Начну удалять, обязательно переборщу, возвращаюсь и добавляю, затем снова убираю.
на мой взгляд переборщить с удалением причастий и деепричастий нельзя. как ты понимаешь, что их слишком мало? по идее вообще без них можно очень красиво писать.
3. Инверсиями. Пока побеждают, но надеюсь всё же с ними справиться.
но они тоже могут быть полезны. работать на музыкальность текста. почему ты с ними борешься?
5. Канцеляризмами, если я их узнаю.
вот про это обязательно почитай книжку Норы Галь «Слово живое и мертвое» (ссылка есть в задании). там так доходчиво расписано про них!
Лёгкая поступь Северянки не мешала мыслям табуном диких лошадей сменяться в голове.
Меня смущает образ. как мысли могут сменяться табуном? дословно это значит, что были в голове мысли. а потом туда пришел табун лошадей. и все вытоптал.
и причем здесь легкая поступь? почему она должна мешать мыслям путаться?
я начало сцены попыталась поправить. посмотри. может, что-то понравится, что-то нет. я просто переделала немного на свой вкус.
Скрытый текстМысли метались словно табун диких лошадей.
Жрицам лгали от рождения и до смерти: их не избирала Богиня. Они не получали от нее ни дара, ни способностей. Они дочери жриц, ведьм – иридис! Дочери, которые для матерей мертвы. Это жестоко! Неправильно! Мать и ребёнок должны быть вместе.
Анела не знала, что значит «семья», но когда в Храм приходили за помощью люди с детьми, так нестерпимо хотелось стать одной из них. Почувствовать себя неотрывной частью и продолжением мамы, любимой и единственной мамы. И только одно помогало держаться достойно: избранность Богиней. Родители отдали дочь, чтобы защитить от Тьмы. Добровольно отдали. Поэтому она должна быть достойна и должна не подвести свою новую семью: Матушку, сестёр и покровительницу Богиню. Должна стать самой лучшей жрицей. А получается…
Всё ложь! Она дочь жрицы. Как Люсилия её назвала? Алисия? Мама Алисия? Нет. Трудно называть человека, которого никогда не видел и о котором не слышал, мамой. Жрица Алисия.
Лишь странствующие жрицы могли выходить замуж. Но, чтобы родить детей, они должны вернуться в Храм под присмотр церковных жриц. Если был сын, жрицу вскоре с ребёнком отправляли домой. А дочь… матери говорили, что она родилась мёртвой. А на самом деле получается, что ребёнка отбирали и отправляли в другой Храм. Чтобы избежать встречи матери и дочери?
Как только церковные жрицы могут так поступать со своими сёстрами?! Что бы изменилось, если бы матери знали о своих дочерях? Помогали бы воспитывать. Или, раз уж безопаснее за стенами храма, навещали бы их? А храмовские? Они знали? Нет, невозможно! Тогда бы тайной всё это так долго не осталось. Не зря при рождении должна присутствовать только жрица из церкви. А Нейли бы также поступила? Нет! Не хочет она об этом думать! Не хочет их понимать!
Жрицам лгали от рождения и до смерти: их не избирала Богиня. Они не получали от нее ни дара, ни способностей. Они дочери жриц, ведьм – иридис! Дочери, которые для матерей мертвы. Это жестоко! Неправильно! Мать и ребёнок должны быть вместе.
Анела не знала, что значит «семья», но когда в Храм приходили за помощью люди с детьми, так нестерпимо хотелось стать одной из них. Почувствовать себя неотрывной частью и продолжением мамы, любимой и единственной мамы. И только одно помогало держаться достойно: избранность Богиней. Родители отдали дочь, чтобы защитить от Тьмы. Добровольно отдали. Поэтому она должна быть достойна и должна не подвести свою новую семью: Матушку, сестёр и покровительницу Богиню. Должна стать самой лучшей жрицей. А получается…
Всё ложь! Она дочь жрицы. Как Люсилия её назвала? Алисия? Мама Алисия? Нет. Трудно называть человека, которого никогда не видел и о котором не слышал, мамой. Жрица Алисия.
Лишь странствующие жрицы могли выходить замуж. Но, чтобы родить детей, они должны вернуться в Храм под присмотр церковных жриц. Если был сын, жрицу вскоре с ребёнком отправляли домой. А дочь… матери говорили, что она родилась мёртвой. А на самом деле получается, что ребёнка отбирали и отправляли в другой Храм. Чтобы избежать встречи матери и дочери?
Как только церковные жрицы могут так поступать со своими сёстрами?! Что бы изменилось, если бы матери знали о своих дочерях? Помогали бы воспитывать. Или, раз уж безопаснее за стенами храма, навещали бы их? А храмовские? Они знали? Нет, невозможно! Тогда бы тайной всё это так долго не осталось. Не зря при рождении должна присутствовать только жрица из церкви. А Нейли бы также поступила? Нет! Не хочет она об этом думать! Не хочет их понимать!