... в джунглях

— Р-р-р-р, — прорычал монстр.

— А-а-а-а! — закричал я и бросился бежать.

Сказать по правде, бегать я очень не люблю. Да и монстр совершенно не входил в мои планы. Будь на моем месте Индиана Джонс, он обязательно придумал бы что-нибудь этакое, дух захватывающее, но у меня не хватило фантазии ни на что другое, как банально убегать со всех ног. Господину Джонсу повезло, он жил во времена, когда технический прогресс мирно соседствовал с романтикой, и в джунглях буквально на каждом шагу запросто можно было встретить очаровательное белокурое создание с голубыми глазами, до потери пульса увлеченное археологией. Увы, в наши дни прогрессивная техническая мысль всю романтику убивает в зародыше. Поэтому, мотаясь по всему миру в поисках доисторических ценностей, мне по большей части приходится иметь дело с грубыми неотесанными местными мужиками, их толстыми женами и чумазыми детишками. Единственная привлекательная женщина, работающая в нашем музее, мисс Глоуз, по которой я сохну уже четвертый год, увлечена египетскими мумиями, а они не являются моей специализацией. Как я ни старался соблазнить мисс Глоуз красочными описаниями диких джунглей, она проявляет удивительную, я бы даже сказал, не свойственную дамам, верность предмету своей страсти. Конечно, куда уж мне, скромному работнику археологического музея тягаться с тысячелетними мужиками в бинтах. Но, кажется, я отвлекся.

Итак, я убегал от монстра. Что за монстр, спросите вы, и куда я бегу? Думаю, здесь мне стоит сделать лирическое отступление и кое-что объяснить. Около года назад ко мне попала информация об очень древнем и неизученном храме одного из африканских племен, скрытом в глубине непролазных джунглей в районе ***. Побывав там с экспедицией, я, естественно, не обнаружил ничего интересного. Но, по возвращении в Лондон, у меня созрел гениальный план, и я заявил, что предмет требует более тщательного изучения. Проведя всю необходимую подготовительную работу, я опять отправился в джунгли. Оставив нанятую в ближайшей деревне бригаду рабочих в разбитом неподалеку лагере, я спустился на самый нижний уровень храма, где обычно располагается жертвенный алтарь. И вот, лазая по огромному залу, я то ли на что-то наступил, то ли нажал какой-то рычажок, открылась потайная дверь, и оттуда выскочил монстр.

По всей видимости, он был очень злой и голодный. В общем-то, понять его можно. Как бы вы себя чувствовали, если бы вас на долгое время заперли в подземелье без еды и надежды вылезти когда-нибудь на свет божий? Но, с другой стороны, у меня совершенно отсутствовало всякое желание становиться тем козлом отпущения, на котором монстр выместит свое долго накапливаемое негодование. И я побежал.

Мы играли в догонялки довольно продолжительное время, благо длинные извилистые коридоры и многочисленные лестницы храма этому весьма способствовали. И все бы ничего, если бы эта зверюга не оказалась еще и огнедышащей. Как только я начинал подумывать об усталости и уменьшать скорость, как огненное пламя, вырывающееся из пасти позади меня, придавало новых сил. Однако, и монстр не зря просидел взаперти на голодном пайке несколько сотен лет, поэтому ему никак не удавалось меня догнать. Свернув за очередной угол, я столкнулся с мисс Глоуз.

— Хелен! — воскликнул я. — Что вы здесь делаете?

— Бежим! — закричала она, увидав за моей спиной грозное чудовище.

Мы опять побежали, правда, на этот раз процесс был гораздо приятнее, ибо я сжимал в своей ладони руку дамы сердца.

— Сюда! — крикнула мисс Глоуз и свернула в боковой коридор.

Мы поворачивали еще несколько раз, то по моей, то по ее инициативе, когда впереди забрезжил свет. Я уже неплохо ориентировался в храме, и по моим подсчетам, выход должен был находиться в противоположном его конце, поэтому в последний момент я остановился и крепко прижал мисс Глоуз к стене. Монстр с разбегу пронесся мимо и рухнул в пропасть. Мы проводили его взглядом и без сил опустились на пол. Мы сидели, прижавшись спиной к холодному камню, друг напротив друга, и тяжело дышали после длительной пробежки, переполненные ужасом от сознания того, что только что избежали неминуемой гибели.

— Хелен, что вы здесь делаете? — повторил я свой вопрос.

— Ах, Эдриан, вы не поверите, — воскликнула она. — Во время раскопок в пирамиде **, мы нашли табличку с древнеегипетской клинописью. Я смогла ее прочесть, там описывался этот храм! Вы понимаете, о чем это говорит?

— Да, конечно! — постарался я изумиться как можно более натурально. — И вы приехали сюда прямо из пустыни?

— Разумеется. Я отправила все находки на экспертизу, а сама прямиком сюда. Не смогла удержаться. А вы тут как оказались? И что это был за зверь?

Я вкратце объяснил ей, что уже несколько месяцев занимаюсь этим храмом. А про монстра сказал, что и сам не понял, откуда он взялся. В самом деле, не рассказывать же ей, что он появился из тайной комнаты, когда я рассовывал по всем углам жертвенного зала таблички с древнеегипетской клинописью, закупленные мною в огромном количестве у одного знакомого специалиста по подделке древностей.

— Ах, ах, — восклицала мисс Глоуз. — Эндрю, это же сенсация! Мы с вами скажем новое слово в археологии! Мы…

Она изливала свои восторги, а я между тем подсел к ней поближе, прижался настолько плотно, насколько это было возможно (мы избежали гибели, должен был я ее утешить) и с энтузиазмом поддакивал.

Потом была длительная, полная упоительных планов и надежд работа в храме. Мисс Глоуз светилась от счастья, а я светился от того, что мы были вместе. Стоит ли говорить о том, что результаты первой же экспертизы показали, что все найденные нами образцы всего лишь качественная подделка. Я, сколько мог, скрывал их от мисс Глоуз, но правда рано или поздно должна была выйти наружу. Мне пришлось во всем сознаться. Она меня чуть не убила, и я долгие месяцы вымаливал прощение. Как? О, это совсем другая история.

Конечно же, она меня простила, и даже согласилась выйти за меня замуж, но это стоило мне клятвы сменить специализацию и остаток жизни провести за изучением древних мужиков в бинтах!