рядом в окружении трех кудрявых девчушек с абсолютно одинаковыми ангельскими личиками.- Твои дети. Летиция, Лукреция, Лоэлия, — перечислил Флинстоун, поочередно указывая на каждую из девочек. И придвинув фото с младенцем, закончил: — Марио.Мери Энн подняла на Джона глаза, полные слез.- Джон, дорогой, уведи меня отсюда. Мистер Флинстоун, простите, я не могу сейчас продолжать. Мне нужно прийти в себя.- Можно к тебе? – спросил Джон, осторожно приоткрывая дверь в спальню, где Мери Энн лежала уже несколько часов с задернутыми шторами.- Входи, — ответила она, садясь на постели.- Как ты, дорогая? – Джон подошел и сел рядом.- Не знаю, — покачала головой Мери Энн. – Я не знаю, Джон. У меня просто не укладывается в голове все это.- Ты ему не веришь? Но какой смысл лгать о таких вещах? Мне кажется, он говорит правду.- Я не об этом, Джон. Просто, когда я думала о своей семье, я представляла родителей, может быть, сестер, братьев. Но не это. Этого я не просила. У меня есть ты, у нас есть Денни, я люблю вас двоих, и мне не нужно ничего другого. Понимаешь?- Понимаю, милая. Я тоже даже предположить не мог что-нибудь подобное, — Джон обнял жену.- Француженка! — невесело рассмеялась Мери Энн. — Господи, да я понятия не имею о Франции. А этот мужчина? Как я могла выйти за него замуж? Я смотрю на него, и я не понимаю, Джон. Но знаешь, что самое ужасное? Не то, что я ничего не помню, нет. То, что я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую не только по отношению к этому человеку, но и к детям, Джон. Если это мои дети, сердце, наверное, должно как-то отреагировать, должно было бы подсказать мне.- Милая, ты слишком торопишь события. Ты видела их лишь один раз, и то на фотографии. К тому же у тебя сейчас шок. Но мы с этим справимся. Будет у нас один ребенок или пятеро, не так уж важно, — Джон поцеловал жену, ободряя. И улыбнувшись, пошутил: — Хотя, конечно, четверо детей… Дорогая, наверное, ты была ревностной католичкой.- Джон…- женщина отстранилась от мужа, чтобы посмотреть ему в глаза и поделиться новой мыслью, пришедшей в голову.- Да, Мери Энн?- Господи, это ведь даже не мое настоящее имя!

