Ветер раздувал паруса. Чайки, громко крича, кружили над самой высокой мачтой, били широкими крыльями по воздуху. День давно перевалил свою середину, уставшее солнце медленно клонилось к воде; золотистый столбец озарял одинокий остров.
Перед ветхим деревянным причалом раскачивалась на ветру ржавая цепь. Чуть выше, словно из земли, вырастала накренившаяся башня зловещего вида. На старой кладке выступила соль, тесаные камни потемнели от влаги, поросли мхом и плесенью. У башни не было окон, лишь под дырявой крышей чернели отверстия печных труб.
Наш корабль огибал остров с подветренной стороны, и с палубы можно было рассмотреть башню как следует. Мешал только холодный ветер.
— Это то самое место? — тихо спросил я у стоявшего рядом со мной Мелгера. — Не слишком-то похоже на маяк.
— Нет. Писарь говорил, это древний лепрозорий, — мой друг поежился.
— Чертоги Отчаяния, — послышался писклявый голосок. – Лепрозорий. Жутковатое место… Много про него читал, но воочию видеть не довелось. Даже на гравюрах.
Писарь был невысоким, толстоватым человечком с круглым и вечно румяным лицом. Я не услышал, как он поднялся на палубу. И не знал, долго ли он простоял за нашими спинами… и что мог услышать.
— И кто додумался выстроить такую громадину здесь? – Мелгер попробовал скрыть свое удивление и раздражение вопросом. — У демона на рогах! Отсюда до континента, даже при попутном ветре, полмесяца плыть.
Писарь подошел к высокому борту, стал по левую руку от меня. Его пальцы сжимали резную решетку, украшавшую борт корабля; указательный палец пережал горло высеченной из дерева русалке с аппетитными формами.
— Именно потому Верховный Совет и решил устроить лепрозорий здесь, на отшибе Обжитых Земель. Вдали от больших городов прокаженные не смогут распространять заразу. Кроме того, море действует на них успокаивающе. Можно сразу забыть о побеге и мирно доживать свой век.
Я сглотнул появившийся в горле ком. От башни веяло страхом, болью, черным отчаянием. Древняя, покинутая всеми громада внушала ужас. Готов был спорить, что по коридорам и по сей день гуляет эхо навеки заточенных людей.
— А почему его закрыли? Если пользу приносил?
— Этого я не знаю, — как бы извиняясь, развел руками писарь. — В летописях нашего царства нет ни слова о дне или причине закрытия. Да о чем писать? Вряд ли приют для умалишенных и смертельно больных настолько важен. Хотя, вот смотрю сейчас на эту одинокую громаду, и так и подмывает вцепиться в фолианты… Ну, ладно. О праздности и второстепенных делах будем судачить на маяке. Чтобы исполнить задуманное, нужно хорошо подготовиться. Не смею больше вас отвлекать.
Да. Это не простая морская прогулка. Честно признаться, до сих пор не понимал, что толкнуло нас на эту авантюру. Но добровольцами мы с Мелгером вызвались. Он, наверняка, хотел набрать вистов в своем ордене; а вот на этом корабле определенно делать было нечего. Не с моим даром и умениями…
Всего в группе было семь человек: наследница Хэлленвейского трона, царевна Гриниваль; Дрогмор – царский писарь, колдунья Нисси Клифорт, и мы – два выпускника Университета. Мелгер и я – Моркос Халитский. В свиту царевны входили еще и два копейщика: ветераны Бэкмор и Брог – оба из личной охраны царя, тертые, опытные стражи. И все мы должны были сопровождать юную Гриниваль во время долгого и нудного обряда, суть которого для меня загадкой так и осталась.
Раз в три поколения наследник Хэлленвейского трона обязан прибыть на самый край Обжитых земель и в последний осенний день зажечь на самой вершине маяка «Одинокий Страж» священный огонь. По приданиям это пламя отгоняет враждебных людям созданий назад в ледяные пустыни Фростдрима…
Мне никак не удавалось понять, чем могли грозить миру полудикие твари, отделенные от континента морем? Но на севере устоявшиеся традиции нарушать не принято, – даже в такое время, когда смута кругом! – и наследницу отправили в долгое морское путешествие. Мы вызвались добровольцами. Благо, протекция ордена поставила нас выше остальных искателей приключений и славы. К тому же у меня было небольшое поручение от одной хорошей знакомой, и подвести ее было бы подло. Но обо всем по порядку.
Это не моя история.
Это история мира. Мира, который никогда больше не будет прежним. Как и не будут прежними населявшие его существа.
Это не моя история, но расскажу ее я. Моркос, получивший прозвище Халитский.
201-й год Н.В.
