-2-

Великобритания, Итен1952 год

— Стой! Дай я на тебя посмотрю, — выйдя из машины Тесс заставила дочь обернуться вокруг своей оси, придирчивым взглядом ища огрехи. – И пожалуйста, веди себя прилично, не дерись ни с кем, не вздумай бегать с мальчишками или лазать по деревьям. Понятно? Жанна-Валентина в ответ со вздохом кивнула.- Ни черта тебе не понятно, по глазам вижу.- Кажется, недавно в машине ты говорила, что в приличном обществе так не выражаются, — сьерничала Жанна, не поднимая головы.- Жанна-Валентина, посмотри мне в глаза. Я не собираюсь с тобой сюсюкать. Мы с отцом предприняли много усилий, чтобы устроить тебя сюда. И я просила предупредить меня лично о первой же твоей выходке. Я прилечу и буду ходить с тобой на занятия, если понадобится. Представь себе это? Представила? Вижу, что да. Так что не доводи до такого. А теперь, вперед марш! Тесс крепко сжала руку дочери и уверенным шагом на высоких каблуках двинулась к заветным дверям. Предчувствия не подвели. Эта школа была такая же противная, как и предыдущие. Приторно-вежливые сотрудники, нудные училки в очках, выдрессированные до пришибленности детки из хороших семей. Все до единого белобрысые или рыжие: семь девочек и шестеро мальчишек. И все до одного уставились на нее во все глаза. Жанна-Валентина с нахальным видом встретила их ошарашенные взгляды. Ей-то не привыкать. Она с самого детства знала, что квартеронка и гордилась этим. Дед всегда говорил, что мулаты – самые красивые и смышленые люди, а уж он-то знал, что к чему, старый морской волк Жорж де Сен-Этьери.Пока училка представляла ее, Жанна-Валентина рассматривала глазевших на нее детей. Ничего интересного. Скучные физиономии. Девчонка-отличница, да к тому же наверняка ябеда – недаром сидит на первой парте. Зубрилка с косыми глазами – ну, с этим все ясно – окосел при списывании. Так, этот здоровенный лохматый рыжик – Жанна-Валентина сощурила глаза – вот он, потенциальный противник. Наверняка считает себя авторитетом. Сразу за ним два белобрысых придурка – с этими тоже все понятно – мелкие шестерки, свита короля. Девчонки, сидящие рядышком в одинаковых заколочках – этих можно не трогать, они сами будут ее бояться.Вторая и третья парта во втором ряду напротив зубрилки – ага, вот и противоборствующая партия – брат с сестрой, явные отличники, и явно не в ладах с первым рядом. Две девчонки и мальчишка за ними – свита. Жанна-Валентина потеряла интерес к однокашникам.- Дамы и господа, поприветствуем Жанну-Валентину. Вот ваше место. Садитесь, — закончила болтовню училка, мисс Монро.Собственно, свое место Жанна-Валентина вычислила сразу после того, как разобралась с местным населением. У этого места был существенный минус – первая парта. Ясное дело, Тесс постаралась.Впрочем, в живом мозгу Жанны-Валентины уже через пару уроков возникли сомнения. Пустая первая парта при двух отличниках, сидящих сзади (а они явно были привычны к своим местам и не проявляли недовольства) — очевидно, за ней кто-то сидел еще совсем недавно, раз никого до нее туда не успели пересадить. Эта мысль показалась ей интересной, но снисходить до того, чтобы спрашивать у одноклассников, она не стала.Все здесь ей жутко не нравилось, но, памятуя о прощальном разговоре с Тесс, она пока особенно не нарывалась. Разве что один раз съездила по коленке стулом рыжего авторитета по имени Томас и обрызгала чернилами отличника, сидевшего сзади. Оба раза были исполнены виртуозно, так что училке и в голову не пришло обвинить Жанну-Валентину в преднамеренности. А вот детишки просекли посыл и начали ее побаиваться.Самой Жанне-Валентине было скучно. И мучимая скукой она решила, что пора придумывать План. Суть Плана заключалась в том, чтобы вылететь из школы, но при этом не получить нагоняй от Тесс. План оказался чертовски сложной штукой. И теперь Жанна-Валентина могла просидеть неподвижно с отсутствующим взглядом больше одного урока. Дома такие ее достижения, несомненно, всех бы впечатлили, но здесь учительница, предупрежденная о буйном нраве новой ученицы, начала думать, что у девочки, вероятно, неустойчивая психика и неплохо было бы невзначай показать ее доктору.Сколько бы вариантов Плана не придумывала Жанна-Валентина, все не годились. Тесс не поверит, она нутром учует подвох. Шла третья неделя учебы, идеи все еще не было, а Жанна-Валентина твердо решила сдержать обещание, данное Мишель, и к тому же обновить свои личный рекорд по срокам вылета из школы. Она раздраженно хлопнула учебниками по парте и, вдруг обнаружила, что ее место занято. Какое-то невообразимо мелкое, лопоухое, очкастое чудо в веснушках сидело за ее партой.- Ну, ты, рыжий гномик, быстро двигай с моего места, — незлобиво припугнула Жанна-Валентина.- Сомневаюсь, чтобы ты приобрела эту парту в собственность, Белоснежка, — блеснув кроличьими передними зубами ответило существо.Такой наглости еще никто себе не позволял. Обозвать ее Белоснежкой! Горячая африканская кровь ее бабушки немедленно закипела.- Что ты сказал? Ну-ка, повтори, — угрожающе надвинулась на малявку Жанна-Валентина.- Пожалуйста, — ответил очкарик, снова показав два нелепо торчащих передних зуба. – Когда о чем-то просишь, нужно говорить «пожалуйста».- О, Грегори, я совсем упустила из виду, — вмешалась вошедшая училка. – пока ты болел, в класс пришла Жанна-Валентина. Думаю, как истинный джентльмен, ты уступишь ей место. А тебе мы поставим новую парту.Очкарику не замедлили принести парту и поставили ее перед партой Жанны-Валентины. Ты у меня еще получишь, думала она, с нетерпением ожидая перемены.Отмутузить эту мелочь в коридоре было ниже ее достоинства. Но спускать подобную наглость она тоже не собиралась. Пара минут урока показала, с кем ей предстоит иметь дело. Мальчишка был из породы вундеркиндов. Он едва заглядывал в задания и небрежно выдавал абсолютно правильные ответы. Все остальные отличники быстро стушевались, хмуро глядя в учебники. Естественно, в классе этого зазнайку не любят, отметила про себя Жанна-Валентина.Впрочем, удовольствия от собственного зазнайства он не получал. Ему было скучно, и он вертел головой во все стороны. Голубые глаза, смешно увеличенные стеклами очков, вызывающе подмигнули, встретившись взглядом с глазами Жанны-Валентины. Та, коварно улыбнувшись, приняла вызов. Гениальный План только что сложился в ее голове. Она отомстит коротышке и уедет отсюда, и у Тесс не будет ни малейшего повода к ней придраться. А пока, для разминки, она заставит вундеркинда поежиться. Впервые за все время пребывания в школе, Жанна-Валентина всерьез задумалась над заданием и дала ответ первой. Зазнайка поправил ее, но уже на втором задании у него не было такого шанса. Дальше весь урок они шли голова к голове, и удивленная учительница поняла, что явно недооценила потенциал новой ученицы.Но самое интересное должно было начаться на перемене. Вообще, Жанна-Валентина не любила ябедничать, но в данном случае это был не донос, а способ отомстить и выбраться отсюда. Поэтому после звонка, она подошла к учительнице и рассказала, что Грегори назвал ее Белоснежкой, издеваясь над цветом ее кожи. Она старалась выглядеть обиженной, и это ей удалось. Училка обещала разобраться и даже, утешая, обняла Жанну-Валентину за плечи. Но той было нужно совсем не это.