* * *

Франция, один из Бретонских островов1952 год

— Жанна-Валентина! – звала Тесс де Сен-Этьери свою дочь. – Жанна-Валентина! Жанна-Валентина, сидевшая на дереве почти у нее над головой, не торопилась отзываться – утром она подслушала разговор между родителями и прекрасно знала, что ее ждет. А ждала ее отправка в очередную школу на континенте.- Жанна-Валентина! Не то, чтобы она не хотела учиться, напротив, она была любопытна от природы и активно познавала окружающий мир – по мнению многих соседей, даже чересчур активно. Не устраивала ее лишь одна, но важная деталь – школы, которые выбирала для нее мать, неизменно находились у черта на рогах.- Куда запропастилась эта девчонка! Жанна-Валентина! Испытывать терпение Тесс дольше становилось опасно, поэтому Жанна-Валентина легко спустилась вниз и, выждав, пока мать отойдет подальше, подбежала к ней, делая вид, что запыхалась.- Я здесь, мам. Ты меня звала?- Ну, наконец-то! Идем, нам с отцом нужно с тобой поговорить.В свои тридцать Тесс де Сен-Этьери была волевой, энергичной, крепко сложенной женщиной с диковатым, своеобразным шармом. Ни для кого в округе не было секретом, что это она заправляет всем в поместье, держа под каблуком мужскую половину семьи – мужа и брата. Будучи не только прекрасной хозяйкой, но и заботливой матерью, Тесс страстно хотела дать детям хорошее образование. Но осуществлению этой ее мечты мешали два обстоятельства. Первое заключалось в том, что на острове с населением в несколько десятков человек не было других школ, кроме приходской, а второе – в том, что, как говорится, нашла коса на камень. Камнем оказалась восьмилетняя Жанна-Валентина. С каким трудом удалось устроить ее в престижную школу в Париже – и вот, пожалуйста – она вылетела оттуда уже через полгода. Следующая школа была чуть менее престижной, но и Жанна-Валентина задержалась в ней на куда более короткий срок – через два с половиной месяца директриса известила мадам де Сен-Этьери о том, что Жанна-Валентина покидает ее стены. После этого Тесс навела справки в еще нескольких достойных учебных заведениях, а получив отказ, решилась на крайнюю меру – обратилась к родственникам мужа, богатым американским промышленникам. Так, используя родственные связи, она подыскала для дочери новую возможность – престижную смешанную школу в Англии.- И учти, это твой последний шанс получить приличное образование, — сказала Тесс, подводя итоги семейного собрания. – Если тебя выкинут и из этой школы, домой можешь не возвращаться – убью.Спорить с Тесс в таком настроении было все равно, что плевать против ветра – а что это такое Жанна-Валентина знала не понаслышке, проведя опыт в особо ветреную погоду – поэтому она коротко кивнула, отвесила родителям полушутовской книксен в дверях и убежала в детскую.В детской на кровати уже вовсю рыдала 5-летняя Мишель.- Опять они отправляют тебя одну! Когда уже, наконец, мне исполнится эти чертовы семь лет! – Мишель в гневе колотила подушку.- Ничего. Не сложнее пареной репы, — заявила Жанна-Валентина, легко запрыгивая на кровать. – Вот увидишь, вылечу оттуда уже через месяц.- Мама тебя убьет. Она так сказала. Точно, — Мишель оторвала голову от подушки и уставилась на сестру огромными черными глазами.- Подумаешь, — храбро пожала плечами Жанна-Валентина. – Поорет неделю и успокоится. Эта школа – последняя. Больше меня точно никуда не возьмут, — не смотря на показную браваду, сама Жанна-Валентина была не так уверенна в своей правоте, как хотела бы.- Да?! – доверчиво переспросила Мишель, обнимая сестру тонкими смуглыми руками. – Вот было бы хорошо. Месяц я потерплю. Месяц – это совсем не долго, да?- Еще как долго со скучными училками и зубрилками, — засмеялась Жанна-Валентина, обнимая младшую сестру.

