— Ну ты Мюнхга́узен, Карл Фридрих Иероним фон барон! – сказала мне Иванова, и я сел на попу ровно. Я сразу понял, что это Апокалипсис. Но на всякий случай, чтобы не иметь бледного вида, робко возразил:

— Ну, какой же я фон барон, какой Карл Фридрих? И кстати, третьим у них был, помнится, вовсе не Иероним, а Ильич, наш Ильич!

— Ты давай не путай меня, я и так путаная, сидишь на попе ровно – вот и сиди. Апокалипсиса захотел?

И тут я вообще понял, что уже опять к границам сизым составы тайные идут, и коммунизм опять так близок, как в девятнадцатом году. Это у меня сестричка в детстве такое стихотворение учила-учила, никак выучить не могла, а я, оказывается, выучил, по крайней мере, запомнил. Нет, а чего? – Когда надо – учишь-учишь, никак не выучишь, а когда не надо – всякая фигня в голову лезет и когда не надо выскакивает. Но это моя голова так устроена. У Ивановой голова устроена совсем по другому. Она, видимо, вчера только узнала, что был такой немецкий фрайхерр, ротмистр русской службы и рассказчик, это знание ей не даёт покоя, завтра она уже ничего такого помнить не будет, а сегодня, сегодня ей непременно надо свою образованность показать, потому что завтра уже будет поздно. А я, а я, зная эту замечательную особенность устройства головы Ивановой, сижу на попе ровно и никакого Апокалипсиса уже не боюсь. И прямо так говорю Ивановой:

— Иванова, соловья баснями не кормят! – фот такая фигня вдруг откуда-то в моей голове возникла, наверное потому что кушать очень захотелось. А что Иванова? Иванова тоже сидит на попе ровно. Не пошевелится.

Тогда я ещё раз повторяю, для особо одарённых:

— Иванова, соловья баснями не кормят!

И тут она прямо так открытым текстом мне выдаёт:

— Спой, светик, не стыдись!

И что это означает? – Это означает только одно: вчера Ивановой в руки попалась в руки книжка дедушки Крылова. Так что Апокалипсис пока отменяется.

Сижу на попе ровно.

 

Герой — эксгибиционист

Тема – гвозди бы делать из этих людей

Подробность - выдерга