Вечером, она позвонила домой и поговорила с отцом. Тесс не поверит, или примет ответные меры слишком быстро. А вот папа – другое дело. С ним ей всегда было намного легче находить общий язык, да и дурачить его тоже, если честно. Она разговаривала не очень веселым голосом, сказала, что скучает, а потом, как бы невзначай, проговорилась, что тут ее обижают. Естественно, папа спросил, в чем дело. То, что ее отец был белым, не означало, что он не примет близко к сердцу насмешки над его темнокожей дочерью. Но Ричард Райзингем был, к тому же, достаточно спокойным человеком, поэтому он посоветовал дочери не давать наглецам спуска и держать голову поднятой высоко. В свое время, женившись, он не только переехал жить из Америки в поместье жены, но и взял ее фамилию, демонстрируя полнейшее пренебрежение общественными предрассудками. Жанна гордилась обоими родителями, поэтому, когда на прощание она повторила, что очень скучает, в ее голосе не было ничего наигранного.На следующее утро до начала занятий, учительница, мисс Монро, пригласила Жанну Валентину в свой кабинет. Очкарик уже стоял там.- Грегори, я бы хотела, чтобы ты принес извинения Жанне-Валентине.- А она извинится, за то, что назвала меня гномиком?- Мы уже обсуждали это. Хватит препираться. Я жду.- Извините, пожалуйста, мисс, — сказал очкарик, глядя прямо в глаза Жанне-Валентине.Она уже успела понять, что, назвав ее Белоснежкой, он не имел в виду ничего оскорбительного, и знала, что он знает, что она это знает, но… c'est la vie! В данном случае цель оправдывала средства.- А теперь ты, Жанна-Валентина.- Что? – возмутилась она.Мисс Монро назидательно произнесла:- Я не хочу, чтобы ссоры и обиды между вами продолжились. Поэтому извинитесь оба и забудем этот инцидент.- Извини, — сказала Жанна-Валентина, тоже не опуская глаз. Не в ее привычках было не признавать удачный ход противника. Счет 1:1, но игра еще не закончилась.- Эй, Белоснежка! – услышала Жанна-Валентина, садясь за парту. Она в бешенстве посмотрела на место впереди себя, но Грегори, обернувшись, глазел не на нее. Она повернула голову, следуя за его взглядом, и увидела скалящего зубы Томаса. Так. Дело приобретало дурной оборот. Ее вчерашнюю жалобу училке расценили как слабость. Если она не даст сдачи, прозвище закрепится за ней всерьез. Но настроение у Жанны-Валентины было самое, что ни на есть бойцовское. Это даже лучше, что попался именно Томас, очкарика Грегори бить было бы как-то совестно. Она встала.- Придумать что-нибудь новое мозгов не хватило? У меня дома есть попугай, назову его Томми. В твою честь.- Черная! Ты черная, дура, — соригинальничал Томас. Его свита одобрительно расхихикалась.- Нет. Это ты – белый придурок, — спокойно ответила Жанна-Валентина и неожиданным метким движением запустила учебник по английской истории ему в голову.Томас взвыл и схватился за ушибленное место.Класс замер в ожидании дальнейшего развития событий. Раскрасневшийся от боли и обиды Томас бросился в атаку. Жанна-Валентина была готова к этому – учебник французского и толстая тетрадь с внеклассными заданиями лежали под рукой. Но между ними вдруг выросло мелкое очкастое препятствие. Разъяренный Томас, не притормаживая, снес его на пол и покатился следом сам.Пришедшая на урок мисс Монро застала самый разгар драки. Первым делом она оттащила от дерущихся Жанну-Валентину, лупившую Томаса по голове учебником при каждом удобном случае, потом подняла на ноги самого Томаса, и лишь потом увидела тело под ним.- Что за безобразие! О Господи! Быстро сбегайте, кто-нибудь за доктором. Какой кошмар! Учительница опустилась рядом на колени и осторожно принялась выбирать из волос и одежды лежащего на полу осколки разбившихся стекол от очков. Тишину в классе нарушал странный прерывистый хрип, вырывавшийся из груди Грегори.Жанна-Валентина смущенно переступила порог школьного врачебного отделения.- Не спишь? Мисс Монро просила почитать с тобой завтрашнее задание по литературе, — сказала она, с интересом разглядывая нанесенный очкарику урон.Сама она отделалась парой синяков, что, учитывая цвет ее кожи, было почти незаметно. Томас пострадал серьезнее, но есть ли сотрясение мозга, должны были показать ближайшие несколько дней. Что касается Грегори, то у него один глаз был забинтован, а вокруг второго виднелось несколько царапин, оставленных осколками стекол. Очкарик молча кивнул, что можно было расценивать и как приветствие, и как согласие. Жанна пододвинула стул и села. — Не стоило тебе лезть. Я и сама бы с ним справилась.Не дождавшись ответа, она раскрыла книгу и начала читать.- Я это уже читал, — почти сразу остановил ее Грегори.- Тогда перескажи, а то мне читать неохота — предложила Жанна-Валентина.Он пересказывал очень смешно, Жанна-Валентина не отставала, комментируя, и скоро история начала все больше отклоняться от оригинала. На шум в палату заглянула медсестра, спросила, не нужно ли Грегори в туалет, но тот отрицательно покачал головой.- А что это за штука? – спросила Жанна-Валентина после ее ухода, заметив на столике у постели странную бутылочку с изогнутым наконечником.- Ингалятор.- Это что-то вроде клизмы? – уточнила Жанна-Валентина.Очкарик закашлялся от смеха.- Это для горла. Вот так, — он взял прибор в руки и показал.- А зачем?- Чтобы дышать, когда приступ.- Дай, я попробую, — Жанна-Валентина проверила действие устройства на себе. – Фу, какая гадость!- Конечно гадость. Это же лекарство.- Я этого так не оставлю! Как вы смеете! Мой дед был адмиралом флота, мой отец – кавалер ордена Почетного Легиона, он сражался за Францию и Англию в двух мировых войнах! Мои братья погибли, защищая ваше побережье, и вы допускаете, чтобы какой-то мальчишка оскорблял мою дочь, названную в их честь! – Тесс была в ударе, этот ее коронный номер про дедушку, прадедушку и дядьев – Жана-Клода и Валентина, служивших на одном крейсере и геройски подорвавшихся в 1943 году на немецкой подводной мине, Жанна-Валентина знала наизусть, поэтому ей даже не было нужды прислушиваться, стоя у дверей директорского кабинета.- Мы очень сожалеем о случившемся, миссис де Сен-Этьери, поверьте. Это крайне неприятный инцидент, — послышался голос директора.- О, вы еще не представляете, насколько это неприятный инцидент! Я обращусь к министру образования, нет, к самому премьер-министру! Я требую, чтобы этого мальчишку исключили немедленно! – для Тесс наступил звездный час. Вместо того, чтобы просить не исключать Жанну-Валентину, впервые она требовала, чтобы наказали и исключили кого-то другого.Когда в ответ раздались смиренно уговаривающие интонации директора, Жанна-Валентина вдруг поняла, что на сей раз перемудрила сама себя – теперь, чтобы она не сделала, ее никогда не исключат из этой школы.- Жанна-Валентина, больше никто не посмеет так вести себя с тобой. Я им всем преподала урок хороших манер, — удовлетворенно сказала Тесс, провожая взглядом родителей Томаса, забиравших своего сыночка вместе с вещами.- Ты молодец! Главное во всем этом то, что ты сумела постоять за себя, — подбодрил Жанну-Валентину отец. – Хотя этому молодому человеку я сказал спасибо.Жанна-Валентина проследила за взглядом отца и в другом углу комнаты для свиданий с посетителями увидела Грегори. Повязку с глаза ему уже сняли, так что синева и швы были теперь на виду. Рядом с ним сидела худенькая светловолосая женщина в серо-розовом костюме. Она гладила его по голове. В этом жесте и в ее взгляде было что-то настолько щемящее и нежное, что Жанна-Валентина не могла оторвать глаз от этой сцены. При всей своей любви к детям, Тесс не часто баловала их «сюсюканьем». Грегори чуть повернул голову и, увидев, что за ними наблюдают, смутился. Жанна-Валентина отвела глаза. А очкарик у нас, оказывается, маменькин сыночек, подумала она, вновь поворачиваясь к родителям.

