Иду с работы. Смерклось в семь.

(Живу я, к слову, за кладбищем).

Картина маслом: дождь, и темь,

И зло хтоническое рыщет…

Иду и слышу за спиной

Шаги тяжелые. О ужас!

Оно (хтоническое зло)

Как командор по мою душу.

Мечусь туда, мечусь сюда,

Крадусь, хитрю, таюсь, петляю.

Тупик, ограда, жуть, беда!

И хтонь с растущими клыками…

Без толку сгину… И никто

Не загрустит о жизни бренной.

Мне ветер кинет золотой

Лист, разменявши ворох медных.

Из сумки зеркальце тяну

(Плевать на всё, умру красивой!).

Но только тусклую луну

Оно, сверкая, отразило.

Нет, я-то промелькнула там:

От Эйвон сумка, тушь Max Factоr,

Гель-лак любимый (сочный лайм),

А хтонь невидима, однако…

Да, в отраженьи нет его,

Но здесь, к несчастью, он реален:

Клыки у горла моего,

И когти всё пальто прорвали…

А спас меня простой мужик.

Простой кладбищенский трудяга:

Метла, лопаты верный щит

И чеснока тяжелый запах —

Густой и стойкий аромат,

В нем нотки перца и горчицы.

Вампир упал…

Спасибо, брат,

За жизни новую страницу!

Как темь и сырость я люблю!

И бесприютных листьев стаю!

Иду по лужам и смеюсь,

В осколки небо разбивая.