Оффтопиксейчас придут добрые люди и скажут: «это хорошие стихи»
вы им на всякий случай не верьте
это не стихи
стихи — не это
Стихи - этокарамболь
Х
покидающий этот дождь не замедлит шаг,
уходя – уходи. махнёт головою русой –
мол, айда-ка
со мною туда, где лишь тем грешат,
что жалеют шары, боясь ошибиться лузой.
ты метнёшься
послушно вдаль вдоль чужих полей,
где такой карамболь, а тут хоть реви белугой
в унисон сквознякам, причитающим: не болей,
раз играешь с руки, не жалуйся и бей в угол.
пятый угол твоей страны с золотой канвой,
об которую бог прилежно сломал все иглы…
обними же меня на прощание – спит конвой
и бесстрашные мальчики снова играют в игры.
***
ближе к марту под тридцать –
ни туда, ни сюда.
здесь мороз, как патриций,
на окошке слюда,
за окошком Россия,
эбонитовый век –
сколько ни голоси я,
не кончается снег.
не кончается пустошь
душных зимних перин.
если сам не отпустишь,
не спасёт аспирин
ни от слёз, ни от жара.
грех искать новизну –
ночь полцарства отжала.
боже мой, на весну
налагающий вето,
до чего же ты слеп.
тень батального ветра
обживает свой склеп.
расскажи мне, подранок,
где ты силы берёшь
свет цедить из-под ранок
тех краплёных берёз,
что привыкли мы с детства
что есть сил обнимать.
не прощали эстетства
ни отец нам, ни мать.
жаль, что навык утрачен.
грустный русский джедай,
пожелай мне удачи.
пожелай. пожелай.
***
земля моя, впитавшая молитв
и горя на четыре жизни впрок,
куда ни наступи – везде болит
не ближний свет,
нелёгкий хлеб,
тяжёлый рок.
куда ни посмотри – везде метель
и, колокольчик как ни дребезжи,
из года в год всё та же канитель,
и эту тоже надо пережить.
когда ни оглянись – петляет след,
а ты всё ищешь
свой последний путь,
не запираешь дверь на шпингалет.
и кто-нибудь придёт когда-нибудь.
спи, родина, набату вопреки,
детей своих растерянно обняв –
два берега у каждой есть реки.
мы встретимся у вечного огня.
и я приду. нам есть, о чём молчать
глаза в глаза в наш суетливый век –
всем тем, кому не спится по ночам,
кому всё снится твой солёный снег.
***
выводя из себя, не держи меня за руки, брат.
дай ладоням запомнить податливый сумрак белёсый,
перебрать поименно сугробы напрасных утрат
и смотреть, и смотреть, как метель обнимает берёзы.
поклониться родным, между делом сходящим с ума,
и чужих не забыть, хладнокровно шагающих рядом.
перестать зарекаться – пусть будут тюрьма и сума,
лишь бы выстоял дом, изувеченный шалым снарядом.
тише, девочка спит, что есть сил обнимавшая мать,
на покрывшейся коркой земле, обернувшейся адом.
здесь, по слухам, война – вот и некому их поднимать,
обескровленных птиц, на лету искалеченных градом.
отпусти меня к ним, безмятежно не помнящим зла,
я смогу рассказать им,
что пропасть совсем не бездонна,
что и с той стороны было видно, как нежно несла
мирно спящую дочь на слабеющих крыльях мадонна.
перемирие, брат, фейерверк завершает концерт,
лишь бы нам не забыть это пение их горловое…
песня – тот же тоннель с неотчетливым светом в конце.
сколько долгих веков с непокрытой стоять головою
***
смотри, как часовой затянут пояс
сибиряки живыми не сдаются.
из города опять уходит поезд,
они здесь никогда не остаются.
и было бы нисколечко не жаль, но
в далёкие края из википедий
они увозят, просвистев прощально,
героев наших маленьких трагедий.
ковчег плацкартный, междометий грозди,
в багажных полках сумки и разгрузки,
умеют с детства каменные гости
петь на попутном, а молчать по-русски.
кто – семечек купив у бабы клавы,
кто – загрузившись огненной водою,
они, беспечно сдвинув балаклавы,
делиться станут хлебом и бедою,
а то – хвалиться арсеналом скудным
трофейных снов про море, эвкалипты.
а ты стоишь под куполом лоскутным
и только повторяешь – эка, влип ты.
всех где-то ждут в какой-нибудь вероне,
за что же втоптан в снежный мегаполис
ты, белым обведённый на перроне?
из города опять уходит поезд.
***
ты уверен, что это ещё не обстрел?
отчего же тогда чувство локтя острей,
что ж так плотно зашторены окна
и пророки вдруг разом сомкнули уста.
ты обил все пороги, ты слишком устал,
словно пуля твой ищет висок, но
ты идёшь ей навстречу, весёлый дикарь,
даже в детстве тебя не учили тикать,
а теперь-то и вовсе не шутка –
ты пахал и ни с кем не хотел враждовать,
но ты слышал – солдатская плачет вдова
безысходно, протяжно и жутко.
беглый пленник чужих виртуальных сетей,
ты не знал, что теперь тут хоронят детей –
плачут так, словно Бог небо выжал,
на расхристанный мир наводя марафет.
видишь – падает, падает тень на лафет.