* * *

Франция, Париж2009 год

Апельсинчика распирало от гордости и любопытства. В кармане у него лежала настоящая пушка. И не какое-нибудь дерьмо, а реальная штука сорок пятого калибра. Почти каждые пять минут он невзначай опускал руку в карман, чтобы почувствовать приятную тяжесть. Больше заняться ему особо было нечем, поэтому он бегал то за сигаретами, то за еще какой-нибудь мелочью для телохранителей и слушал их вялую болтовню. У него самого, правда, весь день вертелся на языке вопрос, но он не решался его задать. Внучоночек уехал с утра в сопровождении своей свиты, грозные внучки уже вернулись из школы, странная белая мадам, что была здесь вчера, снова явилась в гости и, проводив ее до дверей и вернувшись обратно к воротам, он не выдержал.- А это правда, что говорят?- Что? — лениво зевнул Лимончик.- Что мадам Каррамбос убила Грозного Крыса Каррамбоса?- Ну, я б на твоем месте, помалкивал о таких вещах.- Так это правда? Лимончик кивнул.- Я никому ни слова, — клятвенно заверил Апельсинчик. – А как она его?- Как, как… Без шума, без пыли, известное дело… женские штучки. Накормила какой-то дрянью. Крыса любил после обеда поспать, ну и … не проснулся. Лягавые потом всякие анализы-шманализы делали, да куда там, ни черта не нашли. Черная Вдова, она свое дело знает.- Так, может, ничего и не было, раз не нашли? Лимончик на всякий случай оглянулся на дом и ответил:- Я те так скажу. До Крысы у нее еще один муж помер. Тоже выпил что-то не то. Шпики и в тот раз вокруг да около шныряли, но доказать ничего не смогли. А денежки оба раза достались… Угадай кому?- Грозной Бабке?- То-то же. Дошло, наконец. И вообще за ней много всякого. Вон, Сами, сводный брат Внучоночка, ну, от другой матери, он ведь тоже того, нехорошо копыта откинул. Опять же толком никто ничего не знает, но всякое болтают…- А как же Внучоночек?- А что ему? С братом-то они не ладили. Крыса хотел все поровну разделить, а теперь, когда Бабка умрет, он один все загребет. А мы с тобой получим по пуле в лоб, если будем много болтать. Усек? – резко оборвал разговор Лимончик, заметив подъезжающую к воротам черную тачку Внучоночка.

* * *

США, Нью Йорк1977 год

— Ну, как все прошло на этот раз? Что нового? – окликнул Джон жену, услышав, как хлопнула входная дверь.Мери Энн появилась на пороге кухни, на ходу расстегивая пальто.- Мои родители живы, у меня есть сестра, и ты – мой третий муж.- Сногсшибательные новости, — ответил Джон.Мери Энн поцеловала мужа и прижалась лбом к его лбу.- Но ведь все не так уж плохо, — сказал он. – Не считая третьего мужа, все хорошо. Твои родители живы и, ты сможешь их увидеть, а сестренка – это вообще замечательно.- Да, ты прав. Думаю, я хочу их увидеть. — Вот видишь, а еще вчера ты боялась.- Я и сейчас боюсь. Но мне хочется этого. И хочется услышать их версию событий.- Ты имеешь в виду, что что-то не сходится?- Нет, просто тот образ, который получается из рассказов Флинстоуна, совсем не похож на меня.- Если бы тебе рассказывали о твоей прошлой личности в ходе лечения, ты воспринимала бы ее как часть себя. Но за эти пять лет сформировалась новая личность, и она воспринимает эти рассказы как покушение на территорию. Это нормальная реакция.- Я понимаю, Джон. Но понимать и чувствовать не одно и то же, – Мери Энн вышла из кухни и отправилась переодеваться. Джон убавил огонь на плите и пошел за ней.- Да, и еще. Меня зовут Жанна-Валентина, — сообщила она, расстегивая блузку- Жанна-Валентина… Необычно звучит. Давай, коротко мы будем звать тебя Дженни.- Нет, Джон, уж лучше пусть пока будет Мери Энн, — женщина вынула из шкафа халат. – А где Денни?- Ушел с приятелями в парк. Думаешь, пора ему рассказать?- А ты думаешь, нет?- Ух, ты! Так у меня теперь будет три сестры и один брат? — уточнил одиннадцатилетний Денни Николсон, сидя на диване рядом с родителями.- Да, дорогой, — подтвердила Мери Энн.- Круто. А то я уже устал ждать, когда вы мне заделаете брата или сестру.Мери Энн с Джоном переглянулись, улыбаясь.- Только, чур, ты не будешь любить их больше, чем меня, — сказал Денни, обращаясь к матери. — Ну что ты, милый, — ответила та, потрепав его по голове.- Я это так, на всякий случай. Они ведь тебе родные, а я – нет, — Денни сказал это легко, но Мери Энн почувствовала его тревогу.- Никогда не говори так. Ты тоже мой родной, — сказала она, обнимая сына.

* * *

Великобритания, Итен1952 год

Жанна-Валентина так и не побила свой предыдущий рекорд по срокам вылета из школы. После выдворения Томаса и отъезда родителей ее школьная жизнь изменилась. Теперь на каждом занятии она состязалась с очкариком Грегори в быстроте и остроумии, и сама не заметила, как эта игра затянула ее. Через пару недель в пятницу, после занятий, Грегори спросил:- Хочешь с нами завтра?- Куда? И с кем это с вами?- С мамой и со мной. Мама говорит, что раз твои родители не могут часто приезжать, тебе, наверное, скучно в выходные.- Ничего мне не скучно, — тут же встрепенулась Жанна-Валентина.- Понятно, значит, ты не хочешь прогуляться в город, — сказал Грегори, поворачивая в мальчишеский дортуар.- Я не говорила, что не хочу, — крикнула ему вдогонку Жанна-Валентина, после некоторого раздумья.В субботу мать Грегори приехала за ними на своей машине. Они гуляли по городу, бегали в парке, сидели в кафе. В следующую субботу они ездили за город, были на озере, кормили лебедей. В следующую…Жанне-Валентине нравилось проводить время с Грегори и его мамой. Она все сравнивала его мать с Тесс и никак не могла понять, что к чему. Вот, например, Тесс, такая смелая и решительная, а Лилиан, наоборот, робкая и тихая, но Тесс не умеет водить машину, а Лилиан – просто асс на дороге. Сидит себе за рулем, профиль как у девочки, тонкие белые руки, спокойный голос, а машина тем временем несется, почти не сбавляя скорости на поворотах. Или вот, запреты. Тесс, та поорет, может и шлепнуть, но чаще всего придумает такое наказание, что при одной только мысли о нем, дух захватывает. А Лилиан никогда не говорит «нет» или «нельзя». Только смотрит на Грегори тем своим странным щемящим взглядом, нервно поводит руками, и наконец, тихо говорит, будто извиняясь: «Грегори, тебе не стоит сегодня больше бегать» или «больше есть сладкого» или еще что-нибудь в этом роде. Вариантов много, потому что Грегори почти все нельзя. У него астма и диабет. Жанна-Валентина не очень понимает, что это за гадость, но, хотя Грегори всегда храбрится, ей жалко его, и не хочется расстраивать Лилиан. Поэтому, когда Лилиан говорит, что «больше не стоит», Жанна-Валентина тоже останавливается. Зато они подолгу могут сидеть втроем на скамейке и болтать языками и ногами, и им весело и хорошо.А еще Жанна-Валентина заметила, что к Грегори никогда не приезжает отец. Как-то она спросила о нем, но Грегори ответил коротко: «Он в Лондоне». Жанна по карте сравнила расстояние от школы до Лондона и до ее родного острова и подумала, что папаша Грегори все же мог бы его навестить, хотя бы раз в семестр. Ведь ее отец смог, даже два раза. Потом вдруг, как-то неожиданно семестр кончился, и наступило Рождество. За Жанной-Валентиной приехали родители, чтобы отвезти ее домой.