* * *

Франция, Париж2009 год

Помпезный дом в псевдоклассическом стиле с колоннами и позолоченным сфинксом из черного мрамора, служивший резиденцией семьи Каррамбос, внушал ему ужас одним своим видом. Пара мающихся от безделья телохранителей, узнав, что он пришел к Черной Вдове, лениво обыскала его и дала напутственного пинка, сопроводив до крыльца. Судорожно сглотнув, мальчишка постучал в дверь. Ему открыла темнокожая девчонка примерно его лет с хмуро-деловым видом.- Что надо?- Я к мадам Каррамбос, она меня вызывала.Девчонка скользнула по нему равнодушным взглядом, отступила от двери, давая ему войти, и уронила:- А, к бабке. Она на кухне.Он вошел, озираясь. Достопримечательностями огромного холла были хрустальная с позолотой гигантских размеров люстра, широкая, с позолотой лестница и на стене в центре – портрет Грозного Черного Великолепного Крыса Каррамбоса в полный рост. В позолоченной раме. Он захлопнул рот и, спохватившись, спросил у девчонки:- А кухня где? Та вздохнула в ответ, одарив его презрительной гримасой.- Иди за мной, придурок.На кухне Черная Вдова в сопровождении еще трех девчонок-погодок занималась выпечкой кексов к пятичасовому чаю.- О, вот и первый гость, — улыбнулась она. – Внучки, пора расставлять приборы.Пока девчонки деловито и проворно накрывали на стол, их бабушка развязала фартук и, оправляя платье, сказала:- Ну, что стоишь? Садись. Как тебя зовут, «гаврош»? Кажется, у мадам хорошее настроение, пронеслось у него в голове, пока он отвечал:- Наэл.- Так ты не француз?- Я из Ирландии. Женщина довольно рассмеялась:- А у меня острый глаз. Как же ты оказался в Париже?- Отец здесь работает.- Чем он занимается? Мальчик смутился.- В основном все время пьет… А вообще он частный детектив.- Понятно, — кивнула Черная Вдова. Глобализация затронула все сферы жизни, в том числе криминальную. – А мать?- Матери нет.- Что значит «нет»?- Просто нет и все.Разговор оборвался, потому что на кухню вошли новые лица. Полная молодая белая женщина с черным младенцем на руках и еще один ребенок лет пяти. Краем глаза мальчик успел заметить, что, несмотря на занятость, все четыре девчонки внимательно слушали, о чем он говорил с их бабкой.- Иди ко мне, мой дорогой Нектогу! Обними бабушку, — Черная Вдова склонилась и подняла на руки старшего ребенка. Тот удобно устроился, обхватив руками ее шею. Из холла донесся шум и на кухне появился высокий, плотный и на редкость страшный чернокожий мужчина. Наэл смотрел на него во все глаза. Вот он, Сука «Внучоночек» Каррамбос, легенда криминального мира. Внук Грозного Крысы Каррамбоса, тот самый, который во время бунта вырвал в тюрьме унитаз голыми руками, поднял над головой и зашвырнул в охрану. Его грозность и сила чувствовались во всем – в тяжелом взгляде глаз с ослепительно белыми белками, в повороте бычьей шеи и бритой головы, в накачанных мускулах рук.- Внучоночек, возьмешь его под свою опеку, — сказала Грозная Бабка.Сука скользнул взглядом по мальчишке и спросил:- На кой он мне, ба?- Мало вокруг тебя бездельников? Найдешь и ему какое-нибудь занятие.Внучоночек ничего не ответил, но в эту минуту Наэл понял, что главная в их семье – Бабка, и Грозный Внучоночек сделает так, как она скажет.Сука пару минут, молча, ел кекс, а потом, не переставая жевать, спросил:- Как зовут?- Н-наэл, — заикаясь от волнения ответил парнишка.- Имя как у лоха, — не переставая жевать, монотонно ответил Внученочек. – Будешь у нас… — его взгляд упал на стоявшую перед ним вазу с фруктами. – Апельсинчиком. Да, точно. Ха-ха! Внучоночек громко разоржался. Девчонки прыснули. У свежеокрещенного Апельсинчика покраснели уши. Ситуацию спасло появление на кухне еще одной дамы.Мадам была белая, а сказать что-либо более определенное о ней было сложно. Возраст неопределенный, черты лица после многочисленных пластических операций – тоже. Зато пышные формы спереди и сзади радовали глаз, своими размерами наводя на мысль о том, что и здесь природу подкорректировал опытный хирург. Разодетая по последней моде, яркая как оперение тропических птиц, мадам бурно расцеловала всех особ женского пола, находившихся в зоне досягаемости, и потребовала чаю.Внучоночек встал из-за стола и вышел вместе с женщиной с ребенком, обняв ее за талию. Пятилетний Нектогу продолжал сидеть за своей порцией кекса. Четверо грозных внучек сновали по кухне с недовольными лицами. Одна из них налила гостье чай.- Подруга, ты не представляешь, какого великолепного хирурга я нашла. Говорят, он потрясающе делает подтяжку! Запись к нему на полгода вперед. А какой он душка!- Да уж, — пробормотала себе под нос одна из девчонок.- Он просто прелесть. Я уже записалась к нему, но – увы – ждать придется уйму времени. Но! – палец с длинным, окрашенным в ярко-розовый цвет ногтем взвился вверх. – Я выяснила, что у нас есть пара общих знакомых, так что теперь моя задача – пересечься с ним как можно скорее. А для этого я должна быть в форме, сама понимаешь. Нужно обновить гардероб, подкраситься и все такое… я даже подумываю радикально сменить имидж, — продолжала трещать гостья. Грозные внучки переглянулись и закатили глаза к небу.- Алисия, сколько ему лет? – спросила Грозная Бабка.- Господи, какая разница! Ну да, он чуть моложе меня.- Насколько моложе?- Совсем на чуть-чуть. Ему лет 45 наверное.Грозные внучки прыснули:- Ну, разница всего каких-то тридцать лет!- Эти противные девчонки просто несносны! Идите отсюда, не мешайте мне с вашей бабушкой секретничать. Что за наглость! И вообще, разница не тридцать лет, а пятнадцать, вам понятно? – последнюю фразу гостья крикнула вслед девчонкам, стайкой вылетевшим в холл.- О, конечно, — донеслось оттуда в ответ.- Совершенно несносные! – возмутилась Алисия. И остановившись взглядом на Наэле, смущенно пробиравшемся к двери, спросила: — А это еще кто?- Ах, это… Подобрала на улице, он там очищал карманы и сумочки. Как тебе? Гостья внимательно окинула мальчишку взглядом с головы до ног, потом повернулась к подруге:- Но он же вылитый…- Да, — задумчиво кивнула та. – Это меня и зацепило.

