На площади перед Шестым корпусом уже не было никакой беготни, утихли звуки пил и молотков. Суматоху сменили порядок и дисциплина. В воздухе виднелись десятки флагов, нервно развевающихся на ветру, предзнаменующем надвигающуюся грозу. Под ними, на выстроенных полукругом трехметровых баррикадах блестели бронзовою бронею семь сотен шаблючников природопользователей с двуручными полутораметровыми саблями и восемь сотен арбалетчиков в серых кольчугах и шлемах с забралом. Этого едва хватало на одну шеренгу. Ближе к Шестому корпусу были расположены четырнадцать больших баллист — то, без чего грядущая битва была бы заведомо проиграна. Рядом с ними стояли ящики с особыми боеприпасами; копошились технари-инженеры в темно-коричневых, пропитанных специальной смесью, плащах, заканчивая последние настройки опасных орудий. Все это вдобавок к торчащим из-под баррикад осиновым кольям и перекопанной земле изменило площадь перед Шестым корпусом до неузнаваемости.

Неизменным, казалось, оставался только Королевский лес: гигантские стометровые, почти тысячелетние секвойи, обвитые снизу плющом, возвышались над Заочными вратами, провожая садящееся солнце, что едва касалось их верхушек. На фоне надвигающихся с севера тяжелых свинцовых туч освещенные деревья выглядели как-то неестественно, завораживающе.

Но красоту сегодняшнего вечера некому было оценить: возле Шестого все думали лишь о предстоящей битве. Особенно не до пейзажей было Тарасу Гарбэнко. Возложенная на него ответственность и обязанности просто не позволяли отвлекаться на такие пустяки. Он все же смотрел на Королевский лес, но далеко не в поисках услады для глаз, а высматривая признаки приближения заочников.

Гарбэнко, как уже стало для него обычным, стоял на одной из баррикад на подступах к зданию, которые были окончательно достроены и укреплены едва ли не час назад. Черная хламида с родовым гербом на плече теперь красовалась на тяжелом ламеллярном доспехе длиной до колен с разрезами по бокам ниже пояса, а лысина скрылась под металлическим шлемом-каской с открытым лицом. Из шлема торчали два бивня вепря. Справа от Гарбэнка стоял его оруженосец в легком темно-коричневом кожаном доспехе, держащий боевые вилы, а позади — возвышался Шестой корпус с сотнями бойниц для лучников природопользователей.

— Господин Гарбэнко, — к Тарасу подбежал главный инженер — низкорослый плотный мужчина в таком же, как и у всех технарей-инженеров на поле боя, плаще и черной кожаной шапке с лямками, застегнутыми под подбородком, — я знаю, вы поручили это господину Воронину, но он, видимо, не до конца понимает то, что я хочу предложить.

— И что же? — опустив формальности и понимая, что технарь просто так не отцепится, воевода решил по-быстрому его выслушать.

— Видите ли, господин Воронин говорит, что огонь из баллист можно вести на дистанцию не более четырехсот метров и еще говорит, что это ваш приказ. Я подумал, здесь какая-то ошибка, — виновато произнес инженер.

— Вы услышали приказ и решили подумать? Много вас там на севере таких мыслителей? — во все зубы улыбнулся Тарас. Дополненная двумя бивнями улыбка выглядела жутковато.

— Нет-нет, речь идет, конечно же, не о фланговых орудиях, — продолжал свое технарь, — я имею в виду только те баллисты, что расположены прямо напротив Заочных ворот, разумеется.

— Мой приказ остается в силе: стрелять не ближе, чем на полсотни шагов от Ворот, то есть не дальше, чем на дистанцию в четыреста метров. Взрывающиеся снаряды, может, и не повредят арку, но могут нанести ущерб деревьям.

— И что? — недоумевая, спросил технарь.

Дерзость это была или тупость, но Тарасу такая к себе форма обращения ничуть не понравилась. Впрочем, для того, чтобы вывести Гарбэнка из себя, технарю нужно было еще очень постараться.

— Лес, — Гарбэнко ткнул пальцем в сторону Заочных ворот, — между прочим, священный.

— Господин Гарбэнко, нет же повода для беспокойства: если вы переживаете, что заочники вскарабкаются по деревьям и перелезут через Заочные Врата, то смею вам напомнить, что и сама стена и арка покатые, и так уж в свое время постарались тогдашние строители, что конструкция исключительно гладкая и залезть на нее не является возможным.

— Я что, прости? Переживаю? — Тарас хотел было вспылить, но сделал небольшую паузу, стараясь сохранить так устойчиво нарушаемое технарем спокойствие, и все же попытался объяснить подчиненному свой приказ. А то технарь, чего доброго, еще ослушается. — В лесу, как бы, духи какие-то, они, вроде, Первокурсаку мешают, — Гарбэнко пожал плечами, — но дело даже не в этом: если случайно завалить проход, заочники просто развернутся на север или запад — туда, где есть жизнь и где ее легко отнять. Понимаешь? — Тарас по-дружески положил руку на плечо технаря и посмотрел ему в глаза самым добрым взглядом, какой у него только получился.

— Тут же дело какое, — продолжил какой-то свой отдельный параллельный диалог инженер, — фитили придется резать покороче, чтобы снаряды вовремя взрывались. Потом переделать не выйдет, — пожал плечами технарь.

— Киндрат… — устало выдохнул Гарбэнко.

— Что? — непонимающе уставился на воеводу инженер.

— Фитиляй отсюда. — Тарас распрямил лежащую на плече Киндрата руку, помогая технарю понять определение фитиляния. Тот попятился, потом закивал, развернулся и направился к ближайшей баллисте.

и еще: Заочные врата — это такая стена вдоль Бесового Кута, параллельная Тщедушной пропасти (см. карту Северо-восток Государства) с аркой (собственно самими «вратами») возле Королевского леса напротив (полмили) Шестого.

Воооооот