* * *

Франция, Париж2009 год

В ворота звонили бешенными частыми гудками. Апельсинчик еле успел открыть, как во двор ворвалась коротко остриженная молодая женщина в берете и быстро зашагала к дому.Апельсинчик застыл в нерешительности – то ли ему закрыть за ней ворота, то ли бежать следом, чтобы открыть двери. В конце концов, он быстро захлопнул ворота и бегом припустил за женщиной к дому. Та уже вовсю, нетерпеливо трезвонила в дверь.Поскольку грозные внучки были в школе, дверь открыла их мать, жена Внучоночкина, та самая полная белая женщина, которую Апельсинчик видел на кухне в свой первый день в семье Каррамбос. — Привет, Мария. Где бабка? – спросила гостья на пороге.- В саду.Гостья круто развернулась и двинулась в сад.Грозная Бабка занималась любимым делом – ухаживала за своими розами. Молодая женщина с ходу резко затормозила около нее, скрежетнув по гравию дорожки высокими каблуками.- Как дела, Рейчел? – спросила Бабка, подставляя щеку для поцелуя.Рейчел торопливо клюнула бабушку в щеку и ответила:- Я пришла сказать, что не поеду на семейное сборище.- Поедешь, милая, — спокойно ответила Бабка. — Я серьезно. У меня нет желания испоганить настроение ни себе, ни тебе. – Она достала из сумочки коробочку в подарочной упаковке и протянула Грозной Бабке. — Так что, давай я поздравлю тебя заранее, и все останутся довольны.- Ты поедешь, Рейчел, потому что ты — моя внучка, а я — твоя бабушка. И я заслуживаю, чтобы мои внуки уважали меня хотя бы насколько, чтобы потерпеть пару дней и не собачится друг с другом, — отрезала Черная Вдова.- Я знала, что ты это скажешь. — Вот и замечательно. Так что, можешь спрятать пока свой подарок, — усмехнулась старшая из женщин.Рейчел последовала совету и сунула коробочку обратно в сумку.- Салют, — она чмокнула бабку в другую щеку и развернулась, чтобы уйти, так же резко, как пришла.- Опять убегаешь? Осталась бы, раз уж зашла проведать в кои-то веки, — сказала Бабка ей в спину.- Ты же знаешь, что нет. И передай Суке, что он совсем придурок, если начал раздавать пушки уже и малолеткам, — ответила Рейчел, оборачиваясь, но не сбавляя шага.- Что ты имеешь в виду? — Вот того мальца, — Рейчел на ходу показала на Апельсинчика, бросившегося открывать ворота.Апельсинчик с Лимончиком, один красный до ушей, другой – пепельно-серый, стояли перед Грозной Бабкой. — Дай сюда, — коротко распорядилась она, и Апельсинчик распрощался со своей любимой игрушкой.- И кто додумался дать ему это? – спросила Грозная Бабка, в упор глядя на Лимончика.- Внучоночек сказал, чтоб он был с нами. Ну, я ему как всем и выдал, — просипел Лимончик, не поднимая головы, — Я думал, раз с нами, то и …- Чтобы думать, надо сначала иметь мозги, — грустно-назидательным тоном произнесла Черная Вдова. – Идите оба. Свободны.

* * *

Франция, Бретань1977 год

Позади остались сборы, несколько часов перелета и теперь от группы людей на взлетном поле Николсонов отделял только трап самолета. Флинстоун спросил, глядя на Мери Энн: — Готовы? Когда она кивнула, он начал спускаться по трапу, за ним Джон, Мери Энн и Денни.На поле их встречала более многочисленная компания. Мери Энн в первую очередь обратила внимание на пожилых мужчину и женщину, стоявших рядом и впереди остальных. Мужчина был белым, а женщина — мулаткой. На ее лице застыло напряженное выражение, и чтобы не выдать дрожания губ, она прижимала пальцы ко рту. Мужчина рядом крепко держал руку на ее плече.- Jeanne-Valentine, ma fille, — сказала мать, пытливо вглядываясь в лицо дочери.- Maman, — неуверенно произнесла по-французски Мери Энн.Тесс крепко обняла ее, прижимая лицо дочери к своей груди.- Все хорошо, моя девочка, теперь ты дома. Наконец-то, дома, — шептала Тесс.- Папа, — сказала Мери Энн, когда мать разжала объятия.- Дочка, — улыбнулся Риччи, и Мери Энн сама обняла его.Следом к ней потянулась кудрявая девушка с сияющими огромными глазами.- Я – Мишель. Не знаю, помнишь ли ты меня? – улыбнулась она.- Нет, — сквозь слезы покачала головой Мери Энн.- А, не важно… Добро пожаловать, сестренка, — крепко обняла ее Мишель и, не размыкая объятий, представила следующего родственника: — Это дядя Тоббиас.- Я всегда говорил, что эта девчонка просто решила немного прогуляться по миру. Только и всего, — радостно сообщил сверкающий темно-шоколадной блестящей лысиной Тоббиас.Но глаза Мери Энн уже были устремлены не на него. Позади всех, тесной стайкой стояли четыре невысокие фигуры. Три девочки-подростка в одинаковых джинсах с кудрявыми головами, перехваченными одинаковыми хипповыми повязками, а за ними неуверенно жался крупный, неуклюжий, полный мальчик.Мери Энн сделала шаг в их сторону.- Salut, Gregory, — сказала Флинстоуну одна из девочек, сложив руки на груди. – Кого это ты нам привез? Мамочку? — Три пары одинаковых глаз насмешливо обежали взглядом семейство Николсон. — Но, у нее, похоже, уже есть другие детки. Зря старался, — и, отвернувшись от Мери Энн, девочки двинулись в сторону семейного автомобиля.Мальчик дернулся было следом за ними, потом взглянул на Мери Энн и вернулся на шаг назад. Мери Энн шагнула к нему.- Марио, — позвала она.Он снова посмотрел в след сестрам, но потом, сделав окончательный выбор, робко подошел к ней.- Марио, — повторила Мери Энн, притянув его к себе. Мальчик зарылся лицом в ее ребра и шумно засопел.

