В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. Был этот царь жестоким, своенравным и несправедливым. Его излюбленной забавой было запрягать в повозку стариков и, погоняя плетьми, ездить на них, пока добрая половина из них не упадёт замертво, а выжившие окажутся настолько измученными, что и встать не смогут. Заботливые дети и внуки как могли старались прятать своих престарелых отцов, матерей, бабушек и дедушек, но горе тому, у кого жандарм обнаружит в доме скрывающегося старика. Тогда всю семью ждала мучительная казнь.
Хоть и мучился народ в этом царстве-государстве, бунтовать, однако, не решался – за годы царствования тирана был настолько запуган, что и слова сказать не смел.
Однако Иван крестьянский сын отродясь не ведал страху и однажды, когда в большой праздник собрался народ на площади стольного града, и царь вышел на лобное место послушать, как люд станет его славить да хвалить (а угодить ему, к слову сказать, старались многие, ибо за лучшую похвалу можно было золотой получить), встал Иван посреди площади и крикнул:
— Похвалы, ожидаешь, владыка неправедный, а за что тебя хвалить-то, коли ты своих подданных нещадно мучаешь? За что славить тебя, коли ты стариков не почитаешь? Гнать тебя, царь-государь, с престола надобно, как шельму последнюю!
Услыхал царь такие речи – разгневался, велел Ивана прямо посреди площади розгами высечь. Набежали слуги государевы, схватили несчастного и давай его пороть нещадно.
— Ну, что скажешь, вражина? – грозно спросил государь, когда порка прекратилась. – Кинешься ли теперь мне, царю, в ноги, попросишь ли прощения?
— Нет, государь, — ответствует ему Иван. – В ноги не кинусь, прощения не попрошу. Жестокий ты и неправедный, недостоин ты быть владыкою!
Повелел царь тогда бросить Ивана в темницу сырую. Сидит бедолага невесел, буйну голову повесил, как вдруг откуда ни возьмись появляется перед ним старец с седой бородою.
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. Был этот царь жестоким, своенравным и несправедливым. Его излюбленной забавой было запрягать в повозку стариков и, погоняя плетьми, ездить на них, пока добрая половина из них не упадёт замертво, а выжившие окажутся настолько измученными, что и встать не смогут. Заботливые дети и внуки как могли старались прятать своих престарелых отцов, матерей, бабушек и дедушек, но горе тому, у кого жандарм обнаружит в доме скрывающегося старика. Тогда всю семью ждала мучительная казнь.
Хоть и мучился народ в этом царстве-государстве, бунтовать, однако, не решался – за годы царствования тирана был настолько запуган, что и слова сказать не смел.
Однако Иван крестьянский сын отродясь не ведал страху и однажды, когда в большой праздник собрался народ на площади стольного града, и царь вышел на лобное место послушать, как люд станет его славить да хвалить (а угодить ему, к слову сказать, старались многие, ибо за лучшую похвалу можно было золотой получить), встал Иван посреди площади и крикнул:
— Похвалы, ожидаешь, владыка неправедный, а за что тебя хвалить-то, коли ты своих подданных нещадно мучаешь? За что славить тебя, коли ты стариков не почитаешь? Гнать тебя, царь-государь, с престола надобно, как шельму последнюю!
Услыхал царь такие речи – разгневался, велел Ивана прямо посреди площади розгами высечь. Набежали слуги государевы, схватили несчастного и давай его пороть нещадно.
— Ну, что скажешь, вражина? – грозно спросил государь, когда порка прекратилась. – Кинешься ли теперь мне, царю, в ноги, попросишь ли прощения?
— Нет, государь, — ответствует ему Иван. – В ноги не кинусь, прощения не попрошу. Жестокий ты и неправедный, недостоин ты быть владыкою!
Повелел царь тогда бросить Ивана в темницу сырую. Сидит бедолага невесел, буйну голову повесил, как вдруг откуда ни возьмись появляется перед ним старец с седой бородою.