* * *

США, Нью Йорк1977 год

Для завтрака было уже поздно, для ланча – еще рано, поэтому в ресторане отеля почти никого не было.- Доброе утро! – Флинстоун встал из-за столика, приветствуя Мери Энн.- Доброе утро, — ответила Мери Энн, садясь на отодвинутый им стул.Она подождала, пока он снова сядет.- Что вы хотели бы заказать? – спросил подошедший официант.- Кофе, пожалуйста, — сказала Мери Энн.- Зеленый чай без сахара, — ответил Флинстоун.Когда официант ушел, Мери Энн начала:- Мистер Флинстоун, я ничего не помню, многого не понимаю, поэтому я прошу вас согласиться с тем, что сегодня я буду задавать вопросы, а вы – отвечать на них. Так мне будет легче.- Хорошо.- Как меня зовут?- Жанна-Валентина Флинстоун. В девичестве де Сен-Этьери.- Дети… Сколько им сейчас?- Тройняшкам тринадцать, Марио – десять с половиной.- Где они?- В данный момент с бабушкой и дедушкой, во Франции.- Моими родителями?- Да. Мери Энн улыбнулась с облегчением.- А братья или сестры у меня есть?- Сестра. Мишель. Она сейчас на Ближнем Востоке.- Что она там делает? – встревожилась Мери Энн.- Она переводчик. Работает в археологической экспедиции.- Вы сказали им… обо мне? Флинстоун покачал головой.- Я ничего им не говорил. Не было смысла.- Да, вы правы.К ним подошел официант с подносом. Пока он расставлял чашки на столике, оба молчали.- А где были вы, когда это случилось? – возобновила допрос Мери Энн.- В Кейптауне. В британском посольстве. Я — дипломат.- Знаете, в этой истории есть момент, который я не могу понять. Как ваша жена оказалась там? Зачем матери четверых детей летать над зоной вооруженного конфликта? Почему вы не удержали ее? Взгляд голубых глаз, увеличенных стеклами очков, говорил, что от него не ускользнула замена «я» на третье лицо.- Я никогда не стремился удержать ее. Ни рядом с собой, ни от каких-то поступков. В тот момент она решила, что ей это нужно, — ответил Флинстоун.- Значит, все было не так уж безоблачно? — Да, безоблачно не было, — согласился он.- Почему вы прилетели в Нью-Йорк? Это чувство вины? Угрызения совести? — Любопытство.- Любопытство? – Мери Энн подняла одну бровь.- Вы пришли сюда из любопытства, не правда ли?- Отчасти, — задумчиво ответила Мери Энн.- И вы боитесь, потому что вам кажется, что я собираюсь предъявить какие-то права. Но я не собираюсь этого делать против вашей воли.- Вы не ответили на мой вопрос. Тогда почему вы здесь?- Главным образом из-за детей. Ты нужна им.Мери Энн посмотрела в глаза собеседнику.- Мистер Флинстоун, вы отдаете себе отчет в том, что я – не ваша жена? При всем внешнем сходстве, мы с ней – две совершенно разные личности. Общее у нас только тело. У меня нет ни ее воспоминаний, ни ее чувств. Вы понимаете это?- Понимаю. Я не стал бы так говорить, если бы не считал, что это необходимо. Ты, правда, нужна им. Ты – единственная, кому еще под силу что-то изменить. Во всяком случае, я на это надеюсь.- Что вы имеете в виду?- У тройняшек сейчас переходный возраст. Проблем могло бы быть меньше, если бы их отец не считал беспрекословное подчинение основой основ. Марио вроде бы с ним ладит, но у него свои тараканы в голове…- Подождите, вы хотите сказать, что это не ваши дети? – потрясенно спросила Мери Энн.- Это твои дети от первого брака. У нас не было общих детей.