Воды Северного моря
Ветер раздувал паруса. Чайки, громко крича, кружили над самой высокой мачтой, били широкими крыльями по воздуху. День давно перевалил свою середину, уставшее солнце медленно клонилось к воде; золотистый столбец озарял одинокий остров.
Перед ветхим деревянным причалом раскачивалась на ветру ржавая цепь. Чуть выше, словно из земли, вырастала накренившаяся башня зловещего вида. На старой кладке выступила соль, тесаные камни потемнели от влаги, поросли мхом и плесенью. У башни не было окон, лишь под дырявой крышей чернели отверстия печных труб.
Наш корабль огибал остров с подветренной стороны, и с палубы можно было рассмотреть башню как следует. Мешал только холодный ветер.
— Это то самое место? — тихо спросил я у стоявшего рядом со мной Мелгера. — Не слишком-то похоже на маяк.
— Нет. Писарь говорил, это древний лепрозорий, — мой друг поежился.
— Чертоги Отчаяния, — послышался писклявый голосок. – Лепрозорий. Жутковатое место… Много про него читал, но воочию видеть не довелось. Даже на гравюрах.
Писарь был невысоким, толстоватым человечком с круглым и вечно румяным лицом. Я не услышал, как он поднялся на палубу. И не знал, долго ли он простоял за нашими спинами… и что мог услышать.
— И кто додумался выстроить такую громадину здесь? – Мелгер попробовал скрыть свое удивление и раздражение вопросом. — У демона на рогах! Отсюда до континента, даже при попутном ветре, полмесяца плыть.
Писарь подошел к высокому борту, стал по левую руку от меня. Его пальцы сжимали резную решетку, украшавшую борт корабля; указательный палец пережал горло высеченной из дерева русалке с аппетитными формами.
— Именно потому Верховный Совет и решил устроить лепрозорий здесь, на отшибе Обжитых Земель. Вдали от больших городов прокаженные не смогут распространять заразу. Кроме того, море действует на них успокаивающе. Можно сразу забыть о побеге и мирно доживать свой век.
Я сглотнул появившийся в горле ком. От башни веяло страхом, болью, черным отчаянием. Древняя, покинутая всеми громада внушала ужас. Готов был спорить, что по коридорам и по сей день гуляет эхо навеки заточенных людей.
— А почему его закрыли? Если пользу приносил?
— Этого я не знаю, — как бы извиняясь, развел руками писарь. — В летописях нашего царства нет ни слова о дне или причине закрытия. Да о чем писать? Вряд ли приют для умалишенных и смертельно больных настолько важен. Хотя, вот смотрю сейчас на эту одинокую громаду, и так и подмывает вцепиться в фолианты… Ну, ладно. О праздности и второстепенных делах будем судачить на маяке. Чтобы исполнить задуманное, нужно хорошо подготовиться. Не смею больше вас отвлекать.
Да. Это не простая морская прогулка. Честно признаться, до сих пор не понимал, что толкнуло нас на эту авантюру. Но добровольцами мы с Мелгером вызвались. Он, наверняка, хотел набрать вистов в своем ордене; а вот на этом корабле определенно делать было нечего. Не с моим даром и умениями…
Всего в группе было семь человек: наследница Хэлленвейского трона, царевна Гриниваль; Дрогмор – царский писарь, колдунья Нисси Клифорт, и мы – два выпускника Университета. Мелгер и я – Моркос Халитский. В свиту царевны входили еще и два копейщика: ветераны Бэкмор и Брог – оба из личной охраны царя, тертые, опытные стражи. И все мы должны были сопровождать юную Гриниваль во время долгого и нудного обряда, суть которого для меня загадкой так и осталась.
Раз в три поколения наследник Хэлленвейского трона обязан прибыть на самый край Обжитых земель и в последний осенний день зажечь на самой вершине маяка «Одинокий Страж» священный огонь. По приданиям это пламя отгоняет враждебных людям созданий назад в ледяные пустыни Фростдрима…
Мне никак не удавалось понять, чем могли грозить миру полудикие твари, отделенные от континента морем? Но на севере устоявшиеся традиции нарушать не принято, – даже в такое время, когда смута кругом! – и наследницу отправили в долгое морское путешествие. Мы вызвались добровольцами. Благо, протекция ордена поставила нас выше остальных искателей приключений и славы. К тому же у меня было небольшое поручение от одной хорошей знакомой, и подвести ее было бы подло. Но обо всем по порядку.
Это не моя история.
Это история мира. Мира, который никогда больше не будет прежним. Как и не будут прежними населявшие его существа.
Это не моя история, но расскажу ее я. Моркос, получивший прозвище Халитский.