Здесь речь об удовольствии или смаковании специфических сцен, на мой взгляд, не идет, а кровавые сцены, имхо, поданы как метафора — параллель тому, что происходит в головах внешне вполне благопристойных людей.

Я исхожу из того, что подобные метафоры воспринимаются так, как надо, только поначалу, когда они перед этим никем не использовались. Потом, когда они уже привычны, на них внимания не обращаешь, и для того, чтобы автору донести какую-то свою мысль, нужно подбирать ещё более жёсткие метафоры, образы и сравнения. Ну вот для примера: вот как воспринимался «Голый завтрак» или «Тропик Рака» в 60-х годах и как они могут восприниматься сейчас? Или вот более ярко: история с публикацией «Улисса» в США, когда из-за ряда сцен его готовы были запретить к публикации? И как такие сцены воспринимаются сейчас? Понимаешь меня?

Человек, читатель в каждом поколении привыкает к любым способам выражения мысли, и грязным реализмом а'la Чарльз Буковски уже никого не удивить. Но если этим нельзя удивить, поразить и с помощью такого донести то, что тебе надо донести до читателя, то ты ищешь новое. А новое в этом случае должно быть ещё страшнее и грязнее предыдущего. И лично у меня после таких рассуждений (хотя они могут быть ошибочны и субъективны, я понимаю это) и возник тот вопрос, который я озвучил выше: что будет дальше, лет через пять-десять? что и как мы будем писать для того, чтобы нас услышали?

Это уже не к автору «Комы» вопрос, как ты понимаешь, это я просто вслух рассуждаю. В перспективе, если можно так сказать.