История закольцована в дихотомичную восьмерку вечности. Все истины порождают и убивают одна другую. Свобода одного убивает другого, чья-то исповедь и очищение становятся одновременно началом и концом, и в итоге понимаешь – из этого мира нет идеального выхода. И никогда не будут довольны все и всегда, ибо счастье – рука об руку с горем, болью и отчаянием, а наиболее постоянна – безнадежность, изредка, как ночное небо вспышками, озаряемая проблесками надежды, счастья, вдохновения. Хотя нет, вдохновение можно черпать из боли, растравляя рану, постепенно становящуюся единственным живым органом-оргАном.

 

Голос, мысли органа, ставшего свидетелем многократных молитв и исповедей людей, приходящих в собор и уходящих оттуда только для «освежения резервуара грехов» – изначально весьма пессимистичны и в чем-то даже злы. Как злы, по сути, и принципы жизни. Люди и не пытаются отправить настоящие чувства к Всевышнему, в их жизни и поведении ничто не меняется, они сбрасывают лишнее, не имея что дать в виде милостыни (точнее – не желая отдавать).

 

Становится очевидным, что сущность люди подменяют формой и антуражем, а форма-вместилище (собор и его голос – орган) постепенно приходят в упадок, теряя суть.

 

Появление девушки, впервые отозвавшейся на то, о чем истосковалось сердце собора, становится переломным моментом, изменившим ход истории.

 

Убедительно и чисто «сыграна» линия Начала. Да, новь приходит именно утром, с первыми лучами солнца, озаряющими девушку, вышедшую на балкон. Показательно, что ей не захотелось того, что было раньше, ведь она почувствовала изменения, произошедшие в соборе. Пороговая, переходная ситуация, наступившая после катарсиса, фаза перехода на новый уровень – вот, что следует после третьей ночи исповеди-игры органа.

 

Однако остается вопрос относительно гибели девушки. Так ли обязательно ей было погибнуть? Возможно, она могла уйти, просто поняв, что сделала свое дело, детерминировала изменения в сердце собора, внесла что-то новое, то, что может дальше жить своей жизнью. Как читателю, мне видится, что и в этом случае травма сердца собора была бы глубока – утратить того, кого успел полюбить, того, кто заставил тебя измениться. Вот только оставалась бы надежда, оставался бы простор для новых «всплесков», а так – остаемся один-на-один перед фактом, — «свобода одного всегда разрушает другого».

 

Персонажей в рассказе всего двое – девушка и орган, и, судя по всему, девушке отведена роль всего лишь камертона-катализатора, изначально разбудившего орган музыкой понимания, подведя к необходимости обновления.

 

Тут возникает мысль, что возможна еще одна трактовка гибели девушки (а заодно и объяснение неяркости ее образа), -- агнец Божий, невинная жертва, принесенная для окончательного обновления и искупления всех тех грехов и страстей человеческих, коими были пропитаны стены собора. Данная трактовка мне представляется более логичной, однако ее подчеркиванию мешает лирическая линия, угадываемая в отношении сердца собора к девушке.

 

Стиль автора на высоте. Плавная речь повествования, поэтические вставки, размышления и переживания, — все чередуется, как клавиши, создавая настроение и особую атмосферу повествования, где множество боли, множество грехов разбиваются и оседают в каменных стенах собора, позже все же выйдя на свет и освободившись, хотя и дорогой ценой. И это еще одна из истин рассказа – самая дорогая цена, которую мы способны заплатить, — наша жизнь, ею и расплачиваемся. Однако богам (внешним и внутренним) эта цена, ставшая бы для них избавлением, недоступна, а потому и Вечность не заканчивается.

 

Относительно языка повествования – претензий нет, кроме, на мой взгляд, частотности употребления «который-которые» в нескольких абзацах после фразы «Упрекая, я завидую людям…» Также, есть одна лишняя запятая, — «Ты увидела то, чего нет, и взяла мою стену, не прилагая, к этому усилий» – последняя запятая лишняя. В остальном – чистейший литературный язык, умело использованный автором для передачи мыслей, настроения и образов, благодаря чему произведение читается легко, как песня.

 

История изложена гармонично, целостно и убедительно. Не вижу, что тут можно было бы сократить, поскольку каждое слово в итоге оказывается на месте, играя свою роль. Разве что, есть смысл подчеркнуть именно роль жертвы-агнца Божьего, т.к. это не сразу (и не всеми) улавливается.

 

Идея рассказа классическая и, так или иначе, обыграна в литературе, но тут есть и голос автора, и свои оригинальные мысли, привлекающие внимание, и делающими прочтение запоминающимся.