Нацистское прошлое героя — очень соблазнительный материал для истории на тему «Скелет в шкафу». Чуть ли не первое, что приходит в голову. Так что автор рискует оказаться в огромной компании таких же разоблачителей экс-нацистов. Но это не самое страшное. Даже не вполне оригинальный сюжет можно подать так, что он будет восприниматься как откровение. Был бы талант и желание…
Я уж не знаю, чего именно автору не хватило в этот раз. Подозреваю, что времени — не столько на тщательную вычитку текста (о многих погрешностях тут уже говорилось, повторять не буду), сколько на окончательную «кристаллизацию» замысла. Но сначала скажу всё-таки о мелочах.
Стоило любой палке оказаться в их руках, как она сразу же превращалась в шпагу, а дети — в последователей Д’Артаньяна.
Серьёзно? В Германии образы из Дюма — первое, что приходит в голову человеку по ассоциации с фехтованием? Извините, не верю. Нет, «Три мушкетёра» переведены на немецкий, конечно, но у немцев было своё средневековье и Ренессанс, свои герои меча и шпаги, а значит — есть свой культурный код для такого случая. Не французский, а свой.
— Я говорила ему не брать, но он всё равно выменял его на твои часы! — сказала она.
Эм-м… внук стырил у деда часы и выменял их где-то на игрушечный маузер? Или дед подарил ему часы раньше? Тогда почему «твои», они же уже внука? В любом случае, отсутствие реакции деда на эти самые часы совершенно непонятно — даже если они были подарены внуку, вряд ли ему было бы приятно узнать, что тот сменял этот подарок на что-то иное.
Однако, мой сын Михаэль, кажется, о чем-то догадывается. Мы не ссорились, но однажды он просто перестал со мной общаться.
А как он мог догадаться? Что он мог знать, ведь он родился заметно позже событий, составляющих «скелет в шкафу»? Мать рассказала? Непонятно, зачем. А «вещдоков» никто из семьи не видел. В смысле, до финальной сцены рассказа. Теперь-то внучек рано или поздно сдаст дедулю, конечно. Ну да это уже неважно…
Теперь о более существенном. Неясно главное: зачем герой хранит этот «сундук мертвеца»? Чтобы быть разоблачённым в конце концов? С кем он себя всё-таки теперь идентифицирует — с Крюгером или с Брауном? И вот эта нецельность образа героя мешает восприятию куда больше, чем все ляпы вместе взятые.
Нацистское прошлое героя — очень соблазнительный материал для истории на тему «Скелет в шкафу». Чуть ли не первое, что приходит в голову. Так что автор рискует оказаться в огромной компании таких же разоблачителей экс-нацистов. Но это не самое страшное. Даже не вполне оригинальный сюжет можно подать так, что он будет восприниматься как откровение. Был бы талант и желание…
Я уж не знаю, чего именно автору не хватило в этот раз. Подозреваю, что времени — не столько на тщательную вычитку текста (о многих погрешностях тут уже говорилось, повторять не буду), сколько на окончательную «кристаллизацию» замысла. Но сначала скажу всё-таки о мелочах.
Серьёзно? В Германии образы из Дюма — первое, что приходит в голову человеку по ассоциации с фехтованием? Извините, не верю. Нет, «Три мушкетёра» переведены на немецкий, конечно, но у немцев было своё средневековье и Ренессанс, свои герои меча и шпаги, а значит — есть свой культурный код для такого случая. Не французский, а свой.Эм-м… внук стырил у деда часы и выменял их где-то на игрушечный маузер? Или дед подарил ему часы раньше? Тогда почему «твои», они же уже внука? В любом случае, отсутствие реакции деда на эти самые часы совершенно непонятно — даже если они были подарены внуку, вряд ли ему было бы приятно узнать, что тот сменял этот подарок на что-то иное.А как он мог догадаться? Что он мог знать, ведь он родился заметно позже событий, составляющих «скелет в шкафу»? Мать рассказала? Непонятно, зачем. А «вещдоков» никто из семьи не видел. В смысле, до финальной сцены рассказа. Теперь-то внучек рано или поздно сдаст дедулю, конечно. Ну да это уже неважно…Теперь о более существенном. Неясно главное: зачем герой хранит этот «сундук мертвеца»? Чтобы быть разоблачённым в конце концов? С кем он себя всё-таки теперь идентифицирует — с Крюгером или с Брауном? И вот эта нецельность образа героя мешает восприятию куда больше, чем все ляпы вместе взятые.