Можно было, конечно, послать мысленную ласточку проверить на присутствие нежити или упырей, но я откровенно побоялась. наверное, всё-таки проверить округу на присутствие нежити. Мне этого слова не хватает.
Из узкого высокого шкафа, стоявшего в углу кухни, послышалась возня и громкий чих. Я, топорик наперевес, рывком открыла дверцу. В таком виде это звучит, как клятва пионера: Я, топорик на перевес, (я, юный пионер,). Правильнее с тире: Я — топорик наперевес — рывком открыла дверцу.
Воодушевлённая удачей, я схватила ножку и, уперев её в стол, принялась тесать конец, то и дело попадая по столешнице. Многовато «удачи» в предыдущем предложении, а тут опять. Можно заменить на успех. Воодушевлённая успехом,
соорудил что-то типа сумки из тряпок, связав их между собой, спрятал туда горшок и с бухтением принялся обтесывать вторую ножку. бухтенЬем. А он у Лады топорик забрал или ещё что-то острое нашёл?
Я почувствовала, как её переполошённое сознание мечется в холле в поисках живых, и тихонько позвала её в голове: «Мы на кухне!» переполошенное, даже ударение на второе О.
Света вздрогнула и помотала головой, потом уставилась на меня абсолютно вменяемыми глазами: Вменяемый бывает взгляд. Осмысленный, вменяемый. Глаза могут быть ясными, прозрачными.
А когда вернулся через пару секунд, его чёрные глаза без белков уже стали нормальными, но сумасшедшими. нормальными, но сумасшедшими? А если так: его чёрные глаза пришли в нормальное состояние, но взгляд был сумасшедшим.
Рамон ржал в полный голос, утирая слёзы. Наверное, в обычное время и я бы смеялась с ним, но сейчас меня волновали другие вопросы. О чём я не преминула заметить не в меру развеселившемуся бесу:
— Рамон, хорош киснуть! Несостыковочка. Тут Рамон должен ржать истерично, он только что увидал кучу трупов. А дальше фраза про «киснуть» как-то со смехом не вяжется.
Эти слова больно отозвались в сердце. Вижу, и что с того? Слышу звон, да не знаю, где он! А ведь могла бы предупредить, сказать кому-то о дурацком глюке в таверне! Может быть, тогда несчастные горожане были бы живы... Оборотням она рассказала о видении, и Олена слышала об этом.
Олена только вздохнула, по-видимому, не умея сказать ни слова. Может, не в силах сказать ни слова? А то выходит, что она не умела говорить.
В его мыслях я уловила, кроме нормальной для ситуации тревоги, отчаянный страх собственной несостоятельности, как шефа. Как вожака? Нет? В такой обстановке «шеф» несерьёзно звучит.
Можно было, конечно, послать мысленную ласточку проверить на присутствие нежити или упырей, но я откровенно побоялась. наверное, всё-таки проверить округу на присутствие нежити. Мне этого слова не хватает.
Из узкого высокого шкафа, стоявшего в углу кухни, послышалась возня и громкий чих. Я, топорик наперевес, рывком открыла дверцу. В таком виде это звучит, как клятва пионера: Я, топорик на перевес, (я, юный пионер,). Правильнее с тире: Я — топорик наперевес — рывком открыла дверцу.
Воодушевлённая удачей, я схватила ножку и, уперев её в стол, принялась тесать конец, то и дело попадая по столешнице. Многовато «удачи» в предыдущем предложении, а тут опять. Можно заменить на успех. Воодушевлённая успехом,
соорудил что-то типа сумки из тряпок, связав их между собой, спрятал туда горшок и с бухтением принялся обтесывать вторую ножку. бухтенЬем. А он у Лады топорик забрал или ещё что-то острое нашёл?
Я почувствовала, как её переполошённое сознание мечется в холле в поисках живых, и тихонько позвала её в голове: «Мы на кухне!» переполошенное, даже ударение на второе О.
Света вздрогнула и помотала головой, потом уставилась на меня абсолютно вменяемыми глазами: Вменяемый бывает взгляд. Осмысленный, вменяемый. Глаза могут быть ясными, прозрачными.
А когда вернулся через пару секунд, его чёрные глаза без белков уже стали нормальными, но сумасшедшими. нормальными, но сумасшедшими? А если так: его чёрные глаза пришли в нормальное состояние, но взгляд был сумасшедшим.
Рамон ржал в полный голос, утирая слёзы. Наверное, в обычное время и я бы смеялась с ним, но сейчас меня волновали другие вопросы. О чём я не преминула заметить не в меру развеселившемуся бесу:
— Рамон, хорош киснуть! Несостыковочка. Тут Рамон должен ржать истерично, он только что увидал кучу трупов. А дальше фраза про «киснуть» как-то со смехом не вяжется.
Эти слова больно отозвались в сердце. Вижу, и что с того? Слышу звон, да не знаю, где он! А ведь могла бы предупредить, сказать кому-то о дурацком глюке в таверне! Может быть, тогда несчастные горожане были бы живы... Оборотням она рассказала о видении, и Олена слышала об этом.
Олена только вздохнула, по-видимому, не умея сказать ни слова. Может, не в силах сказать ни слова? А то выходит, что она не умела говорить.
В его мыслях я уловила, кроме нормальной для ситуации тревоги, отчаянный страх собственной несостоятельности, как шефа. Как вожака? Нет? В такой обстановке «шеф» несерьёзно звучит.