Все поверхность, на сколько хватало глаз, была покрыта идеальной снежной шапкой, без единого следа или неровности. Густой туман обволакивал местность. Снег — тысячи маленьких иголочек — валил с неба бесконечной пеленой, кружась в порывах вездесущего ветра. Линия горизонта со всех сторон сливалась с небом, не образовывая границы, настраивая на медитативный лад, даря спокойствие и создавая место-без-пространства.
Маленькие босые женские ножки скользили по снегу, не оставляя отпечатков. Их обладательница была нага и расслаблена. Прикрыта лишь падающим снегом, что рядом с ней из острых игл превращался в пушистые хлопья, отрезающие любой шум. Да еще густой гривой длиннющих волос, даже более светлых и прозрачных, чем снег. Молочно-белая кожа была идеально гладкой, словно не ощущая жутчайшего мороза, живущего здесь от начала веков, ничуть не смущаясь соседства со снежной бурей и туманом. Изящная, несколько худощавая фигурка, с вытянутыми конечностями девочки лет 10. На молочном фоне едва выделялись ореолы сосков, еще не начавших темнеть, да губы, не знавшие искусственной краски, но все равно казавшиеся несколько не естественными в своем бледном, фиолетово-розовом цвете. И ещё глаза, двумя льдинками прозрачно-голубой воды смотрящие на мир из-под длиннющих, густых, но абсолютно белых ресниц, сейчас сиявшими алмазами снежинок.
Губы девочки (а несмотря на высокий для ребенка рост, это все-таки была девочка) растянулись в улыбке. Создательница была рада этому месту, так же как и мир ласкался к ней мурчащим котенком. Мария радостно подняла руки и с улыбкой несколько раз покрутилась вокруг своей оси. Если бы кто внимательный в этот момент мог видеть её, то он бы заметил, что ребенок на самом дела не ходит, а летит над снежной целиной, всего на какой-то миллиметр не касаясь её длинными пальчиками стоп. Потом Мария остановилась. Она мысленно послала этому месту образ приветствия-радости-признания-благодарности. После чего легла… на воздух, где только что стояла. И в этот же момент снег и ветер образовали что-то типа парящей в воздухе постели с мягкой периной и пушистым одеялом, укрывавшем тонкую фигурку по самый подбородок. Где-то вдалеке послышалось многоголосое «Проснись! Пожалуйста, проснись!». Но девочка лишь недовольно сверкнула очами в сторону звука, нарушившего покой. И тут же стихии отправились на поиски нарушителя, грозя уничтожить любого, посмевшего ворваться даже на границу мира. Перед этим вокруг девушки появилось что-то наподобие воронки снежного смерча, отсекая все звуки, делая ложе с его ценной ношей подобным алмазу, заключенным в платиновую оправу изящного кольца.
Мария уснула, отдавшись покою этого места, дарящему ей свою силу, заботу и исцеление. Месту, принимающему её одну. Месту, являющемуся её сутью (хоть она и не знала этого). Месту, никогда не видевшему огня, на знавшему теплоты солнечных лучей. Не ведавшему, что под многими километрами льда застывшего насквозь озера, все же находится земля.
Многоликая «Мария» смотрела на призрака перед собой.
— Она маг. Сильнейший маг, хоть и не ведает это. И еще это все-таки её тело. Нас призвали защищать, но не руководить. Мы знаем о ней всё, но она может лишь догадываться о нас. Она — день, мы — ночь. Она — сознание, мы — бессознательное. Она правит телом когда все хорошо, мы — когда она напугана, либо больна, либо когда ей грозит опасность. Мы пытались её разбудить, но она не согласна. Дай ей пару минут на восстановление. В её мире время течет иначе. И да, это она привела нас. Она почувствовала некроманта. Это — один из её даров, о котором она не знает. Дар находить искомое.
— Помолитесь, отпейте церковный кагор и сотрите круг. Не хочу, чтобы магия церкви резонировала друг с другом.
Монахиня протянула Сэру Артемию флягу с кагором. Тот принял, осенил себя молитвенным знамением, помолился, опять осенил, отпил кагора, опять осенил. После чего наклонился, начав стирать защитный контор круга. Луиза собралась читать молитву, как только закончатся приготовления.
Все поверхность, на сколько хватало глаз, была покрыта идеальной снежной шапкой, без единого следа или неровности. Густой туман обволакивал местность. Снег — тысячи маленьких иголочек — валил с неба бесконечной пеленой, кружась в порывах вездесущего ветра. Линия горизонта со всех сторон сливалась с небом, не образовывая границы, настраивая на медитативный лад, даря спокойствие и создавая место-без-пространства.
Маленькие босые женские ножки скользили по снегу, не оставляя отпечатков. Их обладательница была нага и расслаблена. Прикрыта лишь падающим снегом, что рядом с ней из острых игл превращался в пушистые хлопья, отрезающие любой шум. Да еще густой гривой длиннющих волос, даже более светлых и прозрачных, чем снег. Молочно-белая кожа была идеально гладкой, словно не ощущая жутчайшего мороза, живущего здесь от начала веков, ничуть не смущаясь соседства со снежной бурей и туманом. Изящная, несколько худощавая фигурка, с вытянутыми конечностями девочки лет 10. На молочном фоне едва выделялись ореолы сосков, еще не начавших темнеть, да губы, не знавшие искусственной краски, но все равно казавшиеся несколько не естественными в своем бледном, фиолетово-розовом цвете. И ещё глаза, двумя льдинками прозрачно-голубой воды смотрящие на мир из-под длиннющих, густых, но абсолютно белых ресниц, сейчас сиявшими алмазами снежинок.
Губы девочки (а несмотря на высокий для ребенка рост, это все-таки была девочка) растянулись в улыбке. Создательница была рада этому месту, так же как и мир ласкался к ней мурчащим котенком. Мария радостно подняла руки и с улыбкой несколько раз покрутилась вокруг своей оси. Если бы кто внимательный в этот момент мог видеть её, то он бы заметил, что ребенок на самом дела не ходит, а летит над снежной целиной, всего на какой-то миллиметр не касаясь её длинными пальчиками стоп. Потом Мария остановилась. Она мысленно послала этому месту образ приветствия-радости-признания-благодарности. После чего легла… на воздух, где только что стояла. И в этот же момент снег и ветер образовали что-то типа парящей в воздухе постели с мягкой периной и пушистым одеялом, укрывавшем тонкую фигурку по самый подбородок. Где-то вдалеке послышалось многоголосое «Проснись! Пожалуйста, проснись!». Но девочка лишь недовольно сверкнула очами в сторону звука, нарушившего покой. И тут же стихии отправились на поиски нарушителя, грозя уничтожить любого, посмевшего ворваться даже на границу мира. Перед этим вокруг девушки появилось что-то наподобие воронки снежного смерча, отсекая все звуки, делая ложе с его ценной ношей подобным алмазу, заключенным в платиновую оправу изящного кольца.
Мария уснула, отдавшись покою этого места, дарящему ей свою силу, заботу и исцеление. Месту, принимающему её одну. Месту, являющемуся её сутью (хоть она и не знала этого). Месту, никогда не видевшему огня, на знавшему теплоты солнечных лучей. Не ведавшему, что под многими километрами льда застывшего насквозь озера, все же находится земля.
Многоликая «Мария» смотрела на призрака перед собой.
— Она маг. Сильнейший маг, хоть и не ведает это. И еще это все-таки её тело. Нас призвали защищать, но не руководить. Мы знаем о ней всё, но она может лишь догадываться о нас. Она — день, мы — ночь. Она — сознание, мы — бессознательное. Она правит телом когда все хорошо, мы — когда она напугана, либо больна, либо когда ей грозит опасность. Мы пытались её разбудить, но она не согласна. Дай ей пару минут на восстановление. В её мире время течет иначе. И да, это она привела нас. Она почувствовала некроманта. Это — один из её даров, о котором она не знает. Дар находить искомое.
*************************************************************************************************************
— Мне нужна ваша помощь.
— Да, сестра Луиза.
— Помолитесь, отпейте церковный кагор и сотрите круг. Не хочу, чтобы магия церкви резонировала друг с другом.
Монахиня протянула Сэру Артемию флягу с кагором. Тот принял, осенил себя молитвенным знамением, помолился, опять осенил, отпил кагора, опять осенил. После чего наклонился, начав стирать защитный контор круга. Луиза собралась читать молитву, как только закончатся приготовления.