Ещё один вариант идеи «наказания, которого без вины не бывает».
Мне нравится в этом рассказе фолкнеровская мысль о невозможности избавиться или хотя бы забыть о своём прошлом, как бы нас к этому ни призывали все вокруг (живи сегодняшним днём, смотри в будущее, оставь вчерашнее вчерашнему...). Человеку только кажется, что он забыл или может забыть своё прошлое. На самом деле мы сами не догадываемся о том, какую большую роль оно играет в нашем личном настоящем — пусть даже оно воздействует лишь на подсознание.
А тут это воздействие как раз хорошо показано — хотя бы тем, что ГГ всё же хранит кое-что, что связывает его «настоящего» с его «прошлым», от которого он так стремился избавиться, что даже второй раз женился на своей жене и бросил курить. И возникает вопрос, на который, наверно, даже автор не сможет ответить: а зачем старику так упорно цепляться за себя настоящего? Полно примеров в истории, когда нацисты меняли имена, документы, придумывали себе истории и жили спокойно до глубокой старости. Не знаю, правда, мучили ли их угрызения совести… Российская история, кстати, тоже знает много таких примеров. Почему-то сейчас вспомнил, как скрывался от Советской власти генерал Ренненкампф, который прославился тем, что фактически обрёк на смерть в 1914 году армию генерала Самсонова в Польской Мазовии. И ведь не спасло его такое переодевание в обычного мещанина — расстреляли генерала большевики, когда нашли. Вменив ему в вину как раз гибель самсоновской армии и лишь во вторую очередь — участие в подавлении революции 1905-1907 гг.
Но я отвлёкся, извините. Я понимаю, что в этом рассказе — ещё одна попытка выдать желаемое за действительное хотя бы в виде мук совести, коль уж не получилось вмешаться правосудию. Но есть тут какая-то двойственность у героя. Как мне кажется, автор так и не решил, каким его нужно показать: то ли он постоянно одолеваем такими воспоминаниями, то ли вполне себе нормально живёт, а эти воспоминания спровоцированы лишь случайностью. Характер мыслей героя указывает на то, что он часто думает о своей жизни, не раз спускается в подвал, как преступник, которого тянет на место преступления (да и он сам об этом говорит — «чтобы успокоиться, я решил, как обычно»), а вот его поведение с внуком после встречи в подвале, когда он обещает ему когда-нибудь пострелять в карьере, заставляет думать совсем другое — о том, что он по меньшей мере смирился с ними и даже находит в них какую-то опору, терапию (опять же, слова — «чтобы успокоиться...»). Иначе зачем же ему нужно хранить пистолет, фото, старые вещи и пачку сигарет «Ланде»? Для чего? Чтобы когда-нибудь вот так случайно раскрыться перед своими близкими, от которых ГГ тоже скрывает свою историю? Ну так в рассказе и так сказано, что его сын, видимо, что-то подозревает, раз свёл к минимуму общение со своим отцом. Старику этого звоночка мало?
Вот это отсутствие цельности заставляет меня усомниться — не в истории (она как раз достоверна), а в характере. Может, и впрямь было бы лучше убрать из подвала вещдоки, а оставить одни воспоминания. Да и стал ли бы ГГ хранить то, что может его скомпрометировать — пусть даже и в сундуке с замком?
В общем, мысль хороша, но в художественном плане какая-то недодуманная.
Есть и некоторые несуразицы. Кое о чём хорошо сказали Леонид Градов и Радуга, а я добавлю ещё одну — одну из главных.
— А больше ничего и не надо. Благодарим за сотрудничество!
Вот что хотите со мной делайте, но эта фраза не принадлежит нацистам 30-х годов ХХ века. Это — разговор современных рекламщиков и менеджеров по продажам, которые продают всё, что видят. Намного естественней и правильней было бы просто заставить Крюгера улыбнуться, промолчать и застрелить заключённого. В это, по крайней мере, я бы поверил. А эта фраза, даже если она и служит ради иронии, уже намекает на некоторую ряженость.
Затем дал задание криминальассистенту включить два мощных электрообогревателя.
— Это еще что? — почти беззубым, окровавленным ртом спросил он.
Прошу прощения за шапоклякский вопрос — это у криминальассистента беззубый и окровавленный рот? Кого, в конце концов, пытает молодой Крюгер?
Читается рассказа легко, но от некоторых досадных ошибок он всё же не избавлен. Маузер — уже давно не только имя собственное, поэтому с заглавной буквы в применении к оружию его писать не нужно (Вы ж не будете писать «пулемёт Максим» вместо «пулемёт „максим“, верно?) К96 — это вообще вызывает в памяти соответствующую страницу из энциклопедии (что, герой думает о своём оружии именно как о К96? Так простите, это — производственное название, но уж никак не обиходное).
Я резким ударом выбил пистолет из рук бандита
нууу, это уж очень экспрессивная оценка дедушкой своего внука — он ещё ничего не сделал для того, чтобы из категории внуков резко перейти в категорию бандитов. Имхо — слово совсем неуместное.
Я чуть не упал с колен на зад, когда услышал позади голос. Это был Стефан. Не знаю, с какого момента он здесь стоит.
и зачем этот переход из прошлого времени в актуализированное настоящее? Чему он служит-то? С точки зрения стиля это — ошибка.
Из черного пистолета шел дым,
намного лучше было бы употребить „показался“, хотя почему-то мне сразу вспомнились соответствующие сцены из американских вестернов, когда ковбои сдувают дымок, поднимающийся после выстрела из дула. И это — тоже вопрос: я, например, нигде не встречал, чтобы после выстрела из маузера из его дула показывался дым.
Арестованный замер на месте. Видимо, его воля была не до конца сломлена, чтобы повиноваться каждому моему слову. Но это лишь вопрос времени и средств — первого оставалось мало, зато второго было в избытке. Я привел арестованного в чувство тяжелым ударом кулака в челюсть, и он повалился на пол.
совершенно непонятно, в каком положении в это время находится арестованный. Он сидит? — тогда как он может замереть на месте, если замирают на месте обычно те, кто находится в состоянии движения? Картинки что-то не рисуется никакой.
Каждый её визит был для меня и счастьем, и печалью: ведь ничто не напоминает о жене так, как её воплощение в дочери
словечко-паразит (и таких здесь достаточно, о чём уже сказала Иванова Мария), от которого надо избавиться…
Мягко ступая по ковру(,) я подошел к двери подвала, открыл дверь и зажег тусклый свет
— пропущена зпт.
Под потолком, содрогая тусклые тени(,) покачивалась лампа в
то же самое (и где-то ещё видел подобное).
В общем, над рассказом ещё нужно работать — и стилистически, и синтаксически, и идейно. Но хорошо то, что есть над чем работать. При желании и должном усердии рассказ может стать хорошим, достойным, с правильным посылом… Пока же это — только попытка. Но — достойная, спору нет.
Ещё один вариант идеи «наказания, которого без вины не бывает».
Мне нравится в этом рассказе фолкнеровская мысль о невозможности избавиться или хотя бы забыть о своём прошлом, как бы нас к этому ни призывали все вокруг (живи сегодняшним днём, смотри в будущее, оставь вчерашнее вчерашнему...). Человеку только кажется, что он забыл или может забыть своё прошлое. На самом деле мы сами не догадываемся о том, какую большую роль оно играет в нашем личном настоящем — пусть даже оно воздействует лишь на подсознание.
А тут это воздействие как раз хорошо показано — хотя бы тем, что ГГ всё же хранит кое-что, что связывает его «настоящего» с его «прошлым», от которого он так стремился избавиться, что даже второй раз женился на своей жене и бросил курить. И возникает вопрос, на который, наверно, даже автор не сможет ответить: а зачем старику так упорно цепляться за себя настоящего? Полно примеров в истории, когда нацисты меняли имена, документы, придумывали себе истории и жили спокойно до глубокой старости. Не знаю, правда, мучили ли их угрызения совести… Российская история, кстати, тоже знает много таких примеров. Почему-то сейчас вспомнил, как скрывался от Советской власти генерал Ренненкампф, который прославился тем, что фактически обрёк на смерть в 1914 году армию генерала Самсонова в Польской Мазовии. И ведь не спасло его такое переодевание в обычного мещанина — расстреляли генерала большевики, когда нашли. Вменив ему в вину как раз гибель самсоновской армии и лишь во вторую очередь — участие в подавлении революции 1905-1907 гг.
Но я отвлёкся, извините. Я понимаю, что в этом рассказе — ещё одна попытка выдать желаемое за действительное хотя бы в виде мук совести, коль уж не получилось вмешаться правосудию. Но есть тут какая-то двойственность у героя. Как мне кажется, автор так и не решил, каким его нужно показать: то ли он постоянно одолеваем такими воспоминаниями, то ли вполне себе нормально живёт, а эти воспоминания спровоцированы лишь случайностью. Характер мыслей героя указывает на то, что он часто думает о своей жизни, не раз спускается в подвал, как преступник, которого тянет на место преступления (да и он сам об этом говорит — «чтобы успокоиться, я решил, как обычно»), а вот его поведение с внуком после встречи в подвале, когда он обещает ему когда-нибудь пострелять в карьере, заставляет думать совсем другое — о том, что он по меньшей мере смирился с ними и даже находит в них какую-то опору, терапию (опять же, слова — «чтобы успокоиться...»). Иначе зачем же ему нужно хранить пистолет, фото, старые вещи и пачку сигарет «Ланде»? Для чего? Чтобы когда-нибудь вот так случайно раскрыться перед своими близкими, от которых ГГ тоже скрывает свою историю? Ну так в рассказе и так сказано, что его сын, видимо, что-то подозревает, раз свёл к минимуму общение со своим отцом. Старику этого звоночка мало?
Вот это отсутствие цельности заставляет меня усомниться — не в истории (она как раз достоверна), а в характере. Может, и впрямь было бы лучше убрать из подвала вещдоки, а оставить одни воспоминания. Да и стал ли бы ГГ хранить то, что может его скомпрометировать — пусть даже и в сундуке с замком?
В общем, мысль хороша, но в художественном плане какая-то недодуманная.
Есть и некоторые несуразицы. Кое о чём хорошо сказали Леонид Градов и Радуга, а я добавлю ещё одну — одну из главных.
Вот что хотите со мной делайте, но эта фраза не принадлежит нацистам 30-х годов ХХ века. Это — разговор современных рекламщиков и менеджеров по продажам, которые продают всё, что видят. Намного естественней и правильней было бы просто заставить Крюгера улыбнуться, промолчать и застрелить заключённого. В это, по крайней мере, я бы поверил. А эта фраза, даже если она и служит ради иронии, уже намекает на некоторую ряженость.
Прошу прощения за шапоклякский вопрос — это у криминальассистента беззубый и окровавленный рот? Кого, в конце концов, пытает молодой Крюгер?Читается рассказа легко, но от некоторых досадных ошибок он всё же не избавлен. Маузер — уже давно не только имя собственное, поэтому с заглавной буквы в применении к оружию его писать не нужно (Вы ж не будете писать «пулемёт Максим» вместо «пулемёт „максим“, верно?) К96 — это вообще вызывает в памяти соответствующую страницу из энциклопедии (что, герой думает о своём оружии именно как о К96? Так простите, это — производственное название, но уж никак не обиходное).
нууу, это уж очень экспрессивная оценка дедушкой своего внука — он ещё ничего не сделал для того, чтобы из категории внуков резко перейти в категорию бандитов. Имхо — слово совсем неуместное. и зачем этот переход из прошлого времени в актуализированное настоящее? Чему он служит-то? С точки зрения стиля это — ошибка.намного лучше было бы употребить „показался“, хотя почему-то мне сразу вспомнились соответствующие сцены из американских вестернов, когда ковбои сдувают дымок, поднимающийся после выстрела из дула. И это — тоже вопрос: я, например, нигде не встречал, чтобы после выстрела из маузера из его дула показывался дым.совершенно непонятно, в каком положении в это время находится арестованный. Он сидит? — тогда как он может замереть на месте, если замирают на месте обычно те, кто находится в состоянии движения? Картинки что-то не рисуется никакой.словечко-паразит (и таких здесь достаточно, о чём уже сказала Иванова Мария), от которого надо избавиться… — пропущена зпт. то же самое (и где-то ещё видел подобное).В общем, над рассказом ещё нужно работать — и стилистически, и синтаксически, и идейно. Но хорошо то, что есть над чем работать. При желании и должном усердии рассказ может стать хорошим, достойным, с правильным посылом… Пока же это — только попытка. Но — достойная, спору нет.