* * *

Франция, Бретань1952 год

Жанна-Валентина была рада вернуться домой. Привычный быт семейной усадьбы, серые бурные воды Атлантики, рождественская служба, подарки, а главное, люди — мама, папа, Мишель, дядя Тоббиас. За примерную учебу родители подарили Жанне велосипед и обещали отвезти на летние каникулы к кузенам в Ниццу. Все были приятно поражены и гордились ее успехами. Одна Мишель почему-то все меньше радовалась, слушая рассказы Жанны-Валентины про школу.- Через два года ты тоже будешь учиться с нами. Будет здорово.- Ну и дружи со своим Грегори, подумаешь! Убирайся в школу сама, раз тебе там нравиться! А я в школу ходить не буду никогда-никогда! – прорвала плотину исподволь копившаяся обида младшей сестры.Мишель бушевала, до слез, до ссоры, исподволь чувствуя то же, что смутно сознавала и сама Жанна-Валентина: как бы хорошо ей не было дома, ее мир с некоторых пор стал шире, перерос родной бретонский остров. Мысли об отъезде, о возвращении в школу больше не были неприятными, она стала частью того, нового мира тоже, и это радовало родителей, приводило в легкое замешательство саму Жанну-Валентину и расстраивало Мишель.Жанна-Валентина знала, что нарушила обещание, обманула сестру, но ведь сделала она это не нарочно! Жанна нервничала и злилась, жалея Мишель и в то же время понимая, что не может вернуться, сделать шаг назад и снова стать такой, какой была еще полгода назад, до отъезда в Англию.Мишель было всего пять с половиной, праздники были в разгаре, старшая сестра с родителями так весело, заразительно развлекались, что скоро она отошла. Они помирились с Жанной-Валентиной и возобновили совместные игры. И все было бы хорошо, если бы не письмо.Оно пришло из Англии на имя Жанны-Валентины. В графе «отправитель» значилось «Алисия Райт». Жанна-Валентина не знала никого с таким именем. «Дорогая Жанна-Валентина! Ты не знаешь меня, потому что, подозреваю, мой противный кузен Грегори и словом обо мне не обмолвился. Зато в эти каникулы, от него только и слышно «Жанна-Валентина, Жанна-Валентина». А поскольку мой двоюродный братец – очень вредный тип, думаю, ты очень хорошая девочка, раз уж даже он тебя хвалит. Я учусь в частной школе для девочек, но у меня совсем мало подруг. Я бы очень хотела познакомиться и подружиться с тобой, если ты не возражаешь. Конечно, я не очень хорошо учусь, в отличие от вас с Грегори, но это ведь не главное? Я уже попросила родителей перевести меня к вам в школу со следующего учебного года, и они согласились. Еще я попросила их пригласить тебя к нам в гости, и они тоже выразили согласие. Я буду с нетерпением ждать нашей встречи.С наилучшими пожеланиями, Алисия.»Мишель сразу поняла, что появился еще один претендент на любовь сестры. Жанна-Валентина уверяла, что не знает эту девочку, и что не собирается с ней дружить, вот так, сразу, без согласия Мишель, но та все плакала и обижалась. Каникулы подходили к концу, и никогда еще у Жанны-Валентины не было так неспокойно на душе. И только вечером, перед ее отъездом, она почувствовала, как тоненькое тельце юркнуло к ней в постель и тихо спросило:- Обещаешь с ней не дружить? — Если ты не хочешь, то не буду.Мишель помолчала, дыша ртом, как это делают дети, вдоволь наплакавшись, а потом вдруг вздохнула и смешливым голосом сказала:- Ладно, дружи, я ведь не жадина.Сестры засмеялись, обнялись и заснули вместе.

* * *

Франция, Париж2009 год

Апельсинчик почтительно распахнул ворота перед Грозной Бабкой.- Пойдешь со мной, — не оборачиваясь сказала она, надевая темные очки.Некоторое время он, молча и чинно, шагал следом, а потом поравнялся с ней и спросил:- А куда мы идем?- За покупками. — А почему вы взяли с собой меня, а не грозных внучек?- Потому, что грозные внучки в таких случаях начинают ныть и выпрашивать подарки, — невозмутимо ответила Грозная Бабка. – А тебе полезно общаться с кем-нибудь, у кого интеллект чуть выше, чем у динозавра.С Грозной Бабкой они обошли множество магазинов, скупая разные приятные мелочи.- Зачем вам столько всего? – под конец не выдержал Апельсинчик.- Это подарки.- Но ведь сейчас еще не Рождество.- Это не на Рождество. Видишь ли, у меня скоро день рождения, — снисходительно пояснила Черная Вдова обвешанному огромным количеством пакетов Апельсинчику.- Вы сами себе дарите подарки? – удивился тот.- Я, конечно, люблю дарить себе подарки, но не в таком количестве, — засмеялась Грозная Бабка. – Большинство пакетов для гостей.- Вы дарите подарки гостям в свой день рождения? Но так ведь никто не делает…- Ну, почему же? У хоббитов, например, так принято, — улыбнулась мадам Каррамбос.- У кого? – осторожно переспросил Апельсинчик – ему показалось, что у Грозной Бабки съехала крыша.- Когда ты последний раз был в школе? – вместо ответа поинтересовалась она.- Э-э-э, — пробормотал Апельсинчик что-то невнятное.- Понятно. А в кино? Грозная Бабка подняла руку и остановила такси. Когда Апельсинчик запихнул все пакеты на сиденье и в багажник, она расплатилась с водителем и назвала адрес.- А вы? – Апельсинчик высунулся из окна, увидев, что Черная Вдова не собирается садиться в машину.- А я задержусь.Любопытный Апельсинчик чуть не свернул себе шею, глядя из отъезжающей машины в след Черной Вдове, но его усердия были вознаграждены – мадам исчезла в двери, над которой красовалась надпись: «Агентство недвижимости Жюля Берне».

* * *

Франция, Бретань1977 год

Мери Энн села на кровать и огляделась.- Это была моя комната? – спросила она у Мишель, помогавшей ей распаковывать вещи.- Да, ты переселилась сюда лет в семнадцать. Захотела вдруг спать одна, — лукаво улыбнулась Мишель. – А до этого у нас была общая комната в левом крыле. Там и сейчас детская. Я тебе позже покажу.- Как бы я хотела хоть что-нибудь вспомнить, узнать хоть какую-то вещицу. А то я чувствую себя немного мошенницей и самозванкой.Мишель пристально посмотрела на нее. — Не представляю, каково тебе сейчас. Но мне тоже странно. Это будто ты и в то же время другой человек.- Тебе есть с чем сравнивать.- Так, я уже слышу крики, пора вмешаться. Хочешь со мной в детскую?- Да, конечно.В детской трехлетняя девчушка отчаянно визжала, требуя, чтобы дядя Тоббиас вернул ей игрушку. Мишель, подкравшись из-за спины, выхватила из рук Тоббиаса плюшевого лисенка и вернула владелице.- Дулак, — сердито сказала девочка.Мишель взяла ребенка за плечи и повернула.- Деназир, познакомься, это твоя тетя Жанна-Валентина.- Очень плиятно, — серьезным голосом ответила девочка.- Мне тоже очень приятно, — сказала Мери Энн, пытаясь сохранять серьезный вид. Она подняла взгляд от Деназир к Мишель и, не выдержав, улыбнулась.- Моя дочь, — ответила Мишель на незаданный вслух вопрос. – Ну что, Дези, давай устроим тете экскурсию по дому?- А как же Джон и Денни? Я что-то совсем потеряла их из вида…- Не бойся, папа о них позаботится. И дядюшка поможет. Не так ли, Тоббиас? Где наше фамильное гостеприимство?- Ладно, все понял, уже иду, — буркнул Тоббиас. И у дверей неожиданно обернулся, подмигнув: — Сестрички-заговорщицы, как в старые добрые времена?- А где девочки? – спросила Мери Энн, когда в сопровождении Мишель и Деназир она обошла этаж за этажом. – Мне нужно с ними поговорить.- Если тройняшки не хотят, чтобы их нашли, то никто их не найдет, даже я, — ответила Мишель. – Да и потом, ты сейчас слишком устала для такой беседы. — Кажется, они не очень рады мне.- У них подростковый возраст, вспомни, мы сами были такими же… Ой, извини, я нечаянно…- Все в порядке.- Думаю, мы тебя утомили. Сейчас отведем тетю в ее комнату и дадим отдохнуть.Мишель, подойдя к одной из дверей, постучала.- Войдите, — крикнул Джон.- Ну, вот, как видишь, все на месте. Увидимся за ужином, — улыбнулась Мишель и, ведя за руку Деназир, зашагала дальше по коридору. Мери Энн пару мгновений смотрела, как удаляются их худенькие стройные фигурки, потом повернула дверную ручку и столкнулась с Джоном, открывавшим дверь с противоположной стороны.- Не хочу торопиться с выводами, но я меня ощущение, что мы попали в какой-то сумасшедший дом. У тебя столько родственников, и они все сразу… и везде. Как только они выпустили тебя из своих цепких объятий даже на минуту, — рассмеялся Джон, выходя из ванной.Мери Энн уже приняла душ и сидела за трюмо, накладывая крем на лицо и руки. Она повернулась и посмотрела на него.- Ревнуешь?- Да, немного. Я понимаю, что тебе нужно время, чтобы побыть с ними, понимаю, что они были очень любезны и гостеприимны с нами, но эта ситуация слегка выводит меня из равновесия.- Ты держался молодцом.- Я старался, во всяком случае.- Нам обоим нужно отдохнуть и расслабиться перед ужином.- Да, кстати, заходил Флинстоун, сказал, что не смог тебя найти и просил передать, что срочно уезжает, — сказал Джон.Мери Энн пожала плечами.- Честно говоря, я так устала от такого обилия новых лиц, что…Их прервал стук в дверь.- Кто там? – спросил Джон.- Это я, — голова Денни просунулась в дверь. – Меня поселили в одной комнате с Марио, но он куда-то ушел, а мне уже надоело в одиночестве разглядывать стены. Можно к вам?- Конечно, входи.

* * *

Великобритания, Дербишир1953 год

На пасхальные каникулы Жанну-Валентину пригласили в свое имение родители Алисии Райт. Заручившись согласием своих родителей и одобрением Мишель, Жанна-Валентина отправилась в гости в сопровождении Грегори и Лилиан. Алисия была очень сильно похожа на своего кузена – тоже рыжая и лопоухая. Грегори называл ее Прилипалой, и очень скоро Жанна-Валентина поняла почему. Алисия принадлежала к типу людей, которые ни минуты не могут прожить в одиночестве. Ей постоянно нужно было находиться рядом с кем-то, делиться секретами, иметь общие тайны и интересы. За неделю, проведенную Жанной-Валентиной в их доме, они успели стать неразлучными подругами при минимальных усилиях со стороны Жанны-Валентины.Еще, Жанна-Валентина увидела, наконец, отца Грегори. Мистер Флинстоун был политиком, а, следовательно, очень занятым человеком. Он был намного старше Лилиан, и на взгляд Жанны-Валентины, очень несимпатичным. Дома он занимался тем, что постоянно разглагольствовал о политике со своим шурином, сестрой и их гостями и читал газеты.Что же касается самих детей, то они прекрасно провели время, катаясь на пони, играя в теннис, лазая по деревьям, бегая по полям, исследуя самые отдаленные уголки дома и именья.

* * *

Франция, Париж2009 год

Апельсинчик в глубине души знал, что этот гость рано или поздно явится. И сейчас, увидев за воротами, как обычно, небритое лицо и неопрятную фигуру отца, шагнул ему навстречу.- Тьерри сказал, что ты тут уже неделю, — нетвердым голосом начал Йен Доэрти.- Да, — коротко кивнул Апельсинчик.- Ты, это… того… надолго здесь?- Не знаю. Наверное.- Что делаешь?- Так, по-разному, — неопределенно мотнул головой Апельсинчик.- Я, э-м-м… хочу поговорить с Сукой.- Зачем?- Ну, ты ж мой сын. Забрали парня непонятно куда…Апельсинчик поморщился. Неуклюжая попытка исполнить родительский долг была не к месту, с его точки зрения. К тому же от отца ощутимо несло перегаром. Но старший Доэрти не терял времени даром и уже успел окликнуть Лимончика. Тот, быстро оценив ситуацию на глаз, ответил:- Вали отсюда, парень. Быстро.- Эй, потише. Я не с тобой пришел разговаривать, между прочим. Позови хозяина.- Пошел отсюда, — повторил Лимончик, на сей раз таким тоном, что ослушаться означало заиметь очень большие неприятности.- Что происходит? — раздался голос у него за спиной.- Мадам… — Лимончик показал на источник проблемы.- Вы – отец мальчика? – спросила Грозная Бабка.- Да, мадам. И именно об этом я хотел бы поговорить, — обрел Доэрти вежливые манеры.- Пропусти, — велела Грозная Бабка Лимончику.- Вы можете содержать сына? – спросила мадам Каррамбос.- Вот это называется попасть в самую точку, мадам. Вы мудрая женщина. Вся проблема в том, что у меня сейчас нет постоянной работы. Вот если бы вы и ваш внук подыскали мне что-нибудь…Апельсинчик покраснел от гнева. Как и следовало ожидать, папашу сюда привела вовсе не забота о сыновнем благополучии. — Нас не интересуют ваши услуги, — глаза Черной Вдовы внимательно изучали фигуру, в данный момент пачкавшую своими не слишком чистыми джинсами один из ее кухонных стульев.- Ну, не вас, но, может быть, я мог бы пригодиться кому-нибудь из ваших знакомых.- Ничем не могу вам помочь, — холодно ответила женщина, завершив осмотр.Видимо Доэрти что-то такое прочел в ее глазах, потому что встал и, почесав в голове, произнес:- Понятно… Что ж, вы уж извините за беспокойство, но я уж буду иногда навещать своего мальца, не без этого…- Пожалуйста.- Хм… А чем он у вас занимается, вообще?- Со следующей недели начнет ходить в школу. А там посмотрим.

* * *

Франция, Бретань1977 год

За большим столом собрались шестеро взрослых и шестеро детей. Большая семья, парадный ужин – для Мери Энн это было внове. Во главе стола сидели Тесс и Риччи, по бокам – с одной стороны – Тоббиас, Мишель, Деназир, тройняшки, с другой – Мери Энн, Джон, Денни и Марио. Больше столовых приборов на столе не было, из чего Мери Энн сделала вывод, что, не считая уехавшего Флинстоуна, не хватает, как минимум еще одного члена семьи.За столом говорили по-французски, то и дело спохватываясь, и переводили сказанное на английский. Мери Энн понимала почти все, однако сама пока говорила с трудом. Джон и Денни не владели французским абсолютно, поэтому ужин прошел довольно натянуто, не смотря на старания хозяев и гостей разрядить атмосферу. Риччи и Тобиас взяли на себя обязанность развлекать Джона и Денни, Марио прятал взгляд в тарелке, тройняшки хранили враждебное молчание. Мери Энн украдкой рассматривая своих детей, беседовала с Тесс и Мишель. Мать рассказывала ей о последних изменениях в усадьбе, так, будто дочь вернулась из длительного путешествия.После ужина Мери Энн с Мишель пошли погулять в саду.- Можно задать тебе вопрос? – спросила Мери Энн.- Спрашивай, — улыбнувшись, ответила сестра.- А отец Дези? Он сейчас в отъезде?- О, я знала, что рано или поздно ты спросишь. Скорее даже рано. Что-то, а твое любопытство осталось при тебе, — снова улыбнулась Мишель, и уже серьезно ответила: — Я не замужем. И никогда не была. У Дези нет отца.- Прости. Мое любопытство, думаю, неуместно.- Нет, почему же. В семье я не делаю из этого тайны. У Деназир арабская кровь. Бурный роман, которому не следовало начинаться. Я с самого начала это знала. Когда поняла, что беременна, удрала назад, во Францию. Он даже не знает. Если бы узнал, то отнял ребенка. Абсолютно богатый и абсолютно пещерный человек. Нет, точнее пустынный, хотя это почти одно и то же, — Мишель улыбнулась. – А знаешь, мама, когда Дези родилась, хотела назвать ее Жанной-Валентиной, но я воспротивилась. Сказала, что хватит с меня этой жуткой семейной традиции, передавать младенцам имена покойников. Так что Деназир – первая в своем роде.

* * *

Великобритания, Итен1953 год

В середине весеннего семестра Грегори снова попал в больничное отделение, на сей раз с приступом астмы. Как оказалось, его мать выбрала эту школу именно потому, что в ней было лучшее в Соединенном королевстве врачебное отделение. Так, чтобы Грегори имел возможность учиться без отрыва от больничной койки.- Мисс Монро сегодня превзошла сама себя, — радостно сообщила Жанна-Валентина, ворвавшись с яркого весеннего солнца в палату в теннисном костюмчике.- В чем? – поинтересовался Грегори, на мгновение, выглянув из-под ингалятора.- В скукотище. Хорошо еще потом был теннис, — Жанна-Валентина быстро пристроила ракетку к кроватному столбику и весело подкинула теннисный мячик, — А ты чем занимался? Грегори скорчил страшную рожицу, сведя глаза к носу и шумно выдохнув в ингалятор. От выдоха стекла очков моментально вспотели, а оттопыренные уши зашевелились. Жанна-Валентина расхохоталась.- Я — Дракула, великий и ужасный, — замогильным голосом сообщил Грегори.Жанна-Валентина подняла книгу, лежавшую раскрытой на одеяле.- Это что-то новое. А Блада ты уже закончил?- Угу.- И домашние задания? Жанна-Валентина взяла с прикроватной тумбочки учебник и удивленно присвистнула, увидев закладку:- Ничего себе! Грегори пожал плечами.- Мне все равно тут целыми днями делать нечего.- Я поняла. Ты никакой не вундеркинд, ты – тоже зубрилка.- Да, только я зубрю тайно, под ингалятором, чтоб никто не узнал, — показал Грегори два передних зуба.- Здравствуйте, миссис Флинстоун, — приветствовала Жанна-Валентина вошедшую Лилиан. — Здравствуй, Жанна-Валентина, — ответила та. Мать подошла к Грегори и провела рукой по его лбу:- Ты как?- Нормально, — увернулся Грегори от материнского прикосновения.Лилиан внимательно осмотрела его от кончиков волос на макушке до пальцев ног, укрытых одеялом.- Мне кажется, ты немного отвлекся, может, тебе не стоит сейчас много разговаривать? Грегори послушно задышал в ингалятор, а Жанна-Валентина спросила:- Миссис Флинстоун, а можно, Грегори поедет к нам в гости на каникулы?

* * *

Франция, Бретань1977 год

— Можно войти? – Мери Энн постучала в приоткрытую дверь библиотеки.Тройняшки, словно трио обезьянок, сидели в самых невероятных позах на диване и полу. Ни одной раскрытой книги поблизости не было.- А что, если мы скажем нельзя, вы не войдете? – ершисто ответила одна из девчонок.- Я хотела бы, чтобы наш разговор состоялся по обоюдному желанию, — ответила Мери Энн, стоя на пороге.- Ладно, заходите, — ответила та же девочка.- Ты, наверное… Летиция? – спросила Мери Энн, входя в комнату.Тройняшки обменялись насмешливыми взглядами.- А какая вам разница? – ехидно ответила все та же из сестер.- Для меня это важно. Я пока не умею различать вас, но я хочу научиться. Мери Энн на мгновение замолчала, чувствуя неловкость. Ни одна из девочек не подумала уступить ей место или подвинуться, они совершенно не переменили своих поз. Мери Энн стояла перед ними словно провинившаяся школьница. Ей было неловко продолжать.- Подвинься, пожалуйста, я хотела бы сесть, — попросила она одну из тройняшек, вольготно расположившуюся на диване.Та молча подтянула ноги к себе. Мери Энн села, повернувшись так, чтобы видеть всех троих.- Девочки, я могу только догадываться, как вам было трудно все это время. Вы обижаетесь на меня, я понимаю… Но в том, что случилось, я не виновата. Никто не виноват. Так сложились обстоятельства.Мери Энн посмотрела поочередно на каждую. Никакой реакции. Хотя нет, что–то похожее на насмешливые полуулыбки промелькнуло на лицах.- Я здесь для того чтобы попытаться снова. Но я не смогу в одиночку вернуть то, что мы потеряли. Вы знаете, что я ничего не помню. Я очень хотела бы, чтобы это было не так, поверьте. Но многие годы прошлого для меня потеряны. А без вашей помощи, мы потеряем и будущие годы. Помогите мне, давайте сделаем шаг навстречу друг другу…Дверь скрипнула. Мери Энн обернулась и увидела Марио, тут же попятившегося и вобравшего голову в плечи.- Эй, Марио, не удирай… Мамочка тут как раз рассказывает, что никто ни в чем не виноват. Это по твоей части, ты ведь у нас любишь, когда тебе вешают лапшу на уши, — едко сказала одна из тройняшек, и все трое, как по команде поднялись и вышли.Мери Энн расстроено вздохнула.- Иди сюда, — позвала она сына, застывшего на пороге. Марио бочком протиснулся в комнату и неловко плюхнулся на диван около Мери Энн.- Они всегда такие… — пробормотал он.- Они обижают тебя? – спросила мать.Марио промолчал, опустив глаза, но сопение, горящие щеки и уши говорили за него.- Нет, — наконец выдавил он.Мери Энн взяла его за подбородок и заставила поднять глаза.- Мне ты можешь говорить все. Я твоя мама и люблю тебя.- Нет, меня никто не обижает. Ни папа, никто… — глаза мальчишки стали подозрительно влажными от смущения, но увернуться из рук матери он не пытался, застыв, будто кролик, завороженный удавом.Мери Энн почувствовала, что для Марио настоящая пытка и этот разговор, и ее внимание. Она отпустила его подбородок и погладила взмокшие от пота волосы.- Ты поделился своей комнатой с Денни? – спросила она.Марио кивнул, опустив глаза в ковер.- Он… он хороший. Мы играли вместе.Мери Энн поняла, что ему легче разговаривать так, не глядя на нее.- Ты хотел бы поехать с нами? Вы могли бы с Денни ходить в одну школу.- Хотел бы, — кивнул Марио и тут же испуганно поднял глаза, — Если можно. Только ненадолго. — Почему ненадолго? – спросила Мери Энн, вглядываясь в его лицо. Но он уже снова опустил ресницы.- Мне нужно ходить в школу. Я должен быть с папой. И навещать бабушку с дедушкой, — выпалил он на одном дыхании. – Но с тобой я тоже хочу, — и судорожно вздохнув, добавил: — Нельзя же быть сразу со всеми.

* * *

Франция, Ницца1954 год

Каникулы на Cot d’Azur – что может быть веселее? Фамильная загородная вилла Сен-Этьери, пляж, солнце, море и куча друзей. По старинной семейной традиции в сезон здесь собиралась вся родня, и Жанне-Валентине было с кем пообщаться. Амадей и Бенедикт Мелоуэны: первый – внук тети Илоны, старшей сестры отца, второй – сын ее падчерицы Элеонор, кузены де Сен-Этьери – Валентин, Мишель (мальчик), Лаура, Софи и Элоди, кузены Райзингем – близнецы Джон и Джек, их сестры Джулия и Дженни, американские кузины – Уитни и Памела Роджерс, кузены Альбертини – дети маминой сестры Таис – Паола, Клаудия и Карло. И, разумеется, сестренка Мишель, друзья — Алисия и Грегори. Грегори отдыхал в Ницце уже второе лето, доктора говорили, что средиземноморский климат ему на пользу. Жанна-Валентина сначала немного волновалась по поводу того, как сложатся отношения между ним и ее шумными кузенами, но обе стороны проявили такт и терпение, так что обошлось без конфликтов. Бенедикт, близнецы, Мишель-мальчик и Мишель-девочка устраивая буйные игрища, умудрялись найти в них место и для Грегори, а тот, в свою очередь, проявлял свойственную всем мальчишкам его возраста тягу к приключениям. И потом, рядом всегда была Жанна-Валентина, готовая волевым усилием остановить разошедшихся искателей приключений, Алисия, тонким писклявым голоском начинавшая испуганно хныкать, очень решительные и кудрявые Уитни и Памела с ужасным американским акцентом и веселые пампушки Паола с Клаудией. Иногда к ним присоединялись дети постарше – Лаура, Джулия, Софи и Элоди, но эта компания, в основном была занята пересказыванием школьных любовных историй и жгучим красавцем Амадеем, которому уже исполнилось целых пятнадцать.В то лето они открыли для себя Толкиена – Лилиан привезла Грегори один из первых печатных экземпляров «Братства Кольца». Из-за того, что книга была одна, а желающих узнать историю много, читали вслух, собираясь по вечерам в малой гостиной. Днем прочитанное превращалось в игру. Вся вилла была разделена на части, соответствующие странам Средиземья. Так, в кухне находился Шир, в саду – Раздол и Лориэн, а Мордор располагался на чердаке. Поздно вечером, раздобыв тайком свечи, всей компанией они поднимались туда и, накинув на головы чехлы для мебели, изображали назгулов, чьи гигантские черные тени, колебались на стенах и балках чердака, усиливая впечатления. Взрослые относились к их забавам снисходительно, пока они не поднимали слишком много шума. Источником переполоха почти всегда оказывались Бенедикт и близнецы Райзингем: то стащат ножи на кухне, то с грохотом уронят что-нибудь на чердаке. Впрочем, кто бы из них не отличился, шишки почти всегда доставались Бенедикту, потому, что он был самым шумным, а еще потому, что, бабушка Софи не любила его. Остальные взрослые относились к маленькому Мелоуэну снисходительно – все же сирота – но бабушка Софи, двоюродная тетушка Тесс, всегда находила в нем что-нибудь дурное. Из-за этого они постоянно ссорились с тетей Илоной, воспитывавшей Бенедикта с младенчества, еще с тех пор, как его мать и мать Лауры погибли в автокатастрофе. Но сам Бенедикт был настолько очарователен с густыми пшеничными кудряшками и большими продолговатыми глазами цвета моря, так быстро увлекался игрой и забывал все обиды, что остальные обитатели виллы не воспринимали ворчание Софи всерьез. То было лето, полное моря, солнца и волшебства.

* * *

Франция, Париж2009 год

На широком плоском экране кухонного телевизора мелькали кадры с подиумов Миланской недели моды. Белокурая мадам Алисия с удовольствием наблюдала за последними модными трендами, в то время как грозные внучки под руководством Грозной Бабки собирали корзинку для ланча телохранителей, чтобы отдать поджидавшему тут же Апельсинчику.- О, мой крестник, — захихикала Алисия, когда над подиумом появилась надпись «Коллекция Марио Конти».Одна из грозных внучек взяла пульт и переключила канал.- Стой, противная девчонка, сейчас же покажут мою внучку! – запротестовала гостья, перехватывая пульт.- Мы и так скоро увидим этот мешок костей, — ответила девчонка, спрятав отвоеванное устройство в один из ящиков.- Кстати, а Марио приедет? – поинтересовалась Алисия у подруги.- Не знаю, — сухо ответила та.- Ну, это же все-таки твой юбилей…- Мне хватит того юбилея, что он мне уже устроил, — тем же тоном ответила Грозная Бабка.- А, когда заявил «Мама, я уже двадцать лет… — радостно начала Алисия.- Не двадцать, а сорок, — тут же уточнили грозные внучки.- Все, хватит, я не желаю это слушать, — грозно отрезала Черная Вдова.- Ладно, ладно, — покладисто вздохнула Алисия. – Девчонки, вам в школу не пора?- Мы там уже были сегодня, — процедили грозные внучки сквозь зубы.- Ну, так идите, делайте уроки. Идите, идите. Марш! Младшая из девочек показала язык.- Никаких манер, — демонстративно вздохнула гостья.- А то мы не знаем, что тебе нужно. Опять будешь деньги клянчить, — выдала старшая из грозных внучек.- Хамство да и только, — Алисия повернулась к Грозной Бабке, призывая ее принять меры.- Вообще-то меня так зовут, — парировала девчонка.- Внучки, идите, помогите матери. Нечего пререкаться, — вынесла Бабка свой вердикт.Девчонки ушли. Апельсинчик взял корзину и тоже очень медленно двинулся прочь.- Помнишь, я говорила о новом хирурге, который прекрасно делает подтяжку? – снова затараторила Алисия. — Так вот, представляешь, мне удалось с ним познакомиться. Он действительно просто душка. И согласен за меня взяться. Небольшой пилинг и ботокс сейчас и месяца через три подтяжка. Так что я буду прекрасно выглядеть на твоем дне рождения. — Чудесная новость. Вот уж не думала, что тебе еще что-то можно подтянуть, — рассеяно ответила Черная Вдова.- Слушай, у меня идея. А что, если и тебе, наконец, попробовать сделать что-то с лицом?- Зачем?- Дорогая, шестьдесят пять – это не шутка. Ты просто обязана принять меры. С возрастом можно и нужно бороться. Давай, я тебя тоже запишу. Душка-доктор мне не откажет.- Алисия, отстань, ради бога.- Хорошо. Не хочешь сама, я не настаиваю. Но мне это совершенно необходимо. И очень не помешает спонсорская помощь.- Ну вот, приехали. На меня можешь не рассчитывать.- Вот как? Это почему же?- На тебе уже и так почти ничего природного не осталось, сплошной силикон.- Что делает с людьми зависть! Грозная Бабка не ответила.- Нет, ну это просто смешно, — раздосадовано продолжила Алисия. – Я вроде бы совершеннолетняя, так что сама могу решать, что мне делать, а что – нет.- А я тебе ничего и не запрещаю. Хочешь – делай, — усмехнулась ее подруга.- Тогда дай мне денег. В долг. Я потом отдам.- Нет, — отрезала Черная Вдова- Что, у Внучоночкина выдался неудачный месяц? Ограбил два банка вместо трех? – с насмешкой спросила гостья.- Внучоночек всего полгода как вышел из тюрьмы, — делая ударение на каждом слове ответила Грозная Бабка.- Ой, вот только не надо прибедняться. С учетом того, сколько оставили тебе мужья, могла бы и помочь подруге.- Знаешь, Алисия, всему есть предел. Давай, на этом остановимся.- А может, продолжим? Ты прекрасно знаешь, чем мне обязана.- И чем же это?- Ты прикарманила мои деньги, и после этого у тебя хватает совести отказывать мне?! Я должна просить у тебя в долг свои деньги?!- Тебе не подтяжка лица нужна, а подтяжка мозгов. Это я бы с удовольствием оплатила.- Нет, она еще и издевается надо мной! Что плохого в том, что я хочу выглядеть лучше? Я же, в отличие от тебя, никого не убиваю.- Все, хватит. Вон из моего дома.- Не смей меня выгонять! Я сама уйду, — Алисия в бешенстве простучала каблуками через холл. На пороге входной двери она обернулась и, не заметив прижавшегося к стенке Апельсинчика, крикнула: — Убийца! Я знаю, это ты убила моего брата!