надо, чтобы ты всё-таки выжил.
вы им на всякий случай не верьте
это не стихи
стихи — не это
Х
покидающий этот дождь не замедлит шаг,
уходя – уходи. махнёт головою русой –
мол, айда-ка
со мною туда, где лишь тем грешат,
что жалеют шары, боясь ошибиться лузой.
ты метнёшься
послушно вдаль вдоль чужих полей,
где такой карамболь, а тут хоть реви белугой
в унисон сквознякам, причитающим: не болей,
раз играешь с руки, не жалуйся и бей в угол.
пятый угол твоей страны с золотой канвой,
об которую бог прилежно сломал все иглы…
обними же меня на прощание – спит конвой
и бесстрашные мальчики снова играют в игры.
***
ближе к марту под тридцать –
ни туда, ни сюда.
здесь мороз, как патриций,
на окошке слюда,
за окошком Россия,
эбонитовый век –
сколько ни голоси я,
не кончается снег.
не кончается пустошь
душных зимних перин.
если сам не отпустишь,
не спасёт аспирин
ни от слёз, ни от жара.
грех искать новизну –
ночь полцарства отжала.
боже мой, на весну
налагающий вето,
до чего же ты слеп.
тень батального ветра
обживает свой склеп.
расскажи мне, подранок,
где ты силы берёшь
свет цедить из-под ранок
тех краплёных берёз,
что привыкли мы с детства
что есть сил обнимать.
не прощали эстетства
ни отец нам, ни мать.
жаль, что навык утрачен.
грустный русский джедай,
пожелай мне удачи.
пожелай. пожелай.
***
земля моя, впитавшая молитв
и горя на четыре жизни впрок,
куда ни наступи – везде болит
не ближний свет,
нелёгкий хлеб,
тяжёлый рок.
куда ни посмотри – везде метель
и, колокольчик как ни дребезжи,
из года в год всё та же канитель,
и эту тоже надо пережить.
когда ни оглянись – петляет след,
а ты всё ищешь
свой последний путь,
не запираешь дверь на шпингалет.
и кто-нибудь придёт когда-нибудь.
спи, родина, набату вопреки,
детей своих растерянно обняв –
два берега у каждой есть реки.
мы встретимся у вечного огня.
и я приду. нам есть, о чём молчать
глаза в глаза в наш суетливый век –
всем тем, кому не спится по ночам,
кому всё снится твой солёный снег.
***
выводя из себя, не держи меня за руки, брат.
дай ладоням запомнить податливый сумрак белёсый,
перебрать поименно сугробы напрасных утрат
и смотреть, и смотреть, как метель обнимает берёзы.
поклониться родным, между делом сходящим с ума,
и чужих не забыть, хладнокровно шагающих рядом.
перестать зарекаться – пусть будут тюрьма и сума,
лишь бы выстоял дом, изувеченный шалым снарядом.
тише, девочка спит, что есть сил обнимавшая мать,
на покрывшейся коркой земле, обернувшейся адом.
здесь, по слухам, война – вот и некому их поднимать,
обескровленных птиц, на лету искалеченных градом.
отпусти меня к ним, безмятежно не помнящим зла,
я смогу рассказать им,
что пропасть совсем не бездонна,
что и с той стороны было видно, как нежно несла
мирно спящую дочь на слабеющих крыльях мадонна.
перемирие, брат, фейерверк завершает концерт,
лишь бы нам не забыть это пение их горловое…
песня – тот же тоннель с неотчетливым светом в конце.
сколько долгих веков с непокрытой стоять головою
***
смотри, как часовой затянут пояс
сибиряки живыми не сдаются.
из города опять уходит поезд,
они здесь никогда не остаются.
и было бы нисколечко не жаль, но
в далёкие края из википедий
они увозят, просвистев прощально,
героев наших маленьких трагедий.
ковчег плацкартный, междометий грозди,
в багажных полках сумки и разгрузки,
умеют с детства каменные гости
петь на попутном, а молчать по-русски.
кто – семечек купив у бабы клавы,
кто – загрузившись огненной водою,
они, беспечно сдвинув балаклавы,
делиться станут хлебом и бедою,
а то – хвалиться арсеналом скудным
трофейных снов про море, эвкалипты.
а ты стоишь под куполом лоскутным
и только повторяешь – эка, влип ты.
всех где-то ждут в какой-нибудь вероне,
за что же втоптан в снежный мегаполис
ты, белым обведённый на перроне?
из города опять уходит поезд.
***
ты уверен, что это ещё не обстрел?
отчего же тогда чувство локтя острей,
что ж так плотно зашторены окна
и пророки вдруг разом сомкнули уста.
ты обил все пороги, ты слишком устал,
словно пуля твой ищет висок, но
ты идёшь ей навстречу, весёлый дикарь,
даже в детстве тебя не учили тикать,
а теперь-то и вовсе не шутка –
ты пахал и ни с кем не хотел враждовать,
но ты слышал – солдатская плачет вдова
безысходно, протяжно и жутко.
беглый пленник чужих виртуальных сетей,
ты не знал, что теперь тут хоронят детей –
плачут так, словно Бог небо выжал,
на расхристанный мир наводя марафет.
видишь – падает, падает тень на лафет.
надо, чтобы ты всё